И еще до того как отбыть на остров, дабы прикончить там девять человек, добрый судья, зная, как Моррис трепетно относится к своему здоровью (как и целая куча злодеев и убийц), вручил ему желатиновую капсулу, нашпигованную снотворным в убойной дозе, и сообщил, что это новейшее средство для улучшения пищеварения.
И первый «негритенок» скончался во сне, пусть и не по считалочке, еще до открытия сезона охоты на острове.
Третьим делом (после визита в самый большой книжный магазин Британской империи тех лет и неудачной попытки пообщаться с королевой детектива) Нина, используя самый надежный стимул для получения сведений от лиц полукриминального и криминального толка шуршащие банкноты крупного номинала с портретом покойного короля (с изображением нового, который как раз переживал упоительный роман с миссис Симпсон, отпечатать еще не успели, а потом это стало неактуально по причине скорого отречения его величества от престола), которые она предусмотрительно и в большом количестве прихватила с собой из своего мира, готовясь к литературному вояжу, сумела разыскать этого самого Морриса, которого, правда, в отличие от романа, звали не Айзек, а Альфред, но это точно был он.
Сведений от этого тертого калача она уж точно не получила бы, да и слушать ее он не стал бы, а кто знает, еще и убил бы или наслал на нее своих дружков, но Нина все же попыталась спасти жизнь этому крайне неприятному и насквозь порочному типу.
Приватный разговор ни к чему хорошему, в особенности для нее самой, не привел бы, поэтому она написала и засунула ему в почтовый ящик его офиса на Бейкер-стрит (правда, не 221b) анонимное послание.
Трюк простой, но крайне эффективный.
«Если вам дорога жизнь, достопочтенный сэр, не принимайте чудодейственную желатиновую капсулу, которую даст вам судья Уоргрейв».
Кратко и со вкусом. И без всякой подписи это должно было только усилить воздействие.
Если он после этого примет «лекарство», то сам виноват Нина сделала все, что могла, и искренне надеялась, что тем самым спасла первого или, если уж быть точной, десятого «негритенка».
Ну, или, выходило, альбатроса.
А потом Пришло время отправиться на Паддингтонский вокзал, дабы сесть в вагон третьего класса по билету, заботливо купленному и присланному ей судьей Уоргрейвом, что она и сделала.
Пусть едва и не опоздав на поезд по его вине. Ну, и отчасти из-за королевы детектива, выбором романов которой в книжной лавке судья был так увлечен.
Итак, шприц. Сам по себе он ни о чем не свидетельствовал. Без яда он не являлся таким уж страшным оружием, хотя иглой можно было засадить, скажем, в глаз мало не покажется. Ну, или ввести кому-то воздух в артерию, тоже будет не очень весело.
Ей требовалась какая-то склянка или шкатулка, в которой судья вез с собой яд. По роману он начал с того, что отравил сразу за ужином Тони Марстона (которого в советском триллере играл Александр Абдулов), всучил такую же, как и Моррису, капсулу с убойной дозой снотворного миссис Роджерс, горничной, а потом впрыснул раствор цианида в шею мисс Брент, старой (или не очень) ханже и поклоннице фашизма.
Запасов у него должно быть немало.
Погрузив руки на дно саквояжа, Нина что-то нащупала и в самом деле извлекла плоскую стальную коробку с шершавой поверхностью. А что, если, пока судья дрыхнет, явно усыпленный содержанием романа Ариадны Оливер «Загадка Хорс-хауса», высыпать все его токсичные запасы в туалет?
Что он будет делать тогда, когда прибудет на остров?
Мысль была гениальная, и Нина подумала, что лучше всего заменить цианид сахаром или солью вот ведь будет потеха!
Она открыла коробочку, но вместо ампул или конвертиков с ядом узрела там вставную челюсть.
Мисс, позвольте полюбопытствовать, отчего вы копошитесь в моем саквояже? раздался у нее за спиной уже знакомый неприятный голос судьи. Если вы ищете там что-то определенное, то не проще ли спросить меня?
И почему она вообще решила отправиться в «Десять негритят»? Не решила ее послали. После всех пертурбаций в «Убийстве Роджера Экройда» и «Собаке Баскервилей» и снятия подозрений как с нее и, что важнее, с ее Жени Нина через некоторое время имела долгий разговор с главной литературной дементоршей, облаченной во все черное неулыбчивой особой, навевавшей ужас и возглавлявшей целую силовую структуру, в задачу которой входило контролировать перемещения через литературные порталы.
Один из которых и находился в доме Нины, на втором этаже ее «Книжного ковчега».
Именно там и проходил этот разговор обычно в таких случаях литературная дементорша вызывала провинившихся к себе на ковер, и некоторых, по неподтвержденным слухам, потом никогда больше не видели.
Нет, их не убивали, просто насильно отправляли через свой портал в какую-то из не самых уютных литературных вселенных без возможности вернуться.
Нина всегда думала о подобном с суеверным страхом. Одно дело попасть в криминальный роман, по которому бродит убийца. И совсем другое очутиться в романе Стивена Кинга в городке, населенном вампирами, в канализации, где обитает веселый клоун Пеннивайз, или во дворе с бешеным сенбернаром, готовым разорвать тебе горло.
А ведь есть и совсем другие литературные миры и пострашнее, и покровавее, и побезнадежнее.
Но так как коллизия разрешилась благополучно, и дементорша, вероятно, сама получила по шапке от своего еще более грозного литературного начальства, то она заявилась к ним в особняк с двумя гипсовыми львами у входа и букинистическим магазинчиком «Книжный ковчег» на первом этаже, правда, в сопровождении уже известных Нине молчаливых молодых мужчин в темных костюмах на веренице черных джипов.
И с огромным тортом «Птичье молоко».
Не оставалось ничего иного, как радушно поблагодарить незваную гостью (хотя званую визит был заранее согласован, вернее, объявлен), проводить ее без свиты на второй этаж, где была их кухня, недавно разгромленная этой самой свитой и теперь еще не до конца приведенная в порядок.
Поставив чайник, Нина лихорадочно размышляла, как поддержать разговор с литературной дементоршей, тем более она была с ней один на один: Жене принять участие в этих дамских посиделках с «Птичьим молоком» было строго воспрещено и даже было рекомендовано любезно, но крайне настойчиво, покинуть на два часа дом, прогуляться в близлежащем парке, подышать свежим воздухом.
Большие старинные часы на стене кухни отсчитывали ритм: тик-так, тик-так, тик-так.
Молчание у нее за спиной затянулось, и Нина, не выдержав, выпалила:
Скажите, а отчего вы все всегда в черном и в темных очках, даже в помещении?
Дементорша, впервые немного осклабившись, что походило на жуткую улыбку, сняла свои черные очки, и Нина отметила, что она, в сущности, миловидная, хотя и явно надменная молодая женщина.
Для острастки. Если бы на мне был розовый мини-топ с аппликациями, а мои ребята щеголяли в бермудах, вряд ли бы вы так напряглись, как сейчас, Нина Петровна.
Ставя перед ней большую кружку, Нина заметила:
Понимаю, своего рода униформа. Но ведь вас в самом деле боятся.
Дементорша, взяв нож (отчего Нина на мгновение затаила дыхание) и разрезая торт, заявила:
Так и должно быть. Мы же не цирковые клоуны, чтобы нас любили. Давайте тарелку!
Это была не просьба и не вопрос приказание.
Безропотно подав тарелку дементорше, имени которой она не знала, но с которой чаевничала, Нина произнесла:
Ну, если вы такие клоуны, как небезызвестный стивенкинговский Пеннивайз, то вас любить не за что.
Облизывая испачканный кремом большой палец, дементорша ответила:
Да, соглашусь, парниша он далеко не самый приятный, что правда, то правда. И жутко живучий, как его не уничтожай!
Уставившись на нее, Нина спросила:
А вы что, с ним встречались?
Дементорша, вздохнув, сказала:
У вас чайник кипит.
Нина поняла: встречалась. Вот это да! И то, что встречалась, и то, что осталась живой после этого рандеву. Потому что обычно никто после такой встречи не выживал, если Пеннивайз этого не хотел.
Нина даже прониклась уважением к дементорше, которую до сей поры считала никчемной, беспричинно самоуверенной, ничего в литературных вояжах не понимающей садисткой в сопровождении опереточных «людей в черном», задачей которых было наводить на всех страх и ужас и мешать другим работать и пользоваться литературным порталом.
Какое-то время они, попивая чай и смакуя торт, болтали о пустяках, причем уже без напряжения, которое вдруг улетучилось (слава Пеннивайзу!), а затем дементорша спросила в лоб:
Вы опус нашего французского друга прочитали?
Кивнув, Нина вышла из кухни и вернулась, держа в руках книжицу, название которой гласило: «Все, что вы должны знать и что от вас упорно скрывали: Кто на самом деле убил Десять негритят вся правда и даже немного больше».
Это было очередное разоблачение парижского профессора, который почти ежегодно выдавал на-гора популярные не только среди литературоведов, но и у обычной публики занимательно написанные работы, цель которых сводилась к тому, чтобы, взяв известное произведение мировой литературы, вдруг доказать, что на самом деле все было далеко не так.
Он занимался примерно тем же, чем и сама Нина, однако, в отличие от нее, не был хранителем портала и не имел доступа к таковому, однако все равно, получая сведения от информаторов, рассказывал всему миру о реальных событиях в том или ином произведении реальных не в романе автора, а в соответствующей литературной веселенной.
Женю, ее Женю, подозревали ни много ни мало в том, что именно он является отлично законспирированным информатором профессора, и кто-то упорно пытался создать впечатление, что так и есть.
Того, кто валил вину на Женю, ее Женю, и сам был тем информатором, Нина во время своих головокружительных приключений смогла вычислить и обезвредить, причем навсегда, и при этом не прибегая ни к каким силовым приемам, однако французский профессор вышел сухим из воды и, отъехав из Парижа на лечение, был пока что недоступен ни для кого, в том числе и для французских литературных дементоров.
Но до отъезда он сумел-таки выпустить новый опус, в котором рассказывал о том, что на самом деле произошло на острове и кто убил всех «негритят».
Ибо, как заявлял парижский литературовед, убийцей был вовсе не старый судья Уоргрейв, а совсем другой человек.
Тик-так, тик-так, тик-так.
И что скажете? спросила дементорша, и Нина пожала плечами.
Ну, понимаете, это не ново. Наш парижский друг, как вы его изволите величать, доказывает, подтверждая это цитатами из романа Агаты Кристи, что убийца не судья, а старая дева мисс Брент. И что она мстит судье за то, что он осудил на смерть ее незаконнорожденного сына-преступника. Старая ханжа, которая выгнала несчастную дурочку-служанку, понесшую от соблазнителя, после чего девчушка утопилась, сама была еще той штучкой, ведя в своей замшелой деревушке двойную жизнь.
Дементорша кивнула, и Нина живо спросила:
А это на самом деле так? Ну, не в романе, а в той литературной вселенной, я имею в виду?
Дементорша пожала плечами и отпила из кружки.
Понятия не имею, но похоже на правду.
Нина качнула головой.
Именно что похоже! Там все за уши притянуто! В особенности с незаконнорожденным сыном старой девы мисс Брент. Так ведь можно наплести, что Вера Клейторн была содержанкой какого-нибудь герцога и родила от него ребенка, шантажируя его этим, а генерал Макартур убил свою жену, потому что та оказалась лесбиянкой. Или что доктор Армстронг сбагривал из больницы налево наркотики, а веселый юноша Тони Марстон распространял их среди лондонской золотой молодежи! А заведовал всей этой наркомафией отставной полицейский Генри Блор.
Можно, согласилась дементорша, но он же не написал этого!
Нина предложила гостье еще кусочек торта, от которого та отказалась (вот ведь сила воли ну, и, соответственно, фигура!), и положила себе на тарелку еще один ломтик малюсенький.
Ну, или почти малюсенький.
Знаете, ведь я провела кое-какое литературоведческое исследование, и оказалось, что давно уже имеется компьютерная игра по роману Кристи, и там убийцей является не судья, а именно мисс Брент, которая на самом деле знаменитая голливудская актриса, купившая остров и мстящая судье за то, что он осудил на смерь ее любовника. Знакомо, не так ли? Думаю, наш парижский друг просто слямзил сюжет компьютерной игры и переиначил его в своем опусе.
А что если нет?
Дементорша уставилась на нее, и Нине стало не по себе.
Понимаю, вы хотите мне предложить отправиться туда и узнать, как все было на самом деле, ведь так? Мы уже об этом говорили. Но даже если выяснится, что убийцей был не судья, а мисс Брент, то что с того?
Нина смолкла, а часы продолжали отсчитывать неумолимо ускользающие мгновения жизни.
Тик-так, тик-так, тик-так.
Встав, дементорша прошлась по просторной кухне и наконец сказала:
Вы вот все нас ужасно не любите. Вы, хранители порталов. Те, которые регулярно совершают литературные вояжи. Мы же для вас «люди в черном», литературное КГБ, дементоры
Нина покраснела, а дементорша продолжила:
И это, надо сказать, еще самые безобидные прозвища. Вы нас не любите, презираете, считаете паразитами. А мы при этом вас защищаем.
Поставив чашку на стол, Нина заметила:
Защищаете? Это как? Вы и ваши ребята ворвались ко мне в дом, перевернули все вверх дном, запугали моего моего мужа, едва не отключили мой литературный портал и чуть не забрали меня с собой, чтобы, вероятно, сослать в гости к Пеннивайзу. Это такая защита?
Без тени улыбки посмотрев на нее, дементорша отчеканила:
Вы вышли замуж? Поздравляю. За вашего доктора? Неплохой человек, хоть и литературный пришелец.
Не выдержав, Нина закричала:
Никакой он не пришелец! И кто пришелец, а кто нет, какое это имеет значение. Он ведь человек! И я его люблю. Вы сами вообще кого-нибудь любили?
Она осеклась, понимая, что хватила лишку, а дементорша, вдруг резко отвернувшись, подошла к окну, за которым сгущалась тьма.
Любила. Я ведь не машина, хотя именно такими вы нас представляете.
Извините пробормотала Нина, а дементорша продолжила:
Извиняю. Ну хорошо, будем говорить начистоту. Вы, Нина Петровна, правы, ведь, по сути, это невинное хобби: шляться по великим и не очень произведениям и заниматься там черт-те чем. Какая разница, кто убийца: судья или старая дева. И кто погиб под колесами поезда Анна Каренина или все же ее старый муж?
Нина усмехнулась дементорша была явно в курсе приключений самой Нины в «Анне Карениной».
Разве это что-то меняет? Ну да, в их мире все, а в нашем?
Она снова уставилась на Нину, и та медленно произнесла:
В нашем, наверное, тоже. Не всегда, но потенциально такая возможность есть.
Она вспомнила одного литературного пришельца, который, желая исправить измененное ею же в литературном мире, явился в наш и терпеливо ждал этого двадцать с лишним лет.
Много чего при этом наворотив.
Дементорша, усевшись за стол, с грохотом отложила испачканный кремом нож и сказала:
Не просто обладает, и не наверное. Каждое путешествие меняет что-то не только там, но и тут! Пусть мелочь, незначительную деталь, но меняет. И за этим нужен контроль, потому что если шастать туда беспрестанно и все менять в тех мирах, кое-что может измениться и в нашем, причем кардинально.
Посмотрев на нее, Нина выдавила:
И вы именно этим и занимаетесь?
Дементорша энергично кивнула.
В том числе и этим, Нина Петровна. Но вернемся к нашему парижскому другу
Она постучала пальцем по опусу французского профессора, и Нина вдруг воскликнула:
Понимаю! С личностью убийцы в «Десяти негритятах» каким-то образом связаны возможные существенные изменения в нашем мире?
Дементорша впервые за все время улыбнулась, причем не натужно, а по-настоящему.
Это вы сказали, учтите, а не я! Я вам ничего такого не говорила, это я отмечаю так, на всякий случай!
Их что, подслушивали? Или, вернее, прослушивали?
Тик-так, тик-так, тик-так.
А что именно изменится, если если убийцей окажется не Уоргрейв? спросила Нина, а дементорша сурово ответила:
Не вашего ума дело, Нина Петровна!
Обидевшись, Нина заявила:
Раз не моего, так сами туда и отправляйтесь. И штурмуйте со своими ребятками Негритянский остров, берите под стражу всех приглашенных туда, проводите очные ставки, пытайте, засовывайте в канализацию к Пеннивайзу или отправляйте на изысканное суаре к Ганнибалу Лектеру в качестве десерта. Зачем вам я?