Тебе здесь неуютно? спросила она. Лукас отрицательно качнул головой, пытаясь одновременно и дать ответ, и убрать руку со своей щеки. Может быть, Харрис подумала бы, что ему просто хочется спать, и он не знает, как закончить разговор, но в это мгновение она почувствовала его лёгкую дрожь. Чуть нахмурилась, понимая, что дело, скорее всего, не в ней. Самаэль, ты можешь рассказать мне, если что-то тебя тревожит. Ты ведь знаешь, что я хочу тебе помочь.
Я просто Эосфор неожиданно глубоко вздохнул, и Хлоя поняла, что он к тому же и затаил дыхание, когда она коснулась его лица. Я давно не спал здесь по своей воле, выговорил Лукас, опуская веки. Дрожь это никак не объяснило, и Харрис как можно мягче спросила:
Что это значит?
Эосфор молчал. Казалось, он борется с самим собой, возможно, не желая вслух произносить то, что ему вспомнилось. Наконец, он разомкнул губы и вновь заговорил:
Аманда, голос слегка сорвался, и Лукас приоткрыл глаза, будто извиняясь за момент слабости. Она колола мне снотворное.
В больнице тебе тоже иногда кололи снотворное, напомнила Харрис. Эосфор остановил взгляд на её лице, дёрнул уголком губ, как будто услышал что-то наивное, детское.
Но в больнице никто после этого не прижимал к моему виску пистолет, доктор.
Хлоя замерла, услышав эти слова.
Она что?
Пока я не усну. Я никогда не знал, проснусь на следующее утро, или нет. И она часто повторяла, что однажды придёт, чтобы всё закончить. Похоже, чтобы убить меня, глубокий вздох. Поэтому, когда я увидел её днём то подумал, что она всё знает. Подумал, что она убьёт и вас тоже Лукас с трудом, будто вслепую, нащупал руку девушки, которую она так и не убрала, и осторожно сжал её. Потом выдохнул, опуская веки полностью и медленно проваливаясь в сон. Он уснул, чуть сжимая её рукуи Харрис медлила убирать её, боясь разбудить его. Этот кошмарный образ, что преследовал его, наверняка ждал своей минутыесли бы Хлоя нарушила тихий, мирный сон, он взял бы своё. Возможно, Эосфор не уснул бы до утра, несмотря на жуткую усталостьэтого допустить было нельзя.
Она сама закрыла глаза, стараясь успокоиться и проанализировать произошедшее за сегодняшний день. Отчасти Лукас был правХаррис поступила довольно импульсивно, совершив прыжок в неизвестность. Но она всегда старалась делать то, что считала правильным. И сейчас разум подсказывал, что правильнее всегонаходиться здесь. Защищать его от этих страшных уколов и дула пистолетачёрт его знает, настоящего или нет. Прикрывать от семьи. Помогать восстановитьсобственно, то, о чём они оба сегодня пели без слов, душу и сердце.
Увлечённая размышлениями, девушка даже не поняла, как сама провалилась в сон, согревшись в мягком кресле возле самой кровати Эосфора.
Её разбудили первые солнечные лучи, падающие прямо на лицо. Хлоя лениво приоткрыла глаза, соображаяей не пришлось вспоминать события прошлого дня, они и без того были свежи в её памяти. Военная привычка.
Девушка сообразила, что забыла вечером задёрнуть окно. Неудивительно, в комнате уже было темно, когда они с Лукасом пришли, и она была встревожена его состояниемпотому даже не обратила внимания на это.
Она собралась встать и задёрнуть шторы, может быть, уйти досыпать к себе в комнату, но прежде, чем сделала этоскользнула взглядом по своему подопечному и замерла. Эосфор лежал неподвижно, и легко выпустил её руку, которую до сих пор накрывал ладонью. Но он не спал.
Лукас смотрел в потолок, широко открыв глаза. Лицо его не выражало практически никаких эмоций. Харрис испуганно выдохнула, её будто окатили ледяной водой. На секунду ей показалось, что он мёртвнастолько пустыми были его глаза. Но потом Эосфор, видимо, услышав её вздох, перевёл на неё взгляд. Моргнул. По крайней мере, живойно почему он такой? Что с ним?
Самаэль? чуть срывающимся спросонья голосом позвала Хлоя. Самаэль Что с тобой? она прикоснулась к его руке, всё ещё холодной, начала её растирать, пытаясь тем самым скорее не согреть его, а просто растормошить. Самаэль!
У него на глазах выступили слёзы. Хлоя остановилась, просто крепко сжала его руку. Хоть какая-то реакция, уже хорошо.
Доктор, разомкнув губы, тихо позвал Лукас. Девушка придвинулась ближе, чтобы расслышать его речь. Он помолчал ещё секунду, а потом сказалдаже тише, чем до этого: я я не чувствую ног.
Что?.. Харрис увидела, как он медленно опустил веки, пытаясь сморгнуть слёзы, но у него не получилосьгорячие капли скатились по вискам с обеих сторон. Эосфор открыл глаза и посмотрел прямо на девушку.
Сок, он сглотнул. Сок был горьким.
Хлое показалось, что и её тело тоже сковало льдомтолько это был не холод, а ужас, лишивший её возможности заговорить.
Глава 4Я вижу друзей, пожимающих руки
Хлоя могла бы это предвидеть. Не совсем это, но нечто подобноеоднако она даже подумать не могла, что Годфри решится на подобный жестокий поступок. Подмешать что-то в еду родному сыну, чтобы парализовать его? Насколько безумным нужно быть, чтобы просто додуматься до такого? А чтобы сделать это?
Лукас молчал, стискивая зубы. Он не мог выразить словами свои чувства, но это было и ни к чемуХаррис и так могла представить, что он испытывал. Потерять контроль над частью тела и без того было страшно. Но осознавать, что тебя отравил собственный отец, желающий таким образом обезопасить себяещё страшнее.
В дверь постучали. Эосфор на стук не отреагировал, но этого от него и не стоило ждатьон был в шоке. Ему едва хватало самоконтроля, чтобы просто молчать, не выдав их тайну диким криком ужаса. Девушка сама едва справилась с тем, чтобы поднять голову и встретиться взглядом с полноватой пожилой женщиной, которая держала в руках швабру.
Вы не против, если я тут у вас уберу? спросила незваная гостья. Хлоя покачала головой, чувствуя, как у неё самой задеревенели мышцы.
Позовите мистера Эосфора, тихо сказала она. Уборщица, уже открывшая дверь шире, чтобы втащить ведро, остановилась. Бросила взгляд на неподвижного Лукаса, снова посмотрела на девушку. Хотела было что-то возразить, но Харрис не позволила ей даже открыть рта: Позовите его сейчас же, повторила она, добавив в голос металла. Женщина немедленно ретировалась, закрыв за собой дверь. Хлоя выдохнула: Так, она постаралась взять себя в руки. Доставать сейчас Лукаса ненужными репликами, пытаться утешать его было бессмысленноон молча перегорал внутри, вмешавшись, Харрис могла лишь навредить, сделать хуже. Отчасти в произошедшем была и её винаесли бы она позволила Годфри просто перевезти сына в другую клинику, возможно, он бы не стал его травить, и всё осталось бы на своих местах. Но говорить об этом было бессмысленно, нужно было действовать.
Хлоя снова взяла в руки аптечку, которую отложила прошлым вечером подальше, чтобы никто из них случайно во сне её не уронил. Покопавшись, девушка нашла шприцконечно, это было не совсем то, что нужно, но делать было нечего, он ей всё-таки пригодится. Спрятав его в карман халата, Харрис вложила в ладонь Лукасу ампулулёгкое успокоительное. Что-то серьёзнее Хлоя давать не рискнула, потому что понятия не имела, чем его отравили. Отравили ли вообще? Ведь руки у него, вроде бы, двигались хорошо; впрочем, она в любом случае могла сделать лишь хуже. Но ей нужно было обосновать пропавший шприц, и к тому жене допустить нервного срыва у Эосфора.
Что?.. Харрис сильно, почти до боли сжав плечи, заставила его вздрогнуть, слегка вынырнуть из этого болезненного транса, в который Лукас медленно погружался, пытаясь осознать и принять случившееся. Доктор
Тише, Хлоя продолжала крепко держать его за плечи, напоминая, что она всё ещё рядом. Тише. Выпей это, девушка кивнула на ампулу. Нужно было успокоить его и заоднопроверить, настолько ли подвижны его руки, как ей показалось. В голове снова созрел плани хоть Харрис понятия не имела, что ей делать после того, как она совершит задуманное, она была уверена, что поступит правильно. Ей всего лишь нужно было вырваться из этого дома и попросить Эмму проверить, чем отравили Лукаса. Маловероятно, что у него отнялись ноги просто такно девушка должна была знать наверняка. Каждое доказательство того, в чём был виновен Годфри, могло им помочь.
И в конце концов, может быть, ей удастся найти способ спасти Лукаса. Что, если этот яд, или что там, можно как-то нейтрализовать? Или есть возможность вернуть чувствительность, если провести какое-то лечение, или
Она сама толком не знала, что «или».
Хлоя понятия не имела, как вынесла первую половину дня. Годфри, узнав о случившемся, изобразил настолько искренний шок, что девушке захотелось врезать ему по лицу прямо так, не дожидаясь каких-то там экспертиз, доказывающих, что он безумец. Очень быстро приехал какой-то врачХаррис даже не смогла точно установить, на чём именно специализировался мужчина. Она бы даже подумала, что ни на чёмуж слишком странно он вёл себя, пока осматривал Лукаса. Хлоя примерно представляла, что конкретно он должен спрашивать и какие исследования провести, чтобы установить причину проблемы. Но врач едва ли взглянул на Эосфора-младшего, и тем более не стал серьёзно разговаривать с ним. Ощупал ноги, интересуясь, чувствует ли тот его прикосновения, получил отрицательный ответ, и отстранился, с умным видом поправляя очки на носу.
Полагаю, сказал он, нужно комплексное обследование, чтобы установить точную причину состояния молодого человека.
Хлоя едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Разумеется. Сейчас он потребует сделать то, что сделать не представляется возможнымвывезти Лукаса из дома. И как они собираются ей это объяснить?..
Но ведь он сможет ходить? почти со слезами в голосе спросил Годфри. Врач пожевал губами, качая головой. Эосфор глубоко вздохнул, траурно опуская глаза.
Я бы советовал пройти обследование в клинике, протянул доктор. Ожидаемо. Он окинул взглядом Лукаса, потом Хлою. Но, вижу, душевное состояние пациента не позволяет вам вывезти его из дома, верно?
Верно, печально подтвердил Годфри. Прежде, чем Харрис задала бы справедливый вопросоткуда ему известно, кто она такая? Эосфор-старший ухватил доктора за руку, благодарно пожимая её, и увёл мужчину подальше от Хлои. Девушка сочувственно кивнула ему и присела рядом с Лукасом, заканчивая этот извращённый спектакль. Она слышала, как доктор продолжает что-то говорить за дверью про психосоматику и прочие возможные причины столь внезапного отказа конечностейно его болтовня сейчас была неважной. Годфри в любом случае придумает, что ей сказать. Может, свалит вину на плохое лечение в психбольнице, может, на старые травмы, или на что-то ещё Главное, что она знала правдуон сделал это со своим сыном собственными руками.
Харрис находилась здесь менее суток и точно не была уверена в том, что Эосфор-старший полностью ей доверяет. Возможно, этоочередной тест. Если она обманывает егосбежит ли, испугавшись, что он и с ней сделает что-то подобное? А если действительно наивная дурочкане станет ли копать под него?
В любом случае, это было показателем, причиной постоянно быть настороже.
Как ты? шёпотом спросила Хлоя, когда дверь за отцом Лукаса закрылась. Эосфор судорожно вздохнул. Понимаю Боже, Самаэль, мне так жаль, если бы я только знала, что он сделает с тобой, я бы
В этом нет вашей вины, доктор, Хлоя заметила, как он неосознанно ощупывает свои бёдра, скользит руками к коленям, не дотягивается, но пытается почёсывать или щипать кожу, думая, видимо, что она этого не видит. Ему отчаянно хотелось почувствовать часть своего собственного тела, ощутить хоть что-то, хоть крошечную надежду на то, что когда-нибудь у него получится вновь встать на ноги. Я сам не думал, что он пойдёт на это, тихая речь прервалась, Харрис заметила, как он широко распахнул глаза, глядя на что-то позади неё. Хлоя обернуласьи у неё в горле застрял комок.
Зак, сочувственно улыбающийся и ей, и своему брату, придерживал дверь, стараясь осторожно вкатить в комнату новенькую инвалидную коляску. Её просто невозможно было достать за такой короткий срок, и тем болеедоставить в этот дом. Годфри заранее готовился к тому, что сделает со своим сыном, может быть, он всё решил ещё тогда, когда Хлоя уговорила его забрать Лукаса домой, а не отправлять в другую психушку. Может, даже раньше. Боже, как же это было жестоко!
Нет, замотал головой Эосфор, когда брат приблизился, собираясь помочь ему впервые перебраться в кресло. Перевёл взгляд, полный ужаса, на Хлою. Я не могу
Братишка, тебе ведь нужен свежий воздух, уж слишком заботливо протянул Зак. Коснулся руки Харрис, привлекая её внимание к себе: Верно, доктор? Мы можем вывезти Лукаса в сад, когда ему станет лучше.
Верно, ответила Хлоя, чудом удержавшая ровный тон.
Вот видишь! воодушевился Зак, поддерживая Лукаса под лопатками и практически заставляя его сесть и чуть сползти с кровати. Хлоя помогла ему, несмотря на то, что на самом деле была категорически против происходящего. Сразу же указать Лукасу на его беспомощность, на место, которое он должен занимать в этом доме Это едва ли было лучше, чем постоянно держать его на привязи в психбольнице. Харрис действительно ощущала вину за происходящее. Если бы не она со своими попытками помочь Впрочем, что было бы тогда? Эосфор бы всё равно скоро погиб: неважно, успел бы он убить себя физически, или же просто стал растением под действием назначенных ему препаратов. Вполне возможно, то, что происходило сейчас, не было худшим вариантом развития событий. Он всё ещё жив.
Лукас хрипло выдохнул, когда коснулся спиной инвалидного кресла. Хлоя видела, как он невольно чуть выгнулся вперёд, словно пытался избавиться от контакта с коляской, стремился встать, вырватьсяно у него не получалось. Эосфор тоже это понял, опустил веки, вся его фигура как-то неуловимо ослабла, обмякла, и он позволил брату подтянуть себя, заставить плотно прижаться к спинке кресла. Опустил руки, наткнулся ими на колёсазакусил губу, как будто ему хотелось застонать от боли. Харрис почувствовалаему нужен перерыв. Зак, видимо, тоже это почувствовалсразу же после этого он ушёл. Наступила тишина, девушка бросила взгляд на часытолько к концу первой половины дня их оставили в покое. Дальше легче не будет, так что им обоим стоит передохнуть, пока есть время.
Хлое пришлось спрятать лекарства, которые Лукас должен был принять. Она выдала ему только лёгкие поддерживающие препараты. Но Годфри мог проверять аптечку, и наверняка заинтересовался бы тем, что количество таблеток не уменьшалось, так что Харрис решила следить за этим. Эосфор-младший держался на удивление хорошони разу не сорвался на членах семьи, которые то и дело финальными аккордами заходили, чтобы спросить, как он себя чувствует, или поинтересоваться, не нужно ли что-нибудь Хлое.
Но вот бесконечные вопросы прекратились, всё снова более-менее стихлои они остались наедине. Лукас молчал, глядя на последние вещи, что принесли его братья, затеявшие «оживление» его комнатыдве гитары, с которыми у него, видимо, были связаны какие-то воспоминания. Хлоя не была уверена, но ей казалось, что одну из них она видела на той самой фотографии, из-за которой решила принести ему укулеле в больницу.
Мы должны заняться терапией, да? спросил он, наконец. Голос был страннымбудто бы что-то сдавливало его горло, мешая говорить.
Да, должны, ответила Харрис. Эосфор, неловко толкнув коляску, которой едва научился управлять, подъехал к гитарам. Девушка поспешила остановить разогнавшееся кресло, спасая его от возможной «аварии». Подожди, она чуть развернула коляску и присела перед Лукасом на корточки, посмотрела на него снизу-вверх. Постой. Тебе не нужно заставлять себя заниматься этим.
Мы должны убедить отца, Хлоя почти что видела, как он машет воображаемой лопатой, закапывая свои чувства во всё более глубокую яму, что вы работаете со мной.
Каким бы монстром он ни был, шепнула Харрис, подумав, что их могут подслушивать, он понимает, что это серьёзная психологическая травма. Мы не можем бренчать весёлые песенки через несколько часов после того, как ты лишился ног. Это тоже неправдоподобно.
Я не буду играть весёлые песенки, ответил Эосфор, изворачиваясь-таки и всё же хватая одну из гитар. Хлоя перехватила его руки, не давая ему прижать к себе инструмент, попытаться устроиться с ним в кресле. Лукас впервые за весь разговор посмотрел ей в глаза. Девушка ощутила его дрожь, и медленно, осторожно забрала гитару из его рук.