Клэр смешалась, кинула взгляд на Бартеля.
Инспектор настаивал:
Мадам, телефонистки на подстанции записывают все звонки, а многие разговоры даже прослушивают.
Превратившись из гордого страуса в испуганную курицу, Клэр выдавила из себя:
Я позвонила Марго Креспен
Бартель фыркнул:
Естественно! Как же не дать ей знать, с кем явился её дружок!
Кто такая Марго Креспен? строго спросил инспектор.
Бартель выразительно завёл глаза и скривил рот, Клэр побагровела:
Это приятельница Ива-Рене.
Так. Далее. Метрдотель сообщил, что через пять минут после вашего разговора в ресторан позвонила женщина и попросила позвать к аппарату месье Люпона. Вам известно, кто это был? Мадам Креспен?
Антуан ухмыльнулся:
Особо гадать не приходится. Наверняка позвонила, чтобы устроить Люпону головомойку. Кстати, она не мадам, и если уточнять, то даже не девица.
Месье Паризо вмешался:
Ив-Рене сказал, что это была мадам Сильвиан, его секретарша.
Бартель злобно дёрнул усиками:
С какой это стати старушенции Сильвиан названивать Люпону в ресторан в такой час?
Мы, разумеется, не спрашивали, но Ив-Рене сам объяснил, что она уезжает на две недели к сыну в Алжир и перед отъездом хотела напомнить ему о срочном заказе.
Не мог же он признаться, что с ним скандалила Марго. Это наверняка она потом примчалась и застрелила его.
Клэр ужаснулась:
Из Рамбуйе?
Да хоть из чистилища. Ей было достаточно узнать, что он с какой-то новой бабой.
От выражения «новая баба» меня передёрнуло. Перья Клэр виновато тряслись. Похоже, Люпон не являлся примером образцового супруга. Впрочем, это было делом вдовы. Меня волновало лишь то, что в этом происшествии оказалась замешана моя жена.
Бартель снисходительно объяснил полицейскому:
С половины десятого до одиннадцати эта чертовка вполне могла успеть, у неё автомобиль.
Боже, Антуан, прокудахтала Клэр Паризо, какие ужасы ты придумываешь! В любом случае я точно знаю, что Марго не приезжала.
Инспектор вскинулся:
Как вы это знаете, мадам?
С важностью незаменимого и проницательного свидетеля Клэр пояснила:
Во-первых, если бы она собиралась приехать, она бы не стала просить меня позвонить и дать ей знать, уедет ли Ив-Рене из ресторана вместе с этой русской, не так ли? А во-вторых, сразу после несчастья, пока мы ждали таксомотор, я снова звонила ей, и она была дома.
Засунув руки в карманы, покачиваясь с носков на пятки, Бартель, явный сторонник жены, насмешливо рассматривал пособницу любовницы. В электрическом свете поблёскивали его чёрные лаковые лоферы. Вот кто точно не выглядел расстроенным смертью супруга мадам Люпон.
Я вижу, тебе не терпелось первой сообщить Марго.
Оскорблённая Клэр возмущённо парировала:
Кто-то должен был дать ей знать до того, как она вычитает это в твоей газете.
Хорошо. Подожди, когда Одри узнает о твоей заботе о Марго.
Клэр выудила из ридикюля платок, промокнула глаза и трубно высморкалась:
Если хочешь знать, первой я позвонила как раз бедняжке Одри. Хотя мне было очень тяжело сообщать ей такую ужасную весть.
Бартель только презрительно поморщился.
Да-да! И это я дала ей знать, что его увезли в Отель-Дьё и что мы все будем ждать её тут.
Зазвонил телефон, я поднял трубку. Телефонистка сообщила, что соединяет с номером RAM736. Первые три буквы номера означали, что звонят из Рамбуйе.
Послышался хрипловатый, тягучий женский голос:
Простите, я близкий друг месье Люпона. Скажите, что с ним?
К сожалению, я не имею права сообщать информацию о больных по телефону.
Матка Босха! Мне необходимо узнать, понимаете, необходимо! Позовите его врача!
Я и есть его врач.
Что с ним? Скажите хотя бы, жив ли он?
Тут через моё плечо протянулась увешанная браслетами пухлая рука Клэр, я с облегчением передал ей трубку. Она мгновенно прижала её к уху и тихо, но самозабвенно зашептала. Всё это не укрылось от глаз инспектора.
Он спросил:
Простите, доктор?..
Доктор Воро́нин.
Фамилия прозвучала неожиданно чётко и громко. Все тут же уставились на меня.
Полицейский опустил глаза в свои записи, уточнил:
Доктор Ворони́н? Вы имеете отношение к мадам Элен Ворони́н?
Элен Воро́нина моя жена.
Месье Бартель повернулся ко мне, с вызовом спросил:
Почему вы это скрывали?
Я не скрывал. Мне не нравился этот пижон, и этого я тоже не скрывал. Я только что представился инспектору.
Но всё это время вы умалчивали, что вы муж мадам Ворони́н.
Я не умалчивал, я не участвовал в вашем разговоре. Ко мне привезли раненого, я пытался спасти его. Не вижу, почему я должен был сообщать вам, кто моя жена.
Бартель гадко осклабился, но Валюбер, похоже, согласился со мной. Он кивнул на Клэр:
Простите, доктор, а с кем сейчас говорит мадам Паризо?
Ответил Бартель:
Спорю на что угодно, это опять Марго.
Инспектор взглянул на часы. Вслед за ним автоматически взглянул и я. Было сорок минут первого.
Бартель проследовал к регистрационной стойке и уже через минуту конвоировал обратно растерянно кудахтавшую Клэр:
Ну как я могла не поговорить с ней, Антуан? Бедняжка сходила с ума от волнения.
Потаскуха она, а не бедняжка, холодно уточнил светский обозреватель.
Это неправда, лепетала Клэр. Она искренне любила Ива-Рене. Что её не оправдывает, конечно.
Инспектор обратился к Мартине:
Сделайте одолжение, сестра, узнайте у телефонистки, с каким номером только что соединяли больницу? Итак, мадам Паризо, вы дважды звонили мадемуазель Марго Креспен из ресторана, верно?
Клэр трусливо оглянулась на мрачного Бартеля:
Ну да. Первый раз вскоре после нашего прихода в «Ля Тур дАржан», а второй после того как всё это стряслось, пока мы ждали таксомотор.
Подошла Мартина, подала инспектору бумажку с номером.
Он переспросил:
Рамбуйе?
Клэр колыхнула грудью:
Я же сказала, что Марго живёт в Рамбуйе.
И из ресторана вы оба раза звонили ей в Рамбуйе?
Ну, разумеется, в Рамбуйе. Она же там живёт, терпеливо растолковывала Клэр инспектору-тугодуму.
Валюбер направил на свидетельницу толстые окуляры своих черепаховых очков:
Выходит, что второй раз вы позвонили мадемуазель Креспен где-то через полчаса после того, как месье Люпон покинул ресторан. Вы говорили с ней?
Конечно, можете проверить, с обидой напрасно обвиняемой праведницы заявила Клэр.
У Марго машина, упрямо стоял на своём Антуан.
Инспектор кивнул:
Мы уточним время всех звонков, но если в половине двенадцатого Маргарита Креспен была у себя дома, то за полчаса до этого она никак не могла стрелять в месье Люпона. За это время невозможно добраться от набережной Турнель до Рамбуйе.
Победоносным потряхиванием своего плюмажа Клэр подтвердила выводы следствия.
Мадам, месье, вы застали на берегу или в тоннеле кого-нибудь, кроме раненого?
Месье Паризо развёл руками:
Убийца не стал нас дожидаться.
Раненый мог говорить?
Клэр вмешалась:
Я сразу бросилась к нему, у меня теперь всё платье в его крови. Я умоляла его сказать, что случилось, но бедняга только дрожал и дышал с ужасными хрипами и свистом. Ткнула в блокнот инспектора: Пожалуйста, запишите, что я пыталась спасти его, я перевязала его рану своими чулками!
Тут все уставились на бледные столбики её ног. Я вспомнил дурацкие чулки, зачем-то сикось-накось намотанные поверх смокинга. Ну что ж, одной загадкой стало меньше.
Что произошло потом?
Паризо запихнул влажный платок в карман:
Швейцар вызвал машину скорой помощи, она прибыла через десять минут, но санитары забрали только раненого. Мы все вернулись в ресторан, я уплатил по счёту, метрдотель вызвал нам два таксомотора, и мы приехали сюда.
В коридоре появилась мадам Люпон. Все замолчали. На ней был тонкий серый джемпер и узкая юбка до колен, у неё были красивые ноги, и все её движения были чёткими и собранными. Лицо было совершенно бесцветным, но спокойным. Либо эту женщину смерть мужа не потрясла, либо она исключительно хорошо владела собой.
Антуан Бартель поспешил ей навстречу. Инспектор Валюбер засунул блокнот в карман и снял головной убор, обнажив редкие седые волосы с глубокими залысинами. Без особых эмоций сказал вдове несколько сочувственных слов, водрузил котелок на место и повернулся ко мне с Мартиной:
Доктор, сестра, мне надо взглянуть на жертву.
По дороге в операционную спросил:
Месье Люпон приходил в сознание?
В полном сознании раненый не был, нет.
Мартина возразила:
Когда я вернулась со всем необходимым для операции, доктор Воронин как раз нашатырём привёл его в чувство и что-то у него спрашивал.
Что вы спрашивали, доктор?
Кто стрелял в него.
И что он ответил?
Совершенно не в моих интересах было делиться со следствием тем, что могло послышаться мне в невнятном хрипе умирающего.
К сожалению, как я сказал, больной не мог говорить. Не думаю, что он понял меня.
Мартина опять нашла нужным уточнить:
Он пытался что-то сказать, но не смог. Ему удалось выдавить из себя только что-то похожее на кашель. Как будто у него клокотало в горле. Хрр-пырр Пыр-кхр
Я снял с тела простыню:
Пулевое ранение с правой стороны между шестым и седьмым ребром. Один выстрел. Смерть от потери крови. Этот разрез сделал я, когда пытался добраться до продырявленного пулей кровеносного сосуда, но было поздно, сердце уже остановилось.
Инспектор внимательно осматривал труп. Заодно с ним и я впервые разглядел покойника. Во время операции всё моё внимание сосредоточилось на попытках спасти пациента. Ив-Рене Люпон при жизни был холёным, полнеющим, но ещё крепким импозантным мужчиной с пышной смоляной шевелюрой, с типично галльской внешностью густыми бровями и тонким ртом, запавшим между большим носом и торчащим подбородком.
Похоже, его застрелили в упор, инспектор вытащил увеличительное стекло, склонился над полноватой белой грудью покойного.
Действительно, кожа вокруг раны была опалена.
Я указал на миску:
Вот пуля.
Валюбер повертел её в пальцах:
7,65 миллиметра.
Вынул из кармана гильзу, сравнил её с пулей, засунул и то и другое в карман. Поднял правую руку трупа. Рука была ухоженная, ногти аккуратно подпилены, на волосатом запястье болтались золотые часы. Косточки тыльной стороны ладони оказались расцарапанными, словно кулак с силой проехался по чему-то жёсткому, вроде тротуара или каменной стены.
Либо он ударился рукой при падении, либо с кем-то дрался.
Я указал на оставшийся под телом распахнутый смокинг:
Он с кем-то дрался.
Почему вы так уверены, доктор?
Пуговицу оторвал я, когда спешил добраться до грудной клетки. Но правый лацкан уже был отодран.
Помогите мне, пожалуйста.
Вместе мы приподняли тело, инспектор вытащил из-под покойника измазанный в крови, пробитый пулей чёрный шерстяной пиджак, повертел в руке наполовину оторванный и сильно мятый сатиновый лацкан.
Действительно, пуля не порвала бы ткань по шву. Возможно, санитары случайно оторвали.
Вряд ли санитары тащили раненого за один правый лацкан. Спросите лучше мадам Паризо, она может помнить. Похоже, что Люпон дрался с убийцей.
В таком случае на убийце тоже могли остаться следы драки.
Инспектор снял с запястья покойного часы, вытащил из нагрудного кармана смокинга окровавленный платок, из боковых карманов выудил золотой портсигар и маленькое, туго набитое портмоне, в нём оказалась пачка крупных купюр.
Валюбер раскрыл портсигар, повертел в пальцах сигарету:
«Голуаз». Доктор, какое отношение к этой компании имеет ваша жена?
Почти никакого. Мы прибыли в Париж три месяца назад из Тегерана. Элен модистка, в Тегеране у неё была лавка головных уборов. В Париже она познакомилась со многими русскими эмигрантами, имеющими отношение к миру моды. На прошлой неделе на показе летней коллекции в модном доме князей Юсуповых ей представили месье Люпона. На следующий день Люпон прислал нам приглашение на ужин в честь выхода его альбома о старинных кушетках. Я не мог присоединиться, так как должен был дежурить здесь, но Элен приняла приглашение. Она хотела расширить круг своих парижских знакомств. К сожалению, Люпон перебрал и начал приставать к ней
Откуда вы это знаете? перебил меня инспектор.
Она из ресторана прибежала прямо сюда, ко мне.
Ах вот как? он оживился, опять раскрыл блокнот. Пожалуйста, всё, что она рассказала, во всех подробностях.
Поскольку обслуга ресторана уже доложила ему об инциденте, я решил ничего не скрывать, но постарался, чтобы поступки Елены выглядели ожидаемыми и не вызывающими подозрений.
Месье Люпон столкнулся с моей женой в фойе на выходе из туалетной комнаты и взял с ней чересчур игривый тон. Элен растерялась, в Тегеране были приняты иные формы обращения с замужними женщинами. Она почла за лучшее покинуть ресторан, благо знала, что мой госпиталь находится совсем рядом.
Вы помните, в котором часу она появилась здесь?
Сразу после одиннадцати. Как раз прозвонил колокол с Нотр-Дама.
В восемь минут двенадцатого, тоном классной дамы поправила меня Мартина Тома.
Так. Выходит, ваша жена бежала до госпиталя двадцать минут?
Она дошла так быстро, как дошла бы любая женщина на каблуках по тёмным улицам, не очень хорошо зная дорогу, сказал я сухо.
Довольно рискованный поступок ходить одной по ночному городу, вы не находите?
У неё не было выбора, но винить в этом можно только покойного. Она, кстати, даже не знала, что месье Люпон, оказывается, тоже вышел из ресторана.
Ваша жена была как-то особенно взволнована, испугана?
Не больше ожидаемого. Я вызвал такси, и она уехала домой.
У неё до крови было разбито колено. Доктор Воронин продезинфицировал его, наябедничала Мартина.
Ах вот как? Колено? Какое?
Мне всё меньше нравилось это дознание. С каждым вопросом инспектора и ответом Мартины крепло впечатление, что Елена сначала подралась с месье Люпоном, а затем застрелила его.
Как мог, я постарался развеять эти безумные предположения:
Правое. По дороге сюда она споткнулась и упала.
Доктор, вы сами были знакомы с месье Люпоном?
Нет, если не считать моих попыток спасти его.
Хм. Ваша жена была с сумочкой, вы не помните?
Да, у неё была с собой маленькая сумочка.
Простите, я вынужден спросить: у вас или у вашей жены имеется огнестрельное оружие?
Я сказал, что нет. Так было проще. Чем меньше возможностей убить, тем меньше совершенно необоснованных подозрений. К тому же наш браунинг, как назло, стрелял пулями калибра 7,65 мм. Краем уха я слышал о новом способе сверять следы на пуле с нарезками в дуле, но о пистолете никому, кроме Елены, известно не было, и разумнее было не рисковать.
Моя жена не имеет никакого отношения к гибели месье Люпона. Месье Люпон с кем-то дрался. Согласитесь, очень маловероятно, чтобы он бил женщину кулаком. Наверняка на берегу Сены на него напали клошары.
Валюбер ещё раз осмотрел расцарапанный кулак и оторванный лацкан:
Я работаю в полиции почти тридцать лет и встречал очень мало клошаров с пистолетами. К тому же его не ограбили. Завтра в полдень я приеду к вам домой, расспрошу мадам Ворони́н, взгляну на её сумочку.
Я поморщился: дотошный служака наверняка и коленку Елены захочет тщательно проинспектировать.
Он записал наш адрес, кинул последний взгляд на покойника:
Ничего не трогайте. Я пришлю машину из префектуры, тело заберут в наш морг для судебной экспертизы.
Мы молча покинули операционную.
За стеклом регистратуры спиной к нам стоял месье Бартель, прижимая к уху телефонную трубку и диктуя кому-то события вечера. Инспектор кашлянул над его плечом, Бартель оглянулся:
Извини, я перезвоню, не смутившись, повесил трубку на рычаг. Инспектор, смерть такого человека, как Ив-Рене Люпон, невозможно сохранить в секрете.
Валюбер строго сказал:
Не посвящайте широкую публику в детали происшедшего. Убийца не должен знать, что именно известно полиции.
Антуан хмыкнул:
Инспектор, всё, что знает Клэр, знает весь Париж.