На эти вопросы у меня нет ответа.
Тогда вернемся к Дири. Разве его случай не подозрителен? А что, если он должен был исчезнуть, если его устранили?
Нет, тут все ясно.
Напротив, тут все только начинается, он умолк и вдруг спросил. Что ты теперь думаешь делать, Дэв?
Я все же намереваюсь довести дело до конца. Посмотрим, что выйдет.
Кринстон проводил его до двери, положил руку на плечо и сказал:
Одного не забудь: англичане обычно говорят «мы проигрываем все битвы, кроме последней!» Помни об этом!
Спасибо, пробормотал Бэньйон.
Заходи ко мне, не пропадай!
В коридоре Дэву встретился Джерри Фарнхэм, тоже направлявшийся к лифту.
У вас ничего нового, Дэв? спросил репортер «Экспресса».
Ровно ничего.
А дело Карровэй?
Им занимается рэднорская полиция, Джерри.
Хотя она жила в нашем городе? он искоса взглянул на Бэньйона. Нас интересует ее история. «Экспресс» не любит, когда его читателей находят убитыми. Мы не можем себе позволить отказаться ни от одного подписчика, ты же знаешь.
Оба в молчании остановились перед дверями лифта. Фарнхэм больше не улыбался.
На улице шел дождь, и вода стекала по широким оконным стеклам.
У меня было впечатление, что ее делом занимаешься ты. Ты что, отказался?
Да. Оно теперь не у меня.
А у кого?
Спросил Уилкса.
Фарнхэм поджал губы:
Тоже неплохая идея, глубокие складки пролегли у его рта. Достал портсигар, предложил Бэньйону.
Кури, Дэв!
Спасибо, не хочется.
Дэв, скажиты веришь в то, что преступление совершено на сексуальной основе?
Хочешь поиграть в детективыпожалуйста!
Да не будь ты таким мнительным! Я в курсе насчет Бигги Бурроу, но все же мне любопытно. Кроме того, я не люблю, когда меня обманывают.
Какое-то мгновение Дэв недоуменно глядел на Фарнхэма.
Не любишь?.. неожиданно вся злость против Уилкса перенеслась на совершенно невиноватого Фарнхэма. Не любишь?.. повторил он. Так какого черта ты вмешиваешься не в свое дело? Им занимается полиция, а не репортеры!
О, кэй, Дэв, как знаешь! он повернулся и пошел обратно по коридору.
Дэв почувствовал в горле удушье; как ему надоело лгать и изворачиваться! Глубоко вдохнув воздух, крикнул:
Джерри!..
Фарнхэм уже открывал дверь пресс-центра, когда к нему, потирая лоб, приблизился Бэньйон.
Джерри, забудь, что я сейчас сказал! попросил он.
О, конечно, забудь! Фарнхэм пощелкал пальцами. Почему бы и нет, Бэньйон?
Прошу тебя, забудь. У меня не было причин говорить с тобою так.
Ладно, я ничего не слышал, Дэв. Это все, что ты хотел мне сказать? произнес Джерри уже совсем другим тоном.
Дэв поколебался.
Нет, есть еще кое-что. Я напал на след Бурроу, я уверен, что убийца Люсион. Но когда я дошел до этой точки, у меня отняли дело. Уилкс хочет передать его кому-нибудь из смены Джонсона.
Джерри Фарнхэм улыбнулся, но улыбка вышла кривой.
Ты так думаешь? Не прошло и двадцати минут, как я вышел от Уилкса. Я спросил его насчет Бурроу. Он сказал мне, что в твоем расследовании нет позитивного отправного пункта, Джерри легко присвистнул, и что вся история рассосется, как дым в воздухе. Как же привести к одному знаменателю твои предположения и его слова?
Кто хочетсможет, сухо ответствовал Бэньйон.
Фарнхэм потер руки.
Можно ли, гм, рассматривать твое предположение, как основу для статьи?
Нет, черт побрал! слова эти вырвались у Бэньона прежде, чем он отдал себе отчет в их значении.
Ты знаешь, это выглядит так, словно ты пожав плечами, Фарнхэм прервал себя. Ну, да все равно. Спасибо, Дэв, и Джерри исчез в комнате.
Дэв ждал лифта. Опять время ушло впустую. Если хочешь остаться честным человеком, это всегда стоит немало
Фарнхэм не написал очерка о том, что узнал, да и не было материала на очерк, по крайней мере, на сенсационный! Но он отдал материал сотруднику, который писал политические передовыеи у того статья вышла на славу! Резкая, с сарказмом написанная статья о противоречивости мнений сотрудников комиссии по уголовным делам. В ней содержался намек на то, что в комиссии нет единого мнения, какими методами и с какими усилиями город должен бороться с откровенными гангстерами. Конечно, подобным элементам кое-что прощаетсятак повсюду, и с этим приходится миритьсяно для убийства Карровэй был вызван особый «специалист» из Детройта. Не хватало только почетного эскорта, каким его забыла снабдить полиция. Следствие по делу Карровэй ведется особенно неуверенно, ибо энергичность действий полиции находится в прямой зависимости от давления, которое оказывают на нее гангстеры и политиканы.
Это была сильная статья! И намного острее, чем если бы в ней просто-напросто излагались факты. Поэтому она обратила на себя в управлении всеобщее внимание, снизу доверху.
Уилкс в бешенстве бегал по кабинету и ругался так громко, что это сделало бы ему честь во дворе любой казармы. Он стучал кулаком по столу, его лицо было воплощением бешенстваи все-таки во время этой искусно разыгранной сцены Дэв подметил в нем какую-то скованность, нерешительность, чертовски напоминавшие страх.
По какому праву ты сообщил репортеру имеющиеся у нас факты? уже в пятый раз выкрикнул Уилкс.
Странно, но Дэв сохранял полное спокойствие.
Я согласен, что поступил неосмотрительно, но почему столько шума? Все можно выяснить
Я не хочу, чтобы проблемы полиции дискутировались в прессе, кричал Уилкс, бегая по комнате. Ты знаешь это не хуже, чем я.
Но ведь никакой проблемы не существует. Я написал отчет и передал его вам. Вы сказали мне, что расследованием займется кто-нибудь из парней Джонсона. Вот и все, что я сообщил Фарнхэму. А он мне на это ответил, что вы ему незадолго до нашего разговора объявили, будто в моей версии нет и капли правдоподобия. Собственно, это единственное «расхождение во мнениях», о котором пишется в статье. Вы говорили с Фарнхэмом, лейтенант, или нет?
Черт побралон конечно все наврал! вдруг на лице Уилкса показалась улыбка, не совсем естественная, правда. Дэв, начал он совсем другим тоном. Знаешь ли ты из своего опыта случай, один-единственный хотя бы, чтобы эти богом проклятые писаки не наврали бы?
Разумеется, они ошибаются, сказал Бэньйон, точно зная, что Уилкс лжет, и что это просто-напросто жалкий фарс.
Мы отклонились от темы, напомнил Уилкс. Значит, ты подал Фарнхэму идею, будто мы тут пытаемся что-то скрыть?
Ну А разве мы так поступаем? терпение понемногу оставляло Бэньйона. Он хотел, наконец, узнать истину, услышать от Уилкса хоть капельку правды.
Никогда! кулак Уилкса с треском опустился на стол, так он выражал свой праведный гнев. Как ты можешь объяснить, что в тебе зародилась хотя бы тень подозрения?
Может быть, я был взбешен, сказал Бэньйон. Взбешен, что кому-то не понравилось, как я веду расследование по делу Карровэй.
Взгляды мужчин скрестились. Внезапно наступившая тишина в кабинете несла в себе что-то устрашающее, пока Уилкс вдруг не проговорил:
Не будем детьми, Дэв. Ты получаешь свои предписания, ясвои.
Да, я понял.
Хорошо. Уилкс поколебался. Тогда все.
Мне можно идти? и так как ответа не последовало, Дэв вышел из кабинета и вернулся на свое рабочее место. Нейл и Кармоди обсуждали статью в «Экспрессе», при виде Бэньйона они умолкли. На несколько секунд воцарилась тишина; напряженность возросла настолько, что, казалось, начала материализоваться. Наконец, Нейл откашлялся и сказал:
Мы прославились на все управление. Ты не знаешь, кто раскопал эту историю, Дэв?
Фарнхэм.
Черт побрал, выругался Нейл, а Кармоди прибавил:
Сейчас никому нельзя доверять.
С улицы пришел Бурке. Лицо его раскраснелось от резкого ветра и выпитого виски.
Слава богу, что до них не дошли слухи о моих методах и «талантах», ухмыльнулся он. Честное имя можно сохранять только до тех пор, пока о тебе не написала газеты.
Все это натворил Фарнхэм, сказал Нейл.
Парни вроде него вечно вертятся у замочных скважин, послышался голос Кармоди. И зачем их только к нам пускают? Да и к чему вообще газеты? Только чтобы копаться в грязном дерьме
Дэв прислушался к разговору. На чьей стороне стоял Бурке, он не знал, но был уверен, что он умен. А что до Нейла и Кармоди, то они, как и большинство копов, в случае чего ополчились бы на Фарнхэма и встали бы на защиту Уилкса. Дэв взглянул на своих парней и решил выложить им все до конца.
Все сведения Фарнхэм получил от меня. Он их только передал газете.
Снова воцарилась немая тишина. Нэйл и Кармоди уставились на него. Не в силах сразу осмыслить сказанное, пожали плечами. Кармоди углубился в чтение какой-то бумаги, Нейл неподвижно сидел за столом. Бэньйон почувствовал, как между ними вырастает каменная стена.
Только Бурке подошел к столу Бэньйона и сел на краешек. Он улыбался, но глаза глядели серьезно.
А знаешь, Дэв, статья показалась мне занятной. Во всяком случае, что-то новенькое. Нопродолжение следует, и я жду, что будет.
Ты думаешь? Дэв забарабанил пальцами по ребру стола. Не хочешь ли выпить со мной чашечку кофе?
С удовольствием, Дэв.
К вечеру, когда Дэв вернулся домой, его четырехлетняя дочь сидела в комнате на ковре и возилась с кубиками. Увидев отца, тотчас же потребовала, чтобы Дэв помог ей строить дворец.
Хорошо, Бриджит, сказал он, и принялся укладывать кубики. Но она отказалась от помощи.
Нет, я сама! Ты будешь только смотреть.
Вошла Кэт.
А, наконец-то ты пришел, она была в красивом платье, поверх которого повязала передник.
Что, ты ждешь гостей? поинтересовался Дэв, вставая с ковра.
Только Элла и Маргарет. Они придут к ужину. Сбил бы коктейли, Дэв, попросила она.
Хорошо, сегодня ему было совсем не до гостей. Маргарет приходилась Кэт родной сестрой, Элл был ее мужем. Очень милые люди, но сейчас Дэву хотелось остаться одному
Что с тобой? спросила Кэт.
Ничего. Почему ты спрашиваешь?
Дэв, у тебя неприятности! Я наблюдаю за тобой последнее время, и все замечаю. В чем дело?
Ничего серьезного. Неприятности на службе относятся у нас к профессиональным заболеваниям. Иногда от них оправляешься быстро, иногда не удается А в моем случае
Зазвонил телефон, и Кэт вышла. Дэв уже развязал галстук, когда она вернулась.
Тебя
Кто спрашивает?
Не знаю, ее тон заставил Бэньйона поднять глаза.
Что случилось, Кэт?
Ничего, ответила она, но лицо ее сделалось белее мела.
В два прыжка достиг Дэв телефона.
Бэньйон слушает.
Бэньйон Дэв Бэньйон здоровый малый из уголовной комиссии? тихо, но с издевкой спросили на другом конце провода.
Что нужно? коротко ответил он.
Ты бросишь дело Карровэй, ты понял?
Бэньйон не стал спрашивать, кто говоритбессмысленно.
Продолжай!
Конечно. Я полагаю, ты понял меня, и раз у тебя отобрали это дело, ты в него больше носа не сунешь, ясно? У тебя здоровая глотка, но если ты не заткнешь ее сам Не забывай этого! А если забудешь
Дэв бросил трубку на рычаг. Кэт сидела в комнате на ковре и собирала кубики.
Что он тебе сказал? спросил Дэв, подойдя к ней.
Что хочет поговорить с тобой, а потом еще такие слова я не хочу их повторять
Он бегал по комнате, засунув руки в карманы брюк. Что теперь делать, что теперь делать? Коп не имеет права иметь жену, иметь ребенкачто теперь делать, черт подери! Наконец, взял со стула шляпу и пальто:
Я надеюсь, что поспею к ужину, дорогая.
Она взглянула на него и поняла, что не должна ни о чем спрашивать.
Было бы очень мило с твоей стороны. Не испорть нам вечер, Дэв.
Будь уверена, что если вечер и будет испорчен, то не наш, сказал он и вышел.
6
Бэньйон сел в машину, выехал за городскую черту и теперь находился в уютном квартале Джермантоун; его холмистая площадь с вытянувшимися вдоль улицами высокими деревьями и домами, спрятавшимися в глубине садов, вклинивалась по границам в обширные лужайки.
Здесь в доме из шестнадцати комнат, по устройству напоминавшем дома английских земельных магнатов, жил Майк Латана. На шести акрах земли садовник-бельгиец с целым штатом помощников разбил парк, содержавшийся в образцовом порядке. Сам дом стоял в центре, как в плоском зеленом углублении.
Дэв поставил машину на стоянку и вышел. Его взгляд сразу же упал на полисмена в форме, стоявшего перед воротами, через которые Латана въезжал во двор. Тот в свою очередь тоже заметил Дэва и направился прямо к нему.
Вы к кому? осведомился он.
Бэньйон показал удостоверение, и коп улыбнулся.
Все в порядке, сержант.
Теперь можно войти? Как мило!
Конечно. Пожалуйста! вид у полисмена был немного удивленный.
Уже перед дверью Дэв еще раз оглянулся.
Сколько вас здесь?
Трое. Я здесь, двое за домом.
Все двадцать четыре часа, конечно?
Да. Но ночью нас бывает четверо.
Десять полисменов в день для защиты Майка. Латаны! Тебе по душе твоя служба?
Я делаю, что мне приказано.
Бэньйон поднялся еще на несколько ступенек и позвонил в дубовую дверь, оглядывая пышные, маслянисто-зеленые листья кустов, окружавших дом.
Дверь открыла темноволосая молодая девушка. Очень стройная, она в своей фланелевой юбке и кофточке из кашемировой шерсти выглядела просто прелестно. На левом запястье она носила браслет со множеством позванивающих колец. За ее спиной стояла другая девушка с подносом в руках. Обе с любопытством разглядывали Бэньйона, девушка с подносом даже хихикнула.
Перестань, Джейн, сказала темноволосая, хотя сама сдерживалась с трудом. Меня зовут Анджела Лагана, проговорила она, обращаясь к Бэньйону. Вы, наверное, считаете нас сумасшедшими, но Джейн уже с самого утра немного не в себе. Входите, пожалуйста.
Спасибо. Могу ли я видеть вашего отца?
Да, конечно. Я ему сейчас скажу.
Джейн опять хихикнула, когда Бэньйон вошел в холл, но Анджела зло толкнула ее в бок:
Возьми же себя в руки, наконец!
В это мгновение отворилась одна из многочисленных дверей и на пороге показался Майк Лагана, скрестив руки на груди, он весело кивнул девушкам. Лагана был низкорослым и щуплым, кожа лица имела неприятный землистый опенок, а щеки отливали той синевой, которая у темноволосых мужчин появляется через час после бритья. Курчавые волосы изрядно поседели, а маленькие черные усики были тщательно подбриты. Внешне в нем нельзя было отметить ничего примечательного. Он мог бы сойти за преуспевающего торговца, если бы не выражение глаз. А именно глаза больше всего и интересовали Дэва! Они были темно-коричневыми, но в них не светилась ни одна теплая искорка. Они казались абсолютно безжизненными и производили впечатление двух отполированных до блеска стеклянных шаров, вставленных в глазницы безразлично-холодного лица.
Что здесь, собственно, происходит? его улыбка могла быть с одинаковым успехом отнесена и к девушкам и к Бэньйону.
Мое имяДэв Бэньйон. Я из уголовной комиссии, сказал сержант.
Очень приятно! Латана протянул ему руку.
Каблучки девушек застучали по лестнице, которая на середине раздваивалась и вела на равные половины. Еще несколько мгновений слышалось хихиканье и какие-то быстрые слова, потом хлопнула дверь и все стихло.
Майк Латана улыбнулся:
Говорят, живя рядом с такой порослью и сам молодеешь, но я не знаю он указал на дверь, через которую вышел. Прошу вас, входите. Как, простите, ваше имя?
Бэньйон.
Ах так, да. Я слышал о вас, он взял Дэва под локоть и повел его в большую, роскошно обставленную рабочую комнату. Вокруг стояли глубокие кресла, письменный стол выглядел так, словно за него иной раз и садились, в одной из стен был камин, широкие стеклянные двери открывали вид на парк, кусты, клумбы с цветами. На мраморной каминной доске стояли портреты жены Латаны и его дочерей; юношеская фотография: сам Лагана и его родители, все трое в дешевом платье. Для сравнения напротив стоял поздний портрет матери. Здесь она выглядела настоящей дамой, седовласой, с теплыми серьезными глазами.
Моя мать, сказал Лагана, поймавший взгляд Бэньйона. Сказочная женщина! Сегодня таких уже нет. Наши старые матери были последними в своем роде. Ну, да вы не для того сюда явились, чтобы это выслушивать. Что на сегодня? Благотворительный базар? Воспомоществование вдовам и сиротам? Деньги для бедных стариков?..