Во второй раз за день он входил в зал для аудиенций, куда его сразу проводили. Но если в первый раз он пересекал этот порог с тревогой, то сейчас с надеждой и странной уверенностью в успехе.
Хуан Альфонсо стоял на том же месте, где и во время предыдущей аудиенции, как будто за все это время он не сдвинулся с места. Кресло его отца пустовало, но Хуан Алонсо его не занимал. Он смотрел на Алонсо оценивающим взглядом, не произнося ни слова. На помощь Алонсо пришел протокольный поклон, который помог заполнить тяжелую паузу. Наконец Хуан Алонсо начал разговор.
Я решил позвать Вас, Алонсо, потому что увидел, как Вас разочаровал отец. Но не обижайтесь на него: он тяжело болен и говорил правду о том, что еще один год его жизни будет для нас очень большим подарком от Бога.
Алонсо слегка склонил голову, но не стал склоняться в поклоне.
Могу ли я обижаться на своего Герцога? Я уверен в его мудрости, тем более основанной на богатом жизненном опыте.
Отец, действительно мудр, но в настоящее время жизненный опыт скорее вредит, чем помогает. Наше времяэто время новых идей, новой морали, новых ценностей. Это время молодых и смелых. Нынешние девяностые годы дают огромные возможности для тех, кто решителен и силён. Разве кто-то отдал трон нашим Католическим Королям? Нет, они сами взяли его, хотя были почти детьмиИзабелле было восемнадцать, а Альфреду семнадцать, когда они заключили брак вопреки обстоятельствами отстояли свое право в боях. Наши лихие девяностые дают новые возможности новым людям, которые выходят на арену, не имея за плечами вековую историю рода, но имея смелость и уверенность в себе. Как, например, Кристобаль Колон, который силой воли и убеждения прокладывает себе путь, и при этом дает новые силы Короне. И если древние семьи хотят сохранить свою силу, они должны научится быть более смелыми, дальновидными и сильными, чем новые люди. Монархи являются нашими ровесниками, им сейчас немного за сорок, и они понимают, что только прагматизм и решительность позволяют добиться целей. И они поддерживают всё, что дает силу Короне и приводит к росту величия Христа. Возможно, поэтому они и недолюбливают отца, несмотря на его безграничную преданность. Поскольку считают, что его авторитет, сила и богатство вкупе с яростным консерватизмом, вредят Короне.
Алонсо слушал Хуана Алонсо, не прерывая. Чувствовалось, что у него многое накопилось внутри, и он использует шанс выплеснуть свои мысли.
В Вашем появлении я увидел добрый знак, не только шанс для Вас, но и возможность для герцогов Медина-Сидонии включиться в нынешнюю безумную гонку и доказать, что заморские завоевания, которые так нужны Короне, могут проходить под патронажем древних родов.
Для меня честь слышать это, дон Хуан.
Слушать и радоваться мало, нужно действовать. В июне следующего 1492 года, я имею честь быть приглашенным Монархами в их резиденцию в Толедо. Полагаю, что они знают про тяжелое состояние здоровья отца и хотят понять, насколько я смогу заменить его. Я настоятельно прошу Вас поехать вместе со мной и подготовить к этому времени обстоятельный план кампании с обоснованиями и расчетами. С тем, чтобы мы смогли представить его Монархам и запросить их одобрение.
Еще один вопрос, дон Хуан, стараясь придать голосу тон, говорящий о том, что ему это вопрос не слишком приятен, произнес Алонсо, это вопрос о финансировании кампании. Даже по самым скромным расчетам она будет стоить огромных денег. Следует ли нам обсуждать эту тему с Монархами?
Хуан Альфонсо рассмеялся.
Не нужно так смущаться, мой друг, по этому поводу. В настоящее время вопрос финансов не противоречит чести, а является необходимым условием существования Короны. Впрочем, так было всегда, просто Монархи не терпят лицемерия и называют вещи своими именами. Если совсем не поднимать этот вопрос, то, скорее всего, это вызовет сомнения Монархов в серьезности намерений и продуманности кампании. Но, при этом нужно иметь в виду, что Корона рассматривает завоевания как источник поступления благородного металла, а не как способ его траты. Поэтому в этом вопросе нужно соблюсти баланс, и если просить средства, либо вознаграждение, то обозначать конкретные результаты и сроки, которые данное вознаграждение предполагает. Сразу оговорюсь, что только за счет Короны финансовый вопрос решить будет невозможно. Но я постараюсь привлечь к вашему проекту финансистов, которые поднаторели в таких проектов. Прежде всего, итальянцеву них нюх на выгодные вложения. В период визита к Монархам, мы с Вами организуем встречу с флорентийцем Джианотто Берарди, который участвовал в организации финансов Кристобаля Колона. Он в начале лета также будет в Толедо: по заданию Монархов он присматривает за постройкой нового монастыря в Толедо, Сан-Хуан- де-лос-Рейес, который Монархи планируют использовать как усыпальницу, дай Бог, чтобы еще долгие десятилетия она им не понадобилась.
На этих словах он истово перекрестился, но затем рассмеялся и продолжил.
Любопытно, что Берарди считает меня своим тезкой, ведь итальянское Джианотто, это почти Хуан. Как бы то ни было, продолжил он уже серьезно, даже немного жестко, я поручаю Вам начать подготовку проекта кампании и представить его мне не позднее начала мая.
Но встретиться лично до июня им не удалось. Поначалу Хуан Альфонсо был полностью поглощен ловлей тунца, выбрать время для аудиенции он смог, либо не захотел. А затем, в середине мая, уехал в Толедо. Чтобы поручение не осталось не выполненным, Алонсо изложил свои мысли в письме, которое, на всякий случай, сделал в двух экземплярах и направил в два адреса: в резиденции Хуана Альфонсо в Медина-Сидонии и в Толедо. В ответ получил из Толедо короткий ответ, который его вполне подбодрил.
«Уважаемый Алонсо! Сегодня мне переслали второй экземпляр ранее полученного от Вас здесь, в Толедо письма. Это явилось для меня поводом еще раз обдумать предстоящую кампанию и убедиться, что, в моем понимании, она имеет все шансы на успех. На настоящий момент больше вопросов у меня к Вам нет. Приезжайте в Толедо не позднее пятого июня, к этому моменту определится возможный срок аудиенции у Монархов»
Проделав долгий путь в сердце полуострова, он заранее прибыл в Толедо, подстраховавшись от неожиданностей путешествия. Стоя на мосту Аль-Кантара, он ощутил себя на границе времени. Возможно, причиной этого было то, что на входе на мост Алонсо прошел через вполне современную арку, но уже на другой стороне его встречали массивные башни, как будто олицетворявшие незыблемость времен. После недолгой паузы он вошел в город через ворота Понте-де-досе-Кантос, похожие на большую замочную скважину, что еще больше усилило ощущение того, что за ним закрывается дверь, отсекающая его прошлую жизнь.
Найти приличное жилье в городе оказалось не просто, он весь кипел активностью, питаемой энергией Монархов, приводившей в движение огромные массы людей. Древний город Толедо веками накапливал дух различных народов, материализовавшийся в камне римских стен, амфитеатра и акведуков, синагоги, крепостей и, конечно же, монастырей и храмов. Но Монархи наполняли город новым смыслом и звучанием. На месте старого замка раскинул строгие стены с угловыми башнями Толедский алькасар, примеряющий новое убранство западного фасада. Близилось к завершению строительство монументального Кафедрального Собора Святой Марии, доминирующего над городом в ознаменование вечной силы Христа. Острый купол северной башни, казалось, пронзал небо, стремясь к Богу. Но самое активное строительство происходило в западной части города, на берегу реки, где по воле Монархов вырастали стены нового монастыря, призванного стать местом их успокоения.
Алонсо сумел найти жилье на одной из узких улочек недалеко от Кафедрального Собора, написал Хуану Альфонсо свой адрес и стал ждать вызова, совершая регулярные неспешные прогулки по городу и окрестным лугам. Как и ожидал Хуан Альфонсо, возможность получить аудиенцию у Монархов появилась в начале июня, о чем Алонсо получил сообщение накануне этого знаменательного дня. Когда они вошли в зал для аудиенций, наполнявшее Алонсо волнение исчезло, уступив место спокойной и деловой уверенности, полностью гармонировавшей с доброжелательными и заинтересованными лицами Монархов. Они располагались на невысоком троне, к которому по периметру вели три белые мраморные ступени. С разных сторон от трона расположились незнакомые Алонсо вельможи, которые приветливо улыбнулись Хуану Альфонсо при их появлении и начали с интересом разглядывать Алонсо. Чуть позади трона, в тени, стоял священник в черной одежде с острым, слегка болезненным взглядом. В отличие от других, он не осматривал Алонсо, а постоянно скользил взглядом по всем окружающим.
Фердинанд чуть напряженно сидел на троне в позе римского консула на курульном кресле, выдвинув правую ногу вперед. Он был одет в черный строгий костюм и шляпу с пышными белыми перьями, из-под которой вились длинные каштановые волосы. Изабелла сидела, повернувшись к мужу, одетая в пышное желтое платье. При появлении приглашенных, она продолжала смотреть на мужа, не удостоив их взглядом.
Повторив за Хуаном Альфонсо витиеватый поклон, Алонсо стал ждать, когда ему дадут возможность высказаться. Он заранее приготовил свою речь, полную логических построений и доказательств необходимости своей миссии. Но такой шанс ему не представился.
Задумчиво и чуть отстраненно Фердинанд произнес, обсуждая Алонсо с Изабеллой, как будто они были в зале вдвоем и больше никого не было вокруг. Никто не осмеливался прервать их диалог.
Хавьер Алонсо Фернандо де Лугопо словам Педро де Вера, герой завоевания острова Гран Канария, именно он пленил одного из самых влиятельных вождей, которого мы видели здесь, в Кастилье, и который стал нашим важным союзником после крещения под именем Фернандо Гуанартемепочему-то Алонсо де Луго решил, что Педро де Вера не способен быстро решить задачу завоевания всех островов и последующего управления ими
Мы оба знаем, что Педро де Вера верный подданый. Поэтому у нас не простой выбор. Сохранив нынешнее руководство кампанией, мы обеспечиваем не быстрый, но гарантированный результат. Сделав выбор в пользу Алонсо ле Луго, мы рискуем потерпеть фиаско, но зато получаем шанс на прорыв в вопросе завоевания островов. Педро де Вера слишком уютно чувствует себя на Гран Канарии, у него пропал вкус к экспансии.
Что касается гарантированного результата, то хотел бы напомнить о том, что в том случае, если завоевания островов затянется, это может спровоцировать португальский двор снова, как и сто пятьдесят лет назад, высказать свои притязания на первенство в открытии островов.
Мой Король, мне стало известно о том, что недавно в семье Алонсо де Луго случилась трагедия, умерла его жена.
Да, Моя Королева, я слышал об этом, и еще мне рассказывали, что он очень любил свою супругу, был привязан к семье, и ранее попыток посвятить себя великим делам не высказывал.
Алонсо слушал, крепко сжав зубы, но сохранял молчание и прямо смотрел на Монархов.
Странно Вы рассуждаете, Мой Король. Разве сильная любовь и привязанность друг к другу препятствуют великим делам? Я безумно люблю Вас, но мы вместе идем к нашей общей цели во славу Спасителя. Неужели Вы хотите сказать, что привязанность Алонсо де Луго к семье была больше, чем преданность Короне и любовь к Богу?
Алонсо был удивлен, как открыто и откровенно они обсуждали свои чувства в присутствии посторонних. Впрочем, их близость не была секретом ни для кого в мире. Все знали про их любовь, которая сама по себе была одним из инструментов их борьбы за трон и основой их власти. И действительно, любой, кто мог их наблюдать, с первого мгновения понимал, что они единое целое, дополняют друг друга и питают друг друга силой. Между тем, Изабелла с легким смехом продолжала:
Будьте аккуратны, Мой Король, посмотрите, как напрягся наш брат Томас де Торквемада.
Действительно, Алонсо отметил, что стоявший за троном монах уже не оглядывал других, а пристально и хищно смотрел на него. Внезапно Алонсо почувствовал холод смертельной опасности, который он не раз ощущал в бою.
Успокойтесь, брат Томас, ответил Фердинанд, Алонсо де Луго наш верный слуга и добропорядочный христианин, у нас на этот счет есть бесспорные свидетельства. Мы говорим лишь о его эффективности.
Алонсо понял, что опасность миновала, но весь этот разговор был затеян не просто так, ему мягко дали понять, что он не имеет права не неудачи и указали того, кто может заставить его ответить за ошибки.
В этот момент Изабелла, наконец, оторвала взгляд от мужа и посмотрела на Алонсо. Её взгляд был мягкий, убаюкивающий, но проникающий вглубь, до самой души. Алонсо понял почему под влиянием этого взгляда, люда бросали все и отправлялись на край света, чтобы завоевывать новые земли для Короны.
Как все, кто наполнен любовью, дарованной нам Богом, мы не можем быть безразличны к трагедии человека, потерявшего любимую. Мы, те кто служит любви, должны помогать друг другу. Полагаю, что мы должны помочь Алонсо де Луго забыть свою потерю в новой миссии.
Согласен с Вами, Моя Королева. Полагаю, что кампания должна быть быстрой и эффективной, начинаться с завоевания острова Пальма и длиться не больше года. В этом случае, Корона будет готова заплатить Алонсо де Луга 700 тысяч марраведи и предоставить право на пятую часть завоеванного. Кампания будет проходить под патронажем герцога Медина-Сидонии. После окончании кампании мы примем решение о том, кому продолжить дальнейшие завоевания в регионе.
После этого, Фердинанд кивнул головой, показывая, что аудиенция закончена, а затем они с Изабеллой повернулись друг к другу, продолжив разговор настолько тихими голосами, что никто из окружающих не мог их услышать.
Вместе с Хуаном Альфонсо они вышли из зала, а затем и в город. Остановившись у обрыва за стеной замка, они долго смотрели на расстилающуюся внизу долину. Затем Хуан Альфонсо повернулся к Алонсо и, положив руку ему на плечо, с дружеской улыбкой произнес:
Ну что, Алонсо, за работу?
Последующие месяцы прошли в приготовлениях к миссии. Джианотто Берарди не только сразу проникся идеей, но и привлек к финансированию своего партнера, Франциско ди Риберола. Смазанная немалыми финансами, кампания быстро набирала ход, и уже в сентябре каравеллы Алонсо медленно шли вдоль западного берега острова Ла Палма. Однообразные черные скалы, обрывающиеся в море, как будто хмурились, недовольные вторжением незваных гостей. Но неожиданно камни расступились, открыв их взору широкое ущелье, как будто приглашающее гостей в своё лоно.
Алонсо, завороженный внезапно возникшим гостеприимным местом, дал знак готовиться к высадке. Рядом с ним на палубе наблюдал за берегом его товарищ, капитан Фернандо Гарсиа де Кастильо, с которым он сдружился за время плавания и заполнял однообразные дни путешествия к островам неспешными беседами.
Посмотри, Фернандо, ущелье похоже на огромную чащу. Думаю, что здесь мы задержимся надолго, прекрасное место для строительства порта и первого кастильского города на побережье.
Тебе не кажется, что место не слишком безопасное? Не боишься, что гуанчи запрут нас в ущелье?
Алонсо уверенно рассмеялся в ответ.
Мне кажется, что ты преувеличиваешь военный талант и воинственность гуанчей. Мой опыт на Гран Канарии говорит о том, что они предпочитают выгодный плен сражению на уничтожение.
Время полностью подтвердило его слова. По мере того, как в ущелье разрасталось поселение и поднимались к небу стены нового собора Святого Архангела Михаила, один за другим к Алонсо прибывали вожди племен, вызванные им для переговоров через посредниковгуанчей с Гран Канария. И каждый из визитов заканчивался заключением договора о добровольном подчинении племен Короне. Постепенно карта острова окрашивалась в цвета победы, за исключением небольшого лоскутка на севере острова, земли Асеро, которую вождь Танауту превратил в естественную крепость, проход в которую был возможен только через два узких ущелья в горах.
По мере того, как южная зима превращалась в почти неотличимую от неё южную весну, Алосно становился все более мрачным осознавая приближение срока кампании, установленного Монархами. Он рисковал не только суммой в 700 тысяч мараведи, но, самое главное, рисковал своей репутацией завоевателя, способного эффективно решать задачи.
Именно в таком настроении его увидел капитан Гарсия де Кастилло, которого Алонсо вызвал к себе.
Время идет, Фернандо, а решение задачи не находится, мрачно произнес Алонсо, апельсин без одной долькиэто не апельсин.
Победить Танауту мы не можем, почему бы тебе не договориться с ним? Это успешно получалось с другими вождями. Предложи ему лучшие условия, чем остальным, и дело будет сделано.