Анника единственная, кто стоит здесь внимания Офелии Вираго!
И она решилась. Дождавшись подходящего бита, она вышла в середину круга и затанцевала. Провернув руки через голову больно, надо было разогреться! она развязно подмигнула Офелии и поманила ее пальцем. Та вернулась в первый ряд и уставилась на Аннику с оценивающей усмешкой.
На Аннике был блестящий обтягивающий леотард и фиолетовый свет на танцполе придал ей дерзкого инопланетного блеска. Ее светлый пучок из волос стал похож на антенну для связи с космосом. Анника танцевала «ньювэй», угловатый, ломаный, тревожный, небыстрый. Она единственная в городе, кроме Вираго, кто так умеет.
Толпа сначала удивилась, потом одобрительно зашумела. Когда Анника закончила, Офелия, смеясь, увела ее из круга под локоток. Если бы Анника не была разгорячена танцем, она упала бы в обморок от страха.
Можно купить тебе выпить? спросила Офелия.
Можно, но не больше двух пробирок, Анника улыбнулась.
Они двинулись к бару, и Анника с ужасом увидела, что они идут прямо к ее матери, которая крутилась на барном табурете и отчаянно, до зевоты, скучала.
Ей четырнадцать, сказала Азия, выпив одну из пробирок из руки Офелии. Та, кажется, даже не разозлилась. Лишь удивилась, разглядывая Азию.
Анника судорожно соображала, как исправить ситуацию. Тоже мне, пришла на вечеринку с мамой! Сказать что-то вроде: «Ну, подумаешь, четырнадцать»?..
У кого ты училась? спросила Офелия.
У Саши Гингер, рот Анники снова растянулся в улыбке.
У какой Саши? У моей Саши? удивилась Офелия.
Анника чуть не ляпнула: «У моей!», но не успела. Вдруг выключилась музыка.
«Два бабуина» горят! завопил кто-то.
Толпа зашумела, развалилась надвое и ломанулась на улицу через вход и выход. Аннику унесло течением, и она вынырнула из-за людских спин рядом с Сашей.
Внизу, вокруг отеля, действительно прыгали огоньки. Анника догадалась, что это факелы. Поднимался столб сизого дыма. Люди достали свои смартфоны: кто-то снимал, кто-то звонил пожарным. В последнем не было нужды: тревожные всполохи пожарных сирен уже расцветили подножье холма.
Сашка, тебе, что ль, «огненную» устроили? спросил Герман у Саши.
Та улыбнулась.
Новым хозяевам, Саша кивнула на испуганного Демида, достала сигарету и похлопала себя по карманам в поисках огня.
Чья-то рука поднесла зажигалку к ее лицу.
Анника увидела, что это рука ее брата. Он пропустил всю вечеринку, наверняка кромсая чью-нибудь плоть.
Спасибо, Саша прикурила и, подняв глаза, тихо выругалась.
В толчее и давке ей точно не удастся сбежать! Брокк привычным движением погладил ее длинные рыжие волосы, она мотнула головой, уворачиваясь от его руки.
Не трогай меня, прошипела она, словно рассерженная кошка.
Окружающие поглядывали на них. Герман, оценив обстановку взглядом опытного бармена, разрулившего не одну потасовку, принялся аккуратно, бочком, втискиваться между Сашей и Брокком. Брокку пришлось оторваться от Сашиных волос и пихнуть Германа в бок. Тот как-то странно дернулся, но вместо того, чтобы отойти, развернулся и ударил Брокка в челюсть. Тот не остался в долгу и крепко хватил его по ребрам, присовокупив дерзкую зуботычину.
Красиво мальчики дерутся, заметил кто-то в толпе.
Руки береги, не удержалась Саша.
Брокк обернулся на ее голос и пропустил удар в ухо.
Стоп, стоп, стоп, разошлись! Демид ловко влез между дерущимися и развел их своими длинными руками.
Вслед за ним вмешались еще несколько парней из толпы. Герман и Брокк тяжело дышали, а Саша с настороженным хмурым лицом переминалась с ноги на ногу, так и не решившись спрятаться за спинами наблюдателей.
Разошлись! снова велел Демид с непривычной властностью.
Спасибо, тихо сказала Саша Герману. Тот кивнул, вытирая струйку крови с подбородка.
Оживление быстро растаяло. Кто-то вернулся в зал, чтобы дотанцевать и допить. Кто-то уехал домой на такси, кто-то ушел пешком вниз по холму, чтобы по пути посмотреть на подожженный отель. Кто-то, как Анника, остался в надежде застать еще кусочек ссоры знаменитой мегерской парочки.
Но продолжения не случилось. Саша воспользовалась моментом и куда-то смылась. Демид сочувственно хлопнул Брокка, отвернувшегося ото всех, по плечу и что-то зашептал ему на ухо. Его рука, будто сама по себе, легла ему на талию. Глядя на эту совершенно не дружескую нежность, Анника вспомнила, как брат говорил, что на Земле нет более развратной твари, чем Бобр.
Неудивительно, ведь он классный! Высокий, тощий, модный. И очень красивый! И его совсем не портят торчащие зубы! Правда, Демид их ни капельки и не стеснялся, улыбался направо и налево, точнее, ржал во всю глотку, занимая своей харизмой всю «Лабораторию».
Поехали? спросила мать, тихо подойдя сзади.
Поехали, покладисто согласилась Анника, все еще разглядывая Демида. Тот словно почувствовал ее взгляд, обернулся, оглядел Аннику с головы до ног она все еще была в леотарде, который подчеркивал и обтягивал все, что можно было подчеркнуть и обтянуть подмигнул ей и снова отвернулся к Брокку, наконец выпустив того из объятий.
В машине Анника молчала, дома беспрекословно подчинилась указанию лечь спать. Тщательно почистила зубы и расчесала волосы, надела теплую пижаму отопление еще не дали но уснуть не смогла. Она прокручивала в голове свой выход, и ее плечевые суставы то и дело напоминали о нем. Может, уже где-то выложили видео?
Она схватила смартфон и открыла «Плотину». Так и есть! Ролики-отчеты с поминальной вечеринки!
Анника нашла свой выход и принялась пересматривать его. Сначала ей не понравилось одно, потом другое, и вдруг оп! показалось, что это был ее триумф. Насмотревшись и разобрав свой танец по косточкам, Анника решила сравнить себя с другими. Местные были полным отстоем, Офелия очень и очень. Сашино выступление Анника смотреть не стала из вредности. Обида то и дело кусала ее за солнечное сплетение.
Когда в три часа ночи ее тело, и так скрипевшее от перегрузки, взмолилось о пощаде, Анника решила выпить теплого молока, чтобы уснуть. Она тихонько приоткрыла дверь, выскользнула в коридор и прислушалась.
В комнате матери было тихо.
Из комнаты брата слышалась возня и смех. Дверь приоткрылась, и в коридор выскользнула девушка с длинными рыжими волосами.
Анника на мгновенье оторопела. Саша? Здесь? Ночью? Они помирились? Тогда зачем все эти ссоры напоказ? А громкие вопли «Отстань!» зачем? Разговаривать, значит, не о чем, а перепихнуться наскоро пожалуйста?!
Аннике вдруг страшно захотелось пнуть Сашу, посильнее, чтобы та навернулась с лестницы.
Но вдруг девушка обернулась.
Незнакомое лицо.
Слишком высокая и крепкая.
Не Саша.
Волосы очень похожи, в темноте точь-в-точь, такие же длинные и рыжие.
Одежда точно такая же. Тяжелые ботинки, черные джинсы, неприметная черная куртка.
Но не Саша.
Девушка надменно улыбнулась, соскользнула вниз по лестнице и скрылась во мраке гостиной. Хлопнула входная дверь. Гостья уже исчезла, когда на пороге своей комнаты появился Брокк и вопросительно уставился на сестру.
Кто это? спросила Анника громко.
Не твое дело, ответил он и, зевнув, закрыл за собой дверь.
5. Броккофобия
Герман сдал смену и подбросил их до отеля задумчивую Сашу, подвыпившую Офелию и Бобра, которому предстояло объяснение с полицией. Впрочем, полицейские лениво составили протокол и отчалили почти без слов. Полицию полуострова поджогом не расшевелишь.
Герман был рад удрать от супруги: Инна устроила ему безобразную сцену прямо на парковке «Лаборатории». Она припомнила, что он вечно лезет не в свое дело и что именно поэтому у него вечно разбито лицо. Напоследок, совершенно рассвирепев, Инна набросилась на Сашу.
Мужа у меня хочешь увести? заорала она. С Брокком не вышло, решила захомутать кого-то попроще?!
Герман мой троюродный брат, оторопела Саша.
Это была не совсем правда: отец Германа приходился троюродным братом отцу Саши. Впрочем, степень родства здесь значения не имела: коренные мегерцы все были друг другу дальними родственниками.
Но Герману вдруг понравилось быть старшим братом, благородным рыцарем и защитником, и он, не переставая улыбаться, заботливо доставил компанию в отель на своей старенькой «хонде».
Они вошли в холл отеля через парадный вход, и первое, на что наткнулись остатки неумело сложенного костра, обильно залитые пеной. Еще немного пострадала лестница. Других повреждений обнаружить не удалось.
Дилетанты, усмехнулась Саша, дед за два чирка спичкой превратил бы это место в пепел
Она велела Демиду, уходя, оставить все двери открытыми. Бобру было жалко так просто сдавать этот бастион, но Саша уверила его, что если они запрут все двери, то поджигатели просто выломают замки, и тогда «бастион» точно падет.
Возьми только ценное, велела Саша, собирая свой рюкзачок.
Легко ей говорить! Уже в клубе Демид вспомнил, что у него в комнате остались очень личные вещи, включая его «грязный ящик» с презервативами, развратными шелковыми тряпицами и секс-игрушками. Господи, а бак с грязным бельем?! Демид не смог завести огромные допотопные стиральные машины в подвале отеля, и стирка все копилась и копилась. Прихватили ли эти уроды что-нибудь из его комнаты? Вдруг следующее чучело бобра будет обряжено в его трусы, а в зубах будет держать дилдо? Демид содрогнулся всем телом от такой перспективы.
Втроем Герман ретировался, сославшись на усталость постояльцы погорелого отеля, не сговариваясь, прошли в кухню. Здесь желтым светом светила старая лампочка накаливания, оттого было намного уютнее, чем в остальных комнатах, которые освещались холодными энергосберегающими или были погружены во тьму.
Чего ты от него отпрыгиваешь, как пес от гадюки? пытала Офелия Сашу. Завари чаю, будь добра
Саша промолчала, оглядываясь в поисках чайника.
Что там у вас произошло, ради всего святого?! вдруг воскликнул Демид, чересчур эмоционально.
Саша и Феся вздрогнули.
Ты не знаешь? удивилась Офелия. Я думала, ты всё знаешь!
А ты? не остался в долгу Демид. Я тусовался с ними целый год, я не пропустил ни одного скандала, ни одной сцены ревности и на тебе! Она просто исчезла и всё. О том, что она теперь живет с вами, я узнал из твоего инстаграма
Бобр умирает от любопытства, заметила Офелия Саше и повернулась к Демиду, не смотри на меня испытующе, я тоже ничего не знаю! Я встретила ее на вокзале однажды утром, привезла домой, где она промолчала следующие полгода
А когда она уехала?
А когда она приехала?
Эй, алло! Я еще здесь! возмутилась Саша.
Выяснив, что из их поля зрения выпали целые сутки, Феся и Демид, не сговариваясь, вопросительно уставились на Сашу. Та напустила на себя независимый вид.
Что произошло?
Чего вдруг я буду душу открывать? равнодушно отозвалась Саша. Она следила за тем, как закипает вода, будто бы не было ничего важнее в подлунном мире.
Ради денег, конечно же! воскликнула Феся таким тоном, словно это было очевидно.
Саша и Демид ошарашенно посмотрели на нее.
Снимем красивое видео, выложим в «Плотину», накрутим тысяч пятьдесят просмотров и наконец-то сможем нормально поесть, пояснила Офелия нетерпеливо.
Ты сдурела? возмутилась Саша. Не буду я этого делать!
Но Демид вдруг задумался всерьез.
Чисто теоретически Теоретически! Он повысил голос, видя, что Саша снова готовится возражать. У меня есть канал на видеохостинге, ничего особенного, разные видео о Мегерах. Просмотров немного, но подключена партнерская программа, по которой падают какие-то копеечки. Их мало, вряд ли их можно вывести
А если упадет не копеечка, а рубль? прервала его Офелия. Его можно будет оттуда извлечь?
Да, Демид в задумчивости забарабанил пальцами по столу, подсчитывая, партнерская программа видеохостинга дает пятьдесят центов за тысячу просмотров. Если будет пятьдесят тысяч просмотров, то упадет двадцать пять долларов.
Не густо
Я не продам душу за двадцать баксов, отрезала Саша, шаря по буфету.
Феся и Демид не обратили на нее внимания.
Чтобы набрать столько просмотров, нужно чтобы каждый житель Мегер посмотрел видео два раза, подсчитала Феся.
Или каждый из посетителей «Плотины» раз пять, скривился Демид.
Видео должно быть бомбой! Феся обернулась к Саше.
Нет, наотрез отказалась она.
Хочешь еще лука пожрать?
Саша сморщилась.
Лучше позови Аннику в дом, запишем парочку нормальных танцевальных видео. Чтобы помнили, что мы еще существуем
Офелия фыркнула. Саша ловко перевела тему, ткнув ее в больное.
Мать Вираго приводило в отчаяние, что дочери и сыновья принялись открещиваться от семьи. Те, у кого были двойные фамилии, перестали указывать Вираго. Офелия упрямо повторяла, что это происки врагов, а вовсе не последствия ее многочисленных стычек с артистами балрум-сцены.
Офелия перессорилась почти со всеми. Она никогда не лезла за словом в карман, была скора на расправу, не стеснялась говорить то, что думает, человеку в лицо, не заботясь о его чувствах и вскоре того, кто добавлял к своему имени название ее дома, беспощадно «чапали» то бишь сливали на балах. Танцоры, недолго думая, принялись отрекаться от фамилии через соцсети. Фраза «Я больше не Вираго!» стала мемом.
Анника, конечно, еще по-щенячьи неуклюжая, ведь ей только четырнадцать, но вырастет она в нечто потрясающее, размечталась Феся. Инопланетянка! Глаза эти серые Неудивительно, что ты и с ней прекратила общаться. Они так похожи со своим братцем
Просто расскажи нам, что произошло, снова уцепился Демид за волнующую его тему.
Саша по-хозяйски достала из старого пыльного резного буфета три фарфоровые чашки, белые, тонкие и изящные, с монограммой на боку: затейливый вензель, переплетенные буквы «А» и «G». Демид исподтишка наблюдал за ней. Он не стал напоминать Саше, что всё, что есть в отеле мебель, посуда, текстиль по-прежнему принадлежит ей. Не из деликатности, из жадности. У него не было денег на смену обстановки.
Саша встряхнула головой, будто прогоняя воспоминания, протерла чашки от пыли и наконец разлила чай. Запахло мятой и малиной.
Что произошло? Расскажи, вкрадчиво уговаривал ее Демид. У него в глазах плескалось отчаяние. Казалось, что если не удовлетворить его любопытство немедля, то его хватит кондрашка.
Где вы познакомились? задала наводящий вопрос Офелия. Здесь, в отеле?
Ладно-ладно, спокойно. Расскажу, но только вам.
Саша состроила страшную рожу и ткнула пальцем в слушателей, в каждого по отдельности для пущей убедительности.
Если вы кому-то что-то расскажете, особенно ты, Бобр, я сделаю с вами обоими что-нибудь ужасное
Офелия кивнула, а Демид упрямо сжал челюсти. Узнать что-то пикантное и никому не рассказать?! То еще будет испытание для силы воли!
Хорошо, нехотя согласился он. Любопытство пересилило.
Саша пристроилась на высокий табурет, вжала голову в плечи и обхватила чашку руками, словно пыталась согреться. Она заговорила тихо, глядя прямо перед собой. Так она начинала монологи в спектаклях Виолетты, и весь зал, завороженный, постепенно принимался раскачиваться в такт словам рассказчицы. И действительно, через несколько мгновений Демид и Феся обратились в слух.
Когда мой отец продал меня вместе с отелем, Демид на радостях закатил вечеринку. По моему, вернее, уже не по моему отелю шатались какие-то люди, что-то пили, а напившись, что-то били. Я сидела на стуле, вот здесь, на высоком вертящемся барном табурете, и старалась ни на кого не смотреть. Вокруг меня сновали незнакомцы откуда их столько взялось в Мегерах? никто меня не замечал.
Он тоже был новичком здесь, Брокки тогда только переехали. Я никогда его не видела, он меня тоже. Он сказал: «Привет», я обернулась. Он улыбался, но лишь мгновение. Улыбка сползла с его лица, сменившись ошеломлением. Или узнаванием. Обалдением. Уверена, у меня было такое же лицо. Как будто мы искали друг друга четверть века и наконец нашли! Все вокруг взорвалось, провалилось и исчезло, и остались только мы. Он сказал: «Я знаю, что тебе негде жить. Переезжай ко мне». Я молча встала, упаковала в рюкзак свои трусики и ушла с ним.