Серега отдернул рукуладонь была испачкана в чем-то черном.
Чего это? Васька вглядывался в то место, где рука приятеля стерла черный налет. Под ним виднелась надпись. Там что-то написано.
Щукин вытер испачканную ладонь о штаны, поплевал на пальцы, потер проступающие буквы.
«И не будет вам покоя, тем, кто ходит по земле», гласила надпись.
А если под землей? хихикнул Серега.
Глебов опасливо оглянулся.
Глупость. Строители, наверное, поставили.
Почему строители?
Ты заметил, как здорово он смотрится на фоне закатного неба? Сразу видновсе просчитали, все выверили. Вот и поставили.
Зачем?
На память.
Щукин обхватил ножку креста руками, поднатужился, запыхтел. Но крест с места не сдвинулся.
Ты что! попытался оттащить его Глебов. А если это могила? Совсем с ума сошел, кресты из могил выдергивать?
Да ну, глупости. Пошли лучше купаться.
Щукин быстро потерял интерес к непонятному кресту, на заду съехал с обрыва и прямо в одежде бултыхнулся в воду.
На солнце набежало облако, порхнул ветер. Васька поежился. Ему показалось, что земля немного подрагивает под ногами. Он испуганно переступил. На его глазах у основания креста появилась трещина, сам крест немного накренился в сторону Глебова. Васька попятился, оступился, спиной вперед покатился с обрыва, с комьями земли обвалился на голову Сереги.
Ты чего в одежде? не понял Щукин. Вроде не возился в грязи?..
Загребая ногами и руками, оскальзываясь на илистом дне, Глебов помчался к лагерному пляжу. Спиной он чувствовал могильный холод, ему казалось, что крест буравит глазами-перекладинами его затылок.
Коля Смирнов очень спешил. У него было важнейшее заданиеему приказали донести связку флажков и гирлянд до клуба. Там уже вовсю суетились старшие отряды. Коля, как большой, придет к ним, отдаст свою ношу, и, может быть, ему разрешат прибить один из флажков к проему окна. А если очень повезет, подарят шарик! Он видел, как их сегодня надували на хоздворе.
С головой уйдя в свои мечты, семилетний Коля не заметил, как заблудился. Он уже третий раз пробегал по одной и той же дорожке, не в силах выбраться из зеленого плена. Для него, приехавшего в лагерь впервые, все эти кусты и деревья были одинаковыми. Мальчик шарахнулся в сторону от проходившего мимо отряда.
Ух ты, какие здесь все большие!
Заглядевшись на ребят, он забыл спросить, где же находится клуб.
Решив разбираться самостоятельно, Коля, как в катакомбы, полез в ближайшие кусты, одной рукой раздвигая ветки, другойкрепко прижимая к себе связку гирлянд.
В кустах было сыро, высокая трава резала голые колени, крапива обжигала.
И вдруг все эти неприятности закончились. Коля поднял глаза от позеленевших гольфов. Перед ним стояла барабанщица. Высокая, на белом постаменте, с полуобвалившейся головой, без рук и с одной ногой. К животу был прилеплен барабан. Один черный глаз пронизывал замершего мальчика. Барабанщица бесшумно наклонилась и протянула к его лицу железяку, оставшуюся от руки. Красные губы расплылись в зловещей ухмылке.
Гирлянды с шуршанием упали в траву, спугнув пристроившегося на отдых кузнечика.
Звонкий горн дал сигнал к обеду.
Все отряды сгрудились около маленькой столовой. Среди них металась Алла, молоденькая пухлая вожатая десятого отряда.
Зина, Маша, быстро ищите Колю. Без него в столовую не пойдем. Виталик, ты видел Колю? Ты же с ним пошел в клуб. Боже мой! Ребята, к вам мальчик гирлянды приносил? Маленький такой, в шортах. Висят гирлянды? А мальчик где?
В ответ старшие пожимали плечами. Они не заметили, кто принес гирлянды и кто их вешал. Но сейчас в клубе они висят.
Мальчики, сбегайте в корпус, поищите Колю, не унималась Алла. Вдруг мы его оставили?
Там никого не было, пискнула кроха.
Где же он? Виталик, пробегись по территории. Где он может быть?
Распихивая малышей, старшие отряды ввалились во вкусно пахнущую столовую.
Ты где так вымок? Наташа остановила Щукина на пороге. Вы что, на речку ходили?
Никуда мы не ходили, буркнул за Щукина Глебов, искоса поглядывая на вожатую. У нас кран испортился, льет во все стороны.
Волосы почему мокрые? Хотя ладно. Пробегитесь по территории. Посмотрите, нет ли где маленького мальчика. Сейчас все в столовой, так что если вы кого-то встретите, то это будет он.
Чего сразу мы? насупился Щукин. Я тоже есть хочу. Все будут жрать, а я бегать?
Не волнуйся, голодным не останешься. А пока пробежишься, заодно и высохнешь. Давайте по-быстрому.
Манящий аромат обеда вновь сменился сухим запахом солнца.
Ага, Щукин зло пнул камешек. Всякие карапузы будут пропадать, а мы бегай. Может, он с обрыва ухнулся. Или его статуя придавила.
Пойдем, прошептал резко побледневший Глебов. Я знаю, где он.
Он взял левее, пробежал по крайней дорожке и выбрался к центральным воротам. Здесь, на тумбе, слева от ворот, сидел малыш и бесшумно плакал. Слезы вперемешку с соплями текли по побелевшему лицу. Он беззвучно всхлипывал, вздрагивая всем телом. Но с места не двигался. Взгляд его был устремлен в кусты с другой стороны ворот.
Ну, набросился на него Щукин, и чего ты здесь расселся? Тебя весь лагерь ищет, а ты тут загораешь!
Малыш всхлипнул, но на ребят не посмотрел.
Слезай, пошли, потянул его за руку Серега.
Малыш болезненно поморщился. Вася, привстав на цыпочки, осторожно снял мальчика с тумбы. Руки и ноги Коли Смирнова безжизненно болтались.
Ну, склонился над ним Глебов, чего ты испугался? Нет там никого.
И тут глаза малыша полезли из орбит, рот раскрылся в безумном крике. Он вжался в колени стоявшего рядом Васьки и весь затрясся. Глебов, нахмурившись, посмотрел на соседние кусты. Никого там не было. Только прошуршало что-то в сухой траве.
Хватит, Щукин подхватил еле стоящего на ногах Колю Смирнова и пошел к столовой. Я жрать хочу, а он тут истерики закатывает. Если хочешь домой, так и скажи. И нечего просто так у ворот торчать.
Серега, продолжая ворчать, тащил за собой несопротивляющегося Колю. Васька посмотрел на приятеля, развернулся и, ничего не говоря, помчался к клубу.
В его голове вертелась еще не понятная для него мысль. Ночное видение барабанщицы, ее перетаскивание в клуб, трещина у креста, темная фигура среди недостроенных зданийвсе это никак не могло сложиться в нечто понятное.
Клуб был закрыт. Глебов обежал вокруг него несколько раз. Войти можно было только через будку радиста. И Васька, как альпинист, полез по крутой лесенке в радиорубку.
Радист Андрей Семенков, развалясь в кресле, слушал в наушниках музыку, слегка потряхивая головой. В одной руке у него была жестяная кружка, из которой он время от времени прихлебывал, а в другойогромный бутерброд с колбасой, обкусанный со всех сторон. Промчавшийся мимо радиста Васька толкнул вертящееся кресло. Горячий чай выплеснулся на грудь Семенкова, и только тогда Андрей понял, что у него гости. Глебов навис над обзорным окошком, выходящим на сцену. За секунду до того, как сильная рука Семенкова сгребла его за шкирку и швырнула в сторону лестницы, он успел разглядеть белое пятно статуи около занавеса.
В следующее мгновение перед Васькой поочередно мелькали ступеньки и небо, потому что он кубарем летел по крутой лестнице вниз. Потом его нос уперся в затоптанную землю, и чехарда неба со ступеньками закончилась.
Чтоб я тебя здесь больше не видел! грозно рявкнул Семенков, захлопывая дверь радиорубки.
У Васьки перед глазами все плыло, когда он, шатаясь и задевая ногами за кочки, пытался дойти до столовой. Это у него не получилось. Толпа пообедавших ребят двигалась обратно, увлекая его в сторону корпусов. Тогда он тоже развернулся и побрел вслед за всеми. С трудом добравшись до своей палаты, Глебов рухнул на скрипнувшую кровать. Мир перестал раскачиваться. И Васька уснул.
Глава IIIКогда они возвращаются
Праздничный вечер удался на славу. Малышня пела про цветочки и лютики, средние отряды танцевали румбу и танго (здорово получалось), вожатые старших отрядов сыграли на гитаре и показали несколько фокусов.
Весь концерт над выступающими возвышалась белая фигура барабанщицы с красным галстуком на полуосыпавшейся шее. Ей отдавали честь, ей пели песни и рассказывали анекдоты, пытаясь рассмешить. Смеялась она закулисным голосом Максима. Он же за нее говорил.
На празднике ребята третьего отряда заметили, что за их вожатой Наташей ухаживает Костик, высокий красивый парень, подрабатывающий на кухне. Он оказывал ей всяческие знаки внимания, подарил вялый букетик крошечных белых цветочков, что-то шептал на ухо, на что Наташа фыркала и хихикала.
Начальник лагеря сидел, словно аршин проглотив, с его бледного лица не сходила вымученная улыбка. На шутки в свой адрес не откликался.
В конце праздника первый отряд под музыку и радостные крики стащил барабанщицу со сцены и, подняв ее на вытянутых руках над головами, весело понес на хоздвор. По дороге ей отломили палочки и отколотили часть лица с глазом. Оба трофея достались двум парням из того же первого отряда. Свои приобретения они рассовали по карманам, в душе гордясь удачными находками.
Под улюлюканье статуя полетела в мусорную яму.
Радостные вопли перекрыл сигнал горна, призывающий ко сну. Все разбрелись. Лена задержалась на краю вонючей ямы. Из картофельных очисток выглядывала белая голова. Постамент утонул в коричневой жиже. Вверх торчали арматуры рук.
Вдруг статуя двинулась и с приглушенным вздохом: «Эй!»скатилась с вершины мусора вниз. Лена взвизгнула и побежала вслед за всеми.
После концерта лагерь утихомирился не сразу. То там, то тут смеялись, где-то пели под гитару, кричали вожатые. Девчонки принялись гадать на картах, но их все время сбивала вожатая. В кровати Наташки Селюковой, крупной специалистки по гаданиям, собрались все карточные колоды палаты. В темноте она путалась в картинках, одна колода никак не собиралась. Селюкова сгребла все карты в одну кучу и засунула под матрас.
Хватит, подвела итог Гусева. Давай истории рассказывать.
Не надо! вскрикнула Лена.
Ленка трусит, хихикнула Павлова, поворачиваясь к соседке. Боишься, что ночью прилетит Красная Рука и схватит тебя за шею
Павлова резко перегнулась через кровать и ухватилась за Ленку. Но в шею не попала, потому что та успела отклониться, а уцепилась за волосы. Ленка забилась, вслепую колотя по кровати. Девчонки захихикали.
Или, подошла с другой стороны Гусева, влезет на окно привидение и, подвывая, позовет тебя: «Э-э-эй! Ле-э-э-энка! Иди сюды!»
Отбившись от Павловой, Лена натянула на себя одеяло.
Дуры! выкрикнула она. Это только добавило всем радости.
В корпусе погас свет.
Девчонки метнулись по кроватям. Когда скрип пружин смолк, в коридоре послышались странные, припадающие на одну ногу шаги. Как будто кто-то старательно вытопывал ритуальный танец:
Ых, ых
Шаги остановились около двери. Лампочки мигнули. Шаги затопали дальше.
Вдруг под окном раздалось шебуршание, и негромкий голос позвал:
Эй! Э-эй!
Еле слышно охнула Гусева, Павлова потянула одеяло себе на голову, Селюкова выбросила на пол последнюю карту, Лена, не дыша, смотрела в черное распахнутое окно.
Эй! раздалось с другой стороны. Наташа!
Скрипнула постель Селюковой. Все повернули головы в ее сторону, но Наташки там уже не было.
Наташа!
Зашелестели разбросанные карты.
Где ты? Эй!
Голос двигался вдоль корпуса, то приближаясь к окну, то удаляясь, как будто говоривший никак не мог решить, где ему остановиться.
Наташа!
Голос замер под их окном. Что-то упало, раздался глухой стук и вскрик. Потом все смолкло.
В дальнем углу палаты всхлипнула Наташка Селюкова.
Нет никого, подняла голову Гусева.
Селюкова заплакала навзрыд. Маринка встала, по-деловому, с ногами, забралась на Ленкину кровать, захлопнула раму.
Душно будет, прошептала Лена, задавленная весом Гусевой.
Молчи.
Тут же прошелестели шаги. В окне показалась рука, огромные черные пальцы забарабанили по стеклу.
Наташа! Выйди.
Селюкова, уже почти добравшаяся до своей кровати, бухнулась на пол и на карачках кинулась обратно в спасительный угол.
Голос настойчиво продолжал звать. Вспыхнул свет во всем корпусе.
Первой не выдержала Лиза Токмакова, лежавшая ближе всех к двери. Она завопила, вскакивая, чуть не кувыркнулась с кровати и побежала в коридор. Дверь открылась навстречу, звонко хлопнув ее по лбу. Лиза пискнула и с грохотом рухнула на пол. Это стало сигналом для всех остальных. Они тоже сорвались со своих кроватей и, толкая и пиная друг друга, вызывая новые волны страха, кинулись к двери. Сбив с ног ничего не понимающего Максима, девчонки вывалились в коридор.
Барабанщица! выкрикнула Гусева.
И вслед за ней десять голосов подхватило:
Барабанщица!
Барабанщица!
В ответ на их слова вдалеке раздалась барабанная дробь.
Замершие девчонки с ужасом прислушивались к ней, пока дробь не перешла в тарахтение проезжающего вдалеке трактора.
А ну кыш отсюда, строго посмотрел на девочек Максим.
Мы туда не пойдем, подала голос Гусева. Там барабанщица ходит и Наташку Селюкову зовет.
Говорит, выходи, Наташа Селюкова, погуляем? ехидно осведомился Максим. А привидение с моторчиком к вам не залетало? Дикое, но симпатичное? Он резко посерьезнел. Марш по кроватям, а то заставлю всю ночь с подушками стоять.
Самые храбрые побрели обратно в палату.
А как этос подушками? поинтересовалась Павлова.
Поставлюузнаешь. Топай.
Все нехотя опять улеглись по кроватям. Сон не шел. Разговаривать уже никому не хотелось. Каждая, уткнувшись в подушку, вспоминала пережитый страх.
Мимо двери по коридору, как маятник, расхаживал Макс. Старые рассохшиеся доски пола скрипели под его ногами. Его мерные шаги в конце концов убаюкали девчонок.
За собственным топотом Максим не услышал, как что-то простучало от одной палаты мальчиков до другой. Скрипнула рама.
Боясь собственных движений, на улицу выскочили две невысокие тени. Как только они оказались на дорожке, над их головами что-то чмокнуло, и все фонари погасли. Корпуса погрузились в темноту.
Может, обратно? осторожно спросил Глебов, на всякий случай пятясь поближе к светлой стене корпуса.
Да ладно, лениво сплюнул сквозь зубы Щукин. Пройдемся немного. Главное, опять нашу палату не потерять. Куда пойдем? К клубу?
У Васьки тут же заболели все синяки и шишки, что он получил, летя из радиорубки.
Не, протянул он, пошли к старшим. Может, они еще не спят.
Друзья перемахнули через кусты, благополучно миновали влюбленную парочку, целующуюся в темноте.
Хватит, капризно отстранилась девушка, и приятели узнали голос вожатой Наташи.
Чтобы остаться незамеченными, они сделали большой крюк и вышли к шестому корпусу, где жил первый отряд. В отрядной беседке раздавалось неясное бормотание и горел неяркий свет.
Щукин кивнул Ваське и первым подкрался к беседке.
Казалось, что деревянный пол прогибается под тяжестью каменной статуи. Голова барабанщицы была наклонена. Она внимательно смотрела на склоненные у ее ног человеческие фигуры. Их было двоевысокие крупные парни. Один большой, рыжий, из-под ничего не прикрывающей майки хорошо были видны широкие плечи и накачанные мускулы рук. Второй поменьше, короткие белобрысые волосы открывали оттопыренные уши. Наглухо застегнутый синий спортивный костюм был мокрым на спине и под мышками. Оба они копошились у постамента, как будто бы что-то искали на заплеванном деревянном полу.
Барабанщица повела железным остатком рук, и оба парня задвигались быстрее. Но вот они отступили, и стало заметно, что около них лежат белые предметы. Перед однимпалочки, а перед другимбольшой белый глаз с частью лица.
Статуя согласно кивнула. Парни вскинули вверх руки с кусками гипса. Палочки тут же прикрепились к арматуре, оставшейся от барабана. Встал в зияющую дырку глаз. С хлюпающим звуком все это приросло к телу. И тут же к статуе со всех сторон огромного лагерного парка стали слетаться мелкие белые крошки и гипсовые кусочки.
Собирается в ужасе прошептал Васька.
Движение кусочков прекратилось. Статуя повернула голову к друзьям. Красный рот расплылся в довольной усмешке, черные глаза буравили мальчиков от макушки до пяток.
Глебов уже готов был провалиться сквозь землю, как вдруг статуя легко наклонилась вперед, подхватила ползающих у ее ног парней и прыгнула через барьер беседки в сад, прямо на приятелей.