Она быстро находит бобы и надевает перчатку. Разворачивается к выходу.
Шум наверху Или показалось?
Детям велено оставаться дома, пока Мэлори обходит лагерь. Они знают правило, только не факт, что послушаются. Подростки Из подвала нет надежды различить звуки из третьего домика.
Если тут кто-нибудь есть начинает Мэлори.
Голос срывается. Она свыклась со страхом, однако и у нее еще бывают моменты, когда ужас берет верх. Как сейчаскогда она стоит одна в подвале, в заброшенном лагере. И совсем недавно в дверь ее дома стучал подозрительный незнакомец. И она не видела его лица.
«Мне бы пистолет», невольно думает Мэлори. Олимпия давно убеждаетим пора завести оружие. Цитирует тысячи книг, где огнестрельное оружие спасает героям жизнь. Мэлори против. Не хватало еще, чтобы Том экспериментировал с ружьем. Он непременно изобретет какую-нибудь автоматическую наводку и будет бесконечно горд. Однажды Мэлори откроет дверь и получит пулю в лоб. Да и не только Том представляет опасность. Любой из них может стать убийцей, если увидит кое-что.
Однако сейчас Мэлори не отказалась бы от дополнительной защитыпомимо острого ножа и боевого духа.
Надо слушать. Принюхиваться. Ждать.
Последние десять лет она только это и делает. Иногда реальность смешивается с воспоминаниями, и ей кажется, будто они всегда так жили. Уже трудно представить, что она не замирала на пороге, принюхиваясь, всякий раз, когда входила в комнату. А когда родители возвращались из магазинанеужели она отпирала дверь и даже не спрашивала, закрыты ли у них глаза?
Повязка размывает границыво мраке нет ни прошлого, ни будущего. Ощущение времени теряется.
Банка с бобами в одной руке, ножв другой, палка под мышкой. Мэлори снова идет к лестнице. Наталкивается ногой на ступеньку быстрей, чем ожидала.
«От страха», понимает она.
Страхэто плохо. Сначала электрическим разрядом проходит по телу дрожьот макушки до пяток. Бегут по спине мурашки. Если страх не остановить, он разрастется в полной мерестанет паникой.
Что-то шевелится за спинойв глубине! Мэлори резко оборачивается. Нет, почудилось. Том с Олимпией сказали, что он ушелзначит, ушел. Детей никогда не подводит слух.
Допустим, кроме нее здесь никого нет. Но вполне может быть нечто.
В голове звучит голос Тома-старшегоон умолял впустить его на чердак, когда она рожала Тома-мальчика.
Дети знают правило. Мать ушла на разведку, они должны тихо сидеть на месте, пока она не вернется. Они могут ослушаться только в крайнем случае.
Не подходи! грозно говорит она в пустоту.
«Тварь или человекпусть только сунется», думает Мэлори, и ей становится немного легче.
Однако по ступеням она бежит как в детстве. Они с Шеннон взяли бы баночку с клюквой и неслись бы из подвала наперегонки, толкая друг друга локтями. Мэлори вспоминает, как один раз упала на лестнице в спальню, ободрала оба локтя и перепугаласьиз-под деревянной ступеньки на нее зыркнули круглые глаза. Она тогда вскочила и с криком помчалась наверх. Оказалось, это был давно потерянный плюшевый кот Сильвестр.
Вот и кухня. Мэлори тяжело дышит от волнения. Она думает про незнакомца. Какая нелепая выдумкаперепись населения! Он говорил: кто-то поймал тварь И угораздило же его рассказать это при Томе! Том верит в подобные сказки и обязательно захочет сам убедиться.
Мэлори медленно идет через кухню к столовой. Замирает после каждого шага. Слушает. Она теперь хорошо распознает звукислышит, как человек переносит вес с ноги на ногу или набирает воздух, прежде чем что-то сказать.
Сейчас ничего такого не слышно. Мэлори вспоминает голос незнакомца и вдруг понимает: несмотря ни на что, в глубине души она отчасти ему верит. Она, конечно, не повторит ошибку Донатот доверился Гари. И не будет полагаться на чутьенельзя распознать намерения человека по голосу. И все же переписать выжившихне худшая затея. Кто-то наверняка этим занимается.
Ее охватывает чувство вины. Она не впустила путника передохнуть часок, не выслушала, не поделилась опытом. А ведь она кое-чему научилась. Вероятно, ее знания пригодились бы другим.
Мэлори отметает вину. «Нет!»твердо говорит она себе. Неважно, как меняется и приспосабливается к тварям мир. Она и дети всегда будут полагаться на повязкуи только на повязку!
Мэлори у входной двери. Тянет за ручку, делает шаг и наталкивается на человекакто-то стоит прямо на пороге. Мэлори заносит для удара нож, однако Олимпия успевает ее остановить:
Мама! Это мы!
Мэлори не сразу верит. Она слишком погружена в мысли о Гари, Анетт, тварях, загадочном госте и его намерениях.
Что вы тут делаете?! Голос Мэлори звенит от ярости. Вы забыли правило?
Мама, случилось непредвиденное, говорит Олимпия.
Мы должны были тебе сообщить, добавляет Том.
Он вернулся! пугается Мэлори.
Нет, успокаивает Олимпия, не совсем
Мэлори ждет. Слушает.
Он оставил бумаги, наконец говорит Том.
Что?!
Сразу приходит мысль: там могли быть фотографии тварей. Мэлори ясно представляет, как дети смотрят на фото и теряют рассудок.
Вы посмели их взять?!
Мама, перебивает Олимпия, там длинные списки выживших, на много страниц.
«Наверняка они нашли имя Гари», думает Мэлори. Ей тяжело представлять даже имя.
И? Говорите!
Олимпия подходит ближе. Наверное, на случай если Мэлори закачается от новостей.
Там есть список Сейнт-Игнаса, штат Мичиган начинает Олимпия.
И что?
Сейнт-Игнас на Верхнем полуострове. Мэлори там выросла. Список выживших Напрашивается предположение, однако Мэлори пока не допускает мысли
Мама, там твои родители. В списке. Они живы.
Глава 4
Мэлори в кабинете директора лагеря. На письменном столе до сих пор разложены канцелярские принадлежности бывшего владельца. Прямоугольный магнит для скрепок, желтый блокнот, календарь семнадцатилетней давности. Когда-то кабинет отделялся от столовой залы зеркальным стекломчтобы директор мог наблюдать за постояльцами, а они его не видели. Стекло давно перекочевало под кровать Тома как материал для очередного приспособления, которое Мэлори все равно не разрешит конструировать. Окно в столовую затянуто черной тканью.
Мэлори места себе не находит.
Это совершенно невозможно! Даже надеяться не стоит.
Или возможно?
Нет!
Или да?.. Она видела собственными глазами: Сэм и Мэри Волш.
Ну и что? У родителей очень распространенные имена. Сэмовхоть отбавляй. Мэри и того больше Да и Волш не самая редкая фамилия.
Однако совпали оба имени и фамилия, к тому же в списке с Верхнего полуострова Она не знала, что надеяться так больно. Щемит сердце, все внутри сжимается. Даже ломит кости.
Семнадцать лет назад они с Шеннон поехали за тестом на беременность. На Земле уже случилась непоправимая беда, только они с сестрой еще этого не знали. Потом Мэлори позвонила родителям, чтобы рассказать о ребенке. Это был последний разговор. Сэм и Мэри Волш больше не отвечали на звонки.
Семнадцать лет назад
Том и Олимпия ждут в бывшей приемнойпримыкающей комнатке, где раньше сидел секретарь. Мэлори благодарна, что ей дали побыть одной. Она садится, вскакивает, вновь садится. Бумаги разложены перед ней на столе. Дверь закрыта. Она тщательно проверила кабинет, прежде чем снять повязку.
Мэлори в тысячный раз читает знакомые имена.
«Неужели правда?»
Ей больно думать.
Надо идти! На север. К ним. Все эти годы она горевала и мечтала еще хоть раз увидеть маму с папой. Сказать им то, что не успела раньше.
Надо идти. Сейчас же!
А если это обман?
И когда был составлен список? Сколько лет назад? Судя по бумагам, составитель обошел почти весь Средний Запад. Сколько времени ему понадобилось? И разве подобное путешествие вообще возможно? И первый ли раз он в Мичигане? Вдруг он занес имена родителей десять лет назад?
Ох, почему же она его не впустила?
Ее Сэм и Мэри Волш жили на границе с Висконсином. А город Сейнт-Игнас расположен у моста между двумя полуостровами. В принципе, им незачем было туда ехать. Особенно когда кругом конец света. Забавно, Шеннон в шутку называла концом света Верхний полуостров. Так почему Сэм и Мэри вдруг решили перебраться в Сейнт-Игнас?
Не в поисках ли дочерей?..
У Мэлори перехватывает дыхание. Нет, это слишком Она вот-вот упадет в обморок. Или вообще лишится рассудка.
Мэлори мечется по кабинету, время от времени поглядывая на знакомые имена, не в силах сосредоточиться, не зная, что и думать. Представляет Сэма и Мэри Волш. Если они тоже остались в живых, они, должно быть, прошли через горе и ужасы. Приспособиться к новой реальности для них тяжкое испытание. Они растили детей в совсем другом мире.
Был бы здесь Том-старший! Он дал бы дельный совет
Не слишком ли рано они с Шеннон отчаялись? К телефону никто не подходил, и они обе сразу решили: родители вряд ли выживутне тот тип.
А как же сама Мэлори? Когда все только началось, какие у нее были шансы на выживание?
Черт! яростно восклицает она.
Мам, ты как?
Это Олимпия окликает ее из соседней комнаты.
Может быть, Сэм и Мэри тоже, как и она, сумели приспособиться. Мэлори теперь мать двух подростков, она понимает, что значит быть родителем. Прежде всего, это путь, полный неожиданностей. Все непрестанно меняется. Она сама изменилась до неузнаваемости, пока воспитывала детей в новом мире. Ее вел инстинкт. Сила инстинкта помогла выжить и уберечь Тома и Олимпию от встречи с тварями.
Нет! Не может быть! бормочет Мэлори.
Ее папа и мама до сих пор живут в Мичигане, закрасили окна черной краской, сажают с завязанными глазами овощи. Нет! Мэлори не представляет, что родители пережили ужасы нашествия и сидят по вечерам на диване, взявшись за руки, как сидели раньше перед телевизором.
Кружится голова. Темнеет в глазах. Мэлори присаживается на край стола и погружается в воспоминания. Детство, жизнь до тварей. Это было давно. Мир стал безумным, искореженным.
Семнадцать лет.
Семнадцать лет назад она узнала, что беременна Томом. То есть тогда он еще не был Томом. И Мэлори еще не познакомилась с мужчиной, в честь которого назовет сына. Мужчиной, который оставит неизгладимый след в ее душе. Хотя он погиб семнадцать лет назад, Мэлори и сейчас мысленно советуется с ним по любому поводу.
А ее родители даже не имели шанса познакомиться с человеком, в честь которого назван их внук. Неужели они и правда живы? Через какие ужасы им пришлось пройти?
Кто им помог?
Они погибли, говорит Мэлори.
Она не может поверить в обратное. Слишком больно, слишком невероятно.
Мэлори злится, когда вспоминает, как Олимпия сообщала ей новость. По голосу было слышноона улыбается. Почему же дочь, с ее незаурядным умом и прозорливостью, не распознала наглую ложь?! Нет их в живых! Список врет. Сэмов и Мэри Волш целые тысячи. Нет никакой переписи. Это дар вроде троянского коня. Тот, кто приходил утром, специально вписал родителей и пытается выманить Мэлори и детей из безопасного укрытия.
Он намерен положить конец их спокойной жизни в лагере «Ядин».
И возможнопочему нет? это действительно Гари.
Мэлори бьет кулаком по столу. Обходит его с другой стороны и оттуда опять сверлит глазами страницу с именами. Когда-то давно она обыскала чемодан Гари и нашла дневникхранитель преступных замыслов. Очень давно. Но она никогда не забудет почерк Гари и то, какой дьявольской энергией веяло от его записей.
Она изучает наклон букв.
Нет, писал не Гари. Почерк совсем другой.
Ребята ждут за дверью. Наверняка уже рисуют в воображении путешествие, вспоминают, как пришли сюда десять лет назад. Том радуется. Олимпия продумывает, что взять с собой.
Неужели они поверили этим бумажкам? Как они умудрились вырасти настолько наивными? Все эти спискиполнейший бред! Списки выжившихвот ведь выдумали!
Выживших
Мэлори хочется крушить. Пробить кулаком дыру в стене. Что-нибудь опрокинуть.
Она упирается ботинком в край стола, толкает изо всех сил, и он валится набок. Бумаги разлетаются в разные стороны, как птицы от удара топора по стволу дерева.
Мама! кричит Олимпия. Мама, ты в порядке?
Голос испуганный. Немудреноесли кто-то бушует по другую сторону двери, современные люди сразу предполагают, что этот кто-то в комнате не один.
В порядке! кричит Мэлори и прибавляет саркастически:Лучше не бывает
Дети шепчутся за дверью.
Том, конечно, спрашивает Олимпию, почему Мэлори так странно реагирует на хорошие новости. Олимпия ему объясняет.
Потому что прошло семнадцать лет. Потому что она давно похоронила родителей. Она свое отгоревала, и чувство невосполнимой утраты уже стало частью ее личности.
И вдруг список
Это просто жестоко по отношению к ней!
Мэлори начинает плакать. Она представляет, как Гари сидит за столом с другим мужчинойпомоложе, уговаривает его сыграть роль переписчика, обещает золото или что там еще представляет ценность в новом мире.
Слушай, сынок, можешь кое-что переписать и отнести в лагерь «Ядин»? Третий домик. Сделаешь? Вот эти два имени не забудь внести. Понимаешь, это наживка. Отдай или оставь на пороге. Надеюсь, рыбка клюнет. Ох и давно я за ней охочусь!
Вранье! говорит Мэлори. Сплошное вранье! Это невозможно! Так не бывает!
Однако имена родителей упрямо лезут в глаза.
«Сэм и Мэри Волш», написано черным по белому. И почерк не Гари.
Еще один листок из рассеянной по полу стопки бумаг привлекает внимание Мэлори. Он выпал из середины и нагло лег на самом видном местебудто тоже борется за жизнь. На нем еще одна небылица, дополнительный повод не верить ни слову из этих бумажек.
Описание нового способа передвижения.
Поезд, который едет вслепую.
Точно, незнакомец что-то говорил Поезд, кстати, идет на север.
Мэлори бросает в жар. Ей душно, словно стены вокруг нее сжимаются. Он следил за ней и детьми! Не выпускал из виду все эти годы!
«Нет, нет и еще раз нет! думает она. Слишком заманчиво, слишком гладко».
Сочный червяк опускается в воду. Мэлори проглотила бы его с жадностью. Она уже готова взять детей, покинуть относительно безопасное место, которое десять лет служит им домом. А на платформе будет поджидать Гари.
«Родители умерли, убеждает она себя. Умерли семнадцать лет назад».
Мэлори подбирает листок с описанием поезда. Начинает было читать, затем снова бросает на пол.
«Не поеду! Как бы не так!»
Решено: они останутся в лагере. Здесь безопасно. Здесь Том и Олимпия выросли. Превратились из детей в девушку и юношу, умных не по годам, обладающих острым слухом и жизнерадостных, несмотря на обстоятельства. Нет, она не будет подвергать их жизнь опасности ради своих интересов.
Мэлори слегка успокаиваетсярешение принято. Надо забыть сегодняшнее происшествие. Список, имена, перепись населениявсе.
Она идет к двери, берется за ручку и бросает прощальный взгляд на пол.
Даже издалека имена хорошо видны. Они словно высечены на камне и никогда не сотрутся. Они прочнее, чем сама Мэлори. Она умрет, несмотря на все предосторожности, а Сэм и Мэри Волш на бумаге будут жить еще долго.
Мэлори зажмуривается.
Открывает дверь и снова закрывает, не выходя из комнаты.
Возвращается к описанию поезда.
Мам! зовет Том. Тебе помочь?
Она не отвечает. Погружается в чтение: «Поезд идет по рельсам и поэтому является самым безопасным средством передвижения в современном мире. Отпадает множество рисков. Например, не вписаться в поворот, врезаться в припаркованную машину или сбить человека».
Нет! Это невозможно! Слишком хорошо, чтобы быть правдой! Мэлори уверена: не существует в современном мире безопасного средства передвижения.
Однако она продолжает читать: «Рельсы заранее очищают, поезд движется на небольшой скорости»
Мэлори отворачивается. Ей больно. Физически больно. Неужели папа с мамой живы? Были живы все это время?
Мэлори вспоминает, как сообщила сестре, что родители перестали подходить к телефону. Какое лицо было у Шеннон Потом вспоминает мертвую сестру на полу в ванной.
Ножницы в грудь Своими руками
Ее душит чувство виныпочти невыносимое. Почему она их не разыскивала, почему не убедилась, что они действительно мертвы? Семнадцать лет
Поезд следует от станции «Ленсинг, штат Мичиган» до станции «Макино-Сити, штат Мичиган».
«Макино-Сити, думает Мэлори. Верхушка Нижнего полуострова. Там начинается мост, который соединяет Нижний полуостров с Верхним».