Банька была небольшая, из потемневших бревен, с одним окошком. В ней уютно пахло березой и сеном, потому что на потолке было устроено что-то вроде сеновала, и туда вела приставная лестница. А внизу были столик с подсвечником, печка с дровами и две кровати. Мы как плюхнулись на них, так сразу и уснули. Только Алешка, зевая, успел пробормотать сонным голосом: «Хорошо в деревне. Березовые поля кругом Хлебные рощи Лежи себе на солнышке, а кругом яблоки падают»
Прямо в рот, сказал за окном папа.
И в компот, добавил дядя Коля.
Проснулся я от тихого разговора. За окном уже синело, и запутался в ветвях деревьев узенький, ярко-белый месяц. Было прохладно из-за открытого окна. Алешка чмокал во сне губами, будто все еще жевал.
Я прислушался. Голоса шли откуда-то сверху, я догадалсяс сеновалаи подкрался к лестнице.
Вот так, услышал я голос дяди Коли. Здесь этих рэкетиров полно, целая банда. Меня они сначала не трогали. А вот у соседа спалили дом, у Сани Чуркина поросят потравили. Теперь они им платят. Сейчас вот и до меня добираютсяузнали, что я хороший кредит в банке взял, на молоке неплохо заработал. Мне эти деньгивот так нужны: трактор надо купить, кое-какую технику, семена а они требуют двадцать пять процентов отстегнуть. Угрожают. Предупреждают. Ты ведь понял, что колесо с фургона не само свалилось?
Понял, ответил папа. Ты в милицию не заявлял?
А что милиция? вздохнул дядя Коля. Милиция далеко, телефона у меня нет. Пока доедут Да и потом, похоже, у этих сволочей в милиции свой человек есть. Только сунься с заявлением Вот я и отправил своих в Карелию, к старикам. И вам телеграмму отбил, чтобы не приезжали, да не поспела она Так что собирайтесь, завтра отвезу вас на станцию.
У меня сердце замерлочто папа ответит? А тут еще Лешка меня за руку схватилон, оказывается, давно проснулся и рядом стоял как мышка. И нам не пришлось расстраиваться, потому что папа сказал:
Вот что, Николай. Никуда мы не поедем. Одного тебя не оставим. Будем вместе воевать Жалко, я ружье не догадался захватить. Давненько мечтаю поохотиться на рэкетиров.
Подожди, перебил папу дядя Коля. У тебя же ребята, жена. Нельзя так рисковать. Борьба жестокая будет. А ведь это наше самое слабое место в обороне. Не дай Бог что с ребятами случится?
А нельзя их куда-нибудь пристроить, неподалеку, на время? Такого предательства мы не ожидали! И, позабыв про конспирацию, взлетели по лестнице как бравые матросы по вантам.
Папа и дядя Коля вытаращили на нас глаза. Они сидели, развалившись, на сене. Между ними лежала раскрытая шахматная доска, на которой вместо фигур были расставлены по клеточкам бутылка самогона, блюдечко с салом и зеленым луком, хлеб, папины сигареты.
Я не дал этим заговорщикам сказать ни слова и сразу выдвинул наше требование.
Вот что, тятенька. Если вы нас куда-нибудь попробуете сбагрить, то маме сейчас же станет известно, в какие шахматы вы тут играете, да еще и курите на сене. Они молча переглянулись.
Я не курю, попытался оправдаться дядя Коля. Я вообще не курю. Бросил. И отец бросит.
Это гнусный шантаж, сказал папа.
Я безразлично пожал плечами. А Лешка добавил:
Вы без нас все равно с ними не справитесь. А у нас уже есть опыт. Не первый раз бандитов повязываем. И не таких.
Отцы-командиры снова переглянулись. Уже безнадежно, дядя Коля хотел что-то сказать, но папа его остановил:
Бесполезно. Ты их не знаешь
И в это время пришла мама позвать нас на чай. Дядя Коля с папой действовали мгновенно и не сговариваясь: один смахнул закуску в сено и бросил на доску горсть настоящих шахматных фигур, другой сунул в стоящий рядом сапог недопитую бутылку. И оба жалобно посмотрели на нас. Я понял: победили!
За чаем дядя Коля все рассказал маме. Она сначала побледнела, а потом положила руку ему на плечо и сказала твердым дрожащим голосом:
Ничего, Коля, отобьемся.
А давайте выроем клад!
Прошло несколько тревожных дней. И особенно ночей. Старшие не спускали с нас глаз. Маму в магазин тоже одну не пускали, всегда с ней шел или папа, или дядя Коля. Нам с Алешкой строго наказали не высовываться с фермы и никому чужому не верить, никаких «пойди сюдая тебе конфетку дам», никаких «покататься на машине» и всякие прочие инструкции по личной безопасности.
Но очень скоро нам это надоело. Погода была отличная, забот по хозяйствухоть отбавляй, так что бояться и оглядываться было некогда, и мы постепенно теряли бдительность. Тем более что ничего угрожающего на горизонте еще не наблюдалось. Да и дядя Коля как-то сказал, что, наверное, пока ему-де перечислят деньги с комбината за молоко, рэкетиры не заявятся.
Правда, каждый вечер он тщательно запирал все двери, ставни на окнах и ворота и спускал с цепи Ингара. И ночью несколько раз вставал, брал ружье и обходил свои владения. Папа ходил с ним. А потом они садились на крыльце, как воробьи на заборе, и обсуждали дела на завтра.
Иногда мы с Алешкой подсаживались к ним, если вовремя просыпались, и, ежась от ночной прохлады, зевали, смотрели на ясный месяц среди звезд и прислушивались к разговору. Алешке из-за этого даже комар в рот залетел. Но все равно мы старались ничего не пропустить. Чтобы не остаться в стороне в решающий момент.
В один день дядя Коля собрался ехать за сеном. Но сперва он заглянул в огород, где копалась мама, в купальнике и шляпке «из итальянской соломки», и похвалил ее (маму, а не шляпку):
Где это ты так наловчилась?
Там, мама махнула грязной ладошкой, в детстве, в пионерлагере, у нас там был свой юннатский участок. И мы, пионеры, на нем работали. Мы были юные мичуринцы.
Я тоже, сказал папа.
Лысоват ты для мичуринца, не согласился дядя Коля.
И ничего не лысоват! заступился за папу Алешка.
Он, вообще-то, очень добрый, несмотря на вредность. И очень переживает за папу, потому что знает, как папа огорчается из-за растущей лысины. И всегда врет ему приятное, когда папа причесывается или смотрит телевизор: «Пап, а у тебя лысина меньше стала!» А папа всегда растроганно благодарит его и весь день радуется, что у него такой душевный и тактичный младший сын и такая маленькая, растущая назад, лысина. Пока кто-нибудь не скажет ему при встрече: «Ба, как ты, однако, лысеешь»или Алешка опять не натворит что-нибудь в школе или во дворе.
Ну, ладно, не стал спорить дядя Коля. Ладно, мичуринец, иди-ка тогда за сарайя там начал яму копать под хранилищеможешь продолжить.
А мы? спросил Алешка. С тобой? За сеном? Или клад искать?
Сначала воды натаскайте, и дядя Коля, бросив в телегу вилы и грабли, уехал «в луга».
А мы с Алешкой стали таскать воду из колодца для скотины и на полив. Заполнили все поилки, залили все бочки и вымокли снизу до пояса. Пришлось снять джинсы и разуться. Сначала босиком было ходить неуютноколко, каждый камешек чувствовался, особенно когда идешь с тяжелыми ведрами. А потом даже понравилосьземля теплая, трава прохладная, песок горячий, а на босые усталые ноги приятно выплескивается из ведер холодная вода.
Потом мы искупались в красивом глинистом пруду. В нем было тепло как в супе и так же мутно и густо, а по крутым берегам росли кусты и деревья. Но купались мы зря, все равно, когда вылезали на берег, все перемазались в глине.
Потом дядя Коля привез на телеге сено, и мы забрасывали его на сеновал. Оно шуршало и пахло так, что кружилась голова. Мы работали как звери, сказал я. Алешка угрюмо поправилзверям хорошо, они не работают, а только едят и отдыхают. Как кот Ерофей, а мы с тобой грязные как черти. Еще бы! Ведь мы не успели высохнуть после купанья и вся сенная труха налипла на нас, особенно там, где мы вымазались в глине. А не вымазали мы только волосы.
Ничего, сказал дядя Коля, сейчас закончим и пойдем купаться.
Опять в глине? проворчал Алешка. Но вот пришла мама и принесла нам молока с пирогами. И мы на них набросились, будто три дня голодали. Хотя после завтрака еле животы из-за стола вытащили.
Лешка так устал, что задремал прямо над кружкой, дядя Коля кружку у него из руки вынул, опрокинул Лешку легонько в сено и укрыл старым плащом. А он даже не проснулся: на губешкепот, в рукенадкусанный пирожок, в волосахсено. Мне даже его жалко опять стало.
Все, сказал дядя Коля. На сегодня хватит, а то вы завтра сбежите.
Когда Лешка проснулся, мы все вместе, даже Ингар, побежали на пруд. На берегу дядя Коля схватил Алешку на руки, размахнулся и бросил его прямо в водутолько руки и ноги болтнулись и брызги полетели. И Ингар бросился за ним. Лешка вынырнул и завизжал:
Ну, дядь Коль, я тебе отомщу!
Что? Дядя Коля грозно вытаращил глаза. А ну, иди сюда!
Алешка ринулся на берег, но как только, скользя по глине, выкарабкался из воды, дядя Коля снова подхватил его и размахнулся, чтобы закинуть подальше. Но тут его сзади толкнул папа, поскользнулся сами они вместе так плюхнулись в воду, что поднялся целый фонтан, и в нем заиграла радуга. Я захохотал как Фантомас, но тут же полетел за ними от маминой подножки. И мы такое устроили, что чуть всю воду из пруда не выплеснули. И все лягушки из него попрыгали от страха.
И мы обо всем забылиобо всех трудностях и обо всех бандитах, так нам было весело. А ведь кому-то это не нравится. Каким-то злым и жадным людям не хочется, чтобы другие жили спокойно и радостно. Своим честным трудом
Потом дядя Коля показал нам, как вылезать на берег, чтобы не вымазаться в глине. Он подплыл к толстой ветке, которая нависала прямо над водой, подпрыгнул и ловко на нее взобрался и пошел по ней на берег, придерживаясь за другую ветку.
Мы стали осваивать этот способ и, конечно, нарочно сваливались в воду и сдергивали друг друга, пока совсем не устали.
А потом, когда мы оделись, из воды выскочил Ингар, весело и сильно отряхнулся и всех нас забрызгал. И мы еще посидели на берегуобсыхали. Уже вечерело. Ласточки носились в небе. А над ними стояли душистые, розовые от солнца облака. И между ними, как сказал Алешка, включались звездочки, еще слабенькие, далекие. Пахло теплой водой и цветами, которые мама собрала на берегу. Было тихо-тихо. Только довольный Ингар пыхтел своей громадной пастью с красным языком.
За ужином дядя Коля сказал, что завтра, пока стоит хорошая погода, они с папой поедут косить траву, сена нужно заготовить еще много.
Дядь Коль, а зачем тебе столько сена? спросил Алешка. Весь сарай уже забили.
Чтобы зимой было что кушать.
Ты зимой сено ешь? сочувственно ужаснулся Алешка.
Чудак! засмеялся дядя Коля. Коровы его едят. Я имсено, они мнемолочко, сметанку, творожок, маслице. Так и живем. Друг для друга. И для вас, городских.
Алешке трудно было все сельские дела сразу понятьдитя асфальта. Правда, я в детстве, когда в первый раз увидел телят, даже немного испугался, подумал, какие большие собаки! Алешка, конечно, не такой уж темный, знает, что булки не на деревьях, а в поле растут, но вот что коров не доят прямо в молочные пакетыне уверен. Но он у нас способный, быстро все схватывает.
После ужина мы поливали огород. У дяди Коли был маленький насос, он опускал его в бочку, и вода по длинным пластмассовым шлангам бежала на грядки. А куда не доставали шланги, мы таскали воду в ведрах и лейках.
Потом дядя Коля с папой пошли доить и убирать скотину и запирать все двери. После этого мы посидели на крылечке, считая звезды и рассуждая о жизни. Дядя Коля сказал, что крестьянская работасамая главная на свете. Без нее человеку ни поесть, ни одеться. И, значит, вообще ничего не сделать, голодному да раздетому.
Еще бы, солидно, совсем по-деревенски согласился Алешка. Голый да босый в космос не полетит, да и хозяйство не бросит. Кого кормить надо, кого поливатьоно ж все живое. Дядя Коля засмеялся, и мы пошли спать. Когда мы ложились, Алешка вздохнул:Хорошо, конечно, в деревне. Только работы очень много А эти бандиты хотят у дяди Коли все даром забрать Сами бы поработали как онс утра и до ночи, без выходных и праздников.
Паузы между фразами становились все длиннее. Алешка уже сонно заговаривался.
Ну, ничего, завтра найду клад Куплю дяде Коле трактор И пулемет На Птичьем рынке А на остальное достроим свою дачу И корову заведем, с поросятами Размечтался, Матроскин. Дядю Колю я люблю Но все равно отомщу, что он меня в воду бросил И папу лысым обозвал
Я хотел спросить Алешку, как он собирается отомстить дяде Коле, но он уже засопел, и я не стал его будить и задул свечку. И тоже сразу уснул. Это был последний спокойный день на ферме
Утром мы вскочили как сумасшедшие от дикого визга. Но визжал не Алешка. Визжал поросенок, которого дядя Коля принес в мешке.
Чего ж он так орет? возмутился Алешка.
Тебя бы в мешок сунули, заступился я за Пятачка, ты бы не так еще орал.
Как же, щас! возразил он. У меня все-таки гордость есть.
Дядя Коля вытряхнул поросенка из мешка, и того словно на другую программу переключилион замолчал и только довольно похрюкивал, шевеля пятачком, осматривался поросячьими глазками, а потом стал бегать вприпрыжку по двору, знакомиться. Алешказа ним, он ему очень понравился.
Будешь его растить? спросил дядя Коля. Он сказал «растить».
Еще бы! обрадовался Лешка. Он такой маленький, розовый, с белыми ресничками. С копытами.
Они загнали Пятачка в закуток и стали готовить ему пойло, налили в корытце, и поросенок аппетитно зачавкал, не забывая похрюкивать от удовольствия. Даже папа подошел посмотреть. И опять с сигаретой.
Ты когда курить бросишь? спросил его дядя Коля.
Завтра, не моргнув глазом, привычно отозвался папа. Он и маме всегда так говорит.
Ну-ну, хитровато усмехнулся дядя Коля. Подожду. Он явно что-то задумал. Лешка, а тебе пора настала на пастуха обучаться, дня через два пойдешь со мной коров пасти.
Ладно, сказал Алешка, не отрывая глаз от прожорливого поросенка. А чему там учиться? Коровы сами все знают.
Хотя бы кнутом щелкать. Без кнутакакой пастух? У нас в деревне каждый малец умеет.
Подумаешь, Алешка пожал плечами.
Ну, пойдем, попробуешь. Дядя Коля снял со стены свернутый в кольцо длиннющий кнут с отполированной ручкой и тоненькой волосяной косичкой на конце.
Мы вышли во двор. Алешка небрежно взял кнут, взмахнул им. Кнут вяло шевельнулся, да и то не весь. Алешка упрямо покраснел, но не сдался. Со второй попытки он обмотался как колбаса веревкой, а с третьей зацепил дядю Колю за ногу.
Это твоя месть? усмехнулся тот. Слабовато. Дай-ка мне.
Дядя Коля отбросил кнут назад, и он послушно пробежал волнами и лег на землю как по линейке, и тут же послал его вперед и сделал рукой плавное крутое движение: раздался сильный, резкий как выстрел щелчокдаже воробьи вспорхнули. И Ингар залаял.
Поставь-ка коробок, попросил дядя Коля папу и кивнул на забор, где сушились надетые вверх дном на штакетины стеклянные банки для заготовок огурцов и варенья.
Папа поставил на дно банки торчком спичечный коробок, дядя Коля прищурился и взмахнул рукойкоробка с треском исчезла, словно взорваласьот нее даже дымок пошел.
Хочешь на спор сигарету загашу? предложил дядя Коля папе. И ты тогда курить бросишь. Прямо сейчас, а не завтра. Идет?
А если ты мне голову снесешь? Тогда как?
Тогда кури сколько хочешь.
Алешка захихикал в кулак. Чтоб не заметил папа и не обиделся.
Папа смело отошел к забору, повернулся к нам боком и вставил в рот зажженную сигарету. Стало тихо как в цирке. Перед смертельным аттракционом. Я бы на такое никогда не согласился.
Дядя Коля на этот раз примеривался дольше, легонько покачивая правой рукой, не отрывая глаз от кончика сигареты, где тлел чуть заметный в свете дня огонек.
Не тяни, сказал папа, не разжимая губ. Она все ближе к носу.
Не шевелись, предупредил дядя Коля. И не дрожи. Раз! И вместо огонька на кончике сигареты остался разлохмаченный табак.
Мы перевели дыхание. Хорошо, что мама этого не виделаона бы им задала! Еще больше, чем за самогон.
Лешка в восторге подхватил кнут и пошел махать во все стороны. Мы даже разбежались. Он разнес бы весь двор, но дядя Коля подкрался к нему, выхватил кнут и стал терпеливо объяснять, как правильно им работать, как делать «оттяжку» и другие премудрости. А потом показал все это в замедленном движении. И вскоре со двора послышались сначала какие-то шипящие, а потом все более чистые и резкие щелчки. С Алешкиным упрямством он это дело освоит быстро.