Подожди, хитро щурится Алиса, он что, понравился тебе?
Да, просто отвечаю я. Хотя не уверена, что я понравилась ему. Мы общались пару минут, но он чем-то меня зацепил. Глупо, да?
Красивый? деловито спрашивает подруга, макая в соевый соус очередной ролл.
Красивый.
Я вспоминаю Стаса и едва слышно вздыхаю.
Тогда не глупо. Расскажи о нем? Мне о-о-очень интересно, на кого запала наша милая Снежинка!
Алиса в шутку называет меня так, потому что я отвергаю ухаживания парней. Говорит, что до Снежной королевы я еще не доросла, а вот холода во мне хоть отбавляй, так что Снежинкой вполне быть могу. В ответ я называю ее Круэллойкак злодейку из мультфильма «101 далматинец»: однажды Алиса пришла на учебу в безвкусном белом платье с черными пятнами и атласной алой лентой на талии, и я не могла взглянуть на подругу без смеха. Художественное образование все-таки привило мне чувство вкуса, и я всегда знаю, какие цвета и оттенки подходят человеку, а какиенет.
Я рассказываю о Стасе, глядя в окно: начинает шуметь ветер, приближается гроза, о которой сегодня говорили по радио.
Так-так-так, значит, какой-то крашеный блондинчик понравился тебе больше Алекса, царапает меня взглядом подруга.
Этого Алекса она припоминает мне при каждом удобном случае.
В конце прошлого семестра она предприняла героическую попытку свести меня с лучшим другом парня, с которым на тот момент встречалась. По мнению Алисы, это был отличный вариантсимпатичный мальчик из хорошей семьи, с айфоном последней модели и неплохой машиной. Я вытерпела три свидания и на третьем, когда он полез под юбку, просто оттолкнула его и выпрыгнула из его автомобиля. Не могла вытерпеть чужие холодные руки на своей коже. Алиса не могла меня понятьэтот Алекс казался ей идеальной для меня кандидатурой, более того, я нравилась ему. Но вот он так и не смог вызвать у меня симпатию.
Значит, обещал написать и не пишет, трет подбородок Алиса. Либо забыл о тебе, либо тянет время, чтобы набить себе цену. Осторожнее с ним, подруга, хорошо?
Не думаю, что мы еще встретимся. Знаешь, он из тех людей, которых встречаешь однажды в жизни, запоминаешь, может быть, влюбляешься в его образ и больше никогда не видишь, отзываюсь я, и мы боремся за последний ролл в темпуре палочками, а в итоге делим его пополам.
Алиса обладает удивительной способностью заряжать оптимизмом и уверенностьюрядом с ней мне становится легко, страх отступает, и я слышу слабые отзвуки завываний своего демонав тон усилившемуся ветру. Рядом с Алисой он не смеет появляться.
Глава 4
Когда мы, наболтавшись под шум фильма, ложимся спатьвремя на часах около трех, у меня на сердце нет той тяжести, которая в последнее время всегда со мной.
Я ложусь на диван, уступив свою кровать гостье. И знаю, что эта ночь будет спокойной. Гроза приближается. Ветер яростно хлещет в окно, бьет по деревьям все с большей силой, словно хочет сломать их, и то успокаивается, то поднимается вновь, полный решимости уничтожить все на своем пути. Где-то вдалеке раздается голодный рев громасловно зарычало чудовище, и по стеклу бьют первые капли дождя. На улице непогода, но я чувствую себя уютно, свернувшись под теплым одеялом калачиком. Мне нравится осознание того, что где-то бушует гроза, а я нахожусь дома, в тепле и безопасности.
«Ветер несет несчастья», шепчет где-то далеко засыпающий вместе со мной демон. Едва я погружаюсь в тягучий, как пастила, сон, меня будит звонок в дверь. Я не сразу понимаю, что это за звук, и переворачиваюсь с бока на бок, а потом подскакиваю в кровати вдруг вижу в темном дверном проеме что-то белое. Что-то похожее на призрака. Меня сковывает ужас, и я зажимаю ладонью рот, чтобы не закричать, но почти сразу же выдыхаюэто Алиса в длинной белой ночной рубашке.
Кто это? почему-то шепотом спрашивает она.
У нее настороженный голос.
Не знаю, таким же шепотом отвечаю я. Может быть, ты снова решила подшутить надо мной?
Да нет же, Ангелина! Теперь это точно не я!
Тогда кто это?
Без понятия! Может быть, соседи?
Домофон не унимается. В тандеме со стуком дождя и завыванием ветра его трель кажется зловещей. Алиса спешно включает свет, но едва она касается выключателя, как лампочка мигает и тускнеет. В это же мгновение за окном разрывается молния, освещая комнату. Ужас теперь не сковываетбьет наотмашь.
Черт! подскакивает Алиса. Это что?!
У меня постоянно проблемы с люстрой, успокаиваю ее я, хотя сама порядком напугалась, и зажигаю ночник.
Домофон замолкает, но тут же снова начинает звонить. Подруга зябко ежитсяее наконец проняло. Да и мне не по себе.
Что за придурок не успокаивается? сердится Алиса. Думаешь, это он? Поклонник?
Я встаю с кровати, на всякий случай беру телефон и босиком иду в прихожую, попутно зажигая везде свет. Тьмалучший друг страха, светего главный враг.
Ты что, хочешь впустить его? спешит за мной Алиса. Не смей! Мало ли что у него в голове! Возьми нож! Телефон при тебе? Если что, вызываем полицию!
Я киваю и нерешительно поднимаю трубку домофона. Во мне еще слабо теплится надежда, что это кто-то из соседей или просто посторонний человек, который решил спрятаться от холода и дождя в подъезде.
Да, глухо говорю я.
Молчание.
Кто это? повышаю я голос, стараясь не выдать страха.
Мне кажется, что никто не ответит.
Вы меня слышите?
Открой дверь, слышу я вдруг незнакомый мужской голос, безжизненный, но глубокий.
Если бы я рисовала его, то взяла бы ультрамарин, жженую умбру и каплю берлинской лазури. Если смешать их, получится черный. Черный голос.
Кто вы? спрашиваю я, глядя на свое отражение в прихожей.
Мое лицо бледно, зато глаза лихорадочно блестят. Отчего-то я точно уверена, что голос принадлежит ему, Поклоннику.
Открой дверь, снова слышу я в ответ.
А еще я слышу шум ветра.
Возможно, со мной и разговаривает сам ветер. Деревья за окном кухни гнутся с такой силой, что начинают хлестать по стеклу.
Алиса кусает губы, прислушиваясь к разговору, связь довольно громкая.
Сначала скажите, кто вы и чего хотите.
Ангелина, пожалуйста, открой, повторяет голос, и я цепенею, слыша свое имя.
Он говорит это таким тоном, что ему хочется подчиниться.
Это вы посылаете мне цветы? спрашиваю я, взяв себя в руки.
Тут холодно. Открой, я не зайду в квартиру. Только оставлю тебе кое-что.
По коже ползут мурашки. Он с ума сошел, что ли?
Да пошел ты в задницу! вырывает у меня трубку Алиса. Она зла. Какого черта тебе надо, умник? Думаешь, это смешнопугать девушек посреди ночи? Да ни фига это не смешно! Или ты в нее влюбился и признаться не можешь? Тогда поздравляю ты трус и просто ничтожество. Будешь донимать мою подругу, мы пойдем в полицию, понял!? Коз-з-зел!
Он ничего ей не говорит, просто обрывает звонок. А мы с Алисой стоим и смотрим друг на друга, ничего не понимая. Он что, окончательно спятил?
Поклонник вышел на новый уровень? хрипло спрашиваю я. И мне кажется, что ветер за окном смеется.
Его голос не выходит из моей головы. То, как он произносил мое имя.
Скоро я выйду на новый уровень и реально обращусь в полицию! зло говорит подруга. Знаешь, мне до последнего казалось, что его дорогие цветочкиэто мило. Но сегодня я точно поняла, что это просто псих! Да у него с головой не в порядке! И это действительно страшно. Боже, Ангелина, как ты живешь с этим? Эмоциональная Алиса обнимает меня и гладит по волосам. Кажется, она в ярости.
Все в порядке, говорю я. Я привыкла.
К такому привыкать не стоит, сердится подруга. Позвонит еще разобратимся в полицию, слышишь?
И что мы скажем? устало усмехаюсь я.
Что он тебя преследует. Наверняка есть какая-то статья за это.
Не знаю. Он ведь ничего не делает, пожимаю я плечами. Даже не угрожает. Ты же знаешь, что меня просто пошлют куда подальше.
А у нас так всегда, с отвращением кривит губы подруга, пока не случится что-то действительно страшное, никто и не почешется. Надо подумать, что делать. Может быть, чаю попьем? Холодно, а спать больше не хочется.
Я киваю и на всякий случай проверяю все замки.
Мы идем на кухню, в окна которой бьют ветки, за окном барабанит дождь. Гроза не стихает, яростно ревет и швыряется молниями. Мне приходит в голову, что Поклонник стоит под холодным дождем и пронизывающим насквозь ветром, перед дверью, которую ему так и не открыли. И на мгновение мне становится жаль его. Но эта жалость моментально испаряется. Пошел он Плохо, что окна не выходят во двор, не удастся его увидеть.
Мы с Алисой сидим за столом, пьем чай с гибискусом и грейпфрутом, слушая грозу и негромко переговариваясь. Приходим в себя и даже начинаем улыбаться. Алиса объявляет, что у нее от переживаний разыгрался аппетит, и отрезает пирог. Мне же кусок в горло не лезет.
Вроде бы это такой пустякподумаешь, кто-то разбудил звонком в домофон, но ночью все кажется другим, нежели при свете дня. Ночью оживают тенине те, что прячутся по углам, а те, которые кроются в лабиринтах души, которые заперты в самых потаенных ее уголках. Они пытаются вырваться наружу, ищут лазейки, скребутся, кричат и исчезают лишь с первыми лучами солнца. Пока мы удерживаем тени внутри, все хорошо, но стоит им выбраться из своей клетки, как они пытаются завладеть нами.
Зависть, вина, страх, ненависть, саморазрушение, желание причинять больэто все они, тени. Демонтоже тень, которая однажды сумела выскользнуть наружу и которую я сдерживаю изо всех сил.
Тук-тук-тук. Я едва не проливаю на себя чай. Алиса давится и со стуком ставит кружку на стол. Кажется, в мою дверь кто-то слабо постучал.
Это он, говорит слабым голосом подруга. Это твой проклятый Поклонник.
* * *
Человек в черном медленно поднимается по лестнице. Спортивный костюм, бейсболка, кроссовки все мокрое насквозь, а руки, держащие корзину с цветами, озябли от холода, но ему на это плевать. Он думает лишь о ней.
Ангелина Ланская. Милая девочка с длинными карамельными волосами и невинными глазами. Знают ли другие, какая она настоящая? Вряд ли. Ее тайна известна только ему.
Он поднимается на ее этаж и подходит к ее двери. Смотрит на замок, будто хочет открытьдубликат ее ключей всегда у него в кармане, но просто упирается рукой в дверь и опускает голову. С мокрых темных волос стекают капельки воды. Он вспоминает ночь, когда умер брат, вспоминает каждый раз, когда идет гроза. И не может отделаться от ощущения глухой тоски.
Ангелина там, за дверью, вместе с подругой, которая изрядно раздражает егогромкая развязная девка. Она совсем близко, но при этом ужасно далека от него. Но это дело времени.
«Ты будешь моей, девочка», думает он, и на его губах появляется улыбка. И он снова вспоминает ее обнаженную около зеркала. Это воспоминание будет преследовать его еще долго.
Человек в черном трижды тихо стучит в дверь Ангелины и уходит. Быстро спускается вниз и открывает дверь квартиры, расположенной точно под квартирой Ангелины. Он снимает ее с недавних пор, всегда находится рядом.
В квартире темно, голубоватый свет исходит лишь от экранов нескольких мониторов на столена них транслируется все, что происходит в каждой комнате Ангелины, за исключением ванной и туалета.
Он стягивает кепку, сбрасывает кофту на молнии, оставаясь в одной футболкеединственной белой детали его гардероба. И садится в кожаное кресло. Его взгляд направлен на монитор, в котором видна прихожая ее квартиры. Ангелина и ее подружка стоят у двери, в нерешительности переговариваясь и заглядывая в глазок, пытаются понять, был ли стук или им послышалось. Малышкам страшно, это видно по их лицам, а он наблюдает за ними обеими с самого начала.
И ему смешно.
* * *
На цыпочках мы с Алисой идем в прихожую и по очереди смотрим в глазок. В коридоре светло и никого нет. Что происходит, мы не понимаем.
Возможно, он снова оставил что-то под дверью, выдыхаю я, чувствуя злость. Да сколько уже можно издеваться надо мной? Посмотрим?
Ты что! Не открывай, умоляющим тоном просит Алиса. Вдруг это ловушка? Так во всех фильмах бывает.
Но спустя минут десять мы все же высовываемся за дверь, вооружившись сковородками, наверняка со стороны это кажется весьма забавным.
Под дверью ничего не лежит. И никого нет. Только ярко светит электрическая лампочка. Мы захлопываем дверь и снова смотрим друг на друга. Теперь нам кажется, что стук в дверь почудился. Мало ли какие звуки можно услышать во время такой страшной грозы, разрывающей небо на куски? Страхгенератор самых мощных иллюзий.
Какое-то время мы снова сидим на кухне. Изредка я перевожу задумчивый взгляд на нож, лежащий на столе, и пытаюсь подавить воспоминание о девочке, чьи руки и нарядное платьице испачканы кровью. Я не замечаю, как сжимаю ручку кружки.
Ты в порядке? спрашивает меня внимательная Алиса.
Да.
Хорошо, что я приехала сегодня! Представляю, каково бы тебе сегодня одной было! Психопат, шипит она, вспоминая Поклонника.
Именно в этот момент снова раздается резкий стук. Подруга вскрикивает от неожиданности, я сжимаюсь в комочекнам снова кажется, что это стук в дверь. Однако спустя несколько мгновений мы понимаем, что это обломившаяся ветка ударила прямо по стеклу, а другая висит на одном обрывке коры.
Видимо, и в первый раз мы ошиблись.
Господи, что за ночка! Мне чуть плохо не стало! Так ведь и с ума сойти можно! Слушай, Ангелина, может быть, все-таки расскажешь маме? предлагает Алиса.
У нее проблемы со здоровьем, ты же знаешь, отвечаю я довольно жестко. Не хочу ее пугать.
Слушай, а у тебя нет никого, кроме мамы? с сочувствием спрашивает Алиса.
Да. Мы друг у друга одни. Бабушки с дедушкой давно нет. Остальные родственники живут где-то на Урале, но мы почти не общаемся. Сестрав Крыму, мама как раз у нее гостит. А крестная переехала в Германию, к сыну.
А у папы родственников не было? допытывается Алиса.
Были, но они ненавидели маму, честно говорю я. И сейчас с нами никто не общается.
За что ненавидели? удивляется подруга.
За то, что отец на ней женился, отвечаю я. Моя бабка была против. Папа же из Питера, уехал оттуда к маме. А его семьи даже на свадьбе не было. Они довольно богаты и хотели, чтобы папа взял в жену подобающую девушку. Подобающуюэто обеспеченную, чтобы ты понимала. А когда он попал в аварию, перед моим рождением, во всем обвинили маму. Не знаю, как она это пережила, вздыхаю я, думая, что, если бы был жив папа, он бы обязательно защитил меня. Разобрался бы с Поклонником.
Мы разговариваем еще о чем-то, даже смеемся, а после идем спатьна этот раз вдвоем на моей кровати. Я не говорю Алисе, что не помню себя до семи лет. Совсем. Об этом не знает никто, кроме мамы.
Гроза успокаивается, ворчит из-под толстого слоя налившихся свинцом туч, и я медленно засыпаю, слыша мерное дыхание подруги. Мне снится странный соннаверное, в этом виноват дождь.
Я лежу на кровати рядом с окном, по которому барабанят косые струи, и крепко прижимаю к себе большого плюшевого зайца с длиннющими ушами. Я укрыта одеялом с ног до головы. Одеяло и заяц моя единственная защита.
В комнате темно, и мне страшно, очень страшно. Я боюсь пошевелиться и высунуться из-под одеяла, хотя мне нечем дышать. Если я сделаю это, то меня утащит чудовище с белым лицом, затаившееся в шкафу. Я вижу этот шкаф сквозь крохотную-крохотную щелкуна него падает тусклый лунный свет.
Шкаф закрыт, но я точно знаю, что там внутри. Монстр. И я боюсь, что он догадывается, что мне тяжело дышать. Он ждет, когда я высунусь, но я не буду этого делать. Ни за что!
Не знаю, сколько проходит времени, но одна из створок вдруг открывается. Монстр решил вылезти наружу. Если он почувствует, что я на него смотрю, все пропало. И я крепко-крепко зажмуриваюсь.
Тихий скрип дверцы шкафа, едва слышные шагисначала к кровати, на которой под одеялом дрожу я, потомк двери. Я слышу, как почти беззвучно поворачивается ручка и открывается дверь. Монстр ушел.
Я считаю до одиннадцатибольше пока не умею и откидываю с головы одеяло, чтобы глотнуть воздух. Но захлебываюсь собственным крикоммонстр нависает прямо надо мной. Белая ухмыляющаяся маска, черный балахон и руки в белых перчатках, тянущиеся ко мне. «Бу! Я тебя обманул, дурочка. Сейчас унесу с собой», противным голосом пищит монстр и касается моих волос. От страха я теряю сознание. Меня поглощает тьмавязкая и густая.