Чтобы на все это посмотреть, я тоже подъехал в «505». Перед входом толпились те, кто не попал внутрь. Они надеялись подкараулить кумиров здесь, да только кумиры были тоже не дураки и в магазин зашли с черного хода. Автограф-сессия была заявлена на 15:00 и началась без опозданий. Быть рок-идолом - это тяжелая работа, но парни с ней понемногу справлялись.
- Быстренько! Быстренько! Переодеваемся!
Парни по-военному быстро скинули уличные футболки и натянули рубашки, в которых обычно выходят на сцену. Вблизи они были совсем детьми. Почитатели их таланта высовывали носы и подглядывали: ну как там? когда начнете? Кумиры кивали: сейчас-сейчас! уже выходим!
Никого из музыкантов «Amatory» ни по имени, ни в лицо я не знал. Вернее, если быть совсем уж честным, я знал, как зовут их барабанщика. Дело в том, что папа этого парня в свое время был моим научным руководителем в институте.
Лектором папа был отменным. На моем курсе он читал историю античной философии. Предмет достаточно заковыристый, однако папа мог объяснить нюансы позднего неоплатонизма так, что понятно становилось даже моей тогдашней подружке, дуре набитой, не способной без запинки произнести слово длинной более чем в три слога.
На лекции этот преподаватель приходил всегда вовремя. Опоздал он, насколько я помню, всего единожды. Вбежав в аудиторию, он извинился и пояснил причину: забирал маленького сыночка из детского сада. Сын совсем малыш, первую неделю ходит в садик, еще не привык, и забирать его нужно пораньше, а жена не успела.
В том году мне исполнился двадцать один год. Трудно поверить, но тогда у меня были длинные вьющиеся волосы, и я носил пять сережек в двух ушах: четыре в правом и одну в левом. Я встречался с девушкой, губы которой были не способны без запинки произнести слово «пылесос», но зато когда доходило до дела, эти губы годились на многое похлеще, и еще в том годуя слушал группу «The Сurе», которая никому еще не казалась омерзительным ретро. До появления группы «КОЯN» оставалось еще пять лет, а до момента, когда сын моего научного руководителя усядется за барабанную установку, оставалось больше десятилетия.
Сам концерт проходил на следующий день в «Порту». Я приехал за час до начала, но на всех прилегающих улицах уже стояли характерно одетые девушки: облегающие маечки, камуфляжные брючки, тяжеленный пирсинг в лице. Клуб расположен ровно напротив городского законодательного собрания. Несколько группок фанатов сидели прямо на ступеньках Мариинского дворца. Милиционеры из охраны здания недовольно на них косились.
«Порт» - промежуточная площадка между подвальными клубиками и стадионами. Клуб - это сто пятьдесят-триста зрителей. Дворец спорта - начиная от трех тысяч. Большая проблема для промоутеров - промежуточная площадка, рассчитанная на восемьсот-полторы тысячи зрителей. Арендовать стадион - большие расходы и большой риск. Сидеть по подвалам - противно и никаких денег. Так что «Порт» - идеальное место для групп, давно переросших клубы, но не дотягивающих до Ледового и «Юбилейного».
Главный аттракцион «Порта» - здоровенное окно в полу. Вы забираетесь на третий этаж, и дальше, чтобы попасть в концертный зал, вам нужно пройти по коридору со стеклянным полом. С непривычки наступить ногой на стекло, под которым двенадцать метров пустоты, - штука сложная.
Начало концерта было назначено на восемь. Борис Гребенщиков и группа «Гражданская Оборона» могут задержать выступление на час - а могут на два с половиной. Но здесь никакой рок-клубовской расхлябанности не было. Концерт - это бизнес, в котором ценится пунктуальность. Зритель платит за билеты и может быть уверен: музыканты своевременно предоставят ему заявленный в афише набор услуг.
Чтобы как следует все рассмотреть, я забрался на балкон. В «Порту» для прессы есть замечательный балкон со столиками. В три минуты девятого из динамиков зазвучала скрипичная классика, а потом скрипка как-то непонятно перетекла в психопатический гитарный запил, и «Amatory» начали отжигать. Свет на сцене вспыхнул - парни с инструментами наперевес уже стояли на местах. Каждый - там, где определил режиссер-постановщик шоу. Сын моего научного руководителя метался за барабанной установкой, а вокалист группы рычал по-настоящему страшно.
С балкона мне были хорошо видны сцена и зал - сотни заплетенных в косички голов. Я мог разглядеть даже специального сотрудника охраны клуба - он сидел на кромке сцены и следил, чтобы ни одна скотина не вздумала мешать группе. Лысый, весь в трицепсах, громила сидел на кромке сцены с таким лицом, что никому не приходило в голову лезть к музыкантам. Концерт никоновских «П.Т.В.П.» - это бесконечный стейдж-дайвинг. Концерт «Психеи», если судить по видеозаписям, - тоже. А вот на выступлении «Amatory» ни один прыгун на сцену так и не забрался.
Грохот был такой, что меня буквально прижимало к спинке стула. Интересно все-таки, каково это - сигануть со сцены? Рухнуть, зная, что опоры нет. Оторваться и полететь, понимая, что никто не поддержит. Мне скоро сорок лет, а я так ни разу и не испытал ничего подобного. В начале 1990-х стейдж-дайвинг еще не изобрели, а сейчас начинать уже поздно. Тем более с моей комплекцией. Прыгну - и, наверное, проломлю пол.
Я спустился с балкона, протиснулся через зал и вышел к бару. Посетители «Порта» пили лимонад. Большинству из них пить пиво можно будет только года через четыре. Хотя... если бы пятнадцать лет сегодня было бы мне, то в такой день, как этот, думаю, я стал бы пить с самого утра и обязательно протащил бы алкоголь с улицы внутрь клуба, а уж здесь-то напился бы окончательно и, наверное, лез бы ко всем девушкам, а под конец еще и засветил бы кому-нибудь в нос.
Думать об этом было противно. Мне давно не пятнадцать, а тридцать шесть. И алкоголь я не пью уже пять лет. Я огляделся вокруг. Я был минимум вдвое старше самого старшего посетителя клуба. Выходя из «Порта» - на улицу, я еще раз подумал о том, каково это - прыгнуть со сцены вниз головой, не надеясь ни на что, кроме вытянутых тебе навстречу рук?
Глава 11: Совместный концерт «Психеи» и группы «КОЯN» в петербургском Ледовом дворце 25 сентября 2005 года.
Фео, лидер группы «Психея»:
В сентябре 2005-го москвичи запускали вещание канала «A-ONE». Сейчас, к лету 2006-го, этот канал стал вещать и на Петербург тоже, а тогда они только-только начинали трансляции в столице. И конечно, по московским правилам им хотелось обставить все это дело как можно торжественнее. Для этого «А-ОNЕ» привезли в Россию группу «КОЯN» - главных звезд той музыки, которую они планировали транслировать.
За несколько месяцев до концерта канал обратился к нам с предложением выступить у «КОЯN» на разогреве. Разумеется, мы согласились - от таких предложений не отказываются. Во время концерта люди с «А-ОNЕ» планировали еще вручать какую-то музыкальную премию, но на это как раз мне было наплевать. А вот сыграть вместе с кумирами детства было очень здорово. Ледовый дворец, самая большая площадка в городе, «КОЯN» - и мы на разогреве. Конечно, это была сбывшаяся мечта.
План был такой, что «КОЯN» сыграют два концерта - в Петербурге и на следующий день в Москве. И по предварительной договоренности выступить мы должны были на обоих. Но после всего, что произошло, сыграли мы только в Ледовом. Московский концерт прошел как-то без нас.
Павел Клинов, бывший директор группы «Психея»:
За два месяца до приезда «КОЯМ» организаторы концерта прислали мне на подпись «Обязательство». Это довольно типичная бумага: мы, группа токая-то, обязуемся вести себя прилично, на хуй со сцены никого не посылать, президента пидорасом не обзывать, к аппаратуре относиться бережно, призывов к расовой и религиозной вражде избегать и все в таком роде. Ничего из ряда вон.
Я эту бумагу подписал. У меня была доверенность от группы на ведение любых переговоров и подписание любых бумаг. Ничего экстраординарного в этом не было.
В принципе, можно было бы понять, если бы из мальчишеского чувства протеста группа просто взбунтовалась. Ах, вы нам бумагу?! Ну, мы вам устроим! Но в «Обязательствах» не было никакой цензуры - никто не наступал им на горло. Группу просто просили держать себя в руках. Вести себя по-людски. Прежде «Психея» каждый раз эти «Обязательства» подписывала. За два месяца до приезда «КОЯМ», на фестивале «Крылья» они обещали держать себя в руках и обещание сдержали. Особенных эксцессов не было, да и в этот раз все должно было пройти нормально. Этот концерт тоже должен был стать совершенно обычным.
Но он не стал.
Момент, когда все изменилось, я, если честно, пропустил. Что-то у них щелкнуло перед выходом на сцену, а что именно, я не знаю. Дальше я видел только последствия.
Кто уж теперь скажет, как там все было на самом деле? Есть две бумаги: в одной написано, что мы обязуемся вести себя прилично и никого не обижать. Во второй перечислено, чем закончилось наше выступление. Там есть врачебное заключение и астрономическая сумма уа{ер6а. То есть если смотреть не на реальность, а на эти бумаги, то выходит, «Психея» накосорезила. Если судить по бумагам, то разнесли мы вообще пол-Дворца...
Понимаешь, концерт - это такая штука... Он начинается с пустоты и уйти должен в пустоту. Не знаю, как другие, но лично я во время выступления никогда не думаю о чем-то, лежащем за пределами выступления. Я и в тот раз думал только о собственных чувствах. И о том, как они могут проявиться... Мы никогда не были профессионалами, заранее продумывающими свое шоу. Мы до сих пор любители, в том смысле, что очень любим то, чем занимаемся. Самое важное для нас на каждом концерте - получить от всего этого удовольствие.
На мой взгляд, ничего экстраординарного в Ледовом дворце в тот вечер не произошло. Мы вели себя так, как ведем обычно. Хотя я вполне допускаю, что для людей со стороны все это могло показаться диким. Да, я кинул гитару на барабанную установку. Но ведь это штука спонтанная... порыв... чувствуешь, что надо кинуть, - и не можешь не кинуть... кто станет контролировать себя в такие минуты?.. Да, мы разбили собственный монитор - но мы регулярно его разбиваем. А то, что кусок монитора улетел в зал, - так траекторию полета ни одной бумагой не опишешь. В зал он улетел случайно, что тут поделаешь? Никто в группе, разумеется, заранее не обдумывал: а вот кинусь-ка я железной болдловиной в голову зрителю! Да, он попал в человека, но кто в этом виноват? Как все случившееся можно было предусмотреть?
На самом деле это было наше обычное выступление. А если организаторов что-то не устроило... ну... они ведь знали, кого приглашают, не правда ли?
Павел Клипов, бывший директор группы «Психея»:
Сцену они разнесли на $18 ООО. Я стоял за кулисами и не мог поверить своим глазам. Техники, которые привезли аппарат, кричали мне:
- Паша! Что ты стоишь?! Ты видишь, что они творят?! Скажи им, Паша!
Что я мог сделать? Выскочить на сцену и подзатыльниками привести их в чувство? Аппаратчики смотрели, как группа разносит их технику, и чуть не плакали. То, что перед выступлением было сложной, до миллиметра настроенной техникой, через двадцать минут превратилось в груду хлама. Я не понимал, что случилось с группой. Все происходящее просто не укладывалось у меня в голове.
В самом конце Кита подскочил к краю сцены и расхерачил об пол свой монитор. Они так делали довольно часто - ив «Порту», и в других клубах. Хочешь колонуть монитор - ради бога! Монитор-то твой собственный, бей сколько хочешь. Но прежде они били их об пол: р-р-раз! - и вдребезги! А тут Кита швырнул его об край сцены - ровно об угол. Есть разница? Осколки летят не в тебя, а в зал. Как минимум это жуткая безответственность. Не просто похуизм, а полное наплевательство на чужую жизнь и здоровье.
Главное, что люди под сценой стояли к группе спиной. Толпа там была довольно плотная: охрана, техники, журналисты. Они не видели, что происходит, и не могли даже увернуться. Кита знал, что делать так нельзя, - и все равно сделал. Кусок отскочил от угла и со свистом улетел в толпу. Даже оттуда, где я стоял, было видно, как кому-то раскололо голову и кровь брызнула во все стороны.
Фео, лидер группы «Психея»:
Лично я весь этот эпизод просто пропустил. То есть я, конечно, видел, что Кита ломает монитор, но чем все кончилось, я не заметил. Мы ушли со сцены, дошли до гримерки, и только тут я обратил внимание, какая вокруг царит паника.
Честно сказать, в тот вечер я был ужабанный, как ни до, ни после. Воспринимать что-то вокруг было очень тяжело. Все бегали, суетились, орали, перебивали друг друга и порывались куда-то бежать. Дверь постоянно открывалась, и внутрь заглядывали люди, которые кричали, что мы кого-то убили, а я почти ничего не соображал.
Что именно случилось, никто из группы не разглядел. Первое время нам говорили, что Кита искалечил охранника. Потом стали говорить, что не искалечил, а вообще убил. Кита напрягся. Он стал говорить, что, может быть, пока не поздно, ему стоит бежать из Дворца? Охранники на концерте - очень специальные люди. Действуют они всегда все вместе и по принципу - глаз за глаз, шрам за шрам. Если ты кого-то из них задел, то лучше уж действительно вешайся сам.
Кита сидел весь зеленый и был уверен, что вот сейчас дверь распахнется, в гримерку зайдут эти здоровенные злые люди и станут ему мстить. Вся охрана Ледового с секунды на секунду придет сюда и накинется на него одного. В воздухе висело паника.
Мы немного отдышались и попробовали выбраться из гримерки, разузнать, что там, снаружи. Первый же, кого мы встретили, сказал, что осколком задет не охранник, а какая-то девочка.
- Она хоть живо?
Все вокруг бегали. Толком никто ничего не знал. Говорили, что вроде бы жива, но лежит в травмпункте. Мы посоветовались и решили все вместе двигать туда.
Один из зрителей, побывавший в тот вечер на концерте:
Перед «КОЯN» на сцену выходили разогревающие команды. Когда выступала «Психея», я пролез в самый перед и как раз успел заметить, как какой-то чел но сцене схватил монитор и швырнул в сторону
зала. Осколки посыпались на зрителей, и от этого толпа сперва качнулась назад, а потом резко придвинулась к заграждениям перед сценой... причем я оказался ровно посередине... было пиздец как больно... я еще успел подумать, что вроде бы цел, вроде бы насмерть не задавили, но тут меня начало немного глючить, и я закрыл глаза, а когда открыл, то увидел прямо перед лицом пестрый ковер.
Я присмотрелся и понял, что это меня несут вниз головой. Я снова закрыл глаза. Когда открыл, то уже лежал на кушетке в травмпункте. Рядом лежала та девушка, на голову которой прилетел кусок разбитого монитора. Оказалось, монитор не прямо на нее налетел, а просто задел по касательной и распорол ей кожу под волосами.
Я немного полежал с закрытыми глазами. Тут в комнату вошла вся группа «Психея». Они о чем-то говорили с раненой девушкой. Потом солист группы повернулся ко мне и спросил:
- Тоже от нас, что ли, пострадал? Я говорю:
- Да нет. Просто толпа слегка придавила... Тут пришел директор Ледового и начал ругаться с
солистом «Психеи». Может быть, он, конечно, был и не директор, но всем там заведовал. Он орал, что всех по судам затаскает и что они не имеют права такого на сцене вытворять. А солист (имени его я не знаю) отвечал:
- Это мое шоу. Могу подрачить или штаны сниму и насру посреди сцены. Что хочу, то и делаю, и нечего тут орать!
Врач отвлекся от девушки и измерил мне давление: 80 на 40. Я не знал, много это или мало, но доктор сказал, что очень мало... Я полежал еще минут двадцать, и меня проводили за кулисы. Я уж думал, все - сбылась мечта! Увижу вблизи самих «КОЯN»! Но не тут-то было - через минуту секьюрити повыгоняли всех нас, причем не просто зрителей, а даже группы, которые перед этим выступали и, наверное, имели право там стоять...
Собственно, к выходу «КОЯN» я опять стоял возле самой сцены. Многочисленные вывихи и ушибы, плюс выбитый зуб, плюс, по-моему, треснувшая кость в пальце: до сих пор болит очень сильно. Это был лучший день в моей жизни.
Мы всей группой пришли в травмпункт. Там лежала эта девочка, и вокруг нее стояли доктора. Я подошел поближе. Девочка посмотрела на нас, улыбнулась и сказала:
- Ну, вы, парни, и козлы!
Отказываться мы не стали: что есть, то есть. Действительно, козлы. Я подошел поближе и посмотрел, что именно у нее случилось с головой. Выглядело все, конечно, жутковато - здоровый кусок распоротой кожи. Но так, по большому счету, - для жизни не очень опасно.
Очень быстро прибежали администрация Дворца и организаторы концерта. Разговаривать с ними было невозможно. Я открывал рот, чтобы что-то объяснить, а они все вместе начинали в полный голос орать. Думаю, таких выступлений в их практике еще не было. Теперь они имели полное право обвинять нас по каждому пункту предварительных договоренностей. Из их слов выходило, что там не осталось ни единой строчки, которую бы мы ни нарушили.
Орали все вокруг долго. Я пытался их как-то успокоить. Объяснял, что теперь я такой же заложник ситуации, как и они.
Я говорил:
- Что вы паникуете? Плохо, конечно, что девочку задело. Но вот же - она жива, улыбается...
Их не интересовали объяснения. Они качали права и всерьез угрожали группе тюрьмой. Говорили, что за сегодняшнее выступление все мы дорого заплатим. И это при том, что, пока мы все там стояли, в травмпункт из зала стали заносить прочих пострадавших. У кого-то - сломана рука, у кого-то - вывихнуты пальцы. Похоже, после нашего выступления охрана совсем озверела. Мы-то задели всего одну девочку, да и то случайно. А эти калечили людей пачками.
Павел Клинов, бывший директор группы «Психея»:
У «КОЯN» аппарат был свой. «Психея» разнесла не «корновскую» аппаратуру, а ту, что была предоставлена им. Если бы они как-то задели еще и фирменный аппарат, то, думаю, их убили бы прямо там. Или меня бы убили. И так все происходило очень жестко.
Сразу же, как только группа сошла со сцены, охрана заперла всех нас в гримерке. Выходы перекрыли.
Техники начали считать причиненный ущерб. Барабанная установка - пятнадцать тысяч долларов... Разнесенные микрофоны - три тысячи... С владельцем аппарата мы знакомы лет сто. Думаю, если бы не это, обернуться все могло действительно плачевно.
Выбраться из Дворца всем нам удалось только под утро. И на этой стадии я был уже готов просто послать их всех на хуй. Если вы, ребята, не в состоянии держать себя в руках и отвечать за данное слово, то о чем нам вообще разговаривать?
Еще через какое-то время в помещение зашли менты, которые сказали: «Та-ак! Всем покинуть помещение, кроме Психеи"! С Психеей" разговор будет особый...»
Я подумал: что ж сегодня за день-то такой, а? Кита остался сидеть с той девочкой в тровмпункте, а мне пришлось идти объясняться с администрацией. Страшно мне не было, но геморроя, конечно, не хотелось. Тем более что причинять кому бы то ни было вред мы ведь не собирались. Мы пришли играть, просто игры у нас оказались вот такими.
Переговорить пришлось с кучей людей. Все пребывали в дикой панике. Они угрожали, кричали, что говорить со мной стонут только один на один, а потом, заламывая руки, стонали: сегодняшний концерт дался им ценой огромных усилий, а я все испортил! Ох как испортил! Они пошли на страшные жертвы, и роди чего?! Ради того, чтобы я вот так себя вел, да?!
До глубокой ночи нас заперли в Ледовом просто как заложников. Выйти наружу никому не разрешали. Тянулось все это очень долго. Приходили все новые люди. Со всеми ними нужно было долго и бессмысленно разговаривать, а я не очень хороший объясняльщик, тем более в таком состоянии, как тогда. Мне говорят про какие-то пятизначные суммы и про тюрьму, а у меня полушария мозга между собой договориться не могут.
Все это повторялось снова и снова. Никто никого не хотел слушать. Меня со всех сторон обвиняли. Выходило, что «Психея» всем все только испортила. Несколько месяцев общей работы, а мы с ними вот так, и мероприятие приобрело совершенно ненужную окраску, и что теперь скажут спонсоры?
Администрация долго выясняла: будет ли девочка предъявлять к нам претензии? Девочка вело себя умно и твердила, что сейчас сказать ничего не может и все скажет только завтра. Канал «А-ОНЕ» боялся, что все это выльется ему в серьезные бабки, и облизывал пострадавшую, как мог. Девочке предложили пойти на after-party с участием «КОЯМ» - это же предел мечтаний любой фанатки! Девочка тут же сориентировалась и сказала, что у нее кружится голова, одна идти она не может (вдруг упадет?) и поэтому на вечеринку с ней должны пойти несколько подружек. Телевизионщики соглашались на любые ее условия.
После того, как разобрались с ней, стали тереть насчет порушенной аппаратуры. Люди с канала «A-ONE» были всего лишь напуганы, а эти, из администрации Дворца, вели себя кок реальное бычье. Нам принесли на подпись бумагу, в которой указывалось, что мы должны возместить Дворцу причиненный ущерб на общую сумму $25 ООО. Прочитав бумагу, я задал им всего один вопрос: живыми-то они нас отсюда выпустят?
Павел Клинов, бывший директор группы «Психея»:
Из здания нас не выпускали долго. Чтобы хоть как-то выбраться, мне пришлось подписать бумагу, в которой я обязался компенсировать компании, предоставившей аппаратуру, все причиненные убытки. Но даже после этого выйти наружу нам удалось с огромным трудом. И вообще вся эта история длилась еще довольно долго.
Я сам лично ездил замерять уровень звука на микрофонах. В общем, оказалось, что катастрофических повреждений нет. Хотя покорежены микрофоны были действительно здорово. Как нужно швырнуть микрофон, чтобы его погнуть, а?
Но дело даже не в деньгах. Это-то как раз решить можно. Главное, понимаешь, -у них не было никакого раскаяния. Когда я до конца осознал, что именно они натворили, у меня дар речи пропал. Единственное, что я смог выдавить из себя:
- Ребята, вы охуели? Вы чего творите-то?
Они все молчали. Фео вообще был невменяемый - просто в мясо. Он даже внятно ответить мне не смог. Улыбался, хихикал и нес какую-то хрень:
- Это, Паша, мое шоу! Мне, Паша, все похуй!
Прямо во время концерта там вручались премии в области «альтернативной музыки». Ведущим церемонии был виджей МТУ Александр Анатольевич. Знаешь его? Это такой немолодой человек, с тремя килограммами пудры на лице. Выступить нам в тот раз не доли, зато «Психее» была вручена премия за лучшее в стране сценическое шоу. Мы с парнями потом долго думали, что именно организаторы имели в виду? Никаких других версий, кроме той, что премию нам дали за шоу, устроенное накануне в Ледовом дворце, у нас так и не появилось.
Так что, думаю, сделано было все правильно. По крайней мере, лично я ни о чем не жалею.
Фео улыбается, закуривает и кладет локти на стол. На предплечьях у него большими готическими буквами вытатуировано: на правом - «MY LIFE», а на левом - «IS MINE». Вместе получается - «Эта жизнь принадлежит только мне».
В смысле, что и решать, как ее прожить, - тоже каждому самостоятельно.
- Я тебе, Паша, все деньги потом отдам. Не ори. Денег он, кстати, потом даже половины не отдал.
Но суть-то не в этом, сам понимаешь. Этот один-единственный момент наших отношений как-то все перечеркнул. И они, и я - все поняли, что дальше нам вместе идти просто незачем. Рост группы, громкие концерты, движение дальше - все это продолжалось. Но там, на разгромленной сцене Ледового дворца, что-то в моих отношениях с группой сломалось. Они считали, что у них и дальше все будет ОК. Даже если без меня. И я просто сделал шаг в сторону. «Психея» после этого пошла своим путем, а я - своим. Свой выбор парни сделали.
Нельзя сказать, что тот концерт стал совсем точкой и дальше мы совсем не обивались. Отношения сохранялись, в том числе и финансовые. На тот момент шла запись сингла. Я оплачивал и студию, и выпуск. А главное, тогда у нас уже был спланирован большой тур. Выступление с «КОЯN» прошло 25 сентября, а ровно через месяц в октябре 2005-го, должен был пройти большой концерт в Москве, дальше - в Нижнем Новгороде, дальше - на восток в сторону Сибири и каждый день по концерту. Куча договоренностей, подписанных бумаг, взаимных обязательств. Такие мероприятия готовятся не один месяц, и просто так взять и все отменить было невозможно.
Тур был уже готов. Все, что мог, для группы я сделал. Но работать с «Психеей» после всего произошедшего было бессмысленно. Наши пути расходились в
противоположных направлениях. После концерта с «КОЯN» мы разъехались по домам и даже не созванивались. Через три недели я довез их до Москвы, посадил в поезд и помахал рукой. Больше мы вместе не работали. Мне было противно и гадко. Три года работы - и дальше мне все нужно было опять начинать с нуля.
Фео, лидер группы «Психея»:
О том, что этот концерт ставит на нашей карьере крест, о том, что мы своими руками уничтожили все, чего достигли, и что один вечер веселья перечеркнет шесть лет тяжелой работы, - вряд ли такая постановка вопроса хоть кому-то в группе приходила в голову. Покажи мне человека, который способен всерьез думать о подобных вейках? Но после тех гастролей «KOЯN» первое время ощущение было именно таким.
После всего этого в Москве выступить нам не дали. Организаторы вдруг стали шарахаться от нас, будто мы больны СПИДом. Потом понемногу все опять выправилось, но первое время кислород нам здорово перекрыли.
Но знаешь, лично я всему этому был даже рад. Одно дело сыграть в Петербурге вместе со своей любимой группой, и совсем другое -участвовать во всех этих непонятных московских играх. Презентация «A-ONE» там скатилась к полной паранойе. На сцену гуськом поднимались непонятные спонсоры. Помню, там ходил даже директор мясоперерабатывающего завода. Было приятно, что мы можем смотреть на все это просто со стороны.
Глава 12: На сцену выходит «Психея».
В то утро, когда на телевидении записывалась последняя программа с моим участием, я проснулся рано и долго не мог заставить себя пойти умываться. В голове вертелась мысль, что скоро мне сорок лет. Хочу я этого или не хочу - это произойдет. Я могу записать еще сто (тысячу... сто тысяч...) телевизионных программ. Но сорок лет мне все равно исполнится. Сейчас я встану, умоюсь, выпью утренний кофе, выкурю сигарету... Когда мне было восемнадцать, сигареты были всего лишь удовольствием. А когда мне будет сорок, от этих сигарет пожелтеют и вывалятся мои передние зубы, прокоптятся и сгниют мои внутренние органы... а потом я умру - больным и некрасивым.
Может, потому я и работаю так много, чтобы не думать о том, что скоро сорок. Но потом все равно наступает утро, когда ты просыпаешься в своей смятой постели, лежишь, не открывая глаз, и понимаешь: работай или не работай, желай этого или бойся, сорок тебе все равно исполнится. Как уже исполнилось двадцать... Как уже исполнилось тридцать пять...
Пластиковая карточка с зарплатой. Дача, которую так хочет купить жена. Восемь операторов и девушки, покупающие тебе самый прекрасный в городе пиджак. Все это - только для того, чтобы не помнить: скоро сорок. Может быть, еще двадцать лет спустя я стану так же лежать в постели, совсем уже никудышный, и в ужасе думать о том, что скоро мне шестьдесят.
Борется с этим каждый по-своему. Кто-то жмурится и не желает вылезать из постели. А другой выходит на сцену самого большого городского стадиона и крушит оборудование на астрономическую сумму. Причина в обоих случаях одна. Просто иногда, для того чтобы поверить, будто жизнь действительно принадлежит тебе, эту привычную жизнь нужно своими руками сломать.
Потом ты будешь об этом жалеть. Тысячу вечеров подряд ты станешь зубами тянуться к собственному локтю и жалеть о том, что натворил. Но поступить так было просто нужно. Потому что только это и делает тебя человеком.
...В то утро, когда на телевидении записывалась последняя программа с моим участием, я на метро доехал до станции «Петроградская», заскочил в «Мак-Кафе», купил себе двойной эспрессо в бумажном стаканчике и пошагал по направлению к телецентру. В кармане куртки у меня лежал диск «Психеи». Я совсем не сомневался, что эта программа будет последней с моим участием.
Просыпаясь с утра, мы делаем первый шаг, и дальше день становится понятен до самого заката. Это как в шахматах: едва ты походишь Е2-Е4, как опытный игрок уже способен сказать, каким будет эндшпиль. Вроде бы - огромное количество вариантов, вроде бы - фигуры могут двигаться как заблагорассудится. А вот настоящей свободы выбора нет. Разве что вместо хода Е2-Е4 взять и швырнуть доску в лицо сопернику. Или разнести сцену Ледового дворца на сумму, которую ты никогда в жизни не сможешь компенсировать.
Все мы просыпаемся с утра и делаем то, что должны делать... то, что давно привыкли делать... то, что делаем, потому что иначе не умеем. Мы убиваем себя работой, монотонным выживанием, зарабатыванием и тратой денег и надеемся отсидеться - зажмурить глаза и забыть о возможности жить как-то еще. А потом приходит утро, когда ты лежишь в своей постели и не можешь поверить, будто почти сорок лет твоей жизни прошли ВОТ ТАК. Дальше что - все будет по-прежнему, да?
Моя телевизионная программа была еженедельным обозрением культурных событий. Четыре сюжета и три гостя. В конце каждой программы на титры ставилась песня, каждый раз новая. Идея состояла в том, чтобы песня как-то отражала особенности закончившейся недели. Например, если неделя выдалась теплой и солнечной, то песню подбирали такую, чтобы там упоминалось, скажем, голубое небо, а если главным событием недели становились гастроли какой-нибудь знаменитости, то в песне должно было петься о сцене, рампе и всем в таком роде.