Я вдавил три кнопки кодового замка, словно поставил в конце разговора многоточие.
На второй этаж мы поднялись с такой скоростью, словно несли на плечах гроб. Не надо было возвращаться в Назарово, не надо было даже думать об этом. Там, в Красноярске, кроме нас не существовало никого. Мы были одни посреди огромного города, кишащего людьми, но не были одиноки. А здесь, в этом крохотном городишке, в нашу жизнь влезло столько людей, что мы, кажется, круглые сутки проводили под прицелом чужих внимательных глаз.
Возле обитой грязно-красным дерматином двери постояли, переглядываясь.
Хочешь уехать?тихо спросил я.
Жанна покачала головой«нет». Но сказала:
Очень хочу. Только смысла нет. Ты можешь уехать из Назарово, но Назарово придет за тобой в самый неожиданный момент, вцепится своими щупальцами и высосет всю душу.
Помолчав, она добавила:
Этому блядскому городишке нужна кровь. Иначе он высохнет и подохнет, как старый вампир.
Я чуть ли не впервые услышал, как Жанна ругается матом, и не нашелся с ответом. Она и не ждалапостучала в дверь. Приближающиеся шаги, поскрипывание половиц
Я чувствую эти щупальца, о которых говорит Жанна. Когда-то давно я сумел перерубить их, все до единого, и вырваться на свободу, унося с собой лишь одну фразу, сказанную Маленьким Принцем: «Ты можешь идти один». И я шел, не прося никого о помощи. Все было прекрасно до тех пор, пока я не решил, что стал достаточно сильным, чтобы, наоборот, помочь тем, кто не может один. И вотменя сжали щупальца, а перерубить их второй разрука не поднимается. Ведь кровь потечет из людей, которые ни в чем не виноваты.
Глава 7
Сына мы так и не забрали. За ужином мама подозрительно заглядывала в глаза то мне, то Жанне, и в итоге заявила:
Пусть Костик еще денек у нас побудет. А то вы будто не со свадьбы, а с поминок.
В другой раз я бы возражал, но сегодня нам с Жанной действительно нужно было побыть вдвоем. Я стоял в прихожей и ждал, пока Жанна выйдет из ванной комнаты. Ее телефон на тумбочке, рядом со мной, призывно светил экраном. Я огляделся, прислушался. В ванной шумит вода. Мама в кухне собирает нам с собой еду (мы ведь дома непременно голодаем), папа с Костиком что-то шумно обсуждают в комнате.
Нехорошо так делать,прошептал я, касаясь пальцем экрана чужого телефона.
«Ты там как вообще? Такое чувство, будто вообще сорвешься скоро. Все так плохо?»Я не приглядывался к аватарке, видел лишь имя и фамилию: Петя Антонов. А нижеответ Жанны. Судя по времени, написала она его, сидя в гостях у Кати с Борей:
«С чего ты взял??? Все у нас отлично, не выдумывай».
На этом переписка оборвалась.
Щелкнула задвижка, я быстро закрыл диалог и, спрятав руки за спину, преданным взглядом посмотрел на Жанну. Та повернулась к телефону и показала на него пальцем:
Вообще-то экран уже должен был погаснуть.
Да?только и сказал я, все еще слишком счастливый от увиденного.
Жанна, улыбаясь, погрозила мне тем же самым пальцем:
Ай-яй-яй. Скандал на всю ночь с битьем посуды!
Справедливо Ну, ты же знаешь, я люблю читать.
На улице темнело. Издалека доносились чьи-то перекрикивания, лишь оттеняющие безмолвие, раскинувшееся над поселком. Первое время после Красноярска эта тишина обескураживала и пугала. Теперь мы научились ей наслаждаться.
Ну что, идем?спросил я, покачивая в руке пакет с продуктами.Только баул домой закинем.
Жанна метнула на меня озадаченный взгляд. Уже забыла свое желание. Но вот лицо ее озарила улыбка:
Да пошли с баулом. Может, потеряется случайно по дороге.
Обошли дом, пересекли пустынную дорогу. У самой кромки леса Жанна оглянулась и фыркнула.
Чего ты?
Так Никогда не задумывался, как это забавно?Она показала на висящую на доме табличку.Улица Московская. Ну, то есть, целая куча людей в Москве живут и даже не подозревают, что в поселке Бор города Назарово есть улица Московская!Подумав, Жанна добавила:Да они и о городе-то таком не знают.
Мы ступили на бетонную дорожку через лес. Здесь казалось, что уже совсем ночь, и тьма сгущалась с каждым шагом. Увидев приметное дерево у дорожки, я спрятал пакет за негона обратном пути заберем. Когда ставил, внутри что-то подозрительно звякнуло. Я сунул руку внутрь
Что ж такого?Я протянул Жанне бутылку пива.Горький, небось, тоже не знал, что мы с тобой на улице его имени жить будем.
Этого, не поверишь, даже я не знала до прошлого года.Жанна повертела в руке бутылку.Откуда?
Папа позаботился, видимо. Не все же маме суетиться.
Дорожку уже не было видно, но ни я, ни Жанна и не подумали включить фонарик. Тут не заблудиться, если ты в этом поселке родился. И мы безошибочно определили место, где с дорожки нужно сойти на утоптанную тропу, которая ведет к бетонной лесенке. Спустились к оживленной автомагистрали, по которой раз в пять минут проползает автомобиль, а то и два. Пошли вдоль дороги по аллее, наслаждаясь уединением и тишиной.
Жанна подняла голову, и я проследил за ее взглядом. Небо усыпано звездами. Тучи, наконец, разошлись. Дул теплый ветерок. Похоже, завтра, наконец, будет хорошая погода. Но эта мысль мелькнула на заднем плане и погасла. Глядя на звезды, я прижал к себе Жанну. Она посмотрела на меня с недоумением, потом улыбнулась:
Что, боишьсяисчезну?
Только попробуй!
Засмеялась так беззаботно, будто мы только сейчас появились в мире, чтобы прогуляться по этой аллее, ведущей к плотине. Жаль, я так не могу.
Насчет Юли
Перестань,закатила глаза Жанна.Да, я понимаю, что она считает тебя отцом. Что весь поселок так думает. И что она вот-вот доучится и усвистит отсюда в прекрасное далёко. Всё, я готова ждать и надеяться, но, Дима Давай хотя бы этот вечер она нам не испортит, а?
Я просто хотел извиниться. Прости, что вел себя глупо.
Жанна вздохнула и отвернулась, но я успел заметить улыбку.
Ну я знала, на что иду. Или, вернее, «за кого».
Уже слышался шум падающей воды. Впереди громоздилась над мостом через реку металлическая конструкция из стальных балок. Такая удачаникого на мосту. Он прекрасно освещен, и ни одной подозрительной тени. Меньше всего на свете сейчас хотелось бы встретить еще одну романтическую пару или словоохотливого пьянчугу.
Не сговариваясь, мы перешли дорогутам гораздо интереснее, оттуда видно саму плотину. На середине моста, мы остановились и посмотрели вниз, опершись на перила. Бесконечным потоком вода обрушивалась с плотины, поднимала буруны, шипела и грохотала, бликуя в свете фонарей.
Ты в детстве бросал туда снег?Жанне приходилось говорить громко, и ее голос приятным звоном вплетался в шум.
Я кивнул, вспомнив это увлекательнейшее занятие: находить большие куски слежавшегося снега и швырять вниз, смотреть, как они бьются о плотину и, сносимые струями воды, исчезают под мостом. Если быстро-быстро перебежать на противоположную сторону, можно увидеть, как снег выскакивает на поверхность и продолжает плыть дальше, по успокаивающемуся течению.
Всегда было интересно, как далеко он уплывет,сказал я.До моря? До Северного Ледовитого океана? Когда растает?
Мне хотелось, чтобы снег продержался подольше, не спешил растворяться в воде. И я верил, что он уплывает далеко-далеко, в дальние страны, в холодные моря, где вовсе никогда не надо будет таять
Мы допили пиво. В голове немного шумело, как и в реальности. Жанна, поставив на землю бутылку, прыжком взлетела на перила, уселась спиной к воде.
Сдурела?Я обхватил ее за талию.
Хотела, чтобы ты, для разнообразия, спас меня,засмеялась Жанна.Да ладно, не бойся, я не собираюсь падать!
А я не собираюсь отпускать!
По тому, как хитро поблескивали глаза, я понял, что она это прекрасно знает. Ее руки опустились мне на плечи, голова наклонилась.
А все-таки, почему ты ей не скажешь?
Обратно мы брели, будто тяжелораненые, поддерживая друг друга, еле перебирая ногами. Шум таял позади, впередитишина и темнота. И долгая ночь, только вдвоем. Но мы разучились долго быть вдвоем, и на этот раз Жанна призвала третьего:
Она на тебя с такой ненавистью смотрит, что я боюсь, ты однажды сгоришь от ее взгляда.
Сколько раз я задавал себе этот вопрос, который Жанна не стала произносить Достаточно, чтобы разобраться с ответом.
А что я ей скажу? Что ее отецвнеземная сущность, затащившая ее мать в постель из научно-исследовательского интереса? Юля не дура, чтобы в такое поверить. Или дать более реальную версию, сказать, что ее отецне я, а сумасшедший, убийца, сидящий на препаратах? Тогда она будет ненавидеть себя. А на что способна неуравновешенная девочка-подросток, если возненавидит себя?
То есть, пусть она лучше ненавидит тебя, да?Жанна вздохнула.Когда-нибудь утром проснешься и увидишь на руках стигматы.
Я не святой. Святые не чувствуют себя так, будто их каждый день кормят дерьмом с лопаты.
Это такое оригинальное «спасибо» за приятный вечер?Жанна толкнула меня, притворяясь, будто рассердилась. Я толкнул ее в ответ, и мы засмеялись, на короткое время вновь оставшись только вдвоем.
Снова лестница, дорога через сделавшийся непроглядным лес. Шестым чувством я определил дерево, за которым оставил пакет. Он на месте, даже собаки не порылись.
Поселок встретил нас мягким светом редких фонарей. Мы прошли мимо закрывшихся на ночь магазинчиков, той самой дорогой, на которой несколько часов назад встретили Юлю. Но теперь мы шли в обнимку, и казалось, ничто в целом мире не могло нас разлучить.
Возле подъезда в кармане запиликал позабытый телефон. Жанна, бренча ключами, подошла к двери, повернулась ко мне, в ожидании. А я смотрел на экран и не решался принять вызов. На экране высветились две большие буквы: «ББ». Черт, хоть бы это он случайно на телефон сел.
Я принял вызов.
Алло, Дима?Голос звучал расслабленно.Ты мне срочно нужен.
Сейчас?
Я же сказал«срочно».
Что случилось?
Ты мне нужен. Нужна твоя помощь.
Можешь объяснить толком? Сейчас поздно, и
Хорошо, обойдусь. Спасибо.
Вызов оборвался. Скрипя зубами, я набрал номер Брика, но услышал только раздражающую трель и сообщение о том, что аппарат вызываемого абонента выключен.
Хана всем планам, да?В голосе Жанны прозвучал холодок, а мне бы так хотелось услышать понимание.
ИзвиниЯ сделал шаг назад, к машине.Раньше он никогда так не делал. Наверное, действительно что-то
Да ладно, езжай.Жанна забрала у меня пакет, даже не взглянув в глаза.Спасай мир, зарабатывай стигматы. Дверь на ключ закрою.
Глава 8
Я не поехал короткой дорогой, выбрал другую, через соседний поселок. Она делала солидный крюк, но зато на ней чаще попадались участки с асфальтом, а у меня не было настроения лавировать между ямами.
В кромешной тьме дальний свет не помогал даже примерно восстановить картину окружающего мира. Вот вроде бы начался частный сектор. Две качающиеся фигуры ползут по обочине Зомби-апокалипсис, ни дать ни взять, хоть кино снимай.
Я пытался успокоиться. Говорил себе, что у Бори серьезные причины. Но сегодня во мне что-то сломалось. Хватит! Этот чертов год вытянул из меня все силы. Каждый будний день терпеть выходки Юли. Через день выдерживать новую порцию маминого нытья. Постоянно пытаться поставить на ноги человека, который все силы употребляет на то, чтобы шлепнуться на задницу и гадить под себя. Элеонора, которую я считал лучшим другом, не моргнув глазом, берет с меня деньги за то, чтобы просто иногда созваниваться с Машей и спрашивать, как у нее дела. Из-за чьей-то дурацкой шутки с зарплатными картами меня едва не посадили несколько месяцев назад. Моя семья если на чем и держится, так это на ангельском терпении Жанны. И вот сегодня, когда я в кои-то веки хотел провести тихий и спокойный вечер, все накрывается медным тазом.
Поворот на дорогу в город довольно резкий, и днем-то не вполне очевидный. Я влетел в него боком, кажется, через встречкуплевать уже. Снова полетел сквозь тьму, до рези в глазах вглядываясь в то, что выхватывал свет фар. Знаки, здания Днем все это выглядит совершенно иначе. Поди угадай, правильно я еду, или свернул куда-нибудь к черту на рога
Хороший вопрос. И самое время дать на него ответ. Если есть сомнения, едешь прямо минут пять. Ситуация не улучшаетсяразворачиваешься. Я уже год е́ду прямо и не вижу ничего, кроме темноты и смутных признаков того, что вроде бы еще держусь на какой-то дороге. Что же заставляет меня верить в лучшее? Ничего. Тупая инерция. Ехать прямопросто, даже если тяжело. Для того чтобы развернуться, надо смириться с тем, что ты дурак.
До этого года мы с Жанной были счастливы. Я возвращался с простой работы, усталый, но довольный, и дома меня ждали улыбки и смех. В выходные мы могли спокойно валяться дома, читать друг другу вслух книги, смотреть фильмы, или куда-нибудь съездить, не оглядываясь ни на кого. Даже поступив на заочное, разрываясь между сессиями и работой, я был счастлив! Пока не свернул на эту темную дорогу, ведущую в пустоту.
Если он вызвал меня из-за ерунды, я уеду.
В пустоте салона слова прозвучали громко, я поневоле к ним прислушался. Нет, в них мало правды. В них огромное пространство для маневра.
Стиснув рулевое колесо до боли в пальцах, я произнес другие слова:
Я уеду. Покончу с экзаменами, уволюсь и уеду этим же летом.
Впереди забрезжил свет. Кажется, дорога все-таки верная. Вот кольцевой перекресток, и я сбросил скорость.
Яэгоист, думаю только о себе, да,шептал я темноте.Плевать, как будет разрываться Софья Николаевна, оставшись единственной русичкой на школу. Плевать, как родители будут решать вопрос с этой однушкой. Плевать на Брика, у него есть куда больше, чем у многих, пусть учится пользоваться этим. Плевать на все. Я заберу семью и уеду. И поменяю номер телефона.
Когда принимаешь решение, жить становится легче. Исчезают все «если» и «но», пропадают окольные пути, а с нимисомнения. Глубоко вдохнув, я расслабил руки. Я даже отпустил руль, позволяя машине самостоятельно держаться на прямом отрезке дороги. Достал сигарету, закурил, открыв окно.
И курить брошу. Как только уедусразу.
Курить мы с Жанной бросали одновременно, только у нее получилось, а я все время находил себе оправдания. Но теперь оправдания закончились. Пришло время сброса балласта.
Город встретил меня светом фонарей и вывесок. Я миновал издыхающий хлебозавод, пару магазинчиков. Слева по борту осталось кафе, в котором когда-то мы с Бриком смотрели выступление Кати. Я повернул руль. Уже близко.
Буквой «Г» изогнутый дом будто защищал погруженный в темноту двор от света. Одинокий фонарь горел над единственным подъездом. Я поставил машину на то самое место, где и сегодня днем, и заглушил двигатель. Стоило взяться за ручку двери, как на лобовое стекло опустился лист бумаги. Потомдругой, на капот. Краем глаза я заметил еще несколько листов, покачиваясь, падающих на асфальт. Интересно, что бы это значило? Кому-то надоело писать курсовую, и он, выйдя на балкон, решил послать все на хрен и радоваться жизни?
Я вышел из машины, огляделся. Шуршание слышалось близко, но где?.. Еще один лист пролетел перед глазами, и я протянул руку. В свете фонаря строчки едва читались, но не узнать этот текст было нельзя, ведь я сам его написал.
«Я смотрел, как Брика заталкивают в машину,послышался знакомый скрипучий голос, ставший еще противнее от обилия сарказма.Он не артачился только благодаря тому, что я стоял рядом. Смотрел на меня, словно спрашивая: "Все хорошо?" И я мысленно отвечал ему: "Все будет хорошо. Просто потерпи"».
Я поднял взгляд и увидел темную фигуру, сидящую на бетонном козырьке подъезда. Фонарь слепил глаза, но стоило мне подумать об этом, как лампа в нем взорвалась, и на асфальт посыпались осколки.
На козырьке сидел Брик, скрестив ноги, будто занимался йогой. В руках у него оставалась последняя страница. В тусклом свете, сочащемся из подъездного окна, он прочитал:
«Это был последний раз, когда я видел Борю Брика подростком. Последний раз, когда я сам еще чувствовал себя чем-то вроде ребенка».
Закончив, он смял бумагу и запустил в меня комком.
Финал, надо заметить, отвратительный. Ты оборвал повествование на полуслове. Интересно, почему бы?
Он спрыгнул с козырька и легко, будто каскадер, приземлился на ноги. На нем был все тот же костюм, только без галстука, и верхняя пуговица на рубашке расстегнута.