Тем прекрасным весенним утром он вызвал меня в свой рабочий кабинет. Он восседал на широком стуле с восточной резьбой, закинув ногу на ногу, и дымил сигаретой, глядя на меня из-под прищуренных глаз.
Уильямс, обратился он ко мне по выдуманному мною самим имени, я счел, что вам будет интересно узнать, что через три дня вы отбываете со мной в Сан-Франциско.
Должно быть, у меня было какое-то глупое выражение лица, потому что он спросил:
В чем дело? Вас это удивляет?
Я пробормотал в ответ, что очень польщен оказанной мне честью. И на самом деле был так ему благодарен, что у меня даже мелькнула мысль пощадить его и не забирать брильянт!
Я более чем доволен тем, как вы справляетесь со своими обязанностями вот уже который год, и потому принял решение, что вы непременно должны сопровождать меня в этой поездке, пояснил он, прибавив. Я доверяю вам более, чем кому бы то ни было в своем доме.
Теперь мне предстояло действовать, и действовать как можно быстрее. Как следует все взвесив, я составил план, настолько безупречный, что он мог родиться только в моей голове.
Этим вечером я отправился в один район Нью-Йорка, сильно отличающийся от жилого. Там сразу зашел в бильярдный клуб, который все неофициально называли «Вздернутым котом», ведь там располагался не только бильярдный стол, но и много чего еще интересного. Я уже рассказывал, что не был замечен ни в одном сомнительном дельце с тех пор, как устроился на работу к Уинтону Стоуксу, но знал, что если мне понадобится помощь, то здесь я ее запросто смогу найти. В конце концов, это был любимый клуб моих ребят.
Очень скоро я отыскал троих нужных людей и отошел с ними в темный уголок, рядом со старым неустойчивым столом, все четыре ножки которого были разной длины.
Ребята, начал я, у меня для вас есть дельце, и если мы его провернем, то можем с чистой совестью уходить на пенсию и заниматься установкой сигнализаций на свои домашние сейфы.
Я ввел их в курс дела, объяснил, в чем именно будет заключаться их часть работы, а также сколько они в итоге за нее получат. Двое из них, Пит Крамп и Носатый Тимкине согласились сразу же, с большим воодушевлением. Но с третьим, как я и ожидал, возникло небольшое затруднение. Третьим был Микки Финниган.
Я знал Микки еще с Чикаго, и мы часто соперничали в нашем деле. Этот олух смел полагать, что он мне чета, что он такой же маститый грабитель, как я! Он зеленел от злости всякий раз, когда слышал об очередном успешно провернутом мною предприятии, я же никогда не был впечатлен ни одним из организованных им дел.
Микки был настоящим здоровяком, руки у него были как дыни, прическа напоминала о швабре, губыо сочных кусках бифштекса, а рыбьи глаза дополняли отменный образ вечно что-то медленно жующего существа с непременным запашком табака вокруг себя. Я даже близко не ощущал уважения к людям его типа, считал, что грош им цена. Но в чем все-таки никто не мог отказать ему, так это в грубой силе, которая как раз и была мне сейчас нужна.
Я долго не решался выбрать его в качестве сообщника, но его волосатые кулачищи выглядели внушительно, и я предпочел счесть, что наши былые разногласия остались там, в прошлом. Но, как выяснилось, я ошибся.
Все это звучит здорово, Стив, вяло и неторопливо начал он, просто замечательно, но ты забыл кое о чем: я ведь получу половину с общей доли, так? Пятьдесят на пятьдесят.
Чего? Ты и правда на это рассчитываешь?
Да, рассчитываю. Я ведь никогда еще не был мальчиком на побегушках у Стива Хокинса, я и сейчас этого не очень-то хочу. Я ведь совсем такой, как и ты. Значит, и получить должен столько же.
Господи помилуй, Микки? Но ведь это мое дело! Я его приготовил, потратил на него два года своей жизни!
Ну и что, равнодушно бросил Микки, какая мне разница?
Некоторое время мы спорили, приличное время, надо сказать. Но что в этом толку? Микки всегда был упрям, как бульдог.
Заткнись ты уже, не выдержал он наконец. Ты только зря тратишь свои нервы и мое время, а кое-что из этого уж явно имеет цену. У тебя лишь два варианта: либо я получаю столько же, либо ты и носа моего не увидишь в своей банде!
Микки, мрачно ответил я ему, ты просто подлец.
Это я-то? взревел Микки, и затем произошло что-то трудно поддающееся описанию, от чего меня спасли лишь вставшие между ним и мной другие ребята. А в результате мне все равно пришлось выплюнуть изо рта два выбитых его кулаком зуба.
Ребята заверили меня, что мы можем управиться втроем, и нам совсем не нужен Микки. Тогда я высказал ему все, что о нем думаю, и отправился домой.
Но когда я добрался туда и взглянул в зеркало, то собственное отражение привело меня в ужас. Челюсть опухла, а когда я широко раскрывал рот, на месте двух выбитых зубов красовалась черная дырища.
Что подумает Уинтон Стоукс, когда увидит на лице своего примерного рабочего такую гримасу? Да он может запросто передумать брать меня с собой. А может, и что-то заподозрит. И весь мой великолепный план покатится к чертям из-за Микки. Я вздрогнул.
Что у тебя с лицом? спокойно спросил Уинтон, когда увидел меня следующим утром.
Я просто подскользнулся и упал, запинаясь, довольно невнятно пробормотал я, упал на ступенях в подвале этой ночью.
Некоторое время он внимательно изучал меня, будто над чем-то размышляя. Я с ужасом начал было думать, что он что-то заподозрил, когда он вдруг достаточно безразличным тоном произнес:
Что ж, проследи, чтобы к дате нашего отъезда у тебя не было такого потрепанного вида. И вставь искусственные зубы вместо тех, что вышиб, чтобы не выглядеть неподобающе.
Он отослал меня к зубному врачу, а я решил выбросить из головы все связанное с этим неприятным случаем, с облегчением вздохнув. Впрочем, я поклялся, что однажды Микки Финниган заплатит за содеянное.
В последний день перед отъездом я следил за Уинтоном Стоуксом с таким же усердием, как полицейская собака, идущая по следу грабителя. Я следовал за ним буквально по пятам и наблюдал. Ночью я тоже не спал, пытаясь поймать его за тем, как он будет доставать Ночного Короля из своего тайника, и узнать, где же он будет храниться во время нашей поездки. Но меня постигло разочарование, я не нашел ни одной подсказки, даже его поведение не отличалось ничем необычным.
И вот пришел день, когда мы наконец должны были отправиться в путь. Уинтон Стоукс со своим маленьким чемоданчиком да я. Больше он ничего не взял.
Я знал наверняка, что где-то с собой у него припрятан Ночной Король, ведь он ни за что бы не подвел даму своего сердца, сколь бы опасным это ни было. А кроме всего прочего, он ведь как раз любил всяческие опасные мероприятия.
Но что меня в действительности выводило из равновесия, так это его абсолютное спокойствие. Он выглядел столь же безмятежным, как и это раннее весеннее утро, и в нем не было заметно ни тени беспокойства или сомнения. А еще, перед самым выходом из дома, я заметил, что он не берет свое автоматическое оружие, которое у него было обычно всегда под рукой.
Мне оно не понадобится, сказал он, не в этой поездке точно.
Не в этой поездке!
Когда же мы поудобнее устроились в роскошном экспрессе, мчащемся в западном направлении, Уинтон Стоукс придвинулся к окну и откинулся на спинку сиденья, слегка прикрыв глаза. В то время как я, Стив Хокинс, нервно ерзал в своем уголке, кусая сухие губы и беспокойно оглядываясь.
Вот он, мой момент! На который я потратил два года своей жизни! Я прикинул свои потери из-за того, что отошел от бизнеса на такой долгий срок. Ерунда, Ночной Король с лихвой все покроет. Я уже подыскал покупателя, и у меня дух захватывало от цены, которую он мне предлагал за брильянт.
Я оглядел вагон и стал наблюдать за пассажирами. Опасался, что поблизости может ошиваться какой-нибудь детектив, нанятый Стоуксом для защиты. Но я таких не заметил. Мое сердце стучало с дикой скоростью, и я нервничал, как пианист, чей первый выход на сцену должен был вот-вот состояться. Уинтон Стоукс же оставался абсолютно неподвижным, как какой-то восточный идол.
Вдруг я быстро прыгнул обратно на свое место, прижав обе ладони ко рту в попытке сдержать крик. В дальнем углу я заметил господина, который вроде как дремал на своем сиденье, свесив голову на грудь. По его красному, покрывшемуся испариной лбу кралась муха. У господина был грязный ворот рубашки, сам он был одет в совсем новый костюм, который явно ему был не по размеру, что выдавали выглядывавшие из-под брюк толстые ноги. Этот человек явно не привык к такому стилю одежды. Он медленно двигал челюстями, что-то жуя. Это был Микки Финниган.
Какого черта он здесь делает? И что он задумал? Собирается предать меня и провернуть дело самостоятельно? И в первый раз за все это время меня осенило, что он ведь теперь знает секрет Ночного Короля и может запросто попытаться сам заняться им.
По моей спине пробежал холодок. Но я ничего не мог поделать, оставалось лишь следить за Микки и надеяться, что мне представится возможность заняться брильянтом раньше, чем ему. Через некоторое время я себя полностью убедил в том, что такому криминальному авторитету, как я, не стоит бояться соперничества со стороны этого болвана. Ко всему прочему рядом с ним не ошивалось никаких подельников, а сам он казался чертовски усталым и сонным.
Я с нетерпением ждал, когда наступит ночь. Время тянулось еле-еле. Быстрый стук колес по рельсам напоминал медленный похоронный марш. Но нет ничего невозможного для того, кто умеет ждать.
Была практически полночь. Уинтон Стоукс до сих пор находился в вагоне с сидячими местами. Он всегда ложился спать поздно, на что я и рассчитывал. Ночное небо было чернильно-темным. Поезд остановился у какой-то маленькой станции с одной тусклой запачканной лампой и двумя сонными работниками, шатающимися по перрону.
Я спросил у Стоукса разрешения выйти за сигаретами и, удостоверившись, что все готово, вернулся в вагон.
Сэр, я думал, вам будет интересно узнать, сказал я, что мистер Харви Клейтон тоже едет в этом поезде, в следующем вагоне.
Харви Клейтон был его хорошим другом, вот только к этому времени он уже наверное мирно спал в своих апартаментах в Нью-Йорке.
Харви Клейтон? На этом поезде? удивленно переспросил Уинтон Стоукс.
Да, сэр. Я заметил его в следующем вагоне, как раз когда возвращался обратно.
Уинтон Стоукс встал и направился в другой вагон. Я кинул быстрый взгляд на Микки Финниган и с облегчением вздохнулэтот толстый недоумок спокойно посапывал в своем углу.
Скрываясь за дверью, я наблюдал за тем, что произошло дальше на перроне. Как только Уинтон Стоукс вышел из вагона, он оказался между Питом Крампом и Носатым Тимкинсом, почувствовав, как те прижали холодные дула пушек к его ребрам.
Теперь иди-ка за нами, и чтоб я не слышал от тебя ни вопля, или мы тебя продырявим, как кружевную занавеску! шепотом приказал ему Пит Крамп.
Вокруг не было никого, кто бы мог увидеть эту сцену. Пит и Носатый взяли Стоукса под руки, по обе стороны, и сошли с поезда. Стоукс безропотно пошел с ними. Они удалились с темного перрона станции, со стороны выглядя как три закадычных друга. Никто бы не заметил, что две пушки под руками Уинтона упирается прямо ему в бока. Сотрудники станции ничего бы не заметили, даже если б не спали на ходу.
Я кинулся обратно к месту, на котором сидел Уинтон Стоукс, захватил его пальто, шляпу и чемоданчик и быстро последовал за своими ребятами.
Они отвели Стоукса к машине, припаркованной на неосвещенной стороне улицы, прямо за станцией. Прежде чем подойти к ним, я повязал платок вокруг лица и надел длинное пальто, которые они для меня приготовили, чтобы Стоукс не узнал меня по одежде.
Я запрыгнул в машину, и мы вчетвером укатили прочь в ночную тьму.
Во всем городишке было от силы две улицы, один универмаг и с десяток домов. Спустя лишь пару минут мы уже выехали за его пределы и неслись вперед по грязной дороге, на которой не было ни души. Издали мы видели, как поезд отбывает в Сан-Франциско, на сей раз без своего самого ценного пассажира. Длинная вереница подсвеченных окон вагонов уносилась прочь все быстрее и быстрее, вслед за вылетавшими из пыхтящего мотора красными искрами. Вот наконец он свистнул и пропал в ночи, вскоре стих и стук колес. Мы были одни в этой погруженной в сон стране, мчась на всем ходу, с включенными во всю мощь фарами. А вокруглишь пустынные равнины, редкие кусты и темный необъятный небосвод.
Мы все были в напряжении и пока что молчали. Один лишь Уинтон Стоукс оставался невозмутимым и казался даже заинтересованным во всем происходящем.
Мы остановились перед какой-то ветхой забегаловкой у дороги, всего лишь в паре миль от города. Я понятия не имею, на какую выручку могли рассчитывать владельцы заведения в этом богом забытом месте, но нам это было только на руку. Забегаловка была закрыта на ночь, мы легко взломали замок и запихнули внутрь нашего пленника.
В старой хибаре повсюду были грязные сковороды, шелуха от лука, хлебные крошки, заржавевшие консервные банки и неповторимый аромат дешевого растительного масла. Мы зажгли керосиновую лампу, чем растормошили целый рой мух и светлячков, которые стали порхать вокруг нее и долбиться о пыльное задымленное стекло.
Мистер Стоукс, произнес я, вы здравомыслящий человек, как и мы. Вы осознаете, что находитесь целиком и полностью в нашей власти, и можете избежать кучи неприятностей, если мирно отдадите нам Ночного Короля, который, по сути, и так уже наш.
От того, что вы переходите сразу к требованиям, ответил Уинтон Стоукс, все равно никакого толку.
Да ну? сказал я уже куда менее приветливо. Если вы не отдадите камень нам сами, то он все равно будет наш, не пройдет и десяти минут.
Ну, это мы еще посмотрим, ответил он.
Хорошо, смотрите! усмехнулся я.
По моему знаку ребята схватили его и стали обыскивать, в то время как я открыл чемоданчик и стал внимательно в нем копаться. Уинтона Стоукса, казалось, все это лишь забавляло, и на его лице заиграла та самая гаденькая улыбка, которую я так ненавидел.
Мы обыскивали все тщательно и аккуратно. В первые пять минут я бросал в сторону Уинстона насмешливые взгляды и насвистывал мелодию из какой-то комедии. Но по прошествии десяти минут я был вынужден остановиться. Через полчаса я понял, что кровь начинает холодеть у меня в жилах.
Мы просмотрели каждый миллиметр его одежды, разорвали подкладку пальто, изучали каждую крупицу пыли в чемоданчикевсе безтолку.
Да бросьте вы! взорвался Пит. Может, камень и мал, но он не мог просто в воздухе раствориться, разве не так?
Мы найдем его, даже если нам всю ночь тут придется проторчать, сказал я.
Не спешите, мальчики, я тоже никуда не тороплюсь, вставил свои пять копеек Уинтон Стоукс.
Послушай, угрожающе прохрипел я, хочется, чтобы ты себе уяснил, что я отыщу этот чертов камень!
А кто же вас останавливает? осведомился он.
По истечении трех часов мы просто сели на пол и беспомощно смотрели друг на друга, уже абсолютно не зная, где еще можно искать. Мы разорвали все швы в его одежде, разломали к чертям чемоданчик, отодрали подошвы от туфель, смяли шляпу, как кекс, раскрошили все сигареты; разодрали мыло и полотенце, оставили от белья лишь ошметки, разбили все, что только смогли отыскать у него в чемоданчике. Вокруг лежали настоящие горы мусора, но нигде не было видно брильянта.
Пит взмок от пота, Носатого трясло, а я тяжело дышал. Уинтон Стоукс с безразличным и скучающим видом наблюдал за всем этим. Верите вы или нет, но один раз он даже зевнул.
Будь ты проклят! зарычал я. Ты скажешь мне, где брильянт, или мы тебя самого так же в клочья разорвем!
Я скажу тебе.
Неужто?!
Я скажу тебе, что ты дурак: ничто на свете не сможет разговорить меня, если я хочу молчать, и ты это знаешь!
Ответная моя реакция была такова, что я даже не могу описать ее.
Я уже давно думал, сказал он вдруг, что мне знаком твой голос.
И прежде чем я успел отпрянуть, он сдернул с моего лица скрывающий его платок.
Все самообладание Уинтона не смогло удержать его от изумленного вздоха. Он отступил назад и посмотрел мне в лицо.
Что, удивлен? усмехнулся я.
Он не ответил.
Послушай, ты, крикнул я, всю свою гребаную жизнь я отдам за этот камень. Могу и твою в придачу забрать, если это поможет мне его найти!
Это вызвало у него приступ раскатистого хохота, оскорбительного и громкого
Когда настало утро и первые холодные лучи солнца прокрались в хибарку сквозь пыльное окно, мы все еще были там, уже лишившись всякой надежды, униженные и раздавленные. Мы больше даже не разговаривали. Больше ничего нельзя было поделать. И оставаться здесь нам нельзя было долго, ведь владелец забегаловки вот-вот нагрянет сюда. Да и вообще, что нас здесь еще могло держать?