Поведаю Вам о трёх своих, скажу по-молодёжному, обломах. По малости напишу, остальной компромат сами накопаете.
Большие надежды возлагались на семью ТолстыхЛьва Николаевича и Софью Андреевну. Видимый результат сорока восьми лет бракатринадцать детей и огромное собрание сочинений. И если каждого ребёнка Софья Андреевна рожала по одному разу, то отдельные сочинения приходилось ей переписывать по нескольку раз. Она была и хорошей помощницей, и заботливой женой. Стабильной в своём отношении к мужу, к семье на всём протяжении семейной жизни.
Другое дело Лев Николаевич. Едва женившись, счастлив он был по самое некуда. Запись в дневнике после первой брачной ночи мы учитывать не будем. Да и была ли она. Обопрёмся на существующие документы. После десяти лет брака пишет Толстой тётке: «Моя жизнь всё та же, т.е. лучше не могу желать». Но к серебряной свадьбе иные настроения: «Могло быть и лучше», а незадолго до рокового исхода: «Я киплю в этом доме, как в аду»
Такое вот падение количества счастья от 100 процентов до ноля. Если принять за ноль счастьякипение в аду.
Диалог между графом и графиней незадолго до ухода из Ясной Поляны:
«по-моему, те, которые в романах кончают свадьбой, словно это так хорошо, что дальше и писать нечего, все они мелют сущий вздор. Уж если нужно сравнение, то брак следует сравнивать с похоронами, а не с именинами. Человек шёл одинему привязали за плечи пять пудов, а он радуется. Что тут и говорить, что если я иду один, то мне свободно, а если мою ногу свяжут с ногой бабы, то она будет тащиться за мною и мешать мне.
Зачем же ты женился?
Я не знал тогда этого.
Ты, значит, постоянно меняешь свои убеждения.
Всякий человек должен стремиться к совершенствованию. Лично я не могу жаловаться на семейную жизнь. Напротив, моя семейная жизнь сложилась счастливо. Я знаю многих, которые очень хорошо сошлись друг с другом и живут хорошо. Но всё-таки бракне праздник. Сходятся два человека, чтобы мешать друг другу.
А по-моему, они сходятся, чтобы помогать друг другу.
Какая же помощь? Сходятся два чужих между собой человека, и они на всю жизнь остаются чужими Конечно, кто хочет жениться, пусть женится. Может быть, ему удастся устроить свою жизнь хорошо. Но пусть только он смотрит на этот шаг, как на падение, и всю заботу приложит лишь к тому, чтобы сделать совместное существование возможно счастливым».
Забыл Лев Николаевич, что десять первых лет прожил счастливо, без забот, не прикладывая к этому никаких усилий.
Последние дни вместе превратились для пожилых супругов в сплошной непрекращающийся конфликт. В конце концов, он уходит из дома в ночь, куда глаза глядят, она пытается утопиться. Алитет и Офелия.
Отминусован мною и брак Павла Первого. Имеется в виду второй брак. Его первый блин получился таким комом, что долго этот ком в горле Павла Петровича стоял. Мать наследникагрозная матушка-императрицасделала выволочку посланникам, бракованную жёнку подсунувшим, и вновь послала их и надо же туда же, в Германию за новой невестой с напутствием: «Чтобы на этот раз плодовита была, аки крольчиха!»
Сказаносделано! София Мария Доротея Августа Луиза Вюртенбергская нарожала детей за всех сразу: и за Софию, и за Марию, и за Доротею, и за Августу, и за Луизу. Десять деток родила царица, принявшая в православии имя Марии Фёдоровны. Ставши царицей, говорила, что каждая женщина должна быть «совершенная швея, ткачиха, чулочница и кухарка» и обязана признавать «свою слабость и преимущество мужа во всяком случае», чтобы заслуживать его «любовь и приязнь скромностью и покорностью». Эти положения о супружестве были привиты дочерямзавидным невестам для женихов голубых кровей.
Павел Петрович, пусть не жених, а всего лишь отец, в дочерях души не чаял. Красавица Александра, грациозная Елена, «жемчужина» семьи Мария Они считались одними из самых образованных принцесс Европы.
К сыновьям, особенно, когда мальчики подросли, император питал более осторожные чувства. Они основывались на мысли: не захотят ли великие князья заступить на царскую вахту раньше положенного законом времени? Не замыслят ли против отца?
Обоих сыновей назвала могущественная Екатерина II: первенца Александром, дабы черпал величие из имени Македонского и возвышал могущество Третьего Рима до небес, второгоКонстантином, дабы, ежели удастся отбить Константинополь у басурман, обретёт город и прежнее имя, и правителя с этим именем созвучного.
Скупа была на похвалы для невестки Екатерина Алексеевна, но однажды воскликнула: «Ну и мастерица же ты, матушка, детей рожать». Дети и внуки Марии Федоровны правили Россией весь следующий девятнадцатый век.
На словах царица Мария Фёдоровна готова была «признавать свою слабость и преимущество мужа во всяком случае». Но пересилила в ней «к предательству таинственная страсть», она знала о покушении, которое на мужа готовилось, однако ни словечком о том не обмолвилась. Цареубийство произошло с её молчаливого согласия. Когда же свершилось злодеяние, бегала царица по дворцу босая в ночной сорочке и, забыв, что она Мария Фёдоровна, кричала по-немецки: «Ich werde regieren!» (Я хочу править!)
Ещё одним моим разочарованием стал брак Эхнатона и Нефертити.
«Наследница трона, великая в благодеяниях, воплощение красоты, сладость любви, Владычица Севера и Юга, прекрасная лицом, возлюбленная живого Атона, первая жена фараона, любимая им повелительница обеих земель, великая в любви Нефертити, живущая вечно»
Это слова одного из гимнов, сложенных для «величайщей любви Эхнатона» и «владелицы его счастья». Лицо Нефертити украшало все храмы, повсюду стояли её скульптуры, сама она была рядом с Эхнатоном при жертвоприношениях. Заключая договоры, фараон клялся именем бога Солнца и именем своей жены, она родила трёх (кто пишет шестерых) дочерей. Но нужен был сын. Наследник. После тридцати лет царствования фараон в целях поддержания традиций по мужской линии должен был разделить власть с сыном. Что делать? Вы бы, Серкидон, растерялись, а Эхнатоннет. Он женился на одной из своих дочерей. И Нефертити в целях поддержания традиции по женской линии открывала дочери сокровенные ласки, любимые Эхнатоном более всего Видимо, потому что ласки были те же, произошла та же неприятностьопять родилась девочка.
И вот тут явился персонаж, о котором мы уже знаемКийя. Помните: «ЯКийа, младшая царица
Уж я была женой второю.
Остаться ею бы навек!
Но чем-то больше, чем игрою,
Был занят этот человек.
Кийа родила Эхнатону сына. Он усадил её рядом с собою на трон и одарил синим венцомзнаком царской власти.
Когда с парадов и пожаров
Я возвращаюсь во дворец,
Уж я не женщина по жанру.
Яфараон, я царь-отец.
В короне я. И муж увенчан.
Мы отдыхаем после дня.
И пляшет лучшая из женщин
И для него, и для меня.
Тут возможны поэтические вольности «египтолога» Аронова, но то, что Эхнатон больше жертва египетских предрассудков, чем муж, стало ясно.
Вот такие самые крупные мои «семейные» разочарования.
Крепко жму Вам руку, и до следующего письма.
-27-
Приветствую Вас, Серкидон!
А что же Гёте? А как же Пушкин? Два гениальных поэта то и дело выныривали в нашей переписке то влюблённостями своими, то строчками из произведений. И вот ониженатики
Жён Гёте и Пушкина объединяло то, что они в творческий процесс не вмешивались, гениальных творений мужей читать не пытались. И слава богу!.. Ошибкой будет всех гениальных людей стричь под одну гребёнку. Кому-то требуется подставить плечо, а иному достаточно подставить бедро, проследить, чтобы был накормлен, мытый, бритый и улыбчивый.
1788 год. Гёте вернулся из Италии, где познавал «науку любви» с трактирщицей Фаустиной «Какие странные сближения!» воскликнул бы Пушкин. «Вот ведь какие фортеля иногда выкидывает чертовка-судьба!» скажем мы. Ошибиться было невозможно. Как только Фаустина назвала своё имя, автор «Фауста» понялэто дар Мефистофиля, который следует принять незамедлительно. ..Поскольку незамедлительно следуют принимать всякие дары, а не только господние
Но теперь дарительница плотской радости осталась за Альпами, и Гёте скучал, гуляя в одном из парков Веймара. Тут-то к нему и подошла молодая работница цветочной фабрики. Её звали Кристиана, она попросила помочь брату, который оказался без работы, при этом, живая и улыбчивая, она так лучилась здоровьем и молодостью, так извивалась налитым телом, что тут же получила приглашение мэтра продолжить общение вечером у него дома. В первый же их вечер молодая работница показала в беседке у дома поэта всё, чему была научена на цветочной фабрике, и расстаться с такой мастерицей Гёте уже не смог. Провёл в дом и стал называть её то «дитя природы», то «маленький эротикон», то «сокровище в постели».
Чудесное это было время для поэта: ещё не остыло воспоминание о Фаустине, и уже осязаемаприкасаема и обнимаемабыла Кристиана. Такое уже бывало в жизни многолюбивого Гёте, им уже написано:
«Это необыкновенное ощущение, когда в нас начинает зарождаться новая страсть, в то время как старая ещё не совсем отзвучала. Так иной раз, наблюдая заходящее солнце, посмотришь в противоположную сторону на восходящую луну и любуешься двойным светом обоих небесных тел».
Как ни прекрасны небесные тела, а женскиевсё равно прекрасней, и кому, как не поэту-Гёте, знать об этом лучше иных Под впечатлением от Фаустины-Кристианы написаны «Римские элегии». Можно представить себе, как завернувшись в тогу Овидия, читал Гёте гекзаметры своему благодетелю Карлу Августу, по случаю сократив имя его до Августа:
Я, исполняя совет, неустанной рукою листаю
Древних твореньяи здесь мне все дороже они.
Правда, всю ночь напролёт неустанно служу я Амуру:
Вдвое меньше умёнвдвое счастливей зато.
Впрочем, рукою скользя вдоль бедра иль исследуя форму
Этих прекрасных грудей, разве же я не учусь?
Мраморы только теперь я постиг, помогло мне сравненье:
Учится глаз осязать, учится видеть рука.
Герцог, человек женолюбивый и весьма широких взглядов на отношения полов, был в восторге, но настоятельно просил эти стихи не публиковать, распространяя по возможности осторожно и лишь изустно. И не только эротическая составляющая смутила Его Королевское высочество. От элегий веяло языческой распущенностью, и никак в них не чувствовалось влияния ни Святого Писания, ни святых мучеников, ни христианства, одно лишь жадное наслаждение, одно поглощение красоты во всех её воплощениях. Красоты женского тела, в том числе. А когда поэт прочёл:
Истинной радостью нас нагой Купидон одаряет,
Вторит нашей любви ножек расшатанных скрип,
тут даже Карл-Август, бравый женский угодник, покраснел
В сложном положении оказался герцог. Как мужчина он понимал Гёте, как хранитель нравственных ценностей должен был осудить. Что же касается высшего веймарского обществаханжеского и закостенелогооно фактом сожительства любимца герцога с простолюдинкой было и оскорблено, и шокировано. Шарлотта фон Штейн потребовала назад свои письма. Гёте письма баронессе вернул, а остальным покорителям бомонда дал понять, что мнение их для него не существенно. Да, оно принято к сведению и не более того. Но однажды, и это отметим, Гёте попросил Иоганну Шопенгауэр принять его вместе с супругой. В этом господину тайному советнику в иных добропорядочных домах было отказано. Фрау Шопенгауэр, памятуя участие Гёте в воспитании сына, пригласила проблемную пару на чай.
Но по большому счёту Гёте устраивало существующее статус кво: на приемы он ходил один, на курорты ездил один, крутил романы с женщинами своего круга, а сожительнице писал нежные письма. Кристиана, оставаясь дома, вела хозяйство, ждала Гёте и его письма. Иногда даже отвечала на письма поэта:
«В твоей работе всё как нельзя лучше: что ты однажды сделаешь, остаётся в вечности; у нас же, несчастных кляч, всё иначе. Вот я привела в порядок огород возле дома, и за одну ночь улитки почти всё съели, мои прекрасные огурцы пропали Но что же поделать? Надо снова браться за дела, ведь без труда ничего не бывает. Моё хорошее настроение от всего этого не испортится!»
Ян Парандовский о жене Гёте писал:
« считают, что убогой по духу была и Кристиана Вульпиус. И однако же она вовсе не была так глупа, как утверждают веймарские сплетни. Прежде чем о ней судить, следует прочитать письма Гёте периода их любви, эпиграммы, элегии и другие произведения, например « Die Metamorphose der Pilanzen» «Метаморфозы растений», и прочувствовать, сколько тепла и счастья вошло с нею в его жизнь».
Мариэтта Шагинян о жене Гёте:
«Она принадлежит к той категории женщин (чистейших женщин), которые, подобно некоторым химическим элементам, не могут существовать сами по себе и представляют лишь тенденцию к соединению с другим веществом, только соединяясь, приобретают они реальность и устойчивость»
Кристиана напомнила Мариэтте Сергеевне тургеневскую Фенечкумолодая, беленькая, мягкая, с тёмными волосами и глазами. В той же дамской компании могла оказаться и Тереза Левассер, спутница Ж-Ж-Руссо, невосприимчивая к творчеству мужа, но заполнявшая его своей женственностью до краёв.
Воспитатель Августа (сына Гёте) филолог Фридрих Ример был человеком весьма примечающим и понимающим. Его суждение о семье Гёте никак нельзя сбрасывал со счетов вечности:
«Именно вот такое женское существо и требовалось ему для свободного, как можно более беспрепятственного развития его натуры, и никакая дама с претензиями на чины и титулы, ещё, глядишь, сама желавшая блистать в качестве писательницы, не смогла бы благоприятствовать этому При таком союзе, основанном на совместном доме и ведении общего хозяйства, ни разу не было у них обычных семейных сцен или бесконечного чтения нотаций, какие нередко происходили в самых что ни на есть законных браках его ближайших друзей».
В частной беседе с французским посланником Гёте вполголоса сказал:
«Из всех моих сочинений моя жена не прочла ни строчки. Царство духа для нее закрыто, домашнее хозяйствовот для чего она создана».
Иные думают, что Гёте сетовал, а я думаюхвастался.
Доверительный разговор с французом состоялся явно после 1806 года, поскольку именно в шестом году случилась оккупация Веймара наполеоновскими войсками. Пьяные солдаты ворвались в дом Гёте, выволокли его из постели, поэт едва успел надеть знаменитый фланелевый халат. Буяны стали требовать вино, закуску, драгоценности. Гёте был и бледен, и перепуган, и растерян. Он не знал, что делать. Не знал, как себя вести с подобными людьми в подобных случаях. Среди его читателей таких никогда не бывало И тут на авансцене театра военных действий появилась Кристиана. Уж она-то знала, как разговаривать с пьяными мужиками. Бешено размахивая кулаками и крича, обрушилась она на мародёров, как буря, как девятый вал. Им пришлось ретироваться. На следующий день в дом Гёте въехал маршал Ней, на дверях повесили охранную грамоту.
Этот случай, это чудесное спасение так потрясли Гёте, что он сделал Кристине предложение руки и сердца. Она приняла и то и другое, превратившись в результате из «мамзели Вульпиус» в госпожу тайную советницу фон Гёте. Ему было57, ей 41, их сыну Августу17.
Несмотря на сплетни, насмешки, придворное шушуканье, семья получилась хорошая, жили дружно, удачно дополняя друг друга. Кристина привнесла в дом Гёте жизнелюбие, радость бытия, тепло домашнего очага. Благодаря Гёте в жизни Кристины появились «духовности»: она писала мужу смешные письма с ошибками, полюбила театр, водила дружбу с артистами, могла выпить за раз не один стаканчик вина, подмётки могла проплясать за пару вечеров.
Резвая Попрыгунья Стрекоза, которой посчастливилось выйти замуж за гениального Муравья. Жаль только, не живут долго люди, которые живут весело. «И наша Кристиана //Ушла из жизни рано» Гёте написал: «Скончалась моя жена. Во мне пустота и страшная тишина» Вторичную попытку поэта жениться мы уже с Вами разбирали, поэтому не будем бередить сердечные раны.
Крепко жму Вашу руку, и до следующего гениального поэта.
-28-
Приветствую Вас, Серкидон!
Не только «весёлое», но и женатое имя Пушкин у нас на очереди.
Есть резон оженить Александра Сергеевича сразу, чтобы не пускаться в подробности досвадебных злоключений. Если о них совсем коротко, то мать невесты умудрилась выпить практически всю кровь Александра Сергеевича, ещё не будучи тещёй. Торг шёл вокруг приданого для Натальи Николаевны. Жених резонно считал, что хоть какое-то, пусть малое приданное, полагается. Наталья Ивановна Гончарова говорила: «Или не бери вообще, или бери как есть голенькой». Пушкин слышал: «Бери голенькой», вскакивал и бежал занимать и закладывать. Когда денег собралось достаточно, состоялось венчание молодых, в церкви Большого Вознесения у Никитских ворот. Церковь была красивая, «белая, огромно-плавная, с куполом-небосводом».