В шеренге весьма мною уважаемых философов достойное место занимает мистер Уолтер Шенди, отец незабвенного Тристрама. Своеобразно мыслящий джентльмен считал, «что хорошим и дурным именам присуще особого рода магическое влияние, которое они неизбежно оказывают на наш характер и на наше поведение». В устах наиправдивейшего капитана Врунгеля эта мысль выражена короче: «Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт». Шенди-старший утверждал, что многие Цезари и Помпеи сделались достойными своих имён лишь в силу почерпнутого в них вдохновения.
Памятуя это, со всей возможной ответственностью подошёл я к поиску имени для домашнего животного кошачьего происхождения, когда это животное ходило передо мной на шатающихся ножках. Домашний Цезарь или Помпей были мне абсолютно не нужны. Я искал нечто совсем мало воинственное и покладистое. Вы, Серкидон, помните, что кота моего зовут Лёва и что назван он в честь писателя Льва Новожёнова. Была у меня надежда, что домашний любимец, а так называют котов люди простодушные, в какой-то мере переймёт мягкость, скромность, интеллигентность, самодостаточность Льва Юрьевича, его умение понимать и ценить людей, быть благодарным Но случилось ужасное
Меня осенило вчера, когда я вычёсывал рыжее чудовище и был в очередной раз оцарапан. Случился мистический провал во временной портал, смешались нравы, столетия и кот унаследовал самые дурные качества папы Льва Х. Полюбуйтесь: изнеженность, нежелание трудиться, убеждённость в том, что окружающие обязаны его кормить, гладить по шёрстке и ублажать. А это нездоровая привычка считать всё мимо пробегающее и пролетающее своей добычей? А этот наглый набыченный взгляд? Причём, сверху вниз.
И что теперь делать? Папу Льва Х, судя по всему, отравили в возрасте сорока шести лет, я так со своим Львом I поступить не могу. Всё-таки двадцать первый век на дворе
Забыл написать о детстве Льва, который папа. О периоде жизни, когда был будущий папа не Львом Х, а мальчиком. Детство у мальчика Джованни было золотым. Если почитать историю дома Медичи, то станет ясно, что главное Божеством в этом домеЗолотой Телец, остальные святыни служили либо ширмой, либо предметом лицемерия.
Мартин Лютер.
Какое детство было у Мартина? А никаким. Детства не было. Поставим вместо детства прочерк. Семья жила когда бедновато, а когда впроголодь. Родители воспитывали мальчика в строгости, поколачивали. Мартин верил в эльфов, гномов, фей. Они точно есть, он видел их изображения на гобеленах, которые любил разглядывать. Верил в то, что есть злые демоны. И что есть озеро, где живёт полчище чертей, и поэтому туда ни в коем случае нельзя бросать камни. Иначе они как вырвутся, как выпрыгнут!.. От матери мальчик слышал, что молоко в их доме киснет, потому что соседкаведьма. Но главная страшилка детстваИисус Христос. Это было так же страшно, как Серый Волк, Баба Яга и милиционер, вместе взятые.
Лютер вспоминал: «Для меня с детства было привычно, что я должен бледнеть и пугаться, когда я слышу имя Христа: я ведь был обучен тому, что он для меня неумолимый и гневный судия».
Мартин постоянно подсчитывал количество добрых дел, которые надо совершить, чтобы умилостивить этого неумолимого судью, от которого, по словам матери, люди убегали в монастырь. Каждый свой шаг и каждый свой вздох Мартин считал грехом, за который придётся заплатить, потому что неусыпный и гневный Христос всё видит и ждёт Своего часа Ожидание скорого наказания за грехи тяжкие однажды развернуло всю жизнь Мартина. В двадцать один год его застала в поле страшная гроза. Летняя, июльская. Молнии разрубали небо на куски, гремел гром, и Мартин решил, что вот то самое оно. Идёт Иисус Христос по его душу. Очередная молния ударила совсем рядом, порывом ветра Мартина бросило на землю. «Святая Анна, закричал он, спаси и защити, и я стану монахом!..»
Когда обошлось, когда распогодилось, другой бы молодой человек, окажись он на месте Мартина, сказал так: «Ухнадо же какая дурь померещилась чего с испугу не сболтнёшь». Но не таков был Мартин Лютер.
И что же мы имеем? Двух разных богов. Для папы Бог был щедрым дарителем, посылающим с Небес одну кайфушку за другой, для Лютера Боггрозный и гневный судия, который всё видит.
Вам, Серкидон, какой Бог больше нравится? Лично я думаю так: какого бога человек себе выберет, такой у него и будет. Надеюсь, что Вы сделаете верный выбор.
Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.
18-
Приветствую Вас, Серкидон!
Если я Вас правильно понял, стать монахом и забиться в кельюне Ваша стезя, Ваш путьна чувственный простор! Поэтому «школу молодого монаха» пропустим, заодно с ней и многое другое.
Перед нами Лютерзаматеревший доктор богословия с правом толкования библии. Доктор Мартинус преподаёт в Виттенбергском университете и выходит со словом Божьим к мирянам, поскольку в 1516 году назначен проповедником в соборной Виттенбергской церкви. За искренность и теплоту проповедей, за умение найти кратчайший путь к сердцу прихожанина Лютера называют «виттенбергским соловьём».
Расскажу Вам, Серкидон, как взъерошился наш «соловушка», какими гневными трелями разразился, когда чёрны вороны карканьем и делами нечестивыми распушили его и разгневали.
Папа Лев Х решил достроить базилику св. Петра. До него взялись было возводить, да не достроили. Колоны травой заросли. Ленив был папа и разнежен, как персидский кот, а вот поди ж ты, сподобился явить миру восьмое чудо света. Постановили обложить безропотных верующих новым побором. Побором для Собора. Способ избрали испытанныйпродажа индульгенций, и призвали для этого людей энергичных, наглых, беспринципных.
Уроженца Лейпцига монаха-доминиканца Иоганна Тецеля для такого богоугодного дела даже выпустили из тюрьмы и наделили широкими полномочиями. Тецель действовал с размахом. Своё «иду на вы» он присылал в город заранее, и встречали его: члены городского совета, сливки общества, патриции. С горящими свечами процессия шла на центральную площадь около рынка. Впереди несли крест с изображением папского герба и буллу об индульгенциях, покоившуюся на бархатной подушечке, украшенной золотым шитьём. Под барабанный бой водружался крест, и «великое таинство» начиналось. Тецель взывал громовым голосом:
«Слушайте! Бог и святой Петр взывают к вам. Поразмыслите о спасении своей души, а также своих усопших близких. Священник, дворянин, торговец, юная девица, почтенная женщина, юноша, старец, войдите ныне в свою церковьцерковь св. Петра. Взгляните на крестсамый святой из всех, когда-либо водружавшихся на земле и всегда взывающий к вам. Не кажется ли вам, что вы захвачены яростным вихрем искушений и опасностей мира и не ведаете, суждено ли вам достигнуть небес, не своим смертным телом, но бессмертной своей душой? Поразмыслите о том, что все, кто покаялся, исповедался и внес пожертвование, получат полное отпущение всех своих грехов. Прислушайтесь к голосам своих дорогих усопших родственников и друзей, умоляющих вас: «Пожалей нас, пожалей нас! Мы изнываем в ужасных муках, от которых ты можешь избавить нас за жалкие гроши».
Неужели вы этого не хотите? Прислушайтесь. Послушайте, что говорит отец своему сыну, матьдочери: «Мы родили тебя, вскормили, воспитали, оставили тебе наследство, а ты столь жесток и черств, что не желаешь сделать сущий пустяк, чтобы освободить нас. Неужели ты позволишь, чтобы мы погибли здесь, в языках пламени? Неужели из-за тебя обещанная нам слава придет позднее?»
Помните о том, что вы способны освободить их, ибо как только монетка попадет в сундук, душа оставляет чистилище. Неужели всего за несколько грошей вы не приобретете эти индульгенции, которые смогут привести вашу божественную и бессмертную душу в райее отечество?»
«Красиво излагает, учитесь, Киса», сказал бы великий комбинатор Остап Бендер.
«Не делайте так, Серкидон!», скажу Вам я. Не приучайте душу жить пределами одной жизни. Если когда-либо повстречаете на пути воронавзлохмаченного, хромого, пугливоговсмотритесь в эту жалкую птицу, узнайтеэто Иоганн Тецель.
Но пока он ещё в человеческом обличии, резвится на рыночных площадях, торгуя бумагой. Торгует и подрифмовывает: «Sobald das Geld im Kasten klingt,//Die Seel aus dem Fegfeueer springt».
В переводе: «Денежка в сундуке звякдуша из чистилища прыг». Или можно так«Денежка цокдуша скок». Похоже на ярмарочную припевку. Не иначе, на знаменитых лейпцигских ярмарках черпал торговец своё вдохновение.
Так! Стоп продажа. Вы ведь, Серкидон, нехристь непуганая, знать не знаете, что такое чистилище. Мне придётся провести для Вас короткую потустороннюю экскурсию в царство загробных мучений. Не бойтесь, со мной Вам будет не страшно. У Вас я буду за спиной. Слава Вергилия не даёт мне покоя.
В католической мифологии потустороннее царство мучений поделено на ад и чистилище. В ад попадают души злобные, исправлению не подлежащие. А чистилище есть особый спецприёмник, куда попадают души с грехами либо по недосмотру не отмоленными, либо по умыслу утаёнными. В чистилище душа принимает те страдания, которые в жизни земной не претерпело тело.
Вот об этих-то страданиях и орал Тецель. Деньги ему несли даже нищие. Сундуки полнели. Ленивые грешники были очень довольны. Заплатили забыл! («Без сокрушения сердца!» гневно восклицал Лютер). Люди недалёкие радовались за спасённые души близких. Люди понимающие осуждающе покачивали головами. Но не вмешивались. Правда, было как-то раз
Некий аристократ (история не сохранила его благородного имени) спросил у Тецеля, насколько велики его полномочия в отпущении грехов. «Сын мой, ответил монах, милость папы ко мне так велика, что я мог бы отпустить грехи даже тому, кто обесчестил святую Деву Марию». Тогда было спрошено об отпущении будущего греха. «При немедленной оплате и это возможно», ответил сговорчивый торговец. Стороны поладили. Но едва Тецель выехал за пределы города Лейпцига (а дело было там), покупатель догнал его и отмутузил изрядно. «Это и есть тот грех, святой отец».
К сожалению, данный случай был единичным. Тецель посчитал его рабочим моментом, досадным недоразумением. С такого ворона, как с гуся вода. Такие считают, что если деньги получены, всё и ладно. А монеты продолжали сыпаться в сундук Тецеля и ему подобных продавцов.
Гуманист Ульрих фон Гуттен грустно констатировал: «Мешки с золотом и серебром, подобно птицам, улетают из Германии через Альпы».
«Приходи, заступник и расплатчик!»застыл немой клич над обираемой Саксонией И он пришёл, даже не пришёл, а прилетел белым Лебедем. Как наш соловушка сладкозвучный обратился грозным Лебедем, одному Богу известно.
З1 октября 1517 годадень рождение Реформации. В этот день прибиты были к дверям замковой церкви в Виттенберге 95-ть тезисов, направленных против продажи индульгенций.
Опережало тезисы вступление:
«Во имя любви к истине и стремления разъяснить её, нижеследующее будет предложено на обсуждение в Виттенберге пол председательством достопочтенного отца Мартина Лютера, магистра свободных искусств и святого богословия, а также ординарного профессора в этом городе. Посему он просит, дабы те, которые не могут присутствовать и лично вступить с нами в дискуссию, сделали это ввиду отсутствия, письменно. Во имя Господа нашего Иисуса Христа. Аминь».
Лютер приглашал учёную братию подискутировать, но вот уж воистинну«Нам не дано предугадать,//Как слово наше отзовётся»
О том, что случилось далее Энгельс написал:
«Тезисы тюренского августинца оказали воспламеняющее действие, подобно удару молнии в бочку пороха».
Если точнее, то молний, осветивших сознание людей, было 95-ть. Но суть светопредставления можно свести к двум положениям:
Папа не имеет власти над чистилищем, ибо оно во власти Господа. Индульгенции являются простой бумагой.
«Ага! разом смекнули люди разумные. Значит, все эти «звяк-прыг», «цок-скок», «шмяк-брык» являются наглым надувательством за подписью папы.
Почему папа, который сегодня богаче Крёза, не построит на свои деньги храм св. Петра, а строит его на деньги бедных верующих?»
«Угу! затаились верующие. А нужен ли нам такой папа?»
Князья окинули взглядом церковные земли, рыцари схватились за мечи, бюргеры издали блаженный вздох, а голь перекатная всегда рада любым переменам, считая, что хуже не будет.
Тезисы перевели с латинского, читали и множили. Благо печатный станок был изобретён Гуттенбергом полвека уж как Через две-три недели о Лютере, о его тезисах знала вся Германия. Маркс назвал это революцией, которая началась в мозгу у монаха.
Понятное дело, что сразу и более других обеспокоился Тецель. Лютер угрожал крахом его успешному предприятию. К Высокому Престолу полетели его предложения: «Связать, скрутить, изолировать»
Лев Х, назвав всё это склокой среди монахов, сказал: «Мало ли что написал этот пьяный немец пусть проспится и всё само собой образуется»
Тезисы Лютера прочесть он не удосужился, много их было, аж 95-ть Сдаётся мне, что и Священного Писания этот папа тоже не читал. Однако близкое окружение папы обеспокоилась. Римская курия стала Лютера в Рим зазывать. На огонёк. «Нет, нет, я лучше дома посижу» выказывал себя явным антитуристом Лютер. Мол, и ходить не люблю, и к костру не тянусь. Тогда сами посланники Высокого Престола стали наведываться к Лютеру. Один кардинал (строгий) требовал от написанного отречься немедленно. Другой кардинал (добрый) говорил ласково, Тецеля ругал («Ах, этот поганец!») просил отречься, в лоб целовал.
«Поцелуй Иуды», откомментировал Лютер. Но раз просят, отрёкся:
«Признаю, что был неправ, когда сказал, что индульгенции есть «благочестивое надувательство верных». Я отрекаюсь от своих слов и говорю: Индульгенции следует рассматривать как нечестивейшее мошенничество и плутовство со стороны негодяев-пап, с помощью которого они обманывают души и лишают верных их добра».
После этого «отречения» церковным властям Саксонии от курии поступило тайное распоряжение: «Арестовать Лютера и сопроводить в Рим».
Тецель сотоварищи потирали руки, сушили дрова, торопя час, когда смутьяна подадут папе на горячее Чёрные планы «шайки злодеев» смешал благоверный честный человеккурфюрст Фридрих.
Понимаю, Серкидон, лезть в словарь Вам не хочется, да и нет у Вас словаря под рукой, поэтому запомните такГлавный Вася Нет, нет, он же курфюрст, он же Фридрид. Вам будет легче запомнитьГлавный Федя по Саксонии. Но этот полный княжеского достоинства справедливый и просвещённый правитель только для Вас, Серкидон, Главный Федя. Для Лютера онсветская власть Фридрих Мудрый, а для римской курииСаксонский Лис. Так вот этот Лис вразумил курию человеческим голосом: «Мартин Лютер проповедует в замковой церкви, преподаёт в университете, является государственным достоянием, и вы его не получите».
Можно было приписать в конце «твари позорные», но в Риме и без того поняли.
И верно. Не для того создавался в трудах ставший знаменитым Виттенбергский университет, чтобы растаскивать на дрова тех, кто «сеет разумное, доброе, вечное». Курфюрст Саксонии был мудрым не только по прозвищу, но и по сути. Он хотел оставить о себе добрую память, верша добрые дела. «Виттенбергский университет был его египетской пирамидой», метко заметил лютеровед Эрих Соловьёв. Джордано Бруно, много позже нашедший приют в стенах университета, назвал Виттенберг немецкими Афинами
Курфюрст Фридрих поддерживал Лютера до своего смертного часа, незадолго до смерти он сказал: «Наша вера давно уже нуждалась в том свете, который принёс ей Мартин».
Что же получилось? Римская курия клацнула зубами мимо. А кто виноват? «Стрелочником» был назначен «поганец» Тецель. Приехал из Рима грозный кардинал и раздолбал ворона в пух и прах: обвинил в подлогах, хищениях и в наличии двух незаконнорождённых детей Как будто они об этих детях раньше не знали. Так или и иначе, был Тецель возвращён в тюрьму, где и сгинул. Выходит, заклевал наш Лебёдушка чёрного ворона. Редкий случай для средневековьядобро победило зло. На этой светлой ноте разрешите закончить.
Крепко жму Вам руку, и до следующего письма.
-19-
Приветствую Вас, Серкидон!
Подумалось, что приглашать Вас в царство загробных мучений было с моей стороны неверно. Не заслужили. Тем более, Серкидон, и на земле есть много прекрасных мест, одно из них сегодня с Вами посетим! Давайте путешествовать, а то засиделись. Окунёмся в историю. Приглашаю Вас в замок Вартбург, в замок, расположенный в самом центре Германии. Вот уж где история так история! Как говорил Владимир Владимирович«пасть гроба». «Мы заглянем в эту пасть,//Нам бы только не пропасть» это стихи.