Не вдумываться в то, как дед, высокий и усталый (это всё, что осталось в памяти, я даже не помню, старым он был или моложавым), привёл меня в село, и мы поселились в стареньком доме с рассохшимися рамами, с которых сыпалась старая краска; с избяной дверью, которую надо было изо всех сил тянуть кверху, чтобы она соизволила открыться.
В избе почти всегда темно, но уютно. Иногда приходили соседи. Потом начала частенько захаживать одинокая соседка, весёлая да вдовая молодая ещё женщина, которая ахала надо мной и голосисто жалела меня, а потом всё чаще начала приговаривать: "Да как же с тобой, старый чёрт, девчоночку оставлять? Вот была б она моя, милушка, приголубила бы её да приветила..." Я не понимала, что имеет в виду соседка, видела только, что ей хочется взять меня за руку и отвести к себе в дом, где было всегда ярко и празднично от вышитых полотенец и скатертей и вкусно пахло пирогами и свежевыпеченным хлебом. Но не слышно детского голоса. Соседка, печалясь, вздыхала: "Деточек Господь мне не дал..." И я воображала, как Господь (видела на её иконах) проходит по селу, а за ним целая вереница детей, которых он оставляет у каждой избы. А когда Он добирается до избы соседки, за ним детей уже нет...
На сельской улице играла я редко, хоть пара подружек была, однако больше общалась я именно с соседкой... А однажды она пришла, но играть со мной не стала и чуть не заплакала. И дед сказал, будто решился: "Потерпи до завтра". И соседка ушла, ничего не сказав, только сморкалась с чего-то. А ранним утром по селу проехали со страшным гудением пожарные машины. Позже прибежала одна из подружек и сообщила, что ночью загорелся сельсовет. А утром третьего дня после пожара пришла сияющая соседка, крепко взяла меня за руку и увела, кивнув деду на прощанье... Взрослая, я поняла, что это дед устроил пожар - там, где хранились все документы о сельчанах и где соседка якобы нечаянно оставила свой паспорт, платя за арендованные земли на покос. И он сгорел. Обрадованная соседка, восстанавливая бумаги, потребовала с председателя сельсовета вписать сиротку в нужную страничку паспорта как собственную "дочуру". Был тот председатель ей каким-то там родственником - и напору моей будущей мамы уступил. Вместе с новым паспортом она получила якобы восстановленное свидетельство о рождении дочери Александры. А как документы были готовы, чтобы не поползли по селу досужие слухи, моя новая мама продала избу и уехала со мной в районный центр, а потом и вовсе перебралась в город. Вот та граница, с которой началась моя обычная жизнь. И деда я больше не видела.
... Отняв ладони от лица, я тихо вздохнула. Если мои дети правы, дед в самом деле ходок, как они это называют. А старенькая избёнка - его прикрытие в нашем мире.
Но что было в моей жизни до ладони на моей голове?
Как ни пыталась вспомнить, как ни старалась, скорее на ощущениях чувствовалось что-то страшное и тёмное. Наверное, дед спас меня, а потом отдал соседке, чтобы я... исчезла в мире людей? Исчезла даже для него? Настолько он боялся за меня?
И кто мои настоящие родители? А ещё... где они?
Осторожно встав с кровати, я походила по комнате, рассеянно радуясь, что доски под ногой не скрипят. Остановилась у окна, снова присмотрелась к саду, притихшему ночью. И вдруг улыбнулась. Дома, в однокомнатной квартирке, сейчас бы мы давным-давно спали - я с дочерью в комнате, а Андрей - на кухне, на своей раскладушке... Теперь понятно, почему они так часто "ездили на соревнования". Здесь-то им просторно. Целый дом в их распоряжении. А я-то ещё тревожно спрашивала, не отразятся ли их соревнования на подготовке к выпускным экзаменам...
Оглянувшись, я нашла кофточку, брошенную на спинку стула, и накинула её.
А если я, вернувшись, подставляю своих детей чему-то страшному? Тому, чего я не помню, но случилось со мной, маленькой?
И поняла, что спать не смогу.
Стянула кофточку с плеч, быстро оделась полностью - только плащ не стала надевать: шуршит, а мне не хотелось быть услышанной. Надела разношенные туфли - в них по камням идти можно тихонько. Стучать не будут.
Тая дыхание, я спустилась по лестнице в коридор первого этажа и бесшумно открыла дверной засов...
Ни Андрею, ни Кате я не сказала, что на ладони, на пальцах, остался странный ожог от дверной ручки того большого и угрюмого дома. Когда мы вернулись в садовый домик, за всеми хлопотами и размещениями вещей я как-то подзабыла о зудящей коже. Да и она, кажется, успокоилась. Я-то думала: приду - смажу кремом или вазелином. Забыла. Но сейчас, когда я решила немного погулять на свежем воздухе, чтобы вернуть себе сон, ожог на пальцах снова засвербел. Сначала едва ощутимо. Но, едва я повернула к мрачному дому, пришлось остановиться. Пальцы чуть не вибрировали от боли, которая затем остаточной волной пронизывала всё тело, и отчётливо дрожали из-за учащённого пульса.
Мне нельзя к тому дому?
Но меня тянуло к нему с ощутимой силой. И я решилась пересилить боль. Правда, с оглядкой. Твёрдо сказала себе - быстро. До него - и обратно. Детей-то оставляю в открытом доме. Мало ли что тут может случиться. Тут, где я, кажется, потеряла своих родителей... Последняя мысль подстегнула. Я помчалась по дорожке. Хорошо, что запомнила, в какую сторону идти. Ветер качал ветви деревьев - под белым сиянием полной луны. Что-то вокруг похрустывало и шелестело, и угрожающе мотались тени, от которых я пару раз даже подпрыгнула - слишком неожиданно они дёргались.
Только выскочила на мощёный двор перед домом, как поняла, что мне надо (надо?!) не сюда, не к той двери, ручка которой обожгла меня, а в другое место. Метнулась назад всполошённой птицей - чувствовала себя испуганной гусыней почему-то, тяжёлой и глупой. Обежала дом и, запыхавшись, то и дело оглядываясь на пропадающую стену притихшего сада, насторожённо подошла к двери, почти невидимой в стене - из-за нависающей над нею низкой крыши. Здесь замка нет. Точней - есть, но, видимо, врезной, раз я его не вижу. И ручка обыкновенная, безо всяких выкрутасов. Незаконченная, как будто надо нажать на неё - и... Я и нажала - машинально. Нажала, ощутила знакомое движение вниз - и тут же испугалась: а вдруг снова обожжёт? Отдёрнула руку, отступила. Только поздно. Дверь беззвучно открылась передо мной.
"Но дети сказали, что дом... не пускает!"
Облизав губы, я постояла, бездумно пытаясь разглядеть, что внутри. И внезапно почувствовала, что меня будто втягивает в дом. Будто что-то мягко подталкивает в спину.
Оглянувшись снова, я увидела пустое пространство между домом и невидимым садом. Снова взглянула на темноту внутри дома... Моя рука с ожогом на пальцах медленно поднялась, будто на упругой подушке из... ветра?.. Сердце стучало так торопливо, будто я бегу и не могу остановиться. Что происходит... Мне страшно...
А потом я чуть не подпрыгнула, когда сбоку басовито пробурчали: "Ммм?.." Чуть сердце не разорвалось. Но в лунном свете разглядела две знакомые на вид плотные фигурки, сидящие поодаль - там, куда на них не падала тень от дома. Коты.
Когда коты удостоверились, что я их точно заметила, она поднялись с места и медленно подошли ко мне, а затем и мимо меня, причём один (в темноте не узнала, который; возможно, Барсик - он посветлей) прошёл так близко, что даже на ходу прислонился к моей ноге. И оба вошли в дом.
Сначала я, ничего не понимая, посмотрела им вслед. Пока они не пропали во тьме. Но моя рука всё ещё слабо колыхалась, приподнятая всё той же невидимой опорой. И за эту же руку меня властно ввели в чёрное помещение: заставили шагнуть раз, другой, а дальше я пошла по инерции...
Слепая и мгновенно потерявшая ощущения собственного тела, я неуверенно шла, будто ведомая за руку. И одна мысль: обернись! Шагов через десять я не выдержала. Оглянулась. За спиной смутный свет, который, как ни странно, успокоил меня. Дверь оставалась открытой... А потом вдруг стало тихо. Все шорохи и шелесты улицы пропали. Не сразу, но я сообразила: дверь закрылась. Но теперь было не страшно: я знала, что впереди меня идут живые существа. Поэтому продолжала идти к тянущим навстречу, наверное - со сквозняком, запахам застарелой пыли и старых, забытых вещей. Под ногами мягкое покрытие - возможно, ковры?
Ещё несколько шагов - и я очутилась в громадном, по впечатлениям, помещении. И, не успела я осмотреться в полутьме (луна лилась потоками света из многих окон), как на пальцах мягко затеплились мои ожоги. Просто засветились - без боли. Удивляться я уже устала. Просто повернула к себе ладонь с растопыренными пальцами и смотрела, как по этим пальцам мягко бегают странные жёлтые волны. Будто кто-то водит направленным тонким лучом фонарика.
Устала удивляться?! И не захочешь, так удивишься!
Ржавый скрежет заставил сильно вздрогнуть - так, что я похолодела от неожиданности. Застыла на месте, отчаянно вслушиваясь в темноту и напрягая глаза на светлые полосы лунного света в заброшенном месте. Но вместо нового скрежета во вновь наступившей тишине услышала деловитое топ-топ-топ. Из ближайшей тени вынырнул один из котов, подошёл ко мне и снова обтёрся о мою ногу. Чуть не свалил с ног - так сильно... боднул. После чего поднял хвост и пошёл куда-то в сторону, на полпути лишь разок остановившись и оглянувшись на меня.
Делать нечего. Чуть-чуть, но угомонив сердце и дыхание, я робко последовала за хвостатым проводником. Идти было легко: уж кто - кто, а этот представитель кошачьих предпочитал ставить лапы на свободное место. Наконец он остановился и сел. Спиной ко мне. Я подошла к нему. Потом, поколебавшись, шагнула ещё раз и присела на корточки. Теперь мы вместе с котом разглядывали что-то странное - предмет чуть меньше моего роста. Сначала я решила - мебель. Возможно, декоративная. Нечто будто узкий шкаф, взлетающий к потолку. Додумала и задрала голову. Ого, здесь потолок какой... Как будто и нет его - такой высокий. Всё-таки какая-то зала.
Когда голову опустила, кота рядом не было. Я ещё оглянулась. Нет, не испугалась на этот раз. Просто он только что был - и уже его нет. Машинально поискала... И снова уставилась в предмет. Что-то неуловимо знакомое. Стеклянная дверца. Только почему настолько узкая и высокая? А за нею... Из предмета внезапно заскрежетало. От нежданного звука с корточек я свалилась назад - и, только упав, всполошённо и ненужно упёрлась руками в пол.
Снова тишина. Не сразу успокоив частящее дыхание, обнаружила, что сижу в позе, которая делает меня беспомощной, случись что: вытянув ноги к предмету, загадочному и издавшему тот самый жуткий звук. Быстро дёрнула ноги к себе и с трудом, помогая себе дрожащими руками, встала.
Шагнула в сторону от предмета, и вдруг вернулась, и снова присела на корточки. Я узнала, что это! Это напольные часы! Всего лишь старые, покрытые слоями грязи и пыли напольные часы. Я дотронулась до верха часов и сбросила на пол липкий ком закосматевшей от древней пыли паутины. Неуверенно улыбнулась, шёпотом вспомнив:
- Час за часом, круг за кругом -
стрелки следом друг за другом.
И, секунды отбивая,
старый маятник шагает:
тик, так - и вот так,
шаг сюда - обратный шаг.
Слова выталкивались из моего рта, как будто рвались навстречу к этим антикварным часам. А губы стали какими-то тяжёлыми, будто опять-таки слова детского стишка заставляли их двигаться, чтобы произносить вслух полузабытые строки... А потом я и вовсе опять отскочила от часов, потому что с последними словами "обратный шаг" они снова скрежетнули, и я даже не услышала произносимых слов.
Отскочила - и ошарашенно уставилась на обоих котов, которые, оказывается, сидели на одной линии со мной, пока я шептала стишок. А они уставились - на меня. Правда, ненадолго. Дружно повернули ушастые головы к часам.
- Обратный шаг... - прошептала я.
За смутным от пыли стеклом что-то шевельнулась. Я перестала дышать. Что-то длинное и ровное медленно, словно его тащили силой, довели до другого края, и, наконец, послышался слабый стук. Ничего не понимая, я снова прочитала весь стишок от начала до конца - в такт покачивающейся солидной стрелке, а потом снова присела на корточки и вместе с котами молча смотрела на выравнивающееся движение маятника.
Останавливаться часы не собирались, и почему-то на душе стало легче. Я снова поднялась и попробовала определить, где тот коридор, которым пришла сюда. Искать не пришлось. Коты тоже зашевелились и, опередив меня, довели до закрытой двери, которой я сначала испугалась: а если не откроется? Открылась и - спокойно. Оглянулась у двери, всё ещё даже отсюда слыша постукивание маятника, похожий... на пульс проснувшегося дома... А говорили - не впускает... И... что-то мне показалось, что я вижу смутные фигуры в темноте. Как будто туман в ночи. Отвернулась и помотала головой. Из-за темноты у меня просто глаза устали. Вот тебе и фигуры.
Коты же довели меня до садового домика, утопав в темноту кустов, едва я встала на первую ступеньку крыльца. Боясь лишний раз вздохнуть, я вошла и закрыла за собой дверь на засов. Сняв туфли, в свою комнату на втором этаже я взлетела, будто за мной кто-то гнался, хоть и знала, что у моих двойняшек сон по выходным крепкий. А если им завтра не в школу - ведь завтра выходной?
Перед тем как лечь, я снова встала у окна и в лунном свете обследовала правую руку. Нашла на запястье странный, будто вытатуированный знак: чёткая вертикальная черта - сверху и направо заканчивается будто галочкой, а снизу - та же галочка перевёрнутая. Но не жжётся. И я успокоилась, что ночью она меня тревожить не будет. А уж завтра, в солнечном свете, я присмотрюсь к знаку и придумаю, что делать, чтобы его не было видно. Не хватало ещё, чтобы ходить на виду у всех с этим знаком. Фу... Как уголовница.
... Когда дети проснулись, я успела разобраться со здешней кухней и приготовить привычный завтрак из тех продуктов, что нашла в висячих шкафах. А нашли они меня в саду. Я воевала с сорняками, безжалостно выдирая их руками, а там, где не могла вытащить особенно здоровый, рубила его под корень найденной лопатой. И работала энергично, потому что прополка не давала слишком глубоко размышлять над странными вещами, одна из которых меня просто ужасала: я не хочу возвращаться в свою квартиру! Не хочу! Ни за что! А другая мысль заставляла ёжиться: так была я ночью или не была в заброшенном доме? А вдруг мне просто снились сны?
Ко всему прочему знак на руке пропал. И я начала сомневаться в собственном рассудке: а если ночью не было никакого путешествия по громадному пустому дому?
- Мама? - удивилась Катя и, подойдя ближе, отняла у меня лопату. - Ты что делаешь? Перчатки надо было взять! Они там же висят, на гвоздике - рядом с лопатами!
- Доброе утро, мам, - пробасил со сна Андрей. - Хватит с утра пораньше садом заниматься. Пойдём завтракать!
Не успела ответить детям, как в саду внезапно что-то затряслось и слабо зазвенело.
- Что это? - поразилась я, слушая колокольчики, со смутно знакомым звоном.
Катя недовольно поморщилась, но брат прервал её.
- Кто-то пришёл, - сообщил Андрей и быстро пошёл по той тропинке, которая, как я уже усвоила, вела ко двору перед старым домом.
- А нам можно посмотреть? - вполголоса спросила я дочь.
- Ты не хочешь на глаза показываться! - сообразила Катя. - Можно. Мы за столбами спрячемся - и всё увидим!
Как две закадычные подружки, мы прокрались по дорожке и в самом деле спрятались за столбом, который, видимо, раньше являлся частью забора перед домом из сада. Выглядывая из-за него, низенького, но толстого, я не сразу, но разглядела, что Андрей с кем-то говорит. Вытянув шею, я почувствовала, что мои глаза... остекленели.
За воротами стояло существо непонятного вида: высокое и плотное, словно медведь, оно довольно активно рычало и ворчало, то ли разговаривая с Андреем, то ли всего лишь отвечая на его вопросы. Впрочем, если сначала я была несколько ошарашена, то теперь, по спине сына и по его свободной позе сообразив, что он не боится этого существа, возвышающегося над ним, попробовала разглядеть его в подробностях. К сожалению, не сумела, потому что сын кивнул существу - и то, переваливаясь сбоку набок, и впрямь поразительно похожее на медведя, отъевшегося перед зимней спячкой, медленно утопал от нашего двора.
Сначала я улыбнулась свободной одёжке медведя, которая подрагивала жирами своего владельца. А потом до меня дошло, что я только что произнесла в мыслях. Наш двор. Наш. Если честно, понимание это меня потрясло. Я даже забыла о том, что рядом стоит Катя, отчего и подпрыгнула, когда девочка прикоснулась к моей руке.
- Мам, пошли?
Пока я накрыла на стол, почти извелась от любопытства. Дети умылись, расчесались и сели. Стол круглый - когда-то давно моя мечта, так и не исполнившаяся. Я смотрела на него, сама не замечая - улыбаясь. Я мечтала, что однажды куплю такой стол и свяжу на него скатерть - видела такие красивые в журналах по вязанию.
Опомнившись, я спросила:
- Андрей, а кто это был?
- Дворецкий ре Гранды, - рассеянно ответил сын. - Он передал, что ре Гранда будет у нас через два часа.