- А почему столько... колокольчиков по саду? - полюбопытствовала я.
- Единственный нормальный колокольчик проведён в старый дом, - на этот раз объяснила Катя. - А сюда сделать трудно. Мы и решили навесить провода на деревья, чтобы звон был слышен и здесь. А когда нас здесь нет, колокольчики не звонят. Но теперь мы оставим их для тебя.
- А нам как-то надо... - Я смутилась. - Надо как-то приготовиться встречать вашу Гранду?
- Да нет, ничего страшного, - улыбнулась дочь.
- Ничего страшного, - пробурчала я в тревоге. - Вы-то уже знаете всё здесь, а мне каково? Что у вас тут надевают, встречая гостью. Не в этом же мне к ней выходить? - И уже скептически оглядела старенький халат, накинутый поверх повседневного платья.
- Мама, я знаю, что ты будешь удивлена и не сразу поверишь, - спокойно сказала Катя, - но здесь все женщины трясутся над своими садами, поэтому такое одеяние (не считая халатика) для многих нормально. И как иначе копаться в саду?
- Но ре Гранда впервые придёт сюда, - возразила я. - Ну, чтобы встретиться со мной. Надо же её встретить в чём-то не таком затрапезном!
- Мама, если ты имеешь в виду здешний дресс-код, - снисходительно сказала дочь, собирая ложкой остатки салата из найденной мной довольно красивой салатницы, - то в повседневности чаще всего это юбка с блузкой и поверх возможна классическая кофточка. Ну и обувь - хорошие туфли.
- Что ты имеешь в виду под хорошими туфлями? - в панике спросила я, вспоминая свою разношенную обувь, латаную-перелатанную, но явно на последнем издыхании. И, как всегда, держащуюся лишь на одном: вот это сезон проношу, а там - глядишь, и новые куплю. А сейчас... Времени до конца сезона совсем ничего, так чего тратить деньги зря?
- Мама, - терпеливо сказал Андрей, - мы же тебе говорили, что потихоньку скупали для тебя вещи, дожидаясь, когда можно тебе будет сказать про это место! Размер обуви у вас с Катькой один. Так что туфли мы тебе прикупили тоже. Не суетись, мам. Всё хорошо!
Естественно, о ночном походе детям я ни словечка не сказала. Катя помогла вынести посуду в кухоньку и тут же вымыла её, благо тёплая вода в чайнике оставалась, и мы её перелили в рукомойник. Странно, но отсутствие удобств с водопроводом меня почему-то не задело. Зато здесь оказалась питьевая вода: обыкновенный дачный шланг тянулся откуда-то от закрытого колодца в саду, который мне пообещали показать. И уж чего - чего, а воды, насколько я поняла, здесь всегда можно найти в достатке.
Андрей затем ушёл обходить садовую ограду, которую постепенно восстанавливал, а мы с Катей поднялись на второй этаж, чтобы, наконец, разобраться с одеждой. Дочь показала мне содержимое комода и удобно припрятанных за входной дверью в комнату плоских шкафов, в которых на вешалках я и нашла всё то, что они называли покупками для меня... Когда я охнула при взгляде на это богатство, Катя покосилась на меня и пожала плечами.
- Привыкай, мама. Ре Гранда говорит, что в тебе здесь многие заинтересованы.
- Что это значит? - заволновалась я.
- Мама, по своему состоянию, здесь небольшой городок - предпочитаю говорить о нём - городок. Но все живущие здесь либо маги, либо люди с толикой магических способностей. Ты - отсюда, говорит Гранда. А значит, у тебя тоже должны быть магические способности.
- Какие? - немедленно спросила я, искренне заинтересованная.
- Не знаю.
Я внимательно посмотрела на дочь. Не шутит. Серьёзна.
- Ре Гранда молчит, но мне кажется, она кое-что про тебя знает. Если не всё досконально. И кто ты, и кто твои родители... - И тут Катя впервые споткнулась. Светлые глаза округлились. - Мама, но значит, баба Тоня не наша бабушка?
- Нет. Это я точно знаю. Просто не говорила вам.
Дочь отошла к небольшому столу перед окном и села рядом. Я подошла к ней с приглянувшимся платьем и села напротив. Катя некоторое время смотрела в сад, а потом вздохнула. Я знала, почему. Баба Тоня никогда не интересовалась внуками, а дети не однажды спрашивали меня, почему у других бабули и дедули есть, а у нас одна - и та всегда пьяненькая. Ну как им в таком возрасте рассказывать, что бабуля запила, как только мы переехали в город? Соблазны города огромны. Не каждый человек из сельской глубинки может им противостоять, особенно привыкший к свободным деньгам, к тому, что половина нужных продуктов - вот они, руку только протяни - на собственном огороде да в собственном саду. А уж такая женщина, как баба Тоня, привыкшая, что в селе все её прихоти выполняются быстро: родня вся не только большая, но и в начальствах ходит - в городе тоже попыталась вести себя нагло, но без поддержки родных сломалась быстро и запила. Стало не до взятой в приёмыши девчонки. Держали её только детсад и школа, куда волей-неволей приходилось мне ходить... Одна из причин, кстати, почему я так быстро вышла замуж. Лишь бы сбежать от вечно пьющей "матери". Хотя по малолетству пыталась ей помочь - глупо и наивно. Пока та спала, например, я выкидывала бутылки, которые та не успела оприходовать. Но пару раз "мать" меня поймала на этом - и закончились мои старания помочь "маме" очень плохо. В общем, в школу в мае, перед выпускными экзаменами, мне пришлось ходить в кофте с длинными рукавами и в тёплых колготках, чтобы никто синяков не видел. Молчала, никому не говорила. Гордость какая-то заставляла ходить с высоко поднятой головой...
- Мама, а это плохо, да? Что мы... - Дочь загляделась на сад. - Что мы не хотели вообще общаться с бабой Тоней? Но она всегда такая страшная была... Папины дед с бабушкой и то лучше были, хоть из деревни.
Я подавила улыбку. Дети хоть и выглядят взрослыми, но рассуждения у них всё ещё детские. А потом спохватилась.
- Катя, давай-ка одно дело закончим. Отберём из одежды то, в чём я буду, когда появится ваша ре Гранда.
В общем, спустилась я со второго этажа одетой чистенько и довольно элегантно, после чего начала с помощью Кати изучение кухни и того, что где лежит. За хлопотами не заметили, как прошло время. Только снова зазвенели колокольчики, и Катя, разогнувшись от нижних полок в небольшой кладовой и схватившись за поясницу (слишком долго просидела в одной позе), встревоженно сказала:
- Кажется, Гранда пришла. Ты сиди в комнате, а я приведу её к нам.
- А она здесь бывала? - тоже обеспокоенно спросила я, провожая дочь к выходу из садового домика и одновременно оглядывая, всё ли у нас в порядке.
- Тыщу раз! - убеждённо сказала Катя и побежала по дорожке.
А я всё стояла у порога на крылечко и не могла сдвинуться с места: воспоминания разбередили душу. Вот я приезжаю с детьми к "матери", а она даже подняться не может от стола, за которым заснула, и мы входим только потому, что дверь баба Тоня оставила открытой. И ладно, если, войдя, мы видели только её. Порой, бывало, что и мужики какие-то сидят вокруг её стола и еле ворочают языками. Тогда я немедленно заворачивала детей обратно, к двери на выход, чтобы не видели этого - дома-то и отец пьющий. И была постоянно на душе вина, что я не сумела помочь "матери" справиться с пьянством. А иной раз, после её пьяных воплей, уходила не только с виной, но утвердившимся сознанием, что именно я виновата в том, что она пьёт. И ехала к себе, где меня ждал пьяный муж, и со страхом спрашивала себя: а если и он запил из-за меня?
Наконец я отвернулась о двери и поплелась в общую комнату на первом этаже. Здесь я передвинула на середину стола керамическую вазу с пионами, слегка переставила цветы, чтобы, разноцветные, выглядели гармоничней, и снова задумалась. Что за женщина сейчас появится на пороге комнаты? Что она мне скажет? Как примет гостью-беглянку из другого... мира? А если она не увидит во мне ту, которую ожидает? Но детей-то моих она приняла... На стук входной двери я вздрогнула и повернулась в тревожном ожидании. Послышались лёгкие шаги.
- Здравствуйте, - пролепетала я, во все глаза глядя на "старушечку" Гранду.
Передо мной стояла невысокая, почти с меня ростом, женщина - да, заметно морщинистая, но притом глазастая и худенькая, как девочка. Одета она была в светлое платье, чей подол, видимо, придерживала, пока входила в домик, да и забыла убрать пальцы. Синие глаза сверкали из-под широкополой белой шляпки, украшенной живыми цветами. Гранда замерла, восхищённо и улыбчиво вглядываясь в меня. За её спиной я заметила Катю, потом Андрея...
- Искандра! - глубоким певучим голосом пропела Гранда. - С возвращением, милая девочка!
Четвёртая глава
Она была такой яркой, что лишь позже я с огромным изумлением заметила за её спиной двух серых типов, которые при пристальном вглядывании в них оказались высокими и широкоплечими. Оба одеты в деловые костюмы, однако шитые из серого твида с мелкими завитушками букле преимущественно зелёного и жёлтого цвета, так что им, чтобы прятаться, никаких маскхалатов не надо! А уж в утреннем солнечном саду, наполненном множеством теней от деревьев, они вообще сливались с окружающей обстановкой.
И впечатление лёгкой воздушности, которую привнесла своим появлением Гранда, огрузилось пока ещё едва заметным беспокойством: почему эта знатная дама (насколько я поняла своих детей) пришла под охраной двух телохранителями, если она наша близкая соседка?
После нескольких минут бестолковых и даже неловких приветствий и уговоров войти и посидеть в доме или пойти погулять по саду, чтобы поговорить, мы все остановились на разговоре в комнате первого этажа, где и уселись в креслах у окна.
Впрочем, не все. Телохранители встали - один у входа в дом, другой - на пороге в комнату, в которой мы расположились.
Теперь я поняла, почему мои дети называют Гранду старушечкой. Она была не просто старушечкой, но старушечкой-цветочком. Сверху крупная, слегка разлохматившаяся хризантема, стремительная и летящая. Ближе книзу - статуэтка. Немаловажную роль в чём сыграли туфельки на высоком каблучке. Лицо словно написано акварелью, в которую вписали тонкие очертания бровей вразлёт и больших глаз, а также упрямого, слегка курносого носика. Да, морщинки присутствовали - вокруг глаз и большого, но всё равно красивого рта. Посмеяться дама явно любит... Всё тонко и трепетно, как и её лёгкое одеяние... Я, темноволосая, неловкая и неуклюжая, стесняющаяся своего вида и своего поведения, а оттого надутая (подглядела в зеркало, пока рассаживались), рядом с ней выглядела, как грубая крестьянка, для каких-то целей приведённая в господский дом.
Как только мы сели в кресла, пока ещё улыбаясь друг другу и не зная, с чего начать разговор, я заметила, что Гранда исподтишка старается разглядеть мою руку. Сначала удивилась. Зачем ей? Потом сообразила и с трудом удержала зачастившее дыхание: она хотела увидеть, есть ли на запястье знак, который я разглядела ночью.
Я с трудом удержалась, чтобы специально не выгнуть руку так, чтобы она убедилась, что запястье чисто от знака. Но сообразила - она сразу поймёт мой жест: я не просто так показываю ей руку. И убедится, что знак - был, несмотря на сиюминутное его отсутствие... А мне... Я чуть не прикусила губу - вовремя опомнилась: почему-то мне показалось, что Гранда из тех, кто мгновенно замечает все детали и любые изменения в лице того, кого она хочет расколоть.
И, только произнеся это слово мысленно, удивилась, всё ещё благожелательно улыбаясь соседке. Удивилась сама себе. Я не хочу, чтобы меня сразу раскусили! Чем больше поглядывала на меня Гранда, одновременно разговаривая с моими детьми, тем большее росло во мне упрямство. Сначала о себе узнаю я сама, а уж потом... если захочу.
Вслушавшись в беседу детей и соседки, поняла, что они обсуждают налёт на нашу квартиру, из-за чего нам пришлось бежать из... своего мира. Эта беседа помогла мне собраться с мыслями и в некотором смысле подстроиться под Гранду в странной, придуманной мной игре "дознаватель - маскирующийся шпион". Я решила улыбаться не так, как она - слегка свысока, хоть и благожелательно, чего не замечали мои дети. А бесстрастно... Что-то такое во мне насторожилось, чего я не понимала. Я, как будто насторожённая кошка, внутренне вздыбилась, присматриваясь к нашей гостье и пытаясь разгадать её помыслы.
А Гранда тем временем обратилась ко мне:
- Искандра...
- Пожалуйста, ре Гранда, - мягко, но настойчиво сказала я. - Я не помню этого имени. Называйте меня Александрой.
- Отлично, Александра, - улыбчиво приглядываясь ко мне, согласилась соседка. - Итак, Александра, сегодня вы идёте к доре Марику на званый вечер. Твои дети побывали на таких вечерах, но мне хотелось бы быть твёрдо уверенной, что комплект одежды, купленной ими, подойдёт тебе. Не могли бы мы уединиться наверху, в твоих покоях? Посекретничать по-женски? - рассмеялась она.
Не зная, что ответить на такое откровение, я мысленно заупрямилась: нет, не хочу, чтобы мне навязывались в... феи для бедной Золушки! Не надо мне благотворительности! Правда, голос рассудка где-то там, на окраинах упрямства, напомнил, что я и в самом деле не разбираюсь в здешнем этикете, а значит, помощь Гранды будет для меня великим подспорьем, если придётся входить в здешнее общество.
Последнее перевесило. Впечатление, что я больше не вернусь в мир, где прожила большую часть своей жизни, требовало подчиниться завуалированному приказу, и я первой встала и склонила голову, приглашая гостью в свою комнату.
Ладно хоть, телохранители и не подумали подняться вместе с нами - один остался сторожить свою госпожу у лестницы на второй этаж.
Гранда с порога мельком осмотрела комнату, кивнула, словно себе самой, в ответ на какой-то вопрос, и обернулась ко мне.
- Садись, поговорим. Катя поднимется чуть позже.
Ого, мы уже на "ты"!.. Потом вспомнила, что она уже говорила со мной, "тыкая", но сначала это прошло мимо моих ушей. А сейчас... покоробило... И, вообще, странно. Чем дальше мы общались, тем чувствительней я себя ощущала не только к эмоциям гостьи, но и к словам, которые выговаривала Гранда. Причём, чаще всего я придиралась к их значению и даже ловила в них недосказанность, которой хотелось возражать. Сжав в кулачок (пойми, Саша: она старше! Ей можно!) откуда-то взявшееся упрямство и острое прочувствованное желание дерзить и не подчиняться, я заставила себя дойти до кресла, развернуть его к Гранде, а сама присела на табурет, до сих пор стоявший возле кровати.
Гостья порхнула к креслу и уселась, расправив складки платья одним движением. Выглядело это и впрямь очень по-светски. Я бы так точно не сумела бы - сидела бы и ёрзала, поправляясь. Глядя на меня уже не столько благожелательно, сколько со скептической усмешкой, Гранда вполголоса сказала:
- Узнаю знаменитую строптивость твоей семьи. Никогда никого не слушали - жили только по своим законам. Впрочем, могли позволить себе - со своими-то талантами. Александра, ты здесь менее суток. Спрошу напрямую: не замечала ли ты в себе каких-то изменений? Чисто внешних? Место у вас здесь обжитое - твоей семьёй. Что бы ты в себе ни несла внутри себя, это должно проявиться знаками. Итак?
- Нет, не замечала, - тихо ответила я.
Как ни странно, знатная гостья только хмыкнула на мой ответ и даже кивнула, усмехнувшись.
- Примерно предполагала, поэтому принесла с собой вот это. - Она сунула пальцы в длинный рукав своего платья и вынула оттуда тонкие листы, как от небольшого блокнота, свёрнутые вместе - что-то вроде брошюрки или свитка. - Если на коже появятся какие-то знаки, загляни сюда - здесь есть определение символов. Они помогут тебе сориентироваться, кто ты и что ты собой представляешь.
- А что это?
- Это магические листы, позволяющие определиться с твоими талантами, - объяснила Гранда, теперь уже усмехаясь моему нежеланию взять из её рук эти листы. А потом, чуть перегнувшись в сторону, спокойно положила их на низкий подоконник. - Если ты мне не доверяешь, возьмёшь после моего ухода. Странно... - уже задумчиво проговорила она. - По рассказам твоих детей, я представляла тебя несколько иной, чем та... Александра, что сидит сейчас передо мной. Но это и к лучшему. Расскажи о своей жизни там, за гранью.
Чуть не надерзила сказать ей: "Охота ж вам лезть в чужие дела?" Но зажала себя в жёсткий кулак и по её наводящим вопросам начала свою историю с момента, когда стала "дочурой". Старалась говорить скупо, но этой старушечке инквизитором бы служить! Она вытянула из меня столько и того, о чём, будь ситуация и собеседник другими, я даже вспоминать бы не захотела. Мне повезло в одном: вспоминая, говорила очень медленно. И скоро на лестнице послышались быстрые шаги - к нам бежала Катя.
Обе заставили меня надеть то одеяние, которое дети купили мне для "выходов в свет". Одевалась, слава Богу, за ширмой, которую Катя вытащила из-за шкафа, прятавшегося за дверью. Не так стыдно - перед посторонней. Длинное тёмно-бордовое платье без рукавов, но с коротким жакетиком чуть светлей основного тона мне и самой понравились. Как и удобные чёрные туфельки на небольшом каблучке. Придирчиво осмотрев меня, Гранда безапелляционно заявила: