- Как только вернусь домой, пришлю тебе сумочку.
- Ой... - огорчилась Катя. - Забыла...
- Ничего страшного - у меня есть как раз в тон обуви, - ободряюще сказала гостья и обратилась ко мне: - Александра, проводи меня, пожалуйста.
Катя спустилась вместе с нами, но сразу прошла в комнату, к брату, а я послушно поспешила следом за Грандой, сопровождаемая двумя телохранителями гостьи. Догнала почти на полпути, и соседка молча предложила мне руку.
У калитки сбоку от ворот Гранда обернулась ко мне.
- Твоя прошлая жизнь требует от тебя здесь осторожности - я понимаю. Но, чтобы выжить здесь, тебе придётся побыстрей вжиться в нашу реальность. Городок у нас небольшой, но все друг друга знают. Первое, что надо именно тебе сделать, открыть старый дом и привести его в порядок. Будут проблемы - или ко мне обращайся, или проси о помощи своих детей. Они многое уже здесь знают. Но не будь букой - таких считают заносчивыми и не принимают в здешнем обществе. Сегодня вечером тебя дети приведут к доре Марику. Не отказывайся принять мою помощь на этом вечере. Кое с кем познакомлю сразу - с теми, кто обычно отказывает новичкам в знакомстве и расположении. До вечера, Александра.
- До вечера, - откликнулась я, и она снова улыбнулась.
Затем, не глядя на телохранителей, она вышла на улицу, и те поспешили за нею, обойдя меня и лишь склонив головы на прощание.
А я вернулась в садовый домик, в очередной раз про себя удивившись, какой же он огромный, и в очередной раз слабо улыбнувшись, вспомнив свою "однушку".
Дети нетерпеливо дожидались меня в своей комнате.
- Ну что, мам? - приступил ко мне Андрей. - Катя говорит, тебе Гранда не понравилась! Это правда?
- Я не говорила, что маме не нравится Гранда! - возмутилась дочь. - Я говорила, что мама ведёт себя немного... ну... как сказать... В общем, они не болтали, как подруги.
- А, ну тогда ладно, - успокоился Андрей и усмехнулся. - Было бы странно, если б они, как подружки, болтать начали. Не детки в песочнице, чтобы сразу вот так. Взрослым вообще трудно с общением, - философски сказал сын, когда я села в кресло, а Катя пристроилась рядом. - Им постоянно надо соблюдать какие-то правила этикета. То ли дело мы - познакомились с Грандой около забора, в саду. Раз - поговорили и всё друг про друга поняли. Мам, а если не секрет, чем она тебе не понравилась?
- Ты же только что сказал, что Гранда понра... нет, ну вы поняли! - снова рассердилась Катя. - И тут же... Мам, - ласково обратилась она ко мне, - ты ещё ни слова не сказала про Гранду. Но ведь она ничего тётка, да?
Эта её "тётка" будто спустила во мне намертво зажатую пружину. Я расхохоталась.
Дети удивлённо посмотрели на меня и тоже засмеялись.
Когда мы отсмеялись, Андрей немного удивлённо сказал:
- Мам, а ты ведь здесь совсем другая.
- Подожди, - остановила я его - знала: сын иной раз пускался в рассуждения по интересующему его поводу, но его рассуждения часто слишком пространны, а мне сейчас хотелось кое-что выяснить. - Это Гранда вам сказала, что вы ходоки?
- Да, - сказала Катя. - Она принесла нам магические листы со знаками-символами, и мы взяли их в руки, после чего разглядели на запястье собственные знаки, указывающие на наши способности.
- Это какие же знаки? - насторожилась я. Мелькнула мысль: а если и у моих детей такие же, как у меня. Точней у меня такие же. И тогда мне не надо будет дотрагиваться до этих бумаг: почему-то я панически и боялась.
- У нас обоих знаки дороги - латинская буква R, - сказал Андрей. - Только она очень жёсткая, как будто вырубленная или вырезанная на дереве.
Между нами зависло молчание. Дети опустили глаза, и я видал, что они вспоминают тот момент, когда узнали, почему они могут переходить границу между мирами. Или - грань, как сказала Гранда... Пока они вспоминали, я наконец сумела сформулировать вопрос так, чтобы они не поняли, чего я опасаюсь.
- А эти листы Гранда потом забрала?
- Да нет, - пожала плечами Катя. - Они у нас в ящике стола где-то валяются. - Хочешь посмотреть?
- Потом, - быстро сказала я. - Только один вопрос по ним. Если эти бумаги содержат объяснение каких-то символов, почему Гранда назвала их магическими?
- Они усиливают выход знака на запястье, - объяснил Андрей.
- Понятно, - не совсем уверенно проговорила я. - Сейчас бы мне хотелось узнать ещё вот о чём: кто и что будет на вечере. Что собой вообще представляет вечер, который закатывает этот доре Марик?
- Ну, вечера здесь не закатывают, - задумчиво сказал Андрей и взглянул на сестру. К моему удивлению, Катя вдруг покраснела и отвернулась от него. - Здесь общие званые вечера проходят очень солидно. Сначала все собираются в общей зале, молодёжь танцует, танцуют и те взрослые, кого пригласят. Остальные обмениваются новостями, обсуждают их. Если к кому-то кто-то приехал, хозяева приехавших представляют их всем. Нас представляла ре Гранда. Но нам легче. Обычно сюда чаще приезжают взрослые люди, а мы тут - малышня. И нас сразу взяла к себе в компанию здешняя молодёжь. - Он сказал это так важно, что я снова чуть не рассмеялась. - А они поболтливей предков будут. - Он вдруг поморщился. - Плохо только одно: нам с Катькой так никто и не сказал про семью - ну, нашу здешнюю семью. Все отговариваются, что ты должна всё вспомнить. И сама нам всё рассказать. Но мы кое-что всё-таки сумели узнать.
Он замолчал, взглянув на сестру. Катя тоже задумчиво посмотрела на меня.
- Мы узнали только главное: твоих настоящих родителей убили. И этим здешние очень недовольны. И очень надеются, что твой талант будет таким, как у них - у твоих папы и мамы.
Я внезапно подумала, что мои дети всё ещё остаются детьми, несмотря на кажущуюся взрослость. Это видно даже по тому, как они говорят. Взрослому легче было бы выговорить "родители", а мои дети произносят - "твои папа и мама". И только чуть позже пришло осознание того, что Андрей сказал: моих родителей убили. Я ничего не помню, но почему эхом откликнувшиеся слова резанули по сердцу?
- И не сказали... - негромко сказала я, чтобы перевести разговор и не думать о невесть откуда появившейся боли. - О том, какие именно у меня таланты должны быть.
- Но Гранда же тебе оставила магические бумаги! - удивилась Катя. - Когда у тебя на запястье появятся знаки, тебе только и надо будет взять бумаги в руки - и всё.
Как легко... А если у меня неприятие этих бумаг из рук слишком самоуверенной в себе ре Гранды? Если у меня подозрение: возьми я только эти бумаги в руки, она сразу будет знать, кто я?.. Кажется, моё нежелание общаться с людьми становится паранойей... Прислушавшись к себе, я поняла: мне не хочется вообще выходить за границы своего... поместья. Не хочется выходить из этого сада, где я чувствую себя защищённой. Не хочется с кем-то знакомиться, быть вежливой и приветливой, Господи - разговаривать!
- А мы думали, что здесь ты станешь другой, - разочарованно сказал Андрей, как оказалось следивший за моим лицом.
- А вам этого так хочется? - в смятении спросила я. - Чтобы я стала другой?
И не дожидаясь ответа, по малейшим изменениям в лицах детей я ощутила отклик на мой вопрос. Да, они желали этого изо всех сил! Но почему? Оттого ли, что вся их жизнь со мной ранее катилась по слишком ровным рельсам? Что я думала только о главном: сыты, одеты-обуты - и этого хватит?
- Ты нужна не только нам, - вдруг сказал Андрей. - Ты нужна всем этим людям. Поэтому нам хочется, чтобы ты перестала... дичиться. Мам, мы всё понимаем. Тебе из-за папы трудно. Тебе трудно из-за той жизни, которую ты вела не в своём мире. Но, мам, хватит прятаться от всех. Понимаешь, мама, нам хочется приводить сюда своих друзей и... - он смущённо улыбнулся, - и своих подруг. Но если мы знаем, что ты этого не хочешь, нам трудно приглашать к себе кого-нибудь. А у нас здесь друзья, и им тоже интересно, как мы живём. А как приглашать, если ты с трудом скрываешь, что ты не хочешь видеть всех посторонних?
- Я... научусь быть открытой, - решившись, пообещала я. - Только мне бы немного времени. А то вы, дети, тоже слишком многого хотите от меня. Не бывает так, чтобы только вчера - с корабля на бал, а сегодня уже я изменилась. Не бывает. Дайте мне время привыкнуть к самой мысли, что я здесь не чужая. Пожалуйста!
Дети даже посмеялись и обещали прислушаться к моим словам, после мы все снова занялись работой по дому и по саду. Пока я знакомилась со всеми потайными хозяйственными уголками в садовом домике, при взгляде на Катю, которая снова была моим экскурсоводом, мне вдруг в голову пришла мысль о том, что моё отторжение нового настолько эгоистично, что я сразу не поняла движения дочери: она застеснялась, когда Андрей заговорил о друзьях.
Я покраснела сама и радовалась, что Катя стоит ко мне боком, разглядывая какую-то посудинку. Да, чистейшей воды эгоизм - не отреагировать на нечаянную подсказку дочери, что она нашла себе в этом мире, как выражаются среди её ровесников, молодого человека. А я время от времени в своём мире удивлялась, почему она ни с кем не дружит!
Но с кем она подружилась? Я вздохнула с новым беспокойством: хоть бы молодой человек оказался достойным!
Пока занимались хозяйством, меня посетила одна мысль: хотелось тайком снова подойти к задней двери старого дома и попробовать войти. Днём. Чтобы получше рассмотреть то помещение, где я невольно запустила напольные часы. Идут ли они до сих пор? Или остановились, и в зале снова затаилась тишина, от которой мурашки по коже?
После обеда, помыв в компании с Катей посуду, я сказала детям, что хочу одна прогуляться по саду. Дети согласились, что надо постепенно осваивать собственность, хотя я и побаивалась, что они упрекнут меня и будут набиваться в спутники. А у меня ещё сразу после ухода ре Гранды возникло это маленькое желание, которое так захотелось воплотить!.. Но дети согласились, и я несмело пошла по дорожкам, чтобы ещё и запомнить их. Правда, когда я сумела подойти к старому дому, моё желание угасло с запертой дверью. Сколько я ни пыталась, открыть её не смогла. Может, потому что рядом не было котов? Я даже улыбнулась при этом предположении. Но делать нечего. Пришлось не солоно хлебавши возвращаться в садовый домик, где дети уже начали подготовку к поездке на вечер к доре Марику.
И тут меня словно стукнуло.
- Объясните мне, пожалуйста, почему нам так быстро прислали пригласительное, хотя знали, что я только-только появилась в этом мире? - озадачилась я. - Вы же не знали, что придётся убегать из нашего мира именно вчера? Это не слишком рано для меня, которой и мира-то здешнего не знает?
- Мама, мы ничего тебе сказать не можем определённого, - пожал плечами Андрей. - Просто здесь ценятся специализации, носителей которых очень мало. Мы, например, ходоки - в этом городе почти единственные. Есть один старик, но он уже отказывается ходить за грань. Мы с ним познакомились как-то - он очень стар, и мы понимаем, почему он отказывается. Поэтому нам все обрадовались. У тебя дар пока неизвестен. Но ре Гранда считает, что, если он до сих пор спит, его надо разбудить. Поэтому нужен вечер у доре Марика - ты будешь взволнована, а значит, окружающая обстановка должна повлиять на пробуждение твоего дара. А как только он проявится, ты заглянешь в листы - и они помогут тебе проявить его полностью.
- Мне пока ещё трудно понять, что к чему, - покорно, лишь бы не спорить сейчас с ними, ответила я. - Я не вполне поняла, что ты мне объяснил, но буду помнить об этом. А далеко ли живёт этот ваш доре Марик?
- Тебя это не должно волновать, - рассеянно сказала Катя. Она сидела у окна, старательно делая маленький букетик из садовых цветов для наших шляпок, пока я брызгала водой из пульверизатора на наши платья, стараясь хотя бы так разгладить небольшую помятость ткани. - Ре Гранда обещала нам прислать карету, в ней и поедем. Это неофициальные визиты могут совершаться пешком, а на вечера с приглашением обычно приезжают либо на машинах, либо в каретах.
Когда мы все были готовы (о личной готовности промолчу), зазвенели колокольчики, и Андрей весело сказал:
- Карета подана!
Он подал мне руку и вывел из дома, после чего взял под руку и Катю.
Невесть откуда взявшиеся коты проводили нас до калитки.
- А в следующий раз мы вытащим себе собаку, - невпопад сказала дочь, улыбаясь и оглядываясь на котов.
Первой Андрей ввёл в карету сестру и тут же объяснил:
- Это против правил, но ты никогда не каталась в карете, поэтому она поможет тебе подняться. Осторожно со ступеньками.
Кучер дружелюбно улыбнулся мне, скособочившись на своём облучке. Я откликнулась дрожащей улыбкой. Сын был прав. Только рука Кати, в которую я судорожно вцепилась, помогла мне не упасть на первой же ступеньке, оказавшейся до ужаса узкой и скользкой. Дочь кивнула мне.
- Не бойся. В первый раз я вообще шлёпнулась на руки Андрея. Хорошо ещё, кроме Гранды, никто не видел моего позора.
- Почему позора? - спросила я, усаживаясь на мягкую, покрытую чуть ли не ковром скамеечку.
- Мам, ты просто поскользнулась, а я наступила на подол платья - и оно порвалось! Ну не совсем порвалось. Оборка повисла. Но у Гранды здесь, в каретах, есть запас всяких ниток на всякий случай. Мы из-за меня тогда чуть не опоздали.
А потом мы замолчали: дети давали мне разглядывать в окошечко ряд домов, а я делала вид, что смотрю, а сама переживала странные впечатления. Ещё вчера я пробиралась на пришкольном участке среди деревьев и кустов, спасаясь от неведомой беды. А сегодня меня везут в карете... на бал? На местный бал? Странная жизнь у меня. Вроде жила я до сих пор почти сонной, плохо воспринимающей реальность... И неожиданно реальность сразу двух миров ворвалась в этот сон, развеяв его вялый, апатичный флёр без остатка. И снова эти думы поднимали главный вопрос: кто я? Кем были мои родители, если их за это убили, но тем не менее, именно во мне ожидают возрождения их таланта?..
Я поёжилась. Это тяжело и страшновато - быть в глазах многочисленного общества ожидаемой. А вдруг я не смогу оправдать ожидания незнакомых мне людей? Что тогда? Правда, моих детей здесь приняли и очень хорошо - из-за того, что их дар всем нужен. Но что будет со мной? Стану при них просто матерью... И это замечательно. Я всегда радовалась, что мои дети разносторонне одарённые и что нет проблем с уроками, которые они знают отлично. А теперь... Я вздохнула. Слишком мало знаю, чтобы судить о том, что теперь будет. Подожду. Я-то в отличие от тех, кто знал настоящую мою семью, ничего не знаю. Так пусть подождут и они...
Вскоре закончилась улица, в которой чуть не каждый из домов выглядывал из зелени. Карета свернула на частную дорогу, как я поняла, а через некоторое время остановилась у крыльца дома. Когда я вышла с помощью Андрея из кареты, с замирающим сердцем я заметила множество карет и машин по обе стороны от крыльца.
Наша карета тоже отъехала подальше, едва из неё вышла Катя.
- Ну что, дамы? - шутливо спросил Андрей. - Готовы к празднику?
Он поднял руки и согнул их в локтях, чтобы мы могли уцепиться за них, после чего пошёл к крыльцу, где нам открыли двери.
Я не успела никого разглядеть, как неподалёку от нас какой-то человек важно провозгласил:
- Ре Искандра с сыном Андреем и дочерью Катериной!
Стараясь выглядеть серьёзной и улыбающейся, я с ужасом почувствовала, как начинает трястись живот от непроизвольного и скорее всего истерического смеха. Ужас... Прямо-таки... сказка! Но постепенно, пока Андрей вёл нас через всю залу (я так поняла, к хозяину), я могла с трудом заставить себя улыбаться, как прежде.
Когда-то, давным-давно, стоя в очереди за талоном в регистратуре нашей поликлиники, я от нечего делать перечитывала чью-то газету, оставленную на прилавке. И в одной статье меня зацепило странное сочетание слов "чуждые в какой-то степени".
Перед нами расступались, нам улыбались. Но впервые я могла сказать, что все эти люди отличались главным признаком: они были чуждыми. Не знаю, в какой степени, но... они начинали пугать меня. У входа в основном толпились молодые люди. Одна компания привлекла моё внимание тем, что их лица, отмеченные странной красотой, тем не менее, не скрывали одну особенность. Для людей они выглядели необычными. В чём именно - я разобраться не могла, но похолодела от неясного страха, когда один молодой человек, высокий и отчётливо высокомерный, вдруг кивнул Кате, а она улыбнулась ему.
Но затем я перестала отвлекаться на тех, кто здоровался с нами. Мы подходили, кажется, к хозяину дома. Низкий и кряжистый, он стоял под руку с Грандой и следил за нашим приближением с таким предвкушением, словно дожидался, когда доверчивая жертва сама сунется в капкан. Когда Андрей остановился перед ним, Гранда легко скользнула на шаг вперёд, выпростав руку из захвата хозяина, и приветливо сказала:
- Доре Марик, разрешите представить вам ре Александру, нашу надежду и всеобщее ожидание!
Честно говоря, мне в это мгновение захотелось убить её: неужели так трудно сказать, чего именно все ждут от меня?!
Пятая глава
С трудом "держа лицо", я вытерпела, пока доре Марик, которому явно было где-то за шестьдесят, если не больше, смачно целовал мне "ручку", а Гранда щебетала так, что я постоянно вздрагивала в начале её каждой новой фразы. Помогало лишь одно: дети смирно стояли рядом, спокойно принимая все странные выкрутасы хозяина дома и "старушечки". Чуть позже Гранда кивнула моим детям, и те, прошептав: "Мама, ничего не бойся!", отошли от нас.