Я вдруг почувствовала, как у меня мурашки пробежали по телу.
А что, собственно, еще я могу делать в этой ситуации? спросила я совсем тихо.
Ты можешь остаться здесь и начать собственную, отдельную жизнь, ответил отец. Стать женой фермера.
Выйти за Джока?! выпалила я неожиданно.
Да, он готов обосноваться здесь, и он к тебе явно неравнодушен. Он и не скрывает.
Но мне только шестнадцать! с отчаянием возразила я.
Ну хорошо. Отец пожал плечами. Никто же тебя не заставляет. Если хочешь, поедем с нами, начнем все с начала, работая на хозяина.
Он снова углубился в списки, опустив голову. Я некоторое время молча смотрела на его голову, на светлую кожу, просвечивавшую под поредевшими каштановыми волосами. Мне показалось, или он в самом деле старался отстраниться от меня. Он сказал, что мне решать, но в то же время я почувствовала, его не особенно порадует мое присутствие в Кейптауне.
Эмма не хочет, чтобы я ехала? догадалась я.
Честно, Берил! Он отодвинул листы с фамилиями и взглянул на меня раздраженно. У меня так много дел. Сейчас не до тебя.
Что ж, ясно.
Я вернулась в постель. Но сон не шеля не могла избавиться от тревожных мыслей. Возможно, отец и в самом деле был слишком погружен в себя и занят решением своих проблем. Его угнетал выбор, который ему пришлось сделать, и тут действительно не во мне дело. Однако это переворачивало вверх дном и мою собственную жизнь, вынуждая и меня сделать выбор, который, как я надеялась, мне никогда не придется делать.
Я прошла только полдороги, а до меня уже донеслись звуки ритуального танца. Барабаны сотрясали воздух, земля под ногами гудела. Казалось, какое-то огромное, страшное существо пробирается в недрах холма и все вокруг ходит ходуном. Дым ритуальных костров поднимался кольцами, и за его завесой то и дело вспыхивали яркие языки пламени. Добравшись до вершины, я увидела танцоров, двигающихся вокруг костра, и плотное кольцо зрителей вокруг. Там собрались те, кто был слишком юн, чтобы участвовать в танце, либо уже слишком стар. В середине кольца зрителей полыхал костерот него струился жар, смешанный с обычным запахом паленых сучьев и травы. Мерцали красноватые отблески и освещали раскрашенные лица танцующих. Гладко выбритые головы женщин были украшены нитками бус. Бесчисленные разноцветные ожерелья висели на шее, переливались и позвякивали при каждом движении. Словно крылья птиц, они вздымались вверх и снова падали на одежду, сшитую из узких полосок кожи. Все эти женщины были примерно моего возраста, но в своих одеяниях они казались намного взрослее. Казалось, им известны какие-то тайны, которые мне никогда не суждено узнать.
Здесь же я увидела несколько празднично одетых молодых мужчин. Их наряд украшали длинные белые шкуры, завязанные на талии. В танце шкуры равномерно раскачивались на бедрах, и пятна на них поблескивали, как глаза настоящего леопарда. Танцоры ритмично переставляли ноги, и при каждом шаге шкуры вздымались, точно спина пробирающегося украдкой дикого зверя, и снова беззвучно опускались, как будто зверь лег в засаду. Вождь племени откинул голову назад и издал хриплый звук, похожий на карканье. Мужчины следом за ним повторили призыв. Им немедленно откликнулись женщины. Так повторялось несколько раз. Воинственный призыввысокий, вибрирующий окрик, устремленный в ночное небо. Отблески света то и дело выхватывали из темноты потные лица танцующих. Бой барабанов стал оглушительным. Я почувствовала, что сердце у меня отчаянно колотится. Казалось, оно готово вырваться из груди. Все мое существо невольно устремилось за все убыстряющимся ритмом танца, за повторяющимися призывами и окрикамиобряд постепенно превращался в огромное мистическое колесо, которое раскручивалось передо мной и увлекало куда-то так, что захватывало дух. Когда же действо достигло высшей точки напряжения и эмоции захлестнули меня, я увидела Киби.
Детьми мы с ним ни разу не пропустили этот обряд. Занимали места поближе к костру заранее, чтобы лучше видеть. Сидели до самого конца, а затем шли домой через лес, обсуждая танцующих. Я помню, как Киби со знанием дела рассуждал о том, что тот-то мог бы двигаться более грациозно, а другойвыказать куда больше страсти. Теперь мы редко виделись с ним, почти не оставались наедине, и мне трудно было вспомнить, когда мы в последний раз разговаривали так же непринужденно, как раньше.
В этот вечер на празднике я вдруг увидела, как повзрослел Киби, как он изменился. Вспышка пламени осветила его на мгновениеи я изумилась. Теперь вместо своей обычной шуки он носил другое одеяние, завязанное узлом высоко на плече и перетянутое ремнем на талии. Ноги на лодыжках украшены длинными белыми полосками, нарезанными из шкуры обезьян, а вокруг шеи потрясающее ожерельевычищенный коготь льва. Киби стоял неподалеку от меня. На фоне отблесков пламени я видела его профиль, который и прежде был привлекательным, но сейчас приобрел поистине царственное благородство. Некоторое время Киби не смотрел на меня. Затем, почувствовав мой взгляд, обернулся. Наши взгляды пресеклись, между нами танцевало пламя и его соплеменники, и мое сердце вздрогнуло. Я поняла: он больше не был начинающим неуверенным юношей. Он стал воином. Он стал мужчиной.
Я отвернулась и вышла из круга, чувствуя обиду. Да, мы больше не общались так доверительно и часто, как раньше, но мне трудно было смириться, что столь важное событие в жизни Киби произошло не то что без моего участияя даже и не слышала об этом.
Я огляделась, ища взглядом Буллерапора было возвращаться на ферму. Но его нигде не было. Тем не менее я все равно пошла назад и уже достигла ограды, когда услышала за спиной голос Киби. Я опустила голову, раздумывая, желтоватые блики лунного света скользили по траве. Даже если я побегу, он меня догонит, это точно. И я обернулась.
Я слышал, твой отец уезжает из Нджоро? спросил Киби, приблизившись. Это правда?
Да, едет в Кейптаун, кивнула я сдержанно. Мне не хотелось рассказывать ему о денежных затруднениях, это казалось мне унизительным.
Ну, я слышал, там знают толк в разведении лошадей, произнес он.
Я вижу, ты стал мораном, заметила я, лишь бы сменить тему. Выглядишь отлично.
В отблесках лунного света было хорошо видно, как его лицо засветилось от гордости. Но все же я не могла не заметить явное смущениеему уже было не так легко общаться со мной, как раньше.
А ты что будешь делать? спросил он осторожно.
Пока не знаю, ответила я и тут же сообщила:Мне сделали предложение выйти замуж.
Я надеялась, что моя новость вызовет у него удивление, а может быть, даже ревность, но он только равнодушно пожал плечами, как будто соглашаясь: «Ну конечно, а что еще?»а затем произнес избитую местную фразу, которую я слышала прежде не раз. Что-то вроде «обновкахорошо, лишь бы не жала».
А ты готовишься к женитьбе? спросила я со скрытым вызовом. Мне не понравился его снисходительный, самоуверенный тон. Он рассуждал так, как будто ему было абсолютно все понятно про меня и мою жизнь.
А почему нет? Он снова пожал плечами. Но сначала мне надо узнать мир, попутешествовать. Сидеть на одном месте в деревнеэто не по мне.
Познать мирэто сильно сказано, удивилась я. Мир большой. Ты знаешь, куда ты отправишься?
Отец рассказывал мне о многих местах, которые он посетил, ответил Киби с грустью. Можно пойти на север до самого Китале или на юг, в Арушу, а затем спуститься на равнину. Я думаю, я начну с тех мест, которые он посетил когда-то.
Киби замолчал. Он смотрел перед собой в задумчивости. Я вдруг подумала: последние шаги на этой земле арап Майна сделал далеко от родных мест. И не туда ли решил направиться Киби?
Ты все еще не отказался от мысли найти того солдата, который убил твоего отца? спросила я осторожно.
Это не исключено, ответил он. А скорее, я хочу узнать разницу между мечтами подростка и обязанностями взрослого мужчины. Во всяком случае, он помедлил, когда я женюсь, мой отец продолжит жизнь в моих сыновьях.
Он говорил уверенно, даже высокомерно. Это задело меня, захотелось поставить его на место.
Мужчина, который хочет жениться на мне, сильный и богатый, сообщила я с вызовом. Он живет недалеко от нашей фермы. Он построил дом за три дня.
Настоящий дом или хижину? поинтересовался он с иронией.
Настоящий дом, уверила я. С красивой покатой крышей, покрытой черепицей, и окнами из настоящего стекла.
Киби потупился, о чем-то размышляя. Я внутренне торжествоваланаконец-то мне удалось произвести на него впечатление!
Построил за три дня? переспросил он наконец. И для чего так торопиться? В этом нет мудрости. Такой дом долго не простоит.
Но ты же его даже не видел! воскликнула я с негодованием.
А какое это имеет значение? спокойно возразил он. Будь моя воля, я бы попросил его построить для тебя другое жилье, понадежней, поаккуратнее.
Он повернулся и направился в деревню. Пройдя несколько шагов, остановился, обернулся и, взглянув на меня, сказал:
Кстати, ты должна это знать: я теперь морани, и у меня новое имя. Яарап Рута.
Всю дорогу домой я внутренне спорила с ним, придумывая, как бы мне покрепче его уязвить. Как бы так принизить, чтобы он не воображал из себя невесть что. Тоже мне арап Рута нашелся! Я знала его, когда он был ростом с кабанчика. С чего это он вдруг так поумнел, стал таким мудрым, всезнающим? После одной ночной церемонии? После того как острый нож коснулся его крайней плоти, а потом ему дали выпить чашку свернувшейся бычьей крови? И всего-то?! Мысли роились в моей голове, но точно я знала только одно: если бы этот арап Рута хотя бы на мгновение заподозрил, как я боюсь всего, что вот-вот случится со мной и с фермой, я бы просто умерла от стыда. Я очень надеялась, что он не догадался.
Я действительно испытывала нешуточный страх.
Более того, я была в смятении. Мне представлялось, Кейптаунэто бог знает где, на краю света. Отец будет там очень занят, ему придется изрядно попотеть, чтобы понравиться новым хозяевам. Я могла бы отправиться с ним и постараться не мешать, занимаясь домашним хозяйством с Эммой. Но что это будет за жизнь?!
Еще одним вариантом, над которым я думала, была Англия. Можно было бы вернуться туда, но Но это уже была бы не я, а совсем другая девушка. Можно было бы написать письмо матери и спросить, не примет ли она меня. Но я совсем не помнила Англии. Она представлялась мне чем-то еще более далеким и чуждым, чем Кейптаун. К тому же мать за все прошедшие годы не прислала мне ни одного письмаона никак не пыталась наладить со мной контакт. Словно вычеркнула меня из жизни. Попросить у нее помощи теперьэто означало обречь себя на унижение, снова вернуться к давно забытым переживаниям. Нет, я совсем этого не хотела. Что же оставалось? Только Джок. Выйти за него замуж. Что я знала о семейной жизниничего толком. Единственный счастливый брак, который я видела, это союз лорда Деламера и леди Флоренс, хотя нельзя сказать, что я очень следила за их жизнью. Ферма, лошадиэто казалось мне более достойным занятием на всю жизнь. Мне никогда не приходила в голову мысль, что однажды все это может раствориться, просто исчезнуть в один миг. У меня также не существовало ни малейшего представления о том, чем я привлекла Джока, кроме того, что умела неплохо охотиться и, в общем, недурно выглядела. Однако выйти за него замуж означало остаться здесь, в Нджоро, каждое утро просыпаться и видеть все те же затянутые предутренней дымкой холмы на горизонте, жить так, как я привыкла жить. Может быть, Джок просто нафантазировал себе, что он в меня влюблен? Смогу ли я его полюбить? Перспектива представлялась мне нерадостной. Яркий, полный надежд мир вдруг померк в одночасье. И особенно было обидно, что в то время, когда мои надежды рушились, у арапа Руты все получалось именно так, как он когда-то себе представлял. Почти десять лет мы соревновались, кто лучше, старались быть бесстрашными, стремились к идеалу. Эти игры подготовили Руту ко взрослой жизни и, как я думала, должны были подготовить и меня. Правда, риски умножились, и делать выбор стало труднее, хотя, по сути, ничего не изменилось. Научиться прыгать можно только прыгая, верно? Одного взгляда на Руту было достаточно, чтобы понять, что он повзрослел. Но это же в полной мере относилось и ко мне. Надо учиться жить по-новому.
Всю ночь я репетировала в своей хижине, стараясь придать своему голосу твердость и уверенность, а утром сообщила отцу, что намерена остаться в Нджоро.
Что ж, хорошо, ответил он и внимательно посмотрел на меня. Я думаю, это лучшее решение. Джок разумный парень, он не боится грязной работы. Я уверен, что он о тебе позаботится.
Я и сама могу о себе позаботиться, выпалила я. Сердце мое бешено колотилось, кровь стучала в ушах. Мне пришлось сделать паузу, чтобы перевести дух, прежде чем задать следующий вопрос.
Можно я оставлю Пегаса себе? спросила я, затаив дыхание.
Это твоя лошадь, ты заработала ее, ответил отец. У меня нет никакого права отбирать его у тебя.
Он встал из-за стола, чтобы налить себе виски. Крепкий запах напиткасмесь прелых листьев и торфаударил в нос.
Налей мне тоже, неожиданно попросила я.
Может быть, тебе лучше принести воды. Он посмотрел на меня с удивлением.
Нет. Я резко мотнула головой.
Что ж, хорошо, согласился он. Я полагаю, это ты тоже заработала.
Он протянул мне круглый бокал, и мы молча сидели друг напротив друга, глядя, как заходит солнце. Я уже пробовала вино и шампанское, но вискиэто было нечто иное. Я сразу почувствовала себя как будто взрослее.
Мы жили здесь неплохо, как ты считаешь? наконец спросил он. Я только кивнула. Я не могла найти подходящих слов, чтобы выразить то, что я чувствовала. Я молча смотрела в бокал, чувствуя, как от виски у меня все полыхает внутри.
Глава 12
Едва я сказала Джоку «да», события закрутились с ошеломляющей скоростью. Очень быстро заказали свадебные наряды, договорились со священником. Приглашения разослали кому только возможноблизким и дальним знакомым. Эмма ловко управляла всем. С первой же секунды у нее не было сомнений, какое платье сшить. По ее мнению, это обязательно должен был быть атлас цвета слоновой кости, украшенный жемчугом и вышитыми розочками. И обязательно свадебный букет с чертополохом. Все это Эмма навязала мне в приказном порядке, но так как собственного мнения у меня не былоя согласилась. Ко всему прилагались обязательный венок из цветов апельсина, длинная прозрачная фата и туфельки, настолько тоненькие, почти игрушечные, что мне казалось, они и дня не проживут. Вскоре стали поступать и подарки к торжеству: серебряная подставка для пирожных, украшенный филигранью держатель для салфеток, ваза из шлифованного стека, денежные чеки, выписанные на мистера и миссис Первс. Все это аккуратно собиралось в одной части дома, тогда как вещи, которые отец и Эмма собирались взять с собой в Кейптаун, упаковывались и переносились в другую. Невыносимо грустно было смотреть, как ферма исчезает на глазах, как, впрочем, и все мои планы на будущее. И оттого, что я понимала, что по-другому быть не может, легче не становилось.
За все это время лихорадочных приготовлений и перестановок мы с Джоком виделись всего несколько минут, не больше. Когда же мы оставались наедине, он хватал меня за руки, прижимал их к сердцу и постоянно твердил, что очень счастлив. Он все время рассказывал, как мы преобразуем ферму, как она расширится, расцветет. Он был настроен невероятно амбициозно. Богатство, благосостояниерядом, только руку протяни, обещал он. Надо признать, его заверения произвели на меня впечатление, мне хотелось верить ему. В самом деле, разве наша ферма не начиналась когда-то с нуля? Так же и новая ферма, наивно думала я, разрастется и станет прекрасной, такой же, как та, которая почти исчезла теперь. Мне ничего не оставалось, как верить в прекрасное будущее, а заодно и в то, что я смогу привыкнуть к Джоку, возможно, даже его полюбить.
Однако ты быстро согласилась. Дос аж присела, когда я сообщила ей новость о замужестве. Помнится, ты жаловалась, что он тебя раздражает.
Ну, это и сейчас никуда не делось, призналась я. Немножко. Но я стараюсь не поддаваться эмоциям.
Что поделаешь? Она вздохнула. А какой у нас выбор? И я стану женой фермера, куда я денусь? По крайней мере, он не размазня, а бравый парень.