А как ты считаешь, это нормально, что я запнувшись, я обдумывала, как выразиться яснее. Ну, не схожу по нему с ума, что ли?
Ну, это еще впереди, глупенькая, отмахнулась Дос и тут же уточнила:Возможно. А возможно, и нет. Тогда ты просто позволишь ему заботиться о тебе и останешься при своих настоящих чувствах. Даже если бы твой отец не уезжал в Кейптаун, он бы не смог содержать тебя и заботиться о тебе вечно. Кстати, она усмехнулась, мой твердит мне то же самое. Всякий раз, когда найдет подходящий случай.
Мы с Джоком обвенчались в октябре, в День всех святых. Это была среда, ослепительно-солнечный день, до моего семнадцатого дня рождения оставалось ровно две недели. Официально вступать в брак разрешалось с восемнадцати, но мой отец считал, что мне незачем дожидаться этого возрастая уже достаточно взрослая. Я вошла в церковь под руку с отцом и неотрывно смотрела на Джокакак будто собиралась вступить с ним не в брак, а в противоборство. На самом деле это помогало мне сохранять равновесие и хотя бы тень уверенности в себе. Во всяком случае, это помогало, пока я наконец не подошла к нему и священнику, стоявшему рядом в мантии с высоким накрахмаленным воротником. И тут мое сердце, точно сорвавшись с привязи, понеслось вскачь. Оно колотилось так сильно, что мне казалось, все вокруг слышат его глухие отчаянные удары. Все вокруг догадываются, даже знаю наверняка, что я вовсе не люблю этого человека, напротив, я даже не испытываю к нему симпатии. Однако любовь обманчивамне это было тоже хорошо известно. Она не принесла ничего хорошего моему отцу, ни в браке с матерью, ни с Эммой. Может быть, если выйти замуж по расчету, опираясь не на чувства, а на здравый смысл, моя судьба сложится удачнее, чем вышло у них? Мне ничего не оставалось, как уповать на подобный исход, и, схватив Джока за руку и выслушав все долгие слова, приличествующие случаю из уст священника, я едва слышно вздохнула:
Да, я согласна.
Джок пригласил на свадьбу своего товарища по полку, капитана Лэвендера. Он был высокий и симпатичныйс блестящими яркими глазами и светлыми волосами с рыжим отливом. Они вздымались горой, а несколько завитков опускались на лоб. Именно Лэвендер сел за руль желтого «бугатти» Джока, чтобы отвезти нас из церкви в отель «Норфолк», где был забронирован зал для торжества. Он гнал по улицам Найроби, почти не притормаживая, так что меня подбрасывало на заднем сиденье, и я набила себе синяков, постоянно натыкаясь на плотно сжатые колени Джока. «Ну, это же хорошо, что он такой сильный, крепкий, уговаривала я себя. Он сможет поддержать меня, защитить, когда отец уедет». Я убеждала себя в этом, не позволяя сомнениям взять верх, и когда мы вышли из машины, и когда поднимались по деревянным ступеням в отель. Увидев мое платье и фату, все нас приветствовали, улыбались нам. Репортеры снимали нашу пару для газет и вообще на память
Сотня приглашенных гостей собралась в большой, празднично украшенной столовой. Моя свадьба вообще заставила всю округу встрепенуться. Бывшие солдаты, ставшие фермерами, затем опять солдатами, а затем опять фермерами, таких было большинство. Конечно, Ди был среди них. Вечно всклоченная шевелюра прижата военным шлемом, на поясеножны с наградным оружием. Они звякнули о стену, когда Ди наклонился, чтобы поцеловать меня. Он вручил мне чек на солидную сумму, поздравил, тут же сочувственно заметил, что если мне когда-либо понадобится его помощь или поддержка, я всегда смогу на него рассчитывать. Его обещание очень тронуло меня и придало мне уверенности. Я переходила от гостя к гостю, принимая поздравления, волоча за собой нескончаемые метры кружева и атласа, и мне стало как-то легче и уютнее. Во всяком случае, я ни разу не споткнулась.
На столе в серебряной посуде красовался неизменный для всех английских празднеств стейк в ванильном соусе, с поблескивающими на нем кусочками запеченных картофелин и кружочками лука. Отец не поскупился на шампанское, и я пила столько, сколько хочется, не пропуская ни одного тоста. Когда начался бал и сначала Ди, а затем другие фермеры, которым удалось улизнуть от жен, приглашали меня на тур вальса, я чувствовала, что ноги плохо слушаются меня и я едва ли не волочусь по паркету за партнером. В конце концов очередь дошла до отца. Он старался держаться молодцом в этот вечер, но грусть, которую он тщательно скрывал, проскальзывала в каждом слове и жесте. Длинные глубокие морщины залегли у него вокруг рта, в глазах читались усталость и отчужденность.
Ты счастлива? спросил он меня негромко.
Да. Я кивнула, глядя ему в плечо, и только сильнее сжала его руку.
Спустя несколько часов празднество закончилось, и капитан Лэвендер все так же лихо отвез нас с Джоком в Матайга-клуб, где нас ожидала квадратная комната с одним маленьким светильником, но широкой кроватью, обитой шенилом. С самой нашей помолвки у нас с Джоком не было свободной минуты, чтобы получше узнать друг друга. И сейчас, глядя, как его могучая тень плавно скользит по стенам, я спрашивала себя, как же все будеткак мы ляжем, что случится дальше? Я была пьяна и даже радовалась этому, надеясь, что все пройдет как нельзя лучше. Однако мое тело напряглось, когда он сильно дернул застежку на платье. Его язык, кисловатый от вина, как-то бессмысленно юлил у меня во рту. Я даже пыталась ему отвечать, как-то соответствовать тому, что происходило. Наклонившись, он прилип горячими губами к моей шее, хватая меня руками то там, то здесь. Мы опустились на постель. Это было даже забавно, когда он попытался раздвинуть мне ноги, но ему помешала длинная узкая юбка, а я отчаянно попыталась ему помочь, задирая ее. Мне стало ужасно смешно, и я расхохоталась, когда осознала, насколько это нелепо.
Что, собственно, я знала о сексе до этого момента? Ничего, кроме того, что видела, наблюдая за лошадьми в конюшне. А еще слушая рассказы Киби об играх подростков в темноте. Я не имела ни малейшего представления, что и как надо делать, чтобы получить удовольствие самой и доставить его мужчине. Но я абсолютно точно поняла, что что-то вдруг пошло не так. Джок был очень напористя чувствовала его упругий влажный член, касавшийся моей ноги, внутренней части бедра. Казалось, вот-вот все свершится. Но неожиданно, я даже не успела понять, что, собственно, произошло, он отпрянул от меня, скатился на постель рядом и закрыл глаза руками, словно его слепил свет, тогда как в комнате царила полутьма.
Извини, произнесла я в растерянности.
Нет, нет, я просто устал, ответил он сбивчиво. Был трудный день. После он приподнялся на локте и поцеловал меня в щеку, а затем отвернулся, уютно подложив подушку под голову. Мне оставалось только изучать его шею и плечи. Мозг у меня кипел. Что я сделала неправильно, в чем причина? Он обиделся, что я над ним посмеялась, точнее, посмеялась над нами? Пока я лежала и думала обо всем этом в полной оторопи, Джок уже захрапел. Как он мог спать в такой момент? Это же была наша брачная ночь! Да, это была моя брачная ночь, ия осталась одна.
Я села на кровати. Освободилась от надоевшего платья, с ненавистью отбросив его ногой подальше. Затем встала, подошла к раковине. Стараясь не смотреть в зеркало, смыла с себя косметику, стерла липкую, противную помаду. Беззвучно ступая босыми ногами по ковру, вернулась в постель. Почти невесомая кружевная рубашка, Эмма откопала ее в каком-то магазине, немного охладила мое разгоряченное тело. Я вытянулась на постели рядом с Джокомего широкая спина возвышалась горой под тонким одеялом. Казалось, во сне он стал еще больше и занимает слишком много места. Он сладко похрапывал, наслаждаясь своими, неведомыми мне снами, тогда как я лежала в темноте, не в силах заснуть.
На следующее утро мы сели на поезд и отправились в Момбасу. Там нам надлежало сесть на пароход, следовавший в Индию, где мы должны провести медовый месяц. Теперь я была Берил Первс. И все еще девственница.
Глава 13
Воздух Бомбея кружил голову. Он был обильно сдобрен ароматами специй и заполнен вибрирующими звуками ситар, на которых играли уличные музыканты. Белые домишки-бунгало выстроились линейкой, тесно примыкая друг к дружке. Обшарпанные ставни были всегда плотно закрыты в дневную жару, распахивались они только поздно вечером, когда солнце садилось в океан, а небосвод пламенел алыми и фиолетовыми всполохами. Мы остановились у родственников Джокадяди и тети. Несколько домиков, соединенных вместе и огороженных стеной, приютились у подножия Малабарского холма. Сюда также съехались родители Джока и двое из его братьевим не терпелось посмотреть на меня, так ли я хороша, как Джок меня расписывал. Я тоже не возражала познакомиться с ними поближе. Как-никак новая семьяточно приз, который случайно выиграл в лотерею. Пока мы плыли на пароходе, Джок рассказал мне историю о том, как его семья переехала в Индию из Эдинбурга, когда он был еще ребенком. Я с трудом запомнила все тонкости, кто чем владел и что кому продал. Когда я увидела его родственников, я сразу поняла, что это типичные шотландцы с легким индийским налетом. Розовощекие, скуластые, крепкие. Самой румяной из всех оказалась матушка Джокапросто розовый фламинго, завернутый в цветастый шелк. Длинные каштановые волосы она укладывала валиком вокруг головыв яркой рыжине проглядывали седые пряди. Отец Джока, доктор Уильям, был едва ли не точной копией сына. Высокий, с могучими плечами и яркими голубыми глазами. Он все время подмигивал мне, чтобы я не чувствовала себя неловко. Тогда как его супруга засыпала меня вопросами, на которые я не успевала отвечать. Да, похоже, она и не ждала ответа.
Ой, вы правда такая высокая, все время твердила она, Это как-то неестественно. Ты как считаешь, Уилл?
Ну, я бы не сказал, что это неестественно, дорогая, мягко возражал он, пристукивая башмаком по полу в конце каждой фразы. По-моему, ты перебарщиваешь.
Однако в голосе его звучала явная неуверенность, и мне казалось, что он хочет сказать что-то еще, но сдерживается.
Это только означает, что она здорова, мама, заметил Джок и нервно потер мое колено.
Ну, она же выросла на солнце, верно?
Эти разговоры несколько смутили меня, и когда мы с Джоком переодевались к ужину в отведенной нам комнате, я придирчиво взглянула на себя в большое зеркало, отражавшее меня в полный рост. Я не привыкла к платьям и чулкам, я их просто не носила, а уж тем более к босоножкам на высоком каблуке, которые вошли в моду. Чулки сидели на мне криво, нижнее белье, купленное в Найроби под руководством Эммы, натирало на талии и в подмышках. Я чувствовала себя чужой для всего этого. Словно какой-то пришелец.
Не волнуйся, ты выглядишь прекрасно, успокоил меня Джок и присел на кровать, поправляя подтяжки.
Мне кажется, твоей маме я не понравилась, заметила я, в сотый раз подтягивая чулки.
Ей просто претит мысль, что нужно отпустить меня, заверил он. Так всегда со всеми мамочками.
Он говорил как-то легко, но слова его были мне неприятны и заставляли задуматься. Что, собственно, я знала обо всем этом?
Она смотрит на меня свысока, я кажусь ей простушкой, произнесла я, не оборачиваясь.
Не глупи, отмахнулся он. Ты моя жена, этим все сказано.
Он встал и подошел ко мне. Взяв за руки, притянул к себе, успокаивая. Но как только он отошел, его слова потеряли всякий смысл. «Этим все сказано» А что сказано? Мне трудно было понять, что это значит, я была слишком юна, у меня не было достаточно жизненного опыта, чтобы с ходу ухватить значимость его замечания. Задавать вопросы я стеснялась. И боялась признаться, что просто боюсь будущего, боюсь, что не справлюсь с данными обещаниями. После ужина ночью я улеглась рядом с ним в постель и ждала. Я чувствовала себя одинокой, слабой, мне хотелось ласки, поддержки. Но Джок и не пошевелился. Осознав это, я ощутила разочарованиепризрачная надежда, что все вот-вот наладится, умерла, оставив в сердце пустое промозглое место.
Пожалуйста, поцелуй меня, попросила я, чувствуя, что сейчас окоченею.
Он заворочался, повернулся ко мне. Обхватив его за шею, я прильнула к нему всем телом, целуя в губы. Он как-то неловко ответил, но без особого желания, как мне показалось. Меня охватило отчаяние: я прикасалась к его телу, чувствовала его губы, его поцелуй. Но я никак не могла ощутить, что мы одно целое. Он был закрыт от меня и не хотел меня впускать.
Я никогда не проводила столько времени на море, тем более на берегу океана, и мне не понравилось. Меня раздражало, что соль, которой был наполнен воздух, оседает, на коже, и кожа начинает чесаться. Мне постоянно хотелось поскорее принять ванну. Наша кенийская пыль казалась мне куда роднеея к ней привыкла. У нас воздух был сухой. Здесь же постоянная надоедливая влага скапливалась повсюдуоседала на стены, от нее набухали и не закрывались оконные ставни. Черная плесень пожирала дома, покрывая их ядовитой оболочкой.
Что-то здесь не так, заметила я как-то Джоку. Бомбей буквально затапливают дожди, а когда мы вернемся домой, то будем ожидать их с надеждой и радоваться, если они пойдут.
Ну, ты же не думаешь, что Индия похитила дожди в Ньери, хохотнул он. Пока мы здесь, постарайся найти что-нибудь хорошее в том, что тебя окружает.
Поначалу Джок наслаждался ролью гида, с гордостью показывая мне местные базары, окутанные густым ароматом карри и соусов чатни из жареного лука. Он показывал мне уличных музыкантов, полуголых, в тюрбанах, и рассказывал об их искусстве. Возил меня в клуб игроков в поло, а также в Терф-клуб. Последний показался мне очень богатым, а ухоженный сверкающий зеленый газон перед ним явно заставил бы наши найробские «пастбища» стыдливо покраснеть. Я доверчиво держала его за руку, слушала его рассказы, стараясь не думать о проблемах между нами. Весь день мы были неразлучными молодоженами, но как только наступал вечер, все опять повторялось с началаДжок отдалялся от меня, и я оставалась в одиночестве.
Мы были женаты уже несколько недель, но случаи, когда между нами происходила близость, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Первый произошел во время путешествия на пароходе. Меня замучила морская болезнь, особенно сильный приступ случился во время выхода из Аденского залива в Аравийское море. Я стояла и смотрела на воду, когда вдруг все вокруг буквально перевернулось. Джок проводил меня в каюту, и, прежде чем тошнота и головокружение прошли, мы успели изобразить что-то вроде соития на узкой корабельной койке. Хотя по большей части это скорее напоминало суетливую толкотню локтями, коленями и вечно мешающими подбородками. Все произошло так быстро, что я вообще едва заметила. Закончив, он поцеловал меня в щеку, сказав дежурную фразу:
Это было великолепно, дорогая.
Что было великолепно, я так и не поняла. Быстро соскользнув с моей койки, Джок нырнул в свою и захрапел, оставив меня все в тех же растерянности и смущении, что и в брачную ночь. Ничто не могло изменить ситуацию, даже алкоголь не действовал. Пристрастие к алкоголю было еще одним неприятным открытием в Джоке. Каждый день в четыре часа пополудни вся семья Джока собиралась на веранде, чтобы выпить коктейль. Я быстро поняла, что это было у них ритуалом, который никто не смел нарушать. Сколько класть кусочков льда, сколько ломтиков лайма, как помешивать, как взбалтыватьвсе было отлажено до малейших деталей, установлено раз и навсегда и не подвергалось изменениямдаже не вздумайте что-то поменять! Всю веранду наполнял резкий аромат цедры, от которого у меня щипало в горле. Дядя Огден, краснолицый и такой же широкоплечий, как Джок, большой любитель джина, неизменно усаживался в любимое кресло под жакарандой. Над его головой беспрестанно перекликались и прыгали галки. Ему они, правда, не мешали.
У нас в Индии эти птицынастоящие хранители очага, сообщил он мне со знанием дела. В его голосе даже проскользнула гордость. К тому же они приносят большую пользу. Если бы не они, на улицах было бы не пройти от мусора. Он махнул рукой в сторону забора.
Вы так считаете? Мой взгляд упал на одну из птичек. Она радостно рвала на части дохлую мышь, а затем захватила в клюв щепотку бледно-розового песка. А что это она делает? поинтересовалась я.
Чистит глотку, ответил он как ни в чем не бывало. У них это все равно что почистить зубы после еды.
Понятно.
Я молча наблюдала за птицами. Схватив огрызок авокадо, моя знакомая птичка начала его долбить, выковыривая зерно. Тут же налетели еще двое. С оглушительным гвалтом они вступили в схватку за добычуяростно впиваясь друг другу в горло, готовые драться до смерти. Это отвратительное зрелище было мне противно. Как никогда сильно, мне захотелось побыстрее вернуться в Кению, к той красоте и благородству, которые, как мне казалось, там царили. Я уже достаточно много узнала об Индии, и нельзя сказать, чтобы она меня привлекала. Однако день тянулся за днемнаше путешествие уже представлялось мне нескончаемым. Я все время думала о нас с Джоком. Меня тревожила наша отчужденность. Я понимала, что, увидев меня в саванне, Джок влюбился в смелую четырнадцатилетнюю девчонку, летящую среди высокой золотистой травы верхом на прекрасной лошади. Но с тех пор прошло достаточно времени, а он знал обо мне столь же мало. Как и я о немтогда, около его забора. Мы оставались друг другу чужими, хотя постоянно находились рядом. Я успокаивала себя мыслью, что все наладится, когда мы вернемся домой, в привычную, родную обстановку. У нас будет общий интерес, общее дело. Так должно было быть.
Однажды вечером, сев за празднично накрытый стол, я обнаружила, что все блюда остыли, так как мать Джока выпила слишком много виски и забыла сказать повару, чтобы меня пригласили раньше. Она составляла список, сидя во дворе, и просто заснула, уткнувшись лицом в потную ладонь. Больше никому и в голову не пришло обо мне вспомнить.