А нам все равно.
Вы хулиганы!
Чем мы хулиганы, интересно?
Только хулиганы в наше время вот так гоняются за девочками.
Она повернулась к Айко и громко сказала:
Бежим!
Девочки пустились бегом, Одзу и Хирамэ вприпрыжку за ними. Их сердца колотились в приятном возбуждении, как у гончих, пустившихся в погоню за зайцами.
Эй! крикнул Хирамэ на бегу. Мы с вами просто поговорить хотим. Какое же это хулиганство? Почему бы нам не пообщаться? Мы вам ничего плохого не сделаем
Подружки, ничего не отвечая, взбежали на мостик. Дом Айко находился на той стороне.
Вдруг на другом берегу из тени, отбрасываемой стеной особняка, отделилась фигура юноши в белоснежной военной форме. Он был в фуражке и с кортиком, пристегнутым к поясу.
Оду и Хирамэ с первого взгляда узнали белую форму кадета морской школы, поступить в которую у них шансов не было.
Юноша остановился и улыбнулся подбежавшим к нему школьницам. Они стали о чем-то разговаривать, как старые друзья. Девочки посмотрели на Одзу и Хирамэбыло видно, что они рассказывают о них своему знакомому.
«Что это? Что происходит?»
До парней не сразу дошло, в чем дело. Они не могли понять, откуда две школьницы знают лихого морского кадета.
Юноша в белой форме перевел взгляд на Одзу и Хирамэ. Взгляд его был суров. Глаза на дочерна загорелом лице смотрели пронзительно.
Одзу и Хирамэ так и застыли на месте, открыв рты. Им ничего не оставалось, как бесславно отступить и удалиться, словно побитым бродячим собакам.
Морской кадет в белой летней форме с кортиком на боку скрылся в погруженном в тень переулке. По обе руки от него шли Айко и ее подруга. Жара стояла страшная, цикады в саду одного из особняков трещали все громче.
Кто этот тип? Хирамэ сплюнул и присел на ствол сосны, росшей когда-то на берегу реки. Он что думает, раз он кадет, ему можно так отбивать девчонок? Потому что сейчас военное время?
Одзу не доводилось видеть, чтобы Хирамэ так злился, и это его слегка рассмешило.
Раз так мы все в одинаковом положении.
А вот и нет, покачал головой Хирамэ. Мы с тобой не военные, а он военный. Значит, он в другом положении.
Может, он ее брат.
Чей брат?
Ее!
Думаешь? В глазах Хирамэ читалось облегчение. Ну, если брат, что с ним сделаешь?
Ты в самом деле так втрескался в Айко?
По самые уши. Хирамэ было неловко признаваться, и он перевел взгляд на речное русло. Услышу какую-нибудь модную песенкусразу о ней начинаю думать.
Брось ты это! Она о тебе даже думать не хочет. Сколько бы ты ее ни любилвсе равно без толку.
Есть! Хирамэ резко поднялся. Выражение решимости на его лице поразило Одзу. Я пойду в морскую кадетскую школу!
Ты?! В кадеты?!
Да, я! Стану таким же кадетом, как этот малый. Вот тогда-то она и задумается.
О чем?
Чтоб замуж выйти.
За тебя, что ли?
Ну да.
Одзу от изумления не знал, что сказать. Во-первых, он еще учился в школе, и женитьба казалась ему чем-то вроде снаочень далеким. Он даже представить не мог, как Хирамэ будет жениться.
Ты посмотри на себя, хилота! Куда тебе в кадетскую школу? Там медосмотр надо проходить. Да еще экзамены. Туда поступить не легче, чем в самую лучшую старшую школу.
Буду бегать каждый день. Накачаюсь.
Что касается экзаменов, то Хирамэ, похоже, о них совершенно не задумывался.
Летние каникулы закончились, начался новый семестр, и Хирамэ снова появился в школе. Парень все так же моргал, от него по-прежнему несло потом, но выглядел загорелым и подтянутым. Он сообщил, что тренировался каждый день, устраивая пробежки по окрестностям. Слушая его рассказ, Одзу представлялась картина: на волнах подпрыгивает маленькая голова приятеля, отчаянно барахтающегося в воде. И он знал, что Хирамэ говорит правду.
Сегодня я ей письмо отправил, объяснение в любви, признался Хирамэ. Написал, что постараюсь во что бы то ни стало поступить в морскую кадетскую школу.
Но ответа от Айко Хирамэ не получил. И на его лице вновь поселилась печаль.
Сближение
Эйити любил подниматься на крышу клинического отделения и осматривать сверху ряды белых зданий больничного комплекса.
Сегодня после ланча он опять стоял на крыше один, опершись о перила, и смотрел вниз. Позади лечебных корпусов возвышалась большая труба, из которой поднимался белый дым. По площади, на которой были высажены деревья и цветы, проходили медсестры и врачи в белых халатах, а также пациенты, одетые в больничные халаты и теплые кимоно.
За лабораторным корпусом выстроились коричневатые здания университетского городка. На спортплощадке студенты перебрасывались мячом.
За десять лет, что прошли здесь, с тех пор как он поступил в медицинский университет, этот вид стал для Эйити привычным. Можно сказать, в этих стенах началась его жизнь и ему предстоит жить в них и дальше. Не будет большим преувеличением сказать, что миром Эйити была эта больница и здесь предстояло решиться всей его судьбе.
Я люблю больницу в вечерние часы, как-то сказал ему Тахара. Наступает вечер, и одно за другим начинают зажигаться окна. Больница становится похожа на огромный теплоход, плывущий по морю ночью. И за каждым из этих окон рождаются дети, умирают люди. Все они ведут бой с болезнью, злом, от которого страдает человечество. В такие минуты я всегда думаю, что врачтот человек, который приходит на помощь этим людям.
В душе Эйити смеялся над сентиментальными сентенциями Тахары.
У этой помощи есть пределы, поддразнивал он Тахару. Врач не может принимать слишком близко к сердцу страдания пациентов.
Почему же?
Чтобы поставить верный диагноз и назначить пациентам правильное лечение, врач не должен потонуть в своих подопечных. Бывают моменты, когда приходится быть бессердечным.
Я знаю, но с грустью тихо проговорил Тахара. В конечном счете врач все равно чувствует любовь к своим пациентам.
Но врач не может полностью отдавать себя пациентам, ублажать их. Я бы даже сказал, это правильно, если врач относится к пациентам, как часовщик к часам, которые он ремонтирует.
Но пациенты же люди! покачал головой Тахара. Не часы. Пациент страдает не только от болезни. За этим стоит жизнь! И если мы не принимаем ее во внимание, мы лечим
Сомнения Тахары раздражали Эйити:
Врач не может брать на себя столько ответственности. Он не утешитель страждущих, не священник. Пациенты поступают в больницу, и меня кроме их болезней ничто другое не интересует. И если я стану думать об их жизни сверх того, у меня появятся сомнения относительно методов лечения С этим невозможно справиться.
Ты сильный, с завистью ответил Тахара. Мне никогда таким не стать.
Для Эйити не имело значения, сильный он или нет. В его глазах люди, подобные Тахаре, выглядели малодушными и излишне сентиментальными.
«В любом случае в этом мире я окидывая взглядом с крыши больничный комплекс, проговорил про себя Эйити, когда-нибудь непременно сделаю карьеру. Обязательно. Любой ценой»
Послеполуденное солнце расцветило оранжевыми пятнами сушившееся на крыше белое белье. Поднырнув под него, Эйити отворил тяжелую металлическую дверь, и на него пахнуло дезинфекцией, запахом которой пропитались все больничные корпуса.
Когда Эйити проходил мимо открытой двери кабинета медсестер, главная сестра, держа у уха телефонную трубку, повернулась к нему.
Да, доктор Одзу здесь, проговорила она в трубку.
Одзу-сэнсэй! Это Утида-сэнсэй. Он хочет вас видеть прямо сейчас.
Завотделением? Что ему понадобилось?
Эйити забеспокоилсявдруг начальник собрался сделать втык за какого-нибудь пациентаи через залитый солнцем двор поспешил в отделение. Утида был один, сидел на вращающемся стуле.
А-а! Завотделением бросил сигарету в мятую жестяную банку и встал. Ты не сходишь в офтальмологию, в приемный кабинет?
В офтальмологию?
Ага. Дочка Старика заявилась на осмотр. Ей в глаз что-то попало: то ли металлические опилки, то ли что. Без предупреждения пришла. Я уже позвонил в офтальмологию Саэки, но ты тоже туда сходи, посмотри, чтобы все прошло гладко.
Конечно. Эйити кивнул и вышел из кабинета начальника.
Может, потом ее надо будет домой отвезти.
Дочку Старика?..
Вдруг ей наложат на глаз повязку. Как она до дома доберется? Я собирался Тахару попросить, но он туповат в таких делах. Лучше тебе, если сейчас с пациентами ничего серьезного нет.
Да нет Вроде все в порядке.
Шагая по коридору, Эйити вспоминал лицо девушки, с которой ходил в универмаг покупать чемодан для профессора Ии, собиравшегося в Америку. Она сказала, что всего два года как окончила университет. Покончив с делом, они зашли в кафе выпить чая, и дочь профессора Ии рассказывала Эйити о Швейцарии, куда она ездила во время учения. С шутливым выражением на лице она беззаботно поведала ему, что больше всего на свете любит лыжи и джаз.
Подойдя к приемному кабинету, Эйити застегнул халат на все пуговицы и мягко отворил дверь. Из-за ширмы до него донеслись голоса доктора Саэки и молодой женщины.
Полагаю, глазное яблоко не повреждено, но на всякий случай я назначу вам лекарство. У вас нет аллергии?
Нет.
Не снимайте повязку какое-то время, хорошо? И вечером постарайтесь не смотреть телевизор
С этими словами доктор Саэки поднялся и сказал сестре, какое лекарство надо подготовить. Молодая женщина поблагодарила его и, выходя из кабинета вместе с сестрой, увидела стоявшего за ширмой Эйити.
О-о!
Вот зашел на вас посмотреть. Эйити с улыбкой обратился к Саэки:Моя фамилия Одзу. Из второй хирургии. Завотделением просил заглянуть к вам.
Очень любезно с вашей стороны, с легким сарказмом проговорил Саэки. В коридоре Эйити сказал вышедшей вместе с ними сестре:
Спасибо. Дальше я займусь этим делом.
Но лекарство
Я сам разберусь с рецептом. В противном случае дочери профессора придется дожидаться в аптеке
Он снял трубку телефона, висевшего на стене в коридоре, и, позвонив в больничную аптеку, попросил поскорее приготовить выписанное лекарство. Эйити был дельный малый в делах такого рода.
Не хотите ли заглянуть в офис вашего отца? Там сейчас никого нетпрофессор Ии уехал в Министерство здравоохранения
Я лучше прямо домой. Девушка слегка наклонила голову набок, неловко поправляя повязку на глазу.
Хорошо. Тогда я пойду за лекарством. Какими иероглифами пишется ваше имя?
Удостоверившись в написании имени Ёсико, Эйити поспешил в аптеку.
«Я не должен упускать ни одного шанса, говорил он себе. Утида попросил меня доставить ее домой, потому что она дочь Старика. Но я должен использовать эту возможность, чтобы выдвинуться».
Тут доза на три дня. Вернувшись в пустой коридор, где его дожидалась Ёсико Ии, Эйити протянул ей пакетик с лекарством. Это глазные капли, а это принимать внутрь.
Все так серьезно?
Вовсе нет, рассмеявшись, покачал головой Эйити. Будь я на месте вашего врача, я вообще никаких лекарств вам бы не прописывал. Сегодня важно поберечь глаз. Телевизор исключается. Саэки-сэнсэй тоже вам об этом говорил
Ну надо же! хихикнула Ёсико. А я как раз вечером хотела одну передачу посмотреть
Какую?
Будут передавать Сэмми Мерси. Как он играет на трубе! Я просто с ума схожу.
Вы можете не смотреть, а только слушать, сказал Эйити и, не теряя минуты, предложил:Или я подарю вам его пластинку.
О-о! Девушка посмотрела на него с удивлением. Но как же
Не отказывайтесь. Пойдемте прямо сейчас и купим. Я сегодня свободен.
Эйити по личному опыту знал, что лучший способ зацепить женщинуне дать ей времени на раздумье. Если бы он сказал ей что-то вроде: «Давайте я провожу вас домой», Ёсико наверняка восприняла бы это как обыкновенный подхалимаж со стороны ученика ее родителя.
Эйити пошел впереди. Из одного из кабинетов появилась медсестра, Эйити знал ее в лицо. Увидев его вместе с девушкой, она замерла, молча поклонилась и хотела уже идти дальше по своим делам, но Эйити окликнул ее:
Подождите! Он снял халат. Можно вас попросить: занесите мой халат в сестринскую, во второй корпус.
Конечно.
И передайте старшей сестре, что меня сегодня больше не будет.
Сестра кивнула и отправилась выполнять поручение. А Эйити тут же думать забыл о своих пациентах.
У входа в больницу они взяли такси и отправились в Синдзюку.
Ваш отец в самом деле удивительный человек. Эйити посмотрел на Ёсико, сидевшую рядом, плотно сжав колени. Нашей молодежи за ним не угнаться. Он не только проводит осмотр пациентов и делает операции. У него еще лекции и конференции каждый день. И за все эти дела он берется с такой энергией!..
Эйити прикинул, что любой дочери понравится, когда хвалят ее отца. Вечером Ёсико, вероятно, передаст отцу, как он о нем отзывался. Так что надо взвешивать каждое слово.
Я называю вашего отца суперменом.
Ну уж вы скажете! Ёсико, глядевшая в окно машины, громко рассмеялась. Он вечно занят. Мама всегда на него жалуется. Она говорит, что он минуты не может посидеть спокойно.
И дома он тоже такой?
В том-то и дело! Он терпеть не может сидеть без дела. Даже по воскресеньям он вызывает кого-нибудь из клинического отделения, чтобы поиграть в гольф или теннис. А в его возрасте
Да? Эйити почувствовал легкое беспокойство. И с кем же из нашего отделения он играет?
А вы не знаете? простодушно поинтересовалась Ёсико, прикоснувшись пальцами к повязке. В гольфс доктором Утидой или доктором Кандой, а в теннисе его партнеры Ёсикава-сан или Курихара-сан.
Утида, Канда и Ёсикава считались авторитетными людьми в клиническом отделении. Они были намного старше Эйити, намного раньше окончили университет. Так что с ними понятно. Но Курихара
«Неужели этот тип вхож в дом Старика?»
Курихара пришел в клиническое отделение годом раньше Эйити. Его отец был президентом крупной фармацевтической компании. Как доводилось слышать Эйити, года два назад Курихара-старший попал к ним в больницу с язвой желудка, и профессор Ии целиком взял важного пациента на себялично провел обследование и прооперировал его.
Курихара-сан часто у вас бывает?
Такси пробиралось к Синдзюку по запруженным транспортом улицам, время от времени останавливаясь на светофорах. Думая о Курихаре, Эйити представил флегматичное лицо буржуйского сынка, и его рот скривился, когда он спросил о нем.
Да. Он очень хорошо катается на лыжах и обещал как-нибудь взять меня с собой.
Здорово!
Эйити сказал «здорово», но ему стоило большого труда скрыть свою досаду.
«В отделении много молодых работает, сказал про себя Эйити. Но если Старик пускает в свой дом Курихару может, он видит в нем женишка для своей дочки?»
Эйити помрачнел и какое-то время молчал. Если у тебя за спиной стоит папаша, ты всегда в выгодном положении. А мне, думал он, мой папаша-неудачник ни на грош ничем не помог. Вот и приходится пробиваться самому.
Вы играли в теннис с Курихарой?
Ну да.
Эйити представил Ёсико и Курихару в белых спортивных костюмах с ракетками в руках.
Они вышли из такси в Синдзюку. В отделе пластинок книжного магазина К. купили тот самый диск.
Но теперь Эйити, пребывавший совсем недавно в приподнятом настроении, страдал от уязвленного самолюбия. Оказывается, кроме мелких сошек вроде него, в клиническом отделении были люди, которые могли свободно общаться с профессором Ии и его семьей. И вполне может статься, что когда-нибудь среди этих людей сложится группа, которая возьмет под контроль судьбу Эйити и всех, кто ниже них.
Эйити сидел напротив Ёсико в кафе в большом книжном магазине и улыбался одним лицом.
Значит, тебе нравится труба?
Еще как! Будь я мужчиной, я бы обязательно этим занялась.
Напротив Эйити и Ёсико так же сидели за столиками с кофе и соком мужчины и женщины и о чем-то шептались.
А на концерты вы ходите?
Редко. Потому что дома меня пилить начинают, если я поздно прихожу.
С Курихарой ходите? с безразличным видом поинтересовался Эйити, поднося чашку с кофе к губам.
Да, он раза два меня водил. Но ему больше нравится классическая музыка. Он пластинки собирает. У него классная коллекция.