Стараясь преодолеть охватившие его недовольство и досаду, Эйити быстро вычислял в голове, как действовать дальше. Самое правильное было бы стать одним из тех, для кого открыт дом профессора Ии, думал он. Еще один вариантубрать с пути Курихару и самому завоевать эту девушку. Но излишне торопиться сейчас нельзя.
Сколько еще мне носить эту ужасную повязку? вдруг спросила она.
Пока не пройдет воспаление, если оно есть. Но как сказал доктор Саэки, глаз не поврежден, так что, думаю, через пару дней можно будет снять. Но перед этим позвоните ему.
Слава богу! В следующую субботу у меня смотрины. Ёсико проговорила эти слова как маленькая девочка и рассмеялась как ребенок. Я должна встретиться с женихом. Его подружка приведет. Как вы думаете: надо мне с ним встречаться, хотя я с самого начала решила ему отказать?
Ёсико-сан! Эйити впервые назвал дочь своего шефа по имени. Наверное, у вас есть кто-то другой, кто вам нравится?
Вот уж нет. Начнем с того, что я страшная эгоистка.
Кафе стало заполняться людьми, поэтому они решили уйти. Эйити предложил Ёсико проводить ее до дома, но та покачала головой: у нее еще есть дела, и потом она сама доберется на такси.
Расставшись с девушкой, Эйити с сожалением подумал, что за прошедший день большого впечатления на Ёсико он не произвел, следа в ее душе не оставил. Он потратил драгоценное время в такси и кафе на избитые, банальные разговоры. И упустил представившуюся ему редкую возможность.
«А раз так, сказал он себе, ты будешь таким же жалким балластом, как Тахара»
Прошло три-четыре дня золотой осени. Клиническое отделение прожило их тихо и однообразно. Не было ни серьезных операций, ни резких изменений в состоянии пациентов.
Однако в душе Эйити начали происходить изменения. Его стало раздражать присутствие Курихары, которого до сих пор он почти не замечал.
В глазах Эйити и его молодых коллег Курихара ничем особенным в отделении не выделялся. Снисходительное выражение на лице выдавало в нем сына почтенных родителей. Он был в хороших отношениях со всеми, мягок в обращении, улыбчив и в то же время не имел ничего примечательного, привлекающего внимание. Эйити не помнил, чтобы Курихара хоть раз высказал что-то оригинальное на научной конференции или собрании в клиническом отделении. Люди его сорта, поработав немного в университетской клинике, обычно шли по стопам своих отцов и получали место директора больницы или частной клиники. А раз у Курихары за спиной стояла крупная фармацевтическая фирма, Эйити и его коллеги полагали, что в будущем он переберется туда.
После встречи с Ёсико этот папенькин сынок стал раздражать Эйити. У него было предчувствие, что Курихара, хотя тот об этом даже не подозревал, станет одним из препятствий на пути его карьеры.
«Ну, погоди у меня! бормотал про себя Эйити всякий раз, когда Курихара попадался ему на глаза в отделении или кабинете сестер. Если ты знаком с дочкой профессора, это еще не значит, что станешь здесь крупной фигурой»
Но избавиться от беспокойства в душе, лишь повторяя эти слова, не получалось, и неприятный осадок не проходил.
Казалось, золотая осень будет и дальше протекать тихо и спокойно, но ее плавное течение было прервано непредвиденным событием.
Утром, когда Эйити направлялся в кабинет медсестер, старшая сестра, запинаясь, окликнула его в коридоре:
Э-э Одзу-сэнсэй! Тут такое дело Пациент Тахары-сэнсэя
Тот пожилой?
Ну да. Мне сказали сменить ему лекарство. Вместо бетиона, которым его лечили, давать этамбутол.
Сменить лекарство? Кто вам это сказал?
Тахара-сэнсэй. Но ведь я помню: Ии-сэнсэй распорядился давать бетион. Как вы думаете, он согласился, чтобы поменяли лекарство?
Эйити молчал.
А вдруг нет? Тогда мне потом дадут нагоняй.
Хорошо. Я разберусь. А пока не говорите, пожалуйста, об этом другим докторам.
Он живо представил картину: Старик, совершающий обход отделения, и вступивший с ним в спор Тахара.
«Идиот!.. Зачем такие глупости делать?..»
Тахары в отделении не оказалось. Эйити пошел его искать и заглянул в библиотеку. Тахара устроился в уголке, уткнувшись носом в книгу.
Эй!
Эйити потащил своего непрезентабельно выглядевшего приятеля на темную лестницу.
В чем дело?
На груди Тахары поверх несвежей сорочки криво висел галстук.
Это ты распорядился давать этамбутол?
Да, я.
Кивнув, Тахара посмотрел на Эйити так, будто изучал его.
У завотделением разрешение получил?
Не получил.
А тебе не кажется, что лучше было бы получить? скромно предложил Эйити.
Но за этого пациента, с нехарактерной для него твердостью тряхнул головой Тахара, отвечаю я. Поэтому сам решил, какое давать лекарство.
Старик и Утида узнают, не поймут.
И не надо. Бетион не приносит никакой пользы моему пациенту
Не в этом дело.
Нет, именно в этом!
Тахара пошарил в кармане сигареты, но там их не оказалось. Эйити протянул ему только что купленную пачку «Peace» и, чиркнув зажигалкой, дал ему прикурить.
Послушай я обыкновенный врач. Мне тяжело пичкать больного лекарством, от которого нет никакого толку. Даже если его выписал Старик
Но что будет, когда Старик и шеф узнают?
Я готов, грустно усмехнулся Тахара. С того дня я многое передумал. Хотя будет преувеличением сказать, что я этим переболел.
Ты не можешь принимать решения один. Мы рядовые сотрудники второго хирургического отделения.
Поэтому я должен был сказать профессору, что бетион не помогает. Перед всеми.
Знаю.
Но все молчали. И не просто молчали. Я от Утиды еще втык получил.
Глядя на тлеющий кончик сигареты, Тахара тихо проговорил, обращаясь скорее к самому себе, чем к Эйити:
Потому-то у меня не оставалось другого пути.
Ты должен отыграть назад.
Нет! Я все решил.
Да? Раз так, то я больше не вмешиваюсь. Мы с тобой вместе пришли в отделение, вместе работаем над докладом, поэтому я и волнуюсь. Но если ты так решил, я умываю руки.
Тебя это никак не касается. Это только моя проблема.
С этими словами Тахара бросил на пол окурок, раздавил его нечищеным ботинком. И его сутулая фигура скрылась в читальной комнате.
Эйити покинул библиотеку в раздумьях: ничего никому не говорить или сообщить заведующему отделением. Если все ему рассказатьполучится, что он выдал Тахару. Промолчатьмогут обвинить в том, что знал, но не сказал. То есть молчаливо одобрял.
«Я не хочу иметь неприятности из-за этого дела».
Эйити вернулся в больничный корпус. Погруженный в свои мысли, он кивнул рабочим, занимавшимся уборкой и дезинфекцией здания.
«Вот что надо сделать!»
Ему пришла в голову идея. Точно!.. Надо посоветоваться с Курихарой. Возложить ответственность на этого тюфяка.
Это будет его маленькая месть Курихаре. «Как бы там ни было, Курихара мой сэмпай,думал Эйити. Мне захотелось услышать совет старшего товарища. Ничего странного».
Время ближе к полуднюсамое оживленное в больнице. В коридоре отделения приема амбулаторных больных пациенты, сбившись, как стадо овец, дожидаются, пока их вызовут по имени. На руках у матери плачет младенец, снуют неугомонные сестры. Картины, которые Эйити наблюдает каждый день.
Когда кончает прием доктор Курихара? поинтересовался он у амбулаторной сестры.
У него еще два пациента.
Не могли бы вы ему сказать, что я жду его в холле?
Попыхивая сигаретой в коридоре, Эйити отсутствующим взглядом посматривал на пациентов. Мужчина средних лет терпеливо дожидался своей очереди за чтением журнала или газеты; парень с повязкой на шее был погружен в какие-то тревожные мысли.
Извините.
Эйити обернулся на голос. На него с улыбкой смотрела элегантная женщина, одетая в кимоно.
Это кабинет дохирургического обследования?
Точно так.
Большое спасибо, вежливо поблагодарила женщина, устроилась в уголке пустого дивана и закрыла глаза. У нее был страшно усталый вид и неважный цвет лица.
Эйити ждал минут пятнадцать, пока открылась дверь кабинета и на пороге возникла полноватая фигура Курихары.
У тебя ко мне дело?
Да, смиренно кивнул Эйити. Я хотел попросить твоего совета. Ты ведь сейчас в отделение пойдешь?
Да, собираюсь.
Тогда давай по дороге поговорим. Эйити понизил голос, шагая рядом с Курихарой. Дело касается Тахары.
И он рассказал Курихаре, что произошло.
Тахара только головой трясет. Уж не знаю, чего делать
Но Курихара остановился. Узкие глазки на его пухлом лице моргнули и уставились на Эйити. Зачем ты мне это рассказываешь? Наверное, надо было обратиться к Утиде-сан.
Было видно, что Курихара в замешательстве. Он не мог сообразить, зачем Эйити, с которым его до сих пор ничто не связывало, понадобился его совет.
Если я скажу заву, Тахара просто выговором не отделается. Эйити сделал печальное лицо. Мы же с ним на одном курсе учились А сейчас вместе готовим отчет, поэтому хотелось бы как-то потихоньку все уладить.
Но это же все равно выйдет наружу. Даже не знаю, что сказать. Ведь, если он уперся, как ты сказал, видимо, от своего не откажется, даже если я стану уговаривать.
Наверное. Я надеялся, ты придумаешь что-нибудь, как старший товарищ
Я ничего не могу сделать.
Может, замолвишь словечко перед профессором Ии?
Почему я?
Ну, я слышал, ты часто бываешь в его доме потупившись, хрипло выдавил из себя Эйити.
Для него не осталась незамеченной довольная улыбка, расплывшаяся при этих словах по щекам добродушного Курихары.
Откуда ты знаешь?
Собственно говоря, дочь профессора сказала об этом на днях, когда была здесь на осмотре. Она с такой радостью говорила, что ты собираешься взять ее кататься на лыжах.
Профессор очень много сделал для моего отца Но даже если я ему что-то скажу, не думаю, что из этого выйдет толк. Старик такой человек.
И все-таки, может, попробуешь? Я в самом деле не знаю, как поступить. Долго думал и решил, что ничего не остается, как обратиться к тебе.
Не вынимая руку из кармана халата, Курихара посоветовал не возлагать на него особых надежд. Эйити поклонился, и они разошлись.
«Здорово я это провернул»
По пути во второй корпус Эйити оценивал про себя результаты состоявшегося разговора.
Теперь у Курихары есть лишь две линии поведения. Либо молчать, либо сообщить завотделением. Если промолчит, встанет вопрос, что он, как сэмпай Эйити, обо всем знал и молчаливо одобрял. А спросят у Эйитион всегда сможет оправдаться: мол, я сообщил Курихаре.
С другой стороны, если Курихара расскажет обо всем Утиде, информация достигнет ушей профессора Ии, и Тахара получит по заслугам. Тогда те, кто сочувствует несчастному Тахаре, будут осуждать Курихару за донос. В любом случае в такой ситуации больше всех пострадает именно он. Однако этот добродушный мальчик ни о чем не подозревает.
«Какой я все-таки нехороший человек иронизировал про себя Эйити с легкой усмешкой на губах. Но мой папаша не президент компании, как у Курихары. Мой папаша неудачник. Как еще я могу выдвинуться?»
После обеда Эйити обошел своих пациентов, убедившись, что с ними все в порядке. Во время обхода это был верный своему долгу доктор, лечащий врач, на которого пациенты могли положиться во всем.
Доктор, когда я поправлюсь, я хотел бы, чтобы вы обязательно приехали отдохнуть ко мне на дачу в Ито, говорил Эйити после осмотра больной раком старик, не сводивший глаз со своей дочери. И еще прошу вас непременно наведаться в нашу фирму, посмотреть клинику.
Отлично! Тогда и поговорим, рассмеялся Эйити. А пока давайте поправляться, чем быстрее, тем лучше.
Хотя Эйити знал лучше всех, что этому больному недолго осталось.
Вернувшись в клиническое отделение, он не застал там ни Утиду, ни Курихару. Место Тахары тоже пустовало. Остальные сотрудники со скучными лицами занимались своими делами. Все молчали, но, похоже, были в курсе того, что сделал Тахара.
Через некоторое время появился завотделением. Поглядев на Эйити, он состроил кислую мину и покачал головой.
По этому движению Эйити понял, что дело приобрело наихудший оборот. И Тахару, вероятно, запихают теперь на периферию, в какую-нибудь маленькую лечебницу для престарелых или больницу.
У Эйити было ночное дежурство.
Обязанность дежурного врача, если в состоянии больных не происходит резких изменений, обходить палаты вместе с ночной сестрой после того, как в девять часов в отделении выключали свет.
У вас все в порядке?
Лица пациентов плясали в голубом луче фонарика, который держала сестра. В некоторых палатах еще работал телевизор.
Быстренько ложимся и засыпаем.
Не могу заснуть. Дайте, пожалуйста, снотворную таблетку.
Послушав, как пациенты обмениваются репликами с сестрой, Эйити вернулся в кабинет дежурного врача. Там стояла такая же кровать, как в больничных палатах, и простой шкафчик для одежды. И все.
Вымыв руки, Эйити открыл сумку, сделал глоток виски из плоской бутылочки и начал читать книгу.
В дверь постучали.
Кто там? насторожился он.
Тахара.
Эйити открыл дверь. Перед ним стоял Тахара. Вид у него был усталый.
Ты где был? Я уж подумал, у тебя с пациентом что-то случилось.
Извини.
Что ты хочешь сказать?
Извини, что с утра своими проблемами тебе голову заморочил. Все это время я беседовал с шефом на разные темы.
И что? Эйити плеснул виски в стоявший на умывальнике стакан и предложил Тахаре:
Выпей. А я из бутылки Ну и что он тебе сказал?
Я увольняюсь, безжизненным голосом сообщил Тахара.
Увольняешься?!
Утида сказал, что есть вакансия в частной клинике в префектуре Фукусима и почему бы мне там не попробовать. Он утешал меня тем, что в провинции я наберусь опыта, а потом, когда вернусь сюда, мне это пригодится Короче, меня выбрасывают за ненадобностью. Как я и думал.
И что ты ему ответил?
Согласился. Что я мог еще сказать? Они же уже все решили.
Какое-то время они молчали. Приложившись к бутылочке, Эйити проговорил:
Прямо не знаю, что сказать.
Не переживай. Не послушав твоего совета, я подумал, что должен сам разобраться с этим делом. Но я, конечно, тебя подвел с нашим докладом. Извини.
Не бери в голову
Но я все равно ни о чем не жалею, пробормотал Тахара, опрокидывая в рот виски. Мне было бы еще тяжелее, если бы я продолжал давать пациенту бетион.
Каждый живет по-своему.
Согласен. Тахара кивнул. В Фукусиме я хочу работать для своих пациентов. Во имя этого я готов потратить жизнь. Мне это больше подходит, чем быть врачом для самого себя.
Врач для самого себя? Хм-м. Эйити слегка скривил губы. Ну что же, тогда жми, не сдавайся.
Выпуск
Теперь, когда прошло много лет, Одзу смутно, за одним исключением, помнил, что происходило между ним с приятелем и Айко Адзумой с конца летних каникул до Нового года.
А запомнил он второе письмо с признанием в любви, написанное Хирамэ. Впрочем, нет. Строго говоря, Хирамэ написал его сам не целиком. Часть он содрал из приложения к женскому журналу, который читала его сестра. Приложение называлось «Как писать письма». Еще надергал слов из популярных песен. А Одзу прочитал и поправил что получилось.
«Была бы Луна зеркаломв ней я хотел бы видеть отражение твоего лица». Этот пассаж он позаимствовал из песни «Если бы Луна была зеркалом».
«Я пишу это письмо вечером, когда кончился дождь. В саду тихо, воздух пропитан запахом листьев, и мои мысли почему-то обращаются к тебе». Эти напыщенные фразы Хирамэ стянул из журнального приложения.
Подумать только: письмо начиналось с оборотов «Почтительно приветствую» и «Извините, что сразу перехожу к делу», а кончалось «Преданный Вам». Хирамэ откуда-то их списал, и в то время до нас не доходило, как смешно и нелепо выглядит «Почтительно приветствую» в письме с признанием в любви.
На переменах, когда в классе никого не было, Хирамэ несколько раз переписывал свое письмо начисто, пока не добился устраивающего его результата, и потом пошел вместе с Одзу опускать его в почтовый ящик.
Конверт, на котором Хирамэ, как курица лапой, написал: «Префектура Хёго, уезд Муко, поселение Асия, Айко Адзуме», со стуком провалился в ящик. Приятели с облегчением вздохнули.