Вон там копает канаву Фрэнк, тощий такой. Он тоже на двух работах, хотя ему уже пятьдесят. Живет он в маленькой квартирке со старенькой мамой. Порядочный, достойный человек, но потерял всякую надежду на будущее, давно потерял. Пожалуй, он работает не так старательно, как следовало бы. Не потому ли ты на прошлой неделе вычел у него пятьдесят долларов? Джонс заглянул Генри в глаза, но тот упорно смотрел в землю.
Я заплатил ему столько, сколько он заслужил, выдавил Генри.
Наверно, это правда, согласился Джонс, и лицо его отвердело. А как насчет тебя, друг мой? Ты бы хотел получать по заслугам, а? Джонс помолчал, давая Уоррену возможность осмыслить услышанное, потом вздохнул, покачал головой и сказал:
Вот я, к примеру, не хотел бы получить по заслугам. Я надеюсь на милосердие, а не на справедливость.
Генри не проронил ни слова.
Эти жизни, эти судьбы, эти душиУолтер, Уильям, Ширли, Летти, Рамон, Хуанита и прочиетак же драгоценны для Творца, как для тебя драгоценна жизнь твоего будущего сына, закончил Джонс.
Некоторое время оба сидели молчана перепутье, к которому пришла судьба Генри Уоррена. Старик молча ждал, как уже неоднократно случалось ему ждать, пока не появятся признаки, что собеседник принял решение. Джонс по опыту знал, что судьбоносные решения редко принимаются с помпой и шумихой, торжественно и радостно, под звуки оркестра и фейерверк. О нет, гораздо чаще эти решения сопровождались слезами и горькими сожалениями. Но потом происходило нечто, казалось бы, невозможное: сила прощения помогала заполнить черную незримую бездну в отчаявшейся душе, и у человека вдруг появлялись силы и желание жить дальше, измениться к лучшему, взглянуть в будущее с отвагой и оптимизмоми зашагать новой дорогой к новой цели.
Моя жизнь в полном хламе, совсем я запутался, тихо признался Генри.
Да, так оно и есть, но лишь сейчас, на данный момент, уточнил Джонс.
Генри вскинул голову.
О чем вы?
О том, что тебе по силам измениться, сынок. Все в твоей власти. Измениться прямо сейчас. Ты можешь изменить то, как ведешь свои дела, как обращаешься с семьей и с подчиненнымис теми, кто вверил тебе свою жизнь. Ты можешь изменить все это прямо сейчас. С нажимом повторил старик.
Он пристально посмотрел в глаза собеседнику и продолжал:
В большинстве своем люди убеждены, будто личные изменения требуют много времени и совершаются далеко не сразу, но на самом деле это не так. Измениться можно мгновенно! В одну секунду! Много времени может потребоваться, чтобы решиться на изменения, но сама перемена происходит в мгновение ока!
Тогда я изменюсь, отчеканил Генри. То есть я уже изменился.
Конечно, ты понимаешь, что порушенную халтурой репутацию в мгновение ока не восстановишь, предупредил Джонс, ты же умный мальчик. Понимаешь?
Генри истово закивал.
У некоторых людей не получится сразу поверить, что ты изменился к лучшему, они некоторое время будут колебаться. Но, раз ты принял решение, то окружающие увидят признаки перемен, которые в тебе произошли, и, рано или поздно, они тоже изменят отношение к тебе. А теперь, с явным облегчением в голосе сказал Джонс, один маленький вопрос. Чтобы полностью изменить все сферы твоей жизни, ты должен понять ответ. Итак, вопрос. Готов?
Давайте, осторожно сказал Генри.
На скале сидят пять чаек. Одна из них решает улететь. Сколько чаек остается на скале?
Ну четыре.
Нет! ответил Джонс. Их все еще пять. Потому что решить улететь и на самом деле улететьэто далеко не одно и то же. Теперь послушай меня внимательно, сынок. В противоположность общепринятому и распространенному убеждению, само по себе намерение лишено какой бы то ни было силы и мощи. Чайка может собираться улететь, может решить лететь, может обсудить с другими чайками, как прекрасно было бы улететь со скалы, но, пока она не захлопает крыльями и не взовьется в воздух, она все еще сидит на скале и ее жизнь не изменилась, и она не отличается от прочих сидящих чаек. Точно так же человек, который намерен измениться, ничем не отличается от того, который даже и не планирует перемены. Ты никогда не задумывался, что о себе мы судим по намерениям, в то время как о других людях судим по их поступкам? Между тем, намерение, не подкрепленное поступком, это оскорбление в адрес тех, кто ждал от тебя лучших проявлений и верил в тебя. «Я намеревался принести тебе цветы, но не купил их», «Я собирался закончить работу к сроку», «Я честно хотел приехать на твой день рождения»
Генри ощутил стыд, но укрепился в своей решимости.
Я все понял. А теперьс чего мне начать? спросил он.
Если ты изменился, докажи это на деле, ответил Джонс. Он показал на телефон, который висел у Генри на ремне. И с улыбкой произнес:Прежде всего позвони жене. А дальше ты уж сам смекнешь, сынок.
Генри поднес телефон к уху и вопросительно глянул на Джонса:
Что, прямо сейчас звонить?
Прямо сейчас, сказал старик, поднялся и потянулся.
Генри набрал знакомый номер и подождал, пока в трубке зазвучит голос жены. Как только она откликнулась, слова сами полились с его языка:
Милая! Я так виноват прости меня за все! Я обещаю, что изменюсь и буду вести себя лучше. Знаю, сейчас тебе кажется, будто я чокнулся, но мы поговорим, как только я приеду домой. Я тут познакомился с одним замечательным человеком, скажи ему два слова. Секундочку Генри обернулся и увидел, что Джонс исчез. Генри оглянулся по сторонам, но Джонса словно и не бывало.
Однако в это мгновение Генри еще не знал, что его знакомство с Джонсом пока не окончено.
Глава восьмая
Миновало несколько дней после встречи с чудаковатым стариком, и Генри Уоррен ощутил, что падает духом. Он-то был уверен, будто все окружающие мгновенно, легко и просто привыкнут к новому, обновленному и преображенному Генри, но какое там! За эти несколько дней Уоррен попытался попросить прощения у всех, кого обидел, но все его усилия оказались напрасны. Один из оскорбленных не преминул воспользоваться случаем и высказал Генри все, что думал о нем и его извинениях. Даже у жены Генри с трудом получалось приспособиться к переменам.
Что касается самого Генри, трудность заключалась не в целеустремленностис чем с чем, а с целеустремленностью у него всегда был полный порядок. Уоррен был убежден, что в то утро, когда они с Джонсом беседовали под дубом, он, Генри Уоррен, переродился и стал другим, новым человеком. К несчастью, судя по всему, окружающие в это не верили.
И вот наступило утро, когда Генри, стоя на коленях, собственноручно прокладывал оросительную систему, чтобы у входа в кондоминиум можно было настелить дерн. Он работал бок о бок с Рамоном и велел Хуаните отдыхатьпусть пережидает самое жаркое время суток в грузовике.
Рамон посматривал на начальника и думал: «Сегодня четверг. С понедельника его как подменили, а все Гарсиястоило ему появиться, побыть и уйти, и босса не узнать. Отправил Хуаниту отдыхать, это надо же!» Ни Рамон, ни Хуанита не могли взять в толк, что, собственно, произошло, но они в жизни не видели, чтобы Уоррен работал рядом с ними как равный. Раньше они видели от него только грубое обращение, брань и угрозы. Что это на него нашло? И кто был тот старик, которого Рикардо и Хьюго называли Гарсией? Какое отношение имел он к этой внезапной перемене в Уоррене?
Ого, вот теперь ты прокладываешь оросительную систему по-настоящему глубоко, на совесть! сказал знакомый голос.
Генри, боясь поверить своему счастью, поднял головуи что же, перед ним и впрямь стоял Джонс собственной персоной!
Джонс! восторженно воскликнул Уоррен, вскакивая на ноги. Ох, до чего ж я рад вас видеть! Кстати, оросительную систему мы закапываем еще глубже, чем я обещал застройщику. Так оно надежнее будет.
Тем лучше для вас, одобрительно сказал старик.
Можно с вами потолковать? Есть у вас минутка? просительно сказал Генри. Я не знал, как с вами связаться, а мне мне совет нужен.
Конечно, минутка есть. Я так и думал, что у тебя неминуемо накопились вопросы, с готовностью кивнул Джонс.
Генри с улыбкой похлопал Рамона по спине и указал на кузов, где отдыхала Хуанита, и на бак с водой.
Перерыв, объявил он. Отлично поработали, Рамон. Через четверть часа можете продолжать, ладно?
Джонс увидел, как на лице у Рамона проступила смесь радостного изумления и замешательства, и едва не рассмеялся. Рамон явно не понимал своего преобразившегося заботливого начальника. Джонс поманил Генри под сень раскидистого дуба и сказал:
Пошли под наше дерево?
Отлично, согласился Генри и попытался взять у Джонса чемоданчик. Позвольте, я отнесу.
Нет-нет, Джонс со смехом отобрал чемоданчик у Генри. Я, конечно, старик, но пока еще не рассыпаюсь, а если будешь так со мной обращаться, почувствую себя дряхлой развалиной.
Он повернулся и зашагал к деревув их тенистый «конференц-зал». Генри послушно последовал за ним.
Когда оба удобно устроились на земле, Генри ощутил прилив счастья. Он был так рад, что старик вернулся! Рядом с Джонсом как будто и дышалось легче, и голова лучше работала, и тяжесть с души уходила. Но, вспомнив, о чем хотел спросить, Генри помрачнел, и от внимательных глаз Джонса это не укрылось.
Как поживаешь? спросил старик.
Хорошо. Отлично, ответил Генри и скривился. Или паршиво. Сам толком не пойму.
Ну, рассказывай, предложил Джонс.
Я успел извиниться перед несколькими людьми, на самом деле, их довольно много. Конечно, начал с жены. Потом попросил прощения у некоторых поставщиков и застройщиков, потом у всех рабочих в бригадеу каждого, Джонс! Но по-моему, им со мной как-то не по себе. Все по-прежнему держатся отстраненно, даже жена! Господи, да между нами просто пропасть пролегла! Вы же знаете, она у меня на седьмом месяце беременности я хочу все утрясти до рождения ребенка.
Джонс сочувственно улыбнулся.
Понимаю. А как было бы славно, если бы все и каждый сразу же откликались на наши порывы и подстраивались под наш ритм!
Генри открыл было рот, хотел что-то сказать, но Джонс опередил его:
Послушай, друг мой, ты годами создавал себе определенную репутациюто есть образ, который укоренился в умах и сердцах окружающих. Чтобы сменить его на новый, понадобится не несколько дней, а срок побольше. Джонс прикрыл один глаз и многозначительно воздел палец. Возможно, эта задачка окажется потруднее, чем ты полагал, сынок.
Генри сглотнул и, скрепя сердце, приготовился слушать дальше. Джонс и это заметил.
Генри, тебе кто-нибудь говорил, что ты очень кхм напрягаешься?
Генри наморщил лоб.
Да, ответил он.
Так они были правы. Расслабься.
Генри хлопнул глазами, потом еще раз и еще. Джонс рассмеялся.
Ой, какие мы серьезные! шутливо поддразнил он своего молодого собеседника. Потом оборвал смех и сказал:А теперь повтори мне, как именно ты извинялся перед разными важными для тебя людьми.
Гм сейчас вспомню я начал с жены, и сказал ейа потом говорил и остальным, что наделал множество ошибок, сожалею о них и прошу прощения и
Джонс жестом остановил его.
Погоди, сынок. Я понял, в чем загвоздка.
В чем? Генри не поверил своим ушам. Какая тут вообще может быть загвоздка, если я извинялся? Что плохого в извинениях?
Джонс минутку подумал и ответил вопросом на вопрос:
А тебе когда-нибудь приходилось наблюдать, как публичная персонадопустим, политик или важная шишка или кинозвезда, которая оказалась замешана в скандале, приносит извинения? Говорит фразу вроде: «Я допустил ошибку, и мне очень жаль».
Генри медленно кивнул:
Конечно, видел.
А ты обращал внимание на то, что скандал этот не забывается месяцами, если не годами, и многие люди хранят его в памяти и не прощают виновнику его ошибку, даже если он уже доведен до крайности и в отчаянии восклицает: «Да черт подери, сколько раз мне еще извиняться? Я же сказал, что сожалею!»
Да, такое бывает.
Ну так вот, Джонс поудобнее уселся на чемоданчике, загвоздка в следующем. Публика не забывает проступка, потому что мистер Знаменитость явно не понял, что наделал. Он не совершал ошибок! Вот тут-то корень всех проблем.
Генри изо всех сил старался вникнуть в слова Джонса, но вынужден был признать свое поражение:
Ничего не понимаю. Вы не могли бы объяснить, о чем речь?
Если ты и правда совершил ошибку, то обычно извинение действует, и все сразу входит в нормальную колею. Но, и это очень большое «но», большинство людей даже не понимает, почему их извинения не дают желаемого эффекта. А штука в том, что ошибок они не совершали. Они приняли решение, сделали выбор. И они не понимают, чем решение отличается от ошибки.
Я тоже не вполне понимаю. Объясните! взмолился Генри.
Будь по-твоему. Представь, что ты заплутал ночью в лесной чаще и вот блуждаешь по ней, ничего не видя, и не подозреваешь, что сейчас впереди будет валун или корень. В темноте ты спотыкаешься о валун и ломаешь себе ногу. Джонс сделал паузу. Это и есть ошибка. А теперь представь, что ты в разгар дня отправился в лес, куда тебе запрещено было ходить. По опушке расставлены знаки «Вход воспрещен!», но ты уверен, будто сумеешь проникнуть в лес тайком, и безнаказанно выйти оттуда незамеченным. Предположим, ты опять-таки спотыкаешься и ломаешь ногу. Вот это, друг мой, был сознательный выбор, сознательное решение.
То есть вы хотите сказать, что я зря извинялся за ошибки, потому что не совершал ошибки, а принимал сознательные решения? мрачно, почти без вопросительной интонации, уточнил Генри.
Джонс кивнул.
В большинстве случаев так оно и есть. Тебе следует оценить каждую конкретную ситуацию. Ты не приехал домой в день рождения жены? Это было сознательное решение. Ты урезал оплату своей бригаде? Решение. Ты недостаточно глубоко проложил оросительную систему, потому что слишком торопился, и уже через месяц она была вся на виду, потому что ветер сдул песок? Тоже не ошибка, а сознательное решение. И потому заказчик твой не воспринимает тебя как невезучку или неумеху. С его точки зрения тыобманщик. Уяснил разницу, дружок?
Глаза у Генри стали совсем больные, он понурился.
Увы, да, все понятно, пробурчал он.
Вот и прекрасно, Джонс бодро хлопнул в ладоши. Теперь тебе нужно понять, как именно разобраться с каждой конкретной ситуацией, предварительно оценив ее. Если ты допустил ошибку, то, как правило, чтобы уладить дело, достаточно простого извинения. Но если ты рассмотрел очередной случай и понял, что принял решение, простым извинением тут не поможешь, его будет маловато. Чтобы восстановить отношения с обиженным или оскорбленным или обманутым человеком, нужно проявить подлинное раскаяние и добиться прощения. В некоторых случаях, там, где замешаны деньги или имущество, тебе следует также предложить пострадавшим какую-то компенсацию, но раскаяния это не отменяет, и тебе также необходимо задать вопрос: «Можете ли вы простить меня?» Это единственный путь к тому, чтобы начать бизнес и личную жизнь с новой, чистой страницы.
Значит, я должен и у подчиненных попросить прощения по всей форме? спросил Генри, заранее зная ответ. Нелегко было усвоить этот суровый урок, но Генри знал, что только этот секрет поможет ему изменить свою жизнь если он не будет упираться.
Вне всяких сомнений, и у подчиненных тоже, обязательно! подтвердил Джонс. Многие начальники ошибочно полагают, будто, если они признают свои заблуждения и попросят у подчиненных прощения, то тем самым уронят свое достоинство и утратят внушительность и авторитет в глазах нижестоящих. Да ничего подобного! Совсем наоборот! Утрата авторитетаа это кошмар любого начальника, чаще всего приключается как раз потому, что начальник не загладил оскорбление или резкость, не покаялся от всей души перед подчиненными и они затаили обиду.
И, кстати, есть один важный нюанс. Когда извиняешься, ни в коем случае не произноси фраз наподобие: «Если я тебя чем-то обидел» или «Если я был неправ» Тот, кто искренне раскаивается, не допускает таких «если»: он твердо знает, что был неправ или причинил обиду. А те, перед кем ты извиняешься, учуют малейшую фальшь и неискренность за милю. Поэтому лучше ничего не сказать, чем усугублять конфликт ложью о своих чувствах.
Генри внимательно выслушал наставление Джонса и ответил:
Знаете, иногда мне кажется, что с подчиненными помириться легче и проще, чем с женой.