Но, чувствую, не трогают Вас будущие коммерческие успехи, Вы сидите в своём окопе, обхватив руками голову. Боитесь, что я присоветую Вам перечитать перечисленное. Нет, Серкидон, «Век другой, другие птицы,//А у птиц другие песни» (из Гейне) Читая «Юлию» Руссо, Вы уже на третьей странице заколдобитесь, начнёте быстро листать книгу в поисках сцены соблазнения и устанете искать таковую
Наш век признаёт сентиментальные романы отменно длинными и унылыми. Вы, Серкидон, мнения века можете разделять, можете не разделять, но учтите, во все времена девушки и женщины находили прелесть в общении с начитанными молодыми людьми. Это ныне им приходиться иметь дело с «нагугленными».
Так! Закончили разминку, засучите рукава, Серкидон, и возрадуйтесьлюбовные письма. Добрались! Истомил я Вас, истомил, всё ходил вокруг да около. Но, как говаривал знакомый мне конферансье, мы опоздали с началом концерта, зато окончим его пораньше.
Начну с восклицания. Ах, Серкидон, что за чудо самозабвенное и страстное женское письмо! Женское в том смысле, что от лица женщины написанное. Вдохновенным письмотворцем должен быть, конечно, мужчина. Разве можно доверять женщине такое ответственное дело, как письмо любимому?
Перейдём к примерам.
Не раз цитируемое : «Я к вам пишу, чего же боле» Письмо Татьяны из «Евгения Онегина». Перевод с французского А.С. Пушкина. Конечно, конечно, все мы поверили, что у Александра Сергеевича на руках был автограф на французском, а онлишь смиренный переводчик.
Следующий мистификаторГабриэль-Жозеф Гийерагапредоставил читающей публике письма португальской монахини Марианы. Якобы они написаны на португальском, а граф не поленился и перевёл их на французский. Из писем узнаём: коварный возлюбленный соблазнил монахиню и оставил там, где соблазнял, в монастыре нестрогих правил.
Мариана страдает в стихах:
Уж триста днейи ни дышать, и ни молиться.
Святые лики мне пусты и в храме тесно,
Мне мало воздуха! А сердцу мало места!
И в келье злей, чем обречённомув темнице.
Мариана страдает в прозе:
«Прощайте. Я не могу расстаться с этим листом, он попадёт в ваши руки; как бы мне самой хотелось подобного счастья. Увы, безумная я! Я ведь сознаю, что это невозможно. Прощайте, у меня нет больше сил. Прощайте, любите меня всегда и заставьте меня выстрадать ещё больше мук».
Слезливая Европа рыдала, сострадая, все поверили, что соблазнённая и покинутая сама же и описала все эти беспутства. А проницательный Руссо сказал: «Готов биться об заклад, что «Португальские письма» написаны мужчиной». Что и подтвердили дотошные исследователи.
В третьем примере обойдёмся без притворства и мистификаций. Анри Барбюс, «Нежность». Безымянная героиня новеллы написала под диктовку автора пять бессмертных писем и Но не будем о слишком грустном.
Слышу Ваш вопрос: «Так что, женщина сама не может написать о своей любви?»
Как вы так могли подумать, Серкидон!.. Опять-таки три примера, три женщины. Но однако же какие?! О которых Евтушенко написал: «Лучшие мужчиныэто женщины.// Это я вам точно говорю».
Таким янским женщинам помощь мужчин необязательна. Они в переносном смысле сами с усами. Вот героические имена этих мужественных дочерей прародительницы Евы:
Элоиза. Та самая Элоиза, о которой намекнул в название своего романа постоянно залезающий в наши последние письма Руссо. Словосочетание «Новая Элоиза» напоминает о судьбе супруги философа Абеляра, несчастной Элоизы, ставшей по милости мужа монахиней в двадцать лет и утолявшей свои печали в переписке с ним.
Письма Екатерины Второй к «первому ногтегрызу империи» Потёмкину доказывают, что шапка Мономаха не может задавить в женщине пылкую и любящую натуру. Любовь этих двух выдающихся людей достойна всестороннего изучения.
А могла ли плохо вести амурную корреспонденцию любвеобильная Жорж Санд? Её письма любимым мужчинамфейерверки страстей. Восемнадцать тысяч корреспонденций написала за одну женскую жизнь французская писательница. Пусть не все письма о любви, пусть не каждое феерично, но согласитесь, написано много. Намного больше, чем писали, например, Вы, например, мне
Заметьте, Серкидон, почти всё, из нами рассмотренного, писалось на языке любвина французском. Предлагаю Вам, Серкидон, изучить этот язык в совершенстве.
Да будь
я
ребёнком незрелых годов,
и
то бы,
забросив игрушки,
французский выучил
только за то,
что
им
разговаривал Пушкин.
Если последуете моему совету, Ваше cherchez la femme пойдёт значительно успешнее.
Au revoir идо следующего письма.
-14-
Приветствую Вас, Серкидон!
Положим, задаёте Вы мне такой вопрос: «А зачем мне знать про женские письма, да про всякие разные? Что они поправят в моём нынешнем состоянии?»
Вот именно! Баловство всё это, пустая трата времени. Вам самому скоро любовное письмо писать, а у Вас«В каждой строчке только точки// После буквы л». Срочно принимаемся разбирать мужские письма к любимым женщинам.
Остановимся на письмах великих мужчин. Невеликих, а также не великих, а мелких оставим без внимания. Они либо ничего любопытного не напишут, либо вовсе не способны на буквонаписание.
Так, значит, с эротическим приветом, великаны духа! Ну-ка что вы там накалякали не гусиным пером, но стрелой Амура?!
Гёте.
Начнём с Гёте, поскольку эпитет «великий» к нему словно прилип. Мало когда без именно такого гарнира преподносится шикарное блюдо по имени ГётеХорошо бы почитать письма молодого Иоганна, посланные в деревушку Зеземгейм девятнадцатилетней Фридерике Брион. Но указанная корреспонденция сожжена старшей сестрою адресатаСофи. Вероятно, приревновала. Стихи вредная сестрица сжечь не успела, и они разлетелись по всей Германии.
К Шарлотте Буфф написан целый роман в письмах«Страдания молодого Вертера», он в свободном доступе, читайте, наслаждайтесь.
Так! Зезейгейм и Вецлар проехали, добрались до Веймара. Сюда Гёте по приглашению герцога приехал в ноябре 1975 года и сразу попал в заботливые и опытные руки Шарлотты фон Штейн. От Лотты к Шарлотте Гавань после бури.
Фрейлина герцогини, замужняя, тридцатитрёхлетняя дама, многодетная мать баронесса фон Штейн. Был ли Гёте для неё взрослым ребёнком или всё же был любовником? Или совмещал обе ипостаси? Об этом не прекратили спорить до сих пор. Бесспорным является то, что видавшая виды придворная дама прибывшего новобранца преобразила. Мама Шарлотта отесала буйного, развесёлого молодца и превратила его в величавого вельможу. Примерно так папа Карло выстругал из бревна Буратино.
Литературовед Георг Брандес посвятил нашим влюблённым этюд, в котором написал об опекунше молодого Гёте следующее: «Она всё сглаживала, смягчала, была успокоительницей, ангелом-хранителем его жизни, сестрой высшего порядка».
Третий участник любовного-воспитательного треугольникамуж баронессы, шталмейстер фон Штейн дома бывал не чаще раза в неделю ввиду особенностей службы. А свято место пусто не бывает Чем дольше читаешь письма Гёте той поры, тем меньше верится в платонические отношения между молодым темпераментным мужчиной и ещё не старой, соблазнительной женщиной.
На счастье письма «сохранились, я их имею, вот они»:
«Твоя любовькак утренняя и вечерняя звезда: она заходит после солнца и встаёт до солнца. Словно полярная звезда, что, никогда не заходя, сплетает над нашими головами вечно-живой венок. Я молю бога, чтобы они не заставили её померкнуть на моём жизненном пути. Первый весенний дождь может помешать нашей прогулке. Растения он заставит распуститься, чтобы вскоре мы порадовались явлению первой зелени. Мы никогда ещё вместе не переживали такой чудной весны, пусть у неё не будет осени. Прости! Я спрошу около 12 часов, что будет. Прощай, лучшая, любимая.
«Рано, не до рассвета, но всё же с рассветом, совершал я моё первое паломничество. Под твоими окнами поклонился тебе, и пошёл к твоему камню. Теперь это единственное светлое место в моём саду. Чистые небесные слёзы падали на него; надеюсь, что в этом нет дурного предзнаменования. Я прошёл мимо моего покинутого домика, как Мелузина, мимо своего жилища, в которое ей не суждено было вернуться, и думал о прошлом, в котором ничего не понимаю, и о будущем, которого не знаю. Как много потерял я, когда должен был покинуть это тихое убежище! То была вторая нить, державшая меня, теперь я вишу только на тебе и, благодарение Господу, эта нитькрепчайшая. Последние дни я просматриваю письма, писанные мне, за последние десять лет, и всё меньше и меньше понимаю, кто я, и что мне делать.
Будь со мной, дорогая Лотта, тымой якорь среди этих подводных камней Прощай, сладкая грёза моей жизни, успокоительный напиток для моих страданий. Завтра у меня чай. Сообщи мне, свой день».
Мелузинафея из кельтских легенд, дух свежей воды в святых источниках, «свой день» по всей вероятности день, когда возлюбленная может принять поэта (предположительнов объятия). Что касается «у меня чай», то, скорее всего, Гёте был приглашён на чай к герцогу. Сообщать про чаепитие у себя домаглупо. А ещё глупо пытаться воскрешать прошлое и предвосхищать будущее вместо того, чтобы полно проживать преходящий момент. Ну да в этом ошибка всех молодых людей.
Наполеон.
Поясню, почему после ГётеНаполеон.
Наводящий ужас на правителей Европы Бонапарт один раз прочёл и шесть раз перечитывал сентиментальные «Страдания молодого Вертера». Эта книга была с ним в египетском походе. Во время Эрфуртского конгресса император удостоил Гёте аудиенции, наградил орденом Почётного легиона, а когда великий немец уходил, великий француз обронил Талейрану своё знаменитое: «Vous etes un homme!» («Вот это человек!») Сказал вроде бы своему министру, но так, чтобы услышали многие. Наполеон любил говаривать, мол, бываю в зависимости от обстоятельств то львом, то лисой. Вдогонку Гёте императору угодно было поиграть в лисичку.
Теперь о женщине, которая заставила страдать грозного Бонапарта.
ЭтоЖозефина де Богарне, вдова, мать двоих детей от первого брака, женщина нестрогого поведения и к тому же старше Наполеона на шесть лет. Будь я НАПОЛЕОНОМ, понятное дело не пирожным, не коньяком, но ИМПЕРАТОРОМ, ни за какие пирожные с коньяком близко не подошёл бы к такой вдове. Но сердцене солдат. Не капрал. Не фельдфебель. Ему не прикажешь
Читая письма Наполеона к Жозефине, мы видим всемогущего и овеянного славой человека зависимым, ранимым, неуверенным, вынужденным добиваться любви, хотя ему, казалось бы, достаточно пальцем пошевелить
«Моя единственная Жозефинавдали от тебя весь мир кажется мне пустыней, в которой я один Ты овладела больше чем всей моей душой. Тыединственный мой помысел; когда мне опостылевают докучные существа, называемые людьми, когда я готов проклясть жизнь, тогда опускаю я руку на сердце: там покоится твое изображение; я смотрю на него, любовь для меня абсолютное счастье Какими чарами сумела ты подчинить все мои способности и свести всю мою душевную жизнь к тебе одной? Жить для Жозефины! Вот история моей жизни
Недавно еще я думал, что горячо люблю тебя, но с тех пор как увидел вновь, чувствую, что люблю тебя еще в тысячу раз больше. Чем больше я тебя узнаю, тем больше обожаю. Это доказывает ложность мнения Ла-Брюэра, что любовь возгорается внезапно. Все в природе имеет свое развитие и различные степени роста. Ах, молю тебя, открой мне какие-нибудь твои недостатки! Будь менее прекрасна, менее любезна, менее нежна, и прежде всегоменее добра! Никогда не ревнуй и не плачь; твои слезы лишают меня разума, жгут меня. Верь мне, что теперь у меня не может быть ни одной мысли, ни одного представления, которые не принадлежали бы тебе».
Одерживая победу за победой, Наполеон пишет из военных походов:
«Если ты меня уже не любишь, то мне нечего делать на этой земле».
А что же возлюбленная и впоследствии жена? Наполеона она не любила. Замуж вышла по расчёту. Во время отлучек мужа с удовольствием ему изменяла. Жозефина стала для Бонапарта «первым Бородино». И вроде бы, поле боя осталось за императором, и вроде бы, победитель. Но такая победа очень похожа на поражение!
Всё на сегодня, мне ещё надо сгонять в мясную лавку. Это у Пушкина «кот учёный», а у меня котнедоученный. Он не понимает, что нельзя из-за куска мяса будить человека, щекоча его нос усами, царапая острым ногтем за ногу при этом мяукая так, словно это животное не ело ничего и никогда.
Спешно жму Вашу руку идо следующего письма.
-15-
Приветствую Вас, Серкидон!
Так! На чём, а вернее, на ком мы остановились?.. А вот и неверно! Какой Наполеон? Никак нет, император Серкидон! Остановились мы на Пушкине. Мы с Вами припомнили учёного кота из вступления к «Руслану и Людмиле», который, как сходивший налево муж, сказки говорит.
И по семуПушкин.
Они познакомились благословенным летом 1925 года в Тригорском, где делами заправляла Прасковья Осипова, соседка и закадычная приятельница Пушкина. Вокруг Прасковьи Александровны отирался целый выводок барышень, состоящий из дочерей, падчериц, племянниц Надо ли говорить, что Александр Сергеевич наведывался в сей цветник чуть ли не ежедневно. В этом доме он встретил приехавшую погостить Анну Керн, в которую не преминул влюбиться, и был пылко влюблён в неё целый июнь. Гулял с Анной Петровной по аллеям, читал ей стихи. Из мемуаров соблазняемой:
«Вскоре мы уселись вокруг него, и он прочитал нам своих «Цыган». Впервые мы слушали эту чудную поэму, и я никогда не забуду того восторга, который охватил мою душу. Я была в упоении, как от текучих стихов этой чудной поэмы, так и от его чтения, в котором было столько музыкальности, что я истаевала от наслаждения».
Рукой было подать до наслаждений иного толка. Огонь, бушевавший в поэте, вот-вот мог перекинуться на молодую, двадцатипятилетнюю женщину, и помещица Осипова к пушкинским страстям решила отнестись по-хозяйски, а именноне плескать ими на сторону. Посему племянницу стали собирать обратно к мужу. Анна Петровна была отправлена едва ли не в одночасье. Пушкин успел излить в неистовстве бессмертное «Я помню чудное мгновенье.», а потом писал письма.
Почитаем окончания двух из них:
«Прощайте! Уже ночь, и ваш образ является мне, грустный и сладострастный; мне кажется, будто я вижу ваш взгляд, ваш полуоткрытый рот. Прощайте. Мне кажется, будто я у ног ваших, сжимаю их, чувствую ваши колени, я отдал бы всю кровь мою за одну минуту такой действительности. Прощайте и верьте моему бреду: он нелеп, но правдив».
« Ваш приезд оставил во мне впечатление более сильное и более мучительное, нежели то, которое произвела некогда наша встреча у Оленина. Самое лучшее, что я могу сделать в глуши моей печальной деревни, это постараться не думать более о вас. Вы должны были бы сами желать для меня этого, если б в душе вашей была хоть капля жалости ко мне, но ветреность всегда жестока, и вы, женщины, кружа головы, всегда бываете рады узнать, что чья-то душа страдает в честь и во славу вам. Прощайте, божественная, я бешусь, и я у ваших ног. Тысяча нежностей Ерломаю Фёдоровичу и привет г-ну Вульфу».
Как это верно написано«отдал бы всю кровь». Именно всю! В своих письмах к любимым, беря пример с классика, обещайте девушкам всё небо, а не полнеба, все звезды, а не только звёзды, к примеру, только Северного полушария. Не дайте заподозрить Вас в жадности!
Позвольте скупые промежуточные комментарии:
Ермолай Фёдоровичзаконный супруг «гения чистой красоты», полковник Керн, находившийся с Пушкиным в приятельских отношениях.
Г-н Вульфученик Александра Сергеевича по амурным делам. Он же сынок помещицы Осиповой. Ухаживая за Анной Керн, г-н Вульф преуспел куда больше Александра Сергеевича. Конечно, диспозиция вблизи вожделенного женского тела делала его шансы куда как предпочтительней, но всё же вспомним: «Учитель, воспитай ученика, чтоб было у кого потом учиться».
Всё. Остальное, связанное с увлечениями Александра Сергеевича, читайте у пушкиноведов, имя коим легион. Ядовитый Юрий Тейх по этому поводу отметился так: «Ещё и тем ты долго будешь мил,//Что тьму пушкиноведов прокормил».
Тургенев.
Объясню, почему после Александра СергеевичаИван Сергеевич. Онотъявленный пушкиновед. Именно к нему обратилась дочь ПушкинаНаталья Меренберг с просьбой подготовить к печати письма отца, адресованные матери, Н.Н. Гончаровой-Пушкиной.
Польщённый Тургенев писал: «Я считаю избрание меня дочерью Пушкина в издатели этих писем одним из почетнейших фактов моей литературной карьеры. Быть может, до некоторой степени заслужил это доверие моим глубоким благоговением перед памятью ее родителя, учеником которого я считал себя с «младых ногтей» и считаю до сих пор».
Поведаю Вам о «чудном мгновенье» Тургенева, которое длилось сорок лет Осень 1843 года. В Петербурге гастролировала Итальянская опера, и столичный бомонд потянулся к Мельпомене. В «Севильском цирюльнике» плутовку Розину пела французская певица испанского происхождения, молодая и страстнаяПолина Виардо. Как и отцу принца датского, яд был влит русскому барину в уши