Не поверишьтак и есть. Дядя меня к вам отправил перевоспитываться. Или автономка, сказал, или служба в армии по полной программе.
Ого. Что ж ты такого натворил?
Да ничего особенного, Сашка пожал плечами, тусовался, как все. Ну, травку пару раз курнул.
Илья снова наклонился к немутеперь на его узком востроносом лице было написано любопытство.
И как оно?
Да никак вата в голове, руки-ноги плохо слушаются. Время очень медленно течёт. Пока откроешь рот, зевнёшь, закроешькажется, час прошёл.
И нахрена тогда на это деньги тратить? фыркнул Илья. Скажи Ивашову, он тебе углекислоты в отсек напуститте же самые ощущения за бесплатно.
Дверь открылась, в каюту по плечи просунулся старпом.
Хорош пиздеть, процедил, едва разжимая губы. Режим «Тишина» объявлен для кого? Ещё услышу с вашей сторону хоть звукЛОХ вам в глотки залью, попугаи, блядь, говорящие.
И вышел.
Илья комически округлил глаза, поднял их к подволоку. Потянулся было наверх, но Сашка зашептал:
Илья, а ЛОХэто что такое?
Как огнетушитель, только надёжнее, шепнул тот. Связывает кислород, и огню нечем гореть, а человеку нечем дышать. Так что если вовремя не включился в ПДА, ты труп.
Сашка кивнул, забрался под одеяло.
Мягкий свет не мешал глазам, в тёплом коконе Сашка проваливался всё ниже, ниже в глубину. Золотистые отсветы ещё тлели где-то наверху, он уплывал от них, они делались всё слабее, слабее, а он погружался, и где-то внизу ждало его дно.
Он не открыл глаза, услышав сверху тихое:
Всё-таки, Вершинин, зря ты не выбрал армию.
Глава 7
Миловидная брюнетка на кассе неспешно пробивала продукты, складывала в пакет. Вершинин чувствовал, что она поглядывает на него, на черную форму, на адмиральские погоны. Было приятно, что уж там скрывать.
Да, Серёга, в пять, как договаривались, он рассматривал пачки и бутылки в корзине, прикидывая, не нужно ли взять ещё чего-нибудь. Мобильник вздыхал и сипел в ухонаверное, Серёга был в метро. Я заеду за вами. Да, на пруд нет смысла, там комаров сейчас полно. Лучше ко мне. На веранде посидим, во дворе можно шашлыки пожарить. Чего-чего? Да конечно, кури на здоровьекстати, чуть не забыл
Сняв с подставки блок сигарет, он положил его в корзину к остальным покупкам, улыбнулся девушке. Мягкие губы тут же дрогнули в ответной улыбке, ресницы опустились. Эх, хороша. Пусть с семейной жизнью у него так ничего и не вышло, но вот женским вниманием он никогда не был обделён.
Да помню я: Проспект мира, шесть. Ага, давай. Ане скажи, чтобы больно-то не командовала. Ишь, в автономку тебя отпускала, а как с друзьями посидетьвечно у неё то давление, то огород Да, до связи.
Девушка протянула ему пакет, кокетливо стрельнула глазами:
Запасаетесь для плавания?
Мда, если только по морям воспоминаний, он рассеянно кивнул, достал кредитку. Как всех собратьвечная проблема, как будто на край света собираемся
А я думала, моряки всегда легки на подъём.
Аппарат зажужжал, она оторвала чек, протянула Вершинину.
Спасибо за покупку, приходите к нам ещё!
Дежурная фраза в её устах прозвучала тепло, почти сердечно. Вершинин забрал пакет, хотел пошутить что-нибудь на тему моряков, готовых возвращаться к прекрасным дамам снова и снова, но взгляд скользнул по оконному стеклу и зацепился за щуплую фигуру в джинсах, спускающуюся по ступенькам напротив.
Да нет, здесь же ничего не разглядишь. Почудилось. Мало ли.
И всё-таки он торопливо перехватил пакет и, едва кивнув девушке, зашагал к дверям.
Вышел. Ветер сразу забрался под полы кителя, под ворот рубашки. Фигура, конечно, исчезласвернула за угол, или спустилась в метро, или ещё куда делась. Бросаться в погоню за собственным воображением Вершинин не собирался. Но и игнорировать укол тревоги в солнечное сплетение было неразумно: если бы он не слушал свой внутренний голос, он успел бы за годы службы как минимум дважды испустить духгеройски сражаясь с пожаром в реакторном или не очень геройски отравиться паштетом, присланным с береговой базы.
Мобильник тренькнул, Вершинин сунул ладонь в карман, вылавливая его.
На экране мигала смс-ка. Алька. «Ты звонил, дядь Слав? Я на семинаре в Доме художника. Что-то срочное?»
Срочного, конечно, ничего. Вершинин постоял-постоял, опустил мобильник обратно и энергично зашагал через дорогу, к синей вывеске «Анна-Турс», к нарисованному морю.
Артур глянул на секундомер в ладони, кивнул, и Сашка с облегчением стянул резиновый намордник, глотнул воздуханастоящего, а не вязкой смеси, которую он с опаской цедил через трубку.
Волосы липли ко лбу, в груди тяжело стучало. Артур косился на него с ухмылкой.
Четыре-пятьдесят восемь, ишь ты. Ладно, в пятиминутный норматив ты уложился. А значит, что? Значит, твоё увлекательнейшее погружение в науку борьбы за живучесть продолжается. Пока опять тишину не объявилиснимай костюм, готовься внимать моим наставлениям.
Сашка поморщился, скинул перчатки, потянулся к вороту комбинезона.
А долго там ещё погружаться? Я надеялся, мы на этих одеваниях-раздеваниях закончимхотя бы на сегодня.
Зря надеялся, хмыкнул Артур. Тебе ещё наворачивать и наворачивать круги ада, и радуйся, что тебе, по крайней мере, попался такой Вергилий, как я. И он жертвует ради тебя, между прочим, часами спокойного сна и просмотром порнухи.
Сашка, выбирающийся из комбинезона, поднял голову. Смуглый оттенок кожи Артура не скрывал тёмных дуг, залегших под глазами, гладкие скулы за недели плавания ощутимо заострились.
Спасибо, Саша протянул ему костюм. Правда, большое спасибо.
Ладно, тот лениво махнул рукой. Лучше скажи, зачем мы вообще занимались этими плясками? Для чего тебе гидрокостюм?
Ну чтобы выйти из лодки, если под водой случится авария.
Артур кивнул, сложил руки под грудью.
Итак. Предположим, что ты кое-как протиснулся через аварийный люк или, не приведи Господь, через торпедный аппарат. Ты ещё будешь заучивать алгоритм действий в обоих случаяхтак, чтоб впечаталось в мозги. Так вот, если ты в этом самом гидрокостюме помчишься наверх, как пробка из бутылки шампанского, с тобой, возможно, всё будет в порядке.
Выдержав драматическую паузу, он наклонил голову набок:
А возможно, твоя кровь запузырится, как шампанское в этой самой бутылке, и ты отдашь концы, ещё не добравшись до поверхности. Зависит от глубины, с которой ты будешь подниматься, и от того, как долго ты на этой глубине пробыл.
Артур неспешно прохаживался вдоль пультов, поблескивая глазами. Похоже, ему нравилось просвещать наивного парня с гражданки.
Дело в том, что, когда ты дышишь в атмосфере высокого давления, в кровь поступает очень много азота. На глубине он безвреден, но когда ты начинаешь подъём, давление падаети что, по-твоему, делает азот?
Без сомнения, Артур намеревался ответить на свой вопрос сам, но Сашка пожал плечами:
Выделяется в кровь и превращается в пузырьки. Если они закупоривают крупные сосуды, человек может погибнуть.
Карие глаза недоверчиво прищурились. Сашка усмехнулся, разглядывая изменённые удивлением черты Артура, напряжённую складку у губ.
Я курсовую писал по кессонной болезни, легко сказал Сашка. Так что можем обойтись без теории. Сэкономишь полчаса сна и пару оргазмов.
Нихера себе у вас курсовые, Артур покачал головой. Это где ж такому журналистов учат?
Ой.
Сашка быстро наклонилсявроде как поправить тапок на ноге, одёрнуть штанину. Только-только успокоившийся пульс вновь заколотился.
Ну, я о дайверах писал, он выпрямился, взглянул Артуру в глаза. Заодно и про кессонку собрал материал.
Артур, помедлив, кивнул.
Тогда пошлипокажу тебе, какие штуки мы используем, чтобы выходить, не рискуя подхватить кессонку.
Вершинин стоял под вывеской и курил. Повлажневшая ладонь крутила и мяла телефонон уже отправил смс-ку, и вторую, и третью.
Он не очень хорошо помнил, что именно было в них.
Он ждал звонка. Знал, что звонок будет.
Или он обыщет весь Питер и вытащит этого этого
Пусть смотрит в глаза и отвечает. Хоть раз пусть не зассыт.
Дождь уже начинал накрапывать, за ворот падали первые капли. Вершинин затушил сигарету, кинул её в урну, зашёл под козырёк.
Трам-там-там по карнизу.
Телефон ожил, завибрировал. Вершинин ткнул пальцем в кнопку, прижал его к уху.
Алё? голос тихий, напряжённый. Дядь?
Сашка! Сашка, твою
Мать-мать-мать! загремело каплями по карнизу, пульсом в ушах Вершинина.
Ты какого ты какого хуя, блядь, в Питере делаешь?
Мнётся. Сопит что-то.
Мне с лодки докладывали, что ты на борту! закричал Вершинин. Дождь ливанул, зашипел, даже под козырьком лицо обдавали брызги. Кочетов не мог так меня наёбывать! Он бы не продался, даже если б ты ему свою квартиру отписал! С почкой, лёгким и анальной девственностью в придачу!
Дядь Слав, вздохнул Сашка в трубку. Извини.
Вершинин помолчал, глотая холодный чистый воздух ливня. Постоял.
Саш, тихо сказал, устало, чувствуя, как ноют перетруженные связки. Хватит игр. Это уже не розыгрыш. Ты кому-то отдал документы, так? Кому-то из своих больных на голову дружков. И не знаю, как, но этому человеку удалось попасть туда вместо тебя. Это очень серьёзно, Саш. Пострадать могут всеи он, и ты, и я.
Дядь Слав, честное слово, на лодке ни один
Стоп, выдохнул Вершинин, это не для телефона. Приедупоговорим.
Сглотнув, он добавил:
Скажи только, кто.
Дядь Слав, честное слово, я даже не предлагал, забормотал Сашка. Я только сказал, что мне там будет очень плохо, а она посмеялась и говорит, дескать, знаю, как тебя спасти
Вершинин почувствовал, как ему в загривок впиваются тонкие острые иглыодна за другой.
Саша, пропихнул он сквозь спазм в гортани. Кто?
Замечательно у вас выходит, Александр Дмитриевич.
Замполит наклонялся, заглядывал через плечо. Густо-серая тень от его головы ложилась на ватманский лист и тут же вновь уползала: он спохватывался, отступал на шаг. Ходил кругами, снова наклонялся:
А акулу, может, побольше сделать? И позубастей?
Можно и позубастей, долго ли. Так-то хуже всего, когда со стороны пытаются влезть и рассказать тебе, каким должен быть твой рисунок. Но ведь эти плакатные лодки, катера, акулыэто всё ненастоящее, вроде как в школе на рисовании. Учительница подходила и говорила: вот здесь подтереть, а тут заштриховать. И надо было подтереть и заштриховать поскорее, пока не прозвенел звонок, потому что рисование было последним, а дядя ждать не любил, его резкий голос прокатывался по всему коридору: «Ну где ты там, а? Слышь, пацан, Альку позови!»
«Кого?»
Алькой её в школе никто не звал. Сашка да Сашкаа вот дядя путался и сердился: «Это ж надо было так назватьАлександр и Александра! А вам-то самим не стыдно надо мной шутить? Понятно же, что я щас зову не тебя, а того, кто окно разбил!»
Он пытался называть её Шуркой, но от этого имени она отказалась твёрдо. Сошлись на Альке, мало-помалу даже брат привык.
Ну а здесь, на лодке, путаться не приходилось. Сашка. Александр Дмитриевич Вершинин, будущий журналист.
Вот с кессонкой она не прокололась чудом. Похвастаться захотелось, утереть Караяну нос. Сейчас бы стояла уже перед командиром, старпомом, замполитом, особистом и давала бы показания о том, как она докатилась до жизни такой.
А в самом делекак?
И ведь уже почти не нервничала, переодеваясь, пока Илья Холмогоров мирно валялся у себя наверху или уходил на вахту. И не гадала, может ли кто-то что-то разглядеть под её робой, по-научномуРБ, костюм радиационной безопасности. Насчёт душа она вначале беспокоилась больше всего, но оказалось, что ей вполне по силам вымыться и переодеться за пару минут, пока смена ещё не пришла с вахты на помывку, а воду в цистерну уже подали.
Никому на корабле особо не было до неё дела, и, пожалуй, её это более чем устраивало.
Всё-таки правильно Караян сказал, провожая её в отсек: страшнее всего, когда человек начинает осваиваться в опасном месте. Тут-то он и теряет бдительность.
Ладно. В другой раз она так не ошибётся. А Артуру ведь не повредит немного пересмотреть свои представления о журналистах, правда?
Вот хорошо, Александр Дмитриевич, давайте так оставим. А знаете, что я думаю?
Нет, конечно, она не знает. Что на уме у Константина Иваныча, не один оракул не предугадает.
Давайте мы с вами к картинкам сделаем подписи! В стихах.
Сложно, она покачала головой. Со стихосложением я не очень дружу.
Так у меня одно уже готово.
Замполит проворно раскрыл пухлую синюю папку на завязочках.
Любовью нашей доблестной страны
Все наши мысли, все сердца согреты,
И к ней стремятся песни и мечты
Полётом баллистической ракеты!
Он хлопнул ладонью о ладонь, глаза сверкнули творческим восторгом:
Ну как?
Сашка вдохнула и выдохнула.
Чувствуется энергия и сила, Константин Иванович. Но, боюсь, командиру не понравится.
Да почему же?
Ну, не знаю, как он, а я бы на его месте предположил, что ракеты вы собираетесь запускать как раз по родной стране. Раз они к ней стремятся.
Замполит нахмурился, помолчал, едва заметно шевеля губами. Скомкал листок.
Буду думать ещё. И вы, Александр Дмитриевич, думайте!
Ну разумеется.
Вершинин сидел на диване, сняв китель. Форменная рубашка липла к спинене то от дождя промокла, не то от пота. Надо у Сашки сухое что-нибудь попросить. Да. А самому бы горло промочить, в горле сохло нещадно, но сейчас лучше рассуждать на трезвую голову, да и водки нормальной у Сашки хрен найдёшь или хотя бы коньяка. Сплошь ядовито-цветные ликёры в бутылочках за стеклом.
Сам Сашка оседлал угол стула, смотрел, опустив голову, куда-то в сторону ступней Вершинина. Кот нашкодивший.
Сестру свою отправил на атомную подводную лодку, тихо говорил Вершинин. Молодец. У тебя в голове ничего не щёлкнуло? Она же одна у тебя, один на свете человек, которому до тебя, долбоклюя, дело есть. Я что? Я сегодня хожу, а завтра хлобысьсердце или ещё что-нибудь, и останешься ты сам за себя. И пропадёшь, если некому будет за тобой приглядеть.
Что вы такое говорите, дядь Слав, буркнул Сашка. Живите долго.
Да с твоими фокусами копыта откинешь лет на десять раньше положенного! съязвил Вершинин, откинулся на плюшевую спинку дивана. У этой-то дурёхи вроде бы мозги не слиплись ещё, как она-то согласилась?
Не соглашалась она, дядь Слав, Сашка подался к нему. В смысле, я её не уговаривал, мне вообще в голову не приходило. Мне просто страшно было так, что пиздец. А Алька говорит: давай я за тебя. Я, говорит, не знаю, куда иду, что люблю и в чём смысл меня. Может, там попробую разобраться.
Смысл, пробормотал Вершинин. Я ей устрою смысл. Начиталась сопливых книжонок. От безделья всё. Академ взятьпожалуйста, картинки малевать целыми днямипожалуйста. Я ей устрою сеанс медитацииживо она у меня просветления достигнет Но ты-то? он ввинтился взглядом в Сашку. Ты хоть понимаешь, в какую глубокую задницу вы залезли? «Белуга» военный объект. А эта ссыкуха пролезла туда без допуска к государственной тайне и, что ещё хуже, под чужими документами. Вы же сесть можете оба! И я заодно с вами. Спасибоустроили вы мне подарочек под конец карьеры.
На подлокотнике затренькал телефон. Вершинин потянулся к нему, торопливо принялся вбивать смс-ку.
И за сегодняспасибо большое. Посидел с товарищами на природе, шашлыков пожарил. Спасибо, Сашенька.
Дядь Слав, да никто же не узнает! Сашка поднял голову. И вы бы не узнали, и всё было бы в порядке. Как же вы меня вычислили?
Вершинин поморщился.
Увидел, как ты из турфирмы выходил. Улетать собрался?
Ну да, на Кипр только загранпаспорт нужен, а он при мне остался. Хотел, чтоб уж точно мы с вами нигде не пересеклись, Сашкин рот скривился.
И за Альку мне смс-ки писал?
Вершинин поднялся, прошёлся по комнате. В боку поскрёбывало.
Я даже не мог всерьёз подумать, что это действительно ты. Так, кольнуло что-то. Зашёл в турфирму, расспросил. Они, конечно, сначалаа вы кто? а с какой целью? Ну, разговорить-то я умею, он невесело усмехнулся. Так и так, всё верно, Вершинин Александр Дмитриевич, Кипр, Греция и Испания, на два с половиной месяца