Видишь ли, Гомбожаб Цыбиковс чуть виноватой улыбкой произнес Лон-бо-чойчжон. Мироздание позволяет мне заглянуть в будущее лишь с тем условием, что я не стану делиться многими из этих знаний без особой нужды. В противном случае грядущее перестанет мне открываться.
Востоковед понуро кивнул. Видя его разочарование, хозяин устало вздохнул и сказал:
Всего одно слово«дихроя». Найдешь ееи поймешь, что делать дальше. На этомвсе.
Лон-бо-чойчжон вышел из комнаты, а Гомбожаб так и остался сидеть, сверля пустоту остекленевшим взглядом.
В мозгу его эхом звучало таинственное слово, сказанное прорицателем.
«Дихроя».
Гомбожаб медленно взял в руки пиалу и сделал глоток своего отвара, после чего прилег, вытянулся во весь рост и закрыл глаза.
Успокоение наполнило его тело через считанные минуты, и Цыбиков заснул сном младенца.
2829 сентября 2019 года
Перелет в Тибет. Лхаса. Встреча с группой. Горная болезнь
Ялежал в своем гостиничном номере в Лхасе, на высоте 3600 метров над уровнем моря, и, морщась от запаха кислой собачатины, смотрел в потолок. Лунный свет, необычайно яркий в этих местах, проникал через щель между занавесками и высвечивал лишь бледную полосу, которая разделяла сумрачный квадрат надо мной на два треугольника.
«Как там было у Цыбикова? «На высокогорье восприятие запахов обостряется»?»
Я лежал, рассматривал эти треугольники, а голова моя буквально раскалывалась на части.
«Ничегоповторял я про себя. Это всего лишь горная болезнь необходимая адаптация пару днейи все придет в норму пара-тройка днейи все».
Увы, одним лишь самовнушением обойтись не удалось: с каждой минутой голова болела все сильнее, а сонсон, который мог бы укрыть спасительным одеялом забвения, необходимым, чтобы дожить до утра, этот треклятый сон все не думал приходить. Не в силах больше терпеть боль, в час ночи я постучал в дверь комнаты Бори Каца (он жеЛама). Организатор маршрута, он побывал в Тибете раз двадцать, если не больше, а потому предусмотрительно возил с собой аптечку внушительных размеров. Казалось, там были лекарства на все случаи жизни.
Едва взглянув на меня, Боря моментально поставил диагноз.
«Горняшка» обострилась, ковыряясь в ящике с лекарствами, сонным голосом пробубнил Лама. Это обычно как раз ночью случаетсядыхание замедляется, и получается дефицит кислорода в крови Но все поправимо. Молодец, что не стал терпеть до утра, а то могло бы стать хуже, и уколом бы мы тогда не отделалисьмог бы и через больничку домой отправиться.
«Но это ведь не наш путьтолько приехав в Лхасу, сразу же ее покидать?» подумал я про себя.
Спасибо, Борь, сказал я, когда укол был сделан.
Ронанг2, вяло улыбнувшись, ответил Лама.
На том мы и распрощались до утраБоря завалился спать, а я отправился к себе в номер, надеясь, что теперь тоже смогу отдохнуть.
Укол обезболивающего подействовал не сразунесколько минут я лежал, ожидая счастливого избавления от мигрени, но разочаровываясь снова и снова. Наконец «горняшка» начала постепенно отступать. Я облегченно улыбнулся.
«Ну, наконец-то!..»
Счастье, однако, не было долгим: едва головная боль прошла, я понял, что не могу уснуть. Несмотря на усталость, я никак не мог сомкнуть глаз.
«В целом мир тотально неразумен: всё человеку нужно только для того, чтобы, доставшись, стать нахер не нужным».
Я вздрогнул. Мысль показалась слишком резкой, странной, будто чужойкак будто прорвалась в мой мозг откуда-то извне.
«Может, это с недосыпа как раз? Лезет в голову всякое Или, может, из-за недостатка кислорода мозг решил, что умирает, и теперь в истерике генерирует такие странные конструкции? Непонятно»
Нужно было поспать, но проклятый сон все не шел.
«До чего странно: и прошлой ночью не спалось, но там-то в кресле, сидя»
Вообще перелет в Китай оставил только позитивные впечатления. Посадка на рейс до китайского аэропорта Чэнду началась минута в минуту, что несколько удивило меня.
«А ведь эта «Сишуань» лишь одна из сотен китайских компаний, даже не самая известная из них. А ведь, если б Лама не посоветовал, я бы никогда не решился лететь этим рейсомочень уж не хочется, чтобы перелет обернулся фейлом с отскребанием твоего пепла и плоти с кусков фюзеляжа, разбросанных по местности, где ты не планировал оказаться»
Предъявив билет улыбчивой девушке за стойкой, я через серый рукав тоннеля «Александра Пушкина» (новый никнейм аэропорта «Шереметьево») прошел в самолет. Тот оказался до отказа забит китайскими торговцами, которые делали состояние на продаже разномастного ширпотреба. Место мое находилось у окна; расположившись в кресле, я занял удобную позу и, наблюдая за снующими между колес и трапов погрузчиками с багажом, приготовился к долгому перелету.
«Хотя что такое восемь часов в сравнении с испытаниями путешествий в Тибет в прошломс этими многомесячными переходами на верблюдах, сном в палатках из шкур и вечным страхом стать жертвой разбойников?»
Я усмехнулся про себя. Как же все поменялось за сто с небольшим лет!.. В начале двадцатого века путешествие в Тибет из России было сродни подвигу, сейчас этовсего лишь одна ночь в мягком удобном кресле с всего одной пересадкой. Да, выспаться в подобных условиях тяжело, да, сидеть в одной позе так долго довольно утомительно. Но в сравнении с тем, что переживали буддистские паломники во время ежегодного путешествия в Лхасу, это были сущие пустяки, о которых даже стыдно заикаться.
Вскоре посадка была закончена, самолет тронулся с места и покатился к взлетной полосе, чтобы совершить рывок в темное московское небо. Я на прощание взглянул на здание аэропорта, которое светилось разноцветными огнями, словно новогодняя инсталляция, и открыл книгу Александра Пятигорского «Мышление и наблюдение». В предстоящем путешествии она должна была стать моим литературным попутчикомс другими, реальными, «паломниками-попутчиками» мы встречались уже в Лхасе.
Ближе к полуночи моя «поднебесная» соседка решила поужинать «дошираком», и я, увидев это, невольно вспомнил, когда ел эту синтетическую субстанцию в последний раз. Было это во время «Ралли Родина» 2015 годатогда мы с группой байкеров совершили путешествие с Сахалина до Санкт-Петербурга на мотоциклах «Урал». К слову, двое из той группы, Боря Лама и Саша Ребе, отправились со мной и в Тибет. Более того, инициатором этой поездки был именно Лама (который, как нетрудно догадаться по его прозвищу, увлекался буддистской тематикой), а Ребе всячески помогал Боре с организацией.
Той ночью, в самолете, сон сморил меня ближе к двум часам, однако я часто просыпался и с утра чувствовал себя не очень-то здорово. Впрочем, по прилете я сразу взбодрился «эспрессо» и, без особой нервотрепки пережив тотальный досмотр моего багажа китайскими полицейскими и полуторачасовой перелет из Чэнду в Лхасу, из аэропорта вышел уже в значительно лучшем расположении духа. Был солнечный день, и я, глядя в окно на пестрые вывески с большими иероглифами, размышлял о том, что вполне неплохо переношу высокогорье
«Если не дать сегодня стать вчера, то и завтра хер наступит», вновь возвращая меня из прошлого в гостиничный номер, громыхнула в мозгу новая мысль.
Я замер. И сновабудто чужое, не мое.
«Нет, это точно от усталости и от горной болезни, других причин быть просто не может!» решил я и снова мысленно вернулся к событиям вчерашнего дня.
К несчастью, из аэропорта я приехал первым, и оттого вынужден был дожидаться всех в фойе нашей гостиницы вместе с Олегом и Джимми: первый являлся нашим гидом от туроператора, второй представлял китайские властиему надлежало присматривать за тем, чтобы мы не совершили ничего противозаконного.
«Например, неукоснительно следовали по заранее согласованному маршруту, чтобы не увидеть лишнего».
Вскорости начали приезжать другие «паломники». Вопрос о горной болезни в той или иной форме задал каждый из них.
Ну, как голова? спросил Лама, едва меня увидел.
Как самочувствие? это уже Ребе.
Следом пришел Борис Гринберг:
Вижу, высокогорье вас не подкосило?
Остальные «паломники» Артем, Паша, Дмитрий, Виталий, Роман и Ларисатоже оригинальностью не отличались. Впрочем, что еще спросить при первой встрече в Тибете? Я из всех собравшихся знал только Ламу и Ребе; они же и набирали группу из своих знакомых, с которыми мне перед поездкой удалось обменяться лишь несколькими сообщениями через соцсети. Заселившись в номерагостиница, снятая туроператором, оказалась паршивая, но Олег заверил, что лучшей в этот сезон не найти, мы отправились прогуляться по Лхасе.
Как, говорите, переводится это название? щурясь от яркого солнца, уточнил Ребе.
Место Богов, ответил Лама.
Мне кажется, или пора переименовывать? усмехнулся Ребе. Потому что богов тут, как кажется, уже не осталось
Я склонен был с ним согласиться. На той улице, по которой мы пошли, первые этажи красивых старинных зданий занимали магазинчики и сувенирные лавки с аляповатыми вывесками, отчего Лхаса больше напоминала огромный базар, разросшийся до размеров целого города. При этом грязь и запущенность, о которых рассказывал Цыбиков в своих дневниках, разумеется, никуда не делась (разве что фекалий на мостовой в сравнении с началом двадцатого века значительно поубавилось). Местные, кажется, даже не особенно старались как-то декорировать убогость иных улиц. Вдобавок то тут, то там попадались на глаза дешевые палатки, в которых жили самые бедные горожане.
Больше всего поражало количество красных флагов, транспарантов и полицейских, которые нам встречались.
Китай в эти дни празднует 70-летие Народной Республики, пояснил Олег. Так что привыкайте к яркости и предосторожности.
Что ж, безжалостная поступь китайского прогресса, который добрался и до этих мест, глубокомысленно заметил Лама, когда мы делились с ним первыми впечатлениями от древнего города. В Потале должно быть поаутентичней.
После обеда мы отправились к салону BMW за мотоциклами, аренду и страховку которых мы оформили через турфирму.
А чего у некоторых тибетские номера, а у некоторыхкитайские? удивился Борис Гринберг.
Какие были по наличию, такие и оформили, пожал плечами Олег.
Придирчиво осмотрев мотоциклыэто оказались новенькие BMW GS800 и GS1200, мы жребием распределили транспорт между участниками нашего каравана, после чего отогнали байки на стоянку возле гостиницы. Туда же чуть позже Олег прикатил джип сопровождения, в котором планировали перемещаться они с Джимми.
А в багажник положим вещи, добавил наш гид.
Забегая вперед, стоит сказать, что с поклажей дела у всех обстояли совершенно по-разномуот двух небольших сумок, которые легко помещались в кофры мотоциклов, до внушительных баулов с картины пассажиров первого класса «Титаника».
Разобравшись с байками, мы отправились на первый совместный ужин, в ходе которого обсуждали различные нюансы.
Мотоциклы к путешествию готовы, машина сопровождения тожеперечислял Олег. Завтра, насколько я помню, отправляемся на пешую экскурсию в Поталу?
Все закивали. Я про себя отметил, что во времена Цыбикова дворец находился на окраине города, а теперь являлся его центром.
Как вообще впечатления от Лхасы? сделав пометку в телефоне, спросил наш гид.
Что-то пока не вдохновляет, опередив всех, заявил Дмитрий.
Я нахмурился, удивленно посмотрел на Ламу. Тот лишь пожал плечами.
Ну, так мы еще нигде не были, неуверенно заметил Ребе. Только первый день же.
Ну, я думал, тут как-то сразу необычно. А пока просто язык другой, ничего выдающегося.
Голос Дмитрия буквально сквозил разочарованием.
Ничего, ближе ко сну еще будет «необычно», улыбнулся Лама. Когда горная болезнь накроет.
Тогда нам казалось, что он больше шутит. Но с наступлением ночи мы все убедились, что Лама отнюдь не лукавил.
«К сожалению».
Заснул я под утро и толком не выспался, но по крайней мере с утра у меня не болела голова, а это на фоне жуткой ночной мигрени казалось настоящим чудом. Вдобавок странный голос, который вчера как будто звучал в моей голове, более никак себя не проявлял, а потому я списал все случившееся на усталость и «горняшку».
День обещал быть насыщенным: нас ждала Потала и центральный рынок ЛхасыБаркхор; в этих местах, как заверял Лама, все еще жил дух исконного Места Богов.
Февраль 1900 года
Монастырь Лабранг. Новые предсказания
Не тяжело, Гомбожаб? поинтересовался Чэшой, когда в очередное утро Цыбиков, неся молитвенный барабан, вышел из дома, чтобы отправиться на прогулку по окрестностям Гумбума.
Внутри у востоковеда похолодело, но внешне он никак не выдал волнения и лишь сказал:
Да нет, привык. Сколько себя помню, он всегда был со мной.
Чэшой улыбнулся самыми уголками рта и одобрительно кивнул. У Гомбожаба отлегло от сердца; попрощавшись с предводителем, востоковед устремился прочь.
Его молитвенный барабан привлекал много лишнего внимания, что, впрочем, объяснялось его солидными размерами; он был необычно велик, определенно больше многих, виденных Гомбожабом прежде и ныне, но другой не подходил замыслу Савельева и других инициаторов путешествия.
Цыбиков невольно хмыкнул про себя, вспомнив, с каким лицом профессор рассказывал ему об их дерзкой задумкекрасным от перевозбуждения, с горящими азартом глазами и чуть подрагивающими от волнения крыльями носа.
Вы полагаете, никто ничего не заподозрит? выслушав Савельева, сказал Цыбиков.
Голос его был пропитан скепсисом, точно накидка путника в дождливый день.
Помилуйте, ГомбожабПоморщившись, профессор отмахнулся, будто от назойливой мухи. Это ведь настолько личное, что никто не станет на подобное покушаться! Нет, разумеется, если вас застанут, когда вы будете делать снимок с помощью спрятанного в барабане фотографического аппарата
Он замялся, и Цыбиков с невеселой улыбкой закончил за него:
Тогда не сносить мне головы. И не надо, прошу вас, говорить, что все обойдется. Нам обоим прекрасно известно, как тибетцы относятся к фотоаппаратам: любой из них, увидев меня с ним, решит, что я хочу похитить чью-то душу, и казнь моя станет вопросом времени, причем небольшого!
Правда ваша, Гомбожабнехотя подтвердил Савельев с грустью. Но, поверьте, мы выбрали лучший фотоаппарат из всех возможныхручной Pipon Self-Worker, сделан не где-то, а в самом Париже!..
Ну, если в самом Париже, то умирать, конечно, уже не так страшно, не удержался от сарказма Цыбиков.
Савельев устало вздохнул и сказал:
Понимаю, все понимаю Но, прошу, Гомбожаб, взгляните на это чуть с другой стороны: коли бы я или иной сотрудник института решили выдать себя за паломника, совершающего путешествие в исконные земли буддизма, местные власти не дали бы такому смельчаку спокойно вздохнуть. Полагаю, его быили меняи вовсе развернули бы прямо на границе, чтобы не допустить вмешательства чужака в дела Тибета
Профессор вздохнул и пристально посмотрел на собеседника исподлобья.
Не буду лукавить, Гомбожаб: ваши происхождение и вероисповедание играли немаловажную роль при выборе кандидата. Но и то и другое было бы совершенно бессмысленно, если бы вы не были знатоком Востока, понимающим самые его основы. Вы единственный известный мне бурят, который осознает, насколько важным является это путешествие для исследования Тибета. Именно поэтому я прошу вас не рубить с плеча. Это тяжелая миссия, безусловно. Но она может прославить ваше имя в веках.
«И полусумасшедший предсказатель из Гумбума уже подтвердил, что так все и будет», подумал Цыбиков, шествуя вдоль скромных домов местных монахов.
Нахождение в Гумбуме позволило востоковеду сделать несколько важных снимков, но каждый стоил ему нескольких седых волос: всякий раз Гомбожаб подолгу выбирал точку съемки, после чего дожидался, пока в обозримом пространстве вокруг не останется людей. Как правило, по злой иронии судьбы, к этому моменту или опускался вечер, или портилась погода, и Цыбиков, боясь, что кадр не удастся, откладывал фотографирование на потом. Вдобавок аппарат, спрятанный внутри барабана, иногда давал осечки, и Гомбожабу приходилось перезаряжать фотографические пластины. Учитывая мудреную конструкцию, процесс это был небыстрый, а потому в подобные моменты востоковед оказывался особенно беззащитен.