Вильям Даглас в свою очередь сунул стаканчики старушке, сказавшей «сударь милостивый», и быстро пробрался к выходу.
Он взял машину из паркинга и проехал блок по Ла Сиенеге, до угла. Ее не было, и он свернулна Розвуд. Югославка шла на несколько ярдов впереди. Слегка балансируя. Вильям медленно подъехал и, остановившись, распахнул дверцу с ее стороны. Он думал, что она плачет. Но она не плакала; села в машину, сказав «спасибо», и хлопнула дверцей.
Поедем отсюда. Эти люди не меняются. Раз ты позволишь при них расслабиться, они моментально и навсегда записывают тебя в свои. Они не отделяют частную жизнь от публичной. Может, потому что и та, и другая у них недоразвиты
2
Настоящий суши-бар, как сказала она, «не для позеров», находился почти в даунтауне, на Первой улице, переходящей в Беверли бульвар.
Входя в «Хамаёши», казалось, что входишь в предбанник. Температура резко отличалась от уличной (хотя и зимой в Лос-Анджелесе пар не шел изо рта), эта теплота, смешанная с тонким запахом еды, сразу облепляла лицо. Особенно глаза. Они будто ояпонивались.
Бар был занят шумными и чем больше выпивающими, тем шумнее, японцами, забывшими о заповедях самураев, и пару посадили в заднюю залу. Они все равно могли слышать команды по-японски«хай! си ма са! орегато! хай!»и музыку с вечным соло сентиментального саксофона.
Она сняла норку и бросила на соседний, пустой, полукруг дивана. Вильяму нравилась эта ее блузка. Она будто вторая кожа вторила движениям чуть приподнимающейся от дыхания груди. Девушка делала большие круглые взмахиянтарное шампанское ткани лилось вниз по руке, убирая со лба волосы. Она выпила одну за другой две маленькие чашечки сакэ.
Каким образом ты там оказался, Даглас?
Он не знал еще, нравится ли ему ее манера называть его по фамилии. Но ему было куда лучше здесь, с ней вдвоем.
Я слежу за всевозможными русскими мероприятиями в городе А что, ты тоже там была
Ох, это моя болезнь, если хочешь. Каждый раз я надеюсь, что будет что-то новое, другое Глупо. На здоровье! Она приподняла высокий стакан с пивом. Откуда ты знаешь русский?
Маленькая японка принесла им дощечку с сашими.
Я могу сказать, что русский для меня тоже что-то вроде ахиллесовой пяты. Мой отец родился в России.
Смешивая горчицу с соевым соусом и облизывая палочки, югославская девушка поглядывала на Вильяма. «Он вполне может быть славяниномсо своими широкими скулами, с широко расставленными глазами» Он был светлым, и темно-зеленый свитер с чуть преувеличенными плечами очень шел ему, подчеркивая зелень глаз. Славица улыбалась, приподняв левую бровь«Одето ли у него что-нибудь под свитером?» Две острые косточки ключиц виднелись над воротом. Она откинулась на спинку дивана, все так же играя палочками. У нее был странный маникюрдлинные ногти были покрашены перламутрово-синим лаком только посередине.
Ты родился в Америке?.. Зачем тебе быть русским? В России все не хотят быть русскими или мечтают о родственнике за границей. Русский эмигрант, русский язык на котором нечего читать в современной литературе. А классиков ты наверняка читал по-английски. А?
Вильям сделал вид, что не заметил ее насмешливости.
Говорить по-русски для меня вроде долга перед отцом. Ну и вроде последней связи с ним. Он сам стопроцентный американец, но никогда не забывает свои корни и очень сентиментален по этому поводу. И так как моя мать с ним развелась, чего я никогда не одобрял, я поддерживаю его присутствие тем, что говорю по-русски. Ух, длинная речь
Ничего. Но твоя мать она, должно быть, не очень довольна?
Она недовольна она нервная. Она сама никогда не одобряла свой развод Хотя ее муж, мой отчим, классный мужчина. И женаты они уже десять лет. Развод с моим отцом был ее великим шахомкак принято говорить в семье.
Славица курила. Вильям не очень любил курящих.
Вообще, он заметил, что почти все, что она делала, он не любит в людяхгромкий смех, то, что она много пьет Но он либо не обращал внимания, либо его это не злило в ней. Она как-то все делала по-своему. Он мог даже сказать, что ему нравится. Он слегка запутался.
Ты замужем, Маша-Слава?
Была. Три раза! Откуда твой отец из России?
Родился в Москве, а в 31 году, по счастливой случайности, когда ему было всего пять лет, его родителям удалось уехать. Сначала в Европу, потом сюда, в Штаты. Они долго жили на восточном побережье. Но я-то родился уже здесь, в эЛ.Эй.
Наверняка ты в детстве ходил в русскую церковь на Аргайл. Да?
Вильям кивнул. Японка принесла им еще сакэ. Славица встала и пошла к туалету. Вильям посмотрел на нее сзади и будто только сейчас увидел ее полностью. Так он все время смотрел на ее верхний торс. Она была в узкой юбке, на высоких каблуках. Он взглянул на сидениене оставила ли она чего-то, будто ей чего-то не хватало. Но нет, неотъемлемого женского атрибута, сумочки, у нее не было.
К туалету вели три ступеньки. Когда девушка поднималась по ним, ее бедра сделали зигзагообразное движение. Вильям подумал, что именно это хотел увидетьее бедра, грушеобразные ягодицы, делающие зигзаг. Вправо, влево, вправо Она скрылась за дверью. Он почему-то подумал о Вуди Алене. У того в фильме подросток наблюдал бы за большим задом женщинызигзаг! и это было бы объяснением, по Фрейду, его тяги к женщинам-мамам во взрослом возрасте. Вильям отмахнулся от сравнения. Она не была с большим задом, он терпеть не мог Вуди Алена. И вообще он хотел делать с ней love Он выпил пива и подумал, что хотел бы выебать ее.
Когда она вернулась, на столе стояло главное их блюдо. Деревянный кораблик, наполненный рыбой, украшенный декоративно нарезанным огурцом, нежно-розовым женьшенем. Октопусспасательный кругбыл резиновым не только на вид. Она селане на свое место, а рядом, близко к Вильяму. Он почувствовал ее плотное бедро, прижимающееся к его. «Зигзаг! мелькнуло у него в голове. Какого черта люди не могут делать то, что им на самом деле хочется»
Даглас, ты стал красный, как тунец! Тебе не жарко в свитере? Сними его.
У меня ничего нет под ним. Моя дорогая мама мне подарила. Е-е, имеется в виду, что я должен был его сразу же надеть. Мама, мама
Очень красивый свитер. И тебе идет. Твоя «дорогая мама» тебя, видимо, очень хорошо знает, раз дарит такие подходящие подарки.
Лучше бы она не знала. Давай есть.
Да, и не говорить о твоей маме. А то я буду чувствовать себя, как твоя сестра или тетя.
Славица подумала, что Вильям, должно быть, очень хороший сын.
Тебе, Даглас, стоило бы подстричься.
О, пожалуйста. Моей маме тоже так кажется Чем ты занимаешься в Лос-Анджелесе?
Я нахожусь в постоянном процессе разводов и замужеств. А в промежутках пишу стихи. Да, ну и, конечно, я актриса, как и все хоть чуточку привлекательные женщины Лос-Анджелеса! она рассмеялась.
Они ели некоторое время молча, потом девушка улыбнулась, будто чему-то приятному, но грустному.
Странно, что я сказала о твоем русском. Сама я много читаю по-сербски и пишу тоже на сербском свои стихи. Немного похоже на мои походы на русские мероприятия, на дружбу с югославами
Ты, по-моему, вполне свободно говоришь по-английски, чтобы писать.
По-английски я не чувствую ответственности. Все как-то легче. И не финально будто, не окончательно. Хотя, в современной югославской литературе я себя чувствую, как, я не знаю как в гей-баре! Не в смысле обвинения, а по отчужденности. Ничто меня не трогает, не касается, но и какая-то надежда. Ха! что кто-то не гей?
Ты что же, воспринимаешь все только на уровне личного и интимного? Самец-самка?
Не знаю. Но то, что я читаю, должно меня волновать. Все равно какв смысле ненависти или обожания, отвращения или восторга У наших писателей все какое-то второстепенное, провинциальное. Им, впрочем, как и большинству здешних, не хватает выхода за пороги своих домов. Чтобы стать более зрячими к своим же домам.
Вильям дотронулся до ее руки, до пальцев со смешным маникюром. Она улыбнулась:
Хочу нового, а маникюр у меня шестидесятых годов Твой свитер с плечами из тридцатых
Вильям приподнял свой стакан с пивом: «За прошлое с новыми деталями?!»
Вот, ты можешь подстричься, как Юкио Мисима, носить черные костюмы с белыми рубашками и черными же галстуками
Вильям почувствовал, как она покачивает ногой под столом и непроизвольно взглянул вниз. У нее были узкие лодыжки и высокий подъем. Он бы хотел провести рукой по подъему, потрогать он встал и пошел к туалету.
Раковина была напротив двери в кабинкуодной для мужчин и для женщин. Вильям включил воду и ополоснул лицоему было жарко. Он брызгал себе на лицо, поглядывая в зеркало, и через несколько минут вошла Слава-Маша, как он мысленно уже называл ее.
Извини. Можно? Это из-за пива
Вильям тряхнул воду с рук. Полотенца не было. На стене висела сушилка-автомат. Он включил ее, а Слава вошла в кабинку. Он все равно слышал еетонкую струйкуза шумом автомата. Он не зналвыходить ему или нет. Автомат выключился. Она спустила воду и открыла дверь кабинки. Он видел ее в зеркало. Она стояла за его плечом и тоже смотрела в зеркало.
Ты хочешь делать со мной love, Даглас?
Здесь?
Она засмеялась и вышла из кабинки.
Нет.
Он тронул ее за плечо. Его пальцы были еще влажными и оставили пятна на блузке. Она включила автомат и подставила плечо под горячий воздух. Ворот отлетел в сторону, обнажая ее грудь. Вильям видел мягкие соски ее груди. Расплывающиеся и набухающие из-за горячего воздуха. И ткань касалась их, дрожа.
Они вернулись к столу. Допили пиво, сакэ. Вильям расплатился с японкой. Они все сказали «орегато». Японка кланялась.
Из ресторана они вышли под провожающие возгласы поваров бара. Машина стояла на заросшем травой пустыре, служившем паркингом. Они молча сидели в машине, и она курила. Потом Вильям повез ее к себе.
3
Ш-ш. Пожалуйста, тише. Не смейся. Вильям шел впереди, по узкой дорожке между стеной дома и стеной из кустов.
Мы что, захватываем чей-то дом? Ты не живешь здесь? Слава поймала его руку.
Он остановился и обернулся. В темноте ее глаза казались большеона во всю пыталась разглядеть, где они. «Норка на охоте», подумал Вильям.
Я не живу здесь один. Так что просто тихо войдем в мою половину. Он сжал ее ладонь. Хорошо?
Хорошо. Я буду тихо, прошептала она.
Вильям открыл дверь из тонюсенькой сетки против насекомых. Потом повернул ключ в замке основной двери. Они прошли короткий коридор и вошли в комнату. В спальнюбольшое ложе темнело посередине. Больше Слава ничего не смогла различить. Она сбросила норку и сама легла, откинувшись на спину. Вильям запер дверь и подошел к ней. Встал над ней. Она потянула его за руку на себя.
На ней были чулки, держащиеся за счет резинки на изнанке, по верхнему краю. Вильям почувствовал эту резинку на руке, просунув ее под юбку, под чулок. Он хотел касаться ее тела. Он высвободил руку, и резинка щелкнула о кожу ее ляжки. Скуластая девушка громко засмеялась, и он положил ей на губы ладонь. Она укусила его.
Даглас, мы что-то противозаконное делаем? Что происходит?
Он не сказал, что отчасти да, против закона этого дома. Он давно хотел нарушить этот неписаный закон, но не знал, к чему это приведет, что последует. Он поцеловал ее в губы и подумал, что так хотел это сделать, и теперь, делая, думает о каких-то законах. Она трогала его волосы, перебирала их пальцами со смешным маникюром. Он опять поцеловал ее, стараясь думать не о законах, а о трех ступеньках, на которых она делает зигзаг бедрами.
Может, тебе не стоит стричь волосы. Они у тебя мягкие и не будут стоять, как у ежа. Ты не японец. Ты русский, она все трогала его волосы.
Он положил обе свои руки ей на бедра и, держа их, двигал ими вправо и влево, под собой. Она чувствовала на лобке его давящий членон перекатывался вправо-влево. Он хотел задрать ей юбку, но она была слишком узкой. Сам он не вставал, а все сильнее давил на ее лобок. Она громко вздохнула и закинула голову назад. Он увидел ее вену и поцеловал, представляя, что прямо в пульсацию.
Билл! Билл, ты дома? Ты вернулся? это был голос женщины. Из-за двери. Не той, через которую они вошли, а двери напротив.
Да. Я сплю. Спокойной ночи.
О'кей, дарлинг. Спокойной ночи Тебе ничего не надо?
Нет. Пожалуйста, иди спать. Вильям так и лежал на Славе. Он только приподнял голову, чтобы ответить.
Они услышали мягкие, удаляющиеся шаги, глухо захлопнувшуюся дверь. Потом Слава высвободилась из-под Вильяма и села, откинув с лица волосы. Рукав упал ниже локтя с приподнятой руки.
Это твоя жена, Билл?
Нет. Это моя мама. Шш. О, черт! Извини.
Ничего, Билли. Ты обычно спишь с мамой?.. Отвези меня домой.
Нет. Нетя не сплю с мамой и нетя не отвезу тебя. Я хочу, чтобы ты осталась спать здесь. Я имею в виду Извини.
Слава встала и, расстегнув молнию на юбке, дав ей упасть на пол, вышла из нее, перешагнув. Она сдернула с себя блузку и бросила на матрас. Но та, как янтарное шампанское, полилась на пол. Вильям откинул покрывало, и девушка, сняв чулки и оставшись будто в черной набедренной полоске, легла, повернувшись на бок, спиной к Вильяму. Он все равно сам отвернулся и расстегнул ремень на брюках. Его член, ему казалось, коснется живота. Он разделся и, прикрываясь рукой, прижимая член к животу, скользнул в постель, накрыв и себя, и ее простыней.
Спокойной ночи, Билли. Сладких снов, девушка засмеялась.
Он видел изогнутую линиюот талии к бедру. Дюну. Слава-Маша опять засмеялась, и «дюна» вздрогнула. Вильям сдернул простыню и, обеими руками взяв ее за бедра, за таз, рванул вверх, на себя. Прямо на свой вздрагивающий член. Он тянул ее вверх, чтобы, повернув на живот, приподнять и поставить на колени. Сам он уже обеими ягодицами сидел на пятках, глядя вниз, на свой член, тянущийся к ее темноте между ягодиц. Слава что-то сказала, но он протянул руку к ее лицу и, найдя губы, закрыл ей рот. Она все равно что-то говорила. Уверенная, что за дверью кто-то стоит. И ей хотелось, чтобы ее слышали. И через несколько секунд раздался стук в дверь:
Билл! Что происходит? Ты не один? Билл!
Вильям пихнул ее лицом вниз, в подушку.
Мама, уходи. Пожалуйста, уйди, оставь меня в покое!
Женщина все стояла за дверью, что-то говоря. Слава высвободилась от Вильяма и, закутавшись в простыню, превратившись в куколку бабочки, отвернулась. Вильям опять извинялся, и ей даже показалось, что он сказал что-то по-русски.
4
Откуда-то с улицы доносилась музыка шарманки. Видимо, по улице ехал фургон с мороженымэтой музыкой он оповещал жителей, детвору, что есть мороженое, что можно выбежать из дома и, захватив с собой монеты из копилки, закрывающейся на ключик, купить эскимо или сладкую, холодную, 99 процентов артифишиал флэйвор воду и, может быть, увидеть других детей, сказать им что-то, похвастать Этот фургон с мороженым был происшествием в районах резиденций Лос-Анджелеса.
Слава всталаДагласа не было в постелии в сумерках, из-за плотно задернутых на окнах штор, подошла к зеркалу в углу комнаты. Овальное зеркало в деревянной раме на ножкахcountry style. Лизнув палец, она стерла темные пятна от размазанной вокруг глаз туши. Скуластая девушка вошла в ванную и, обернув голову полотенцем, чтобы не мочить волосы, встала под душ.
Кто-то вошел и сразу вышел. Через несколько минут дверь опять открыли. Слава стояла под водой, за плотной занавеской. Она почувствовала какой-то идиотский страх и крикнула: «Даглас, это ты?» Да, это был он.
Зачем ты встала? Он отодвинул занавеску в сторону и заглянул.
Не волнуйся, я только на минутку, Билли. Можешь пойти сказать своей маме, что я почти ушла, она задернула занавеску и подставила лицо под воду.
Не торопись. Она уехала. Должна была уехать вчера. Но Ты хочешь что-нибудь? Сок, кофе?
Пиво! Если тебя интересует.
Е-е, славянская привычка избавляться от похмелья. Знакомо.
Вот и хорошо, что тебе знакомо. Слава вышла, уже без полотенца на голове.
Она поискала расческу у раковины. Волосы ее были немного влажными, спутавшимися. Вильям стоял сзади. Он обнял ее, и влажные волосы коснулись его лица. «Норка промокшая», подумал он.
Ох, слушай она не закончила, что хотела сказать, подумав, что он, видимо, не первый раз в такой ситуации, что какое ее дело и что, в какой-то степени, это было оригинально и необычно. Она завернулась большим полотенцем и вышла в комнату.