Ну а, скажем, грех попутал?
Вашего попутал?
А черт его знает.
С этим всегда морока. Ну, можно раскручивать на сантименте. Женщины и на такое клюют. Мол, романтичная, страстная, необыкновенная любовь вне прежней семьи, возникшая также необыкновенно, страстно, романтично и с перспективами на образование новой семьи Такая сопливая «лав стори».
Петровский кривит губу:
На «лав стори» у нас времени нет. И не будет! Работаем по семейному варианту. Немедленно найдите эту самую супругу.
Где же мы ее найдем?
Это ваши проблемы. Но чтобы через двадцать четыре часа она вернулась в семью этого вашего протеже.
Они же друг другу глотки перегрызут, неожиданно вступает в разговор Степан Иваныч.
И это ваши родственные проблемы. Чем они займутся у себя за дверьюменя не интересует. Дайте ей деньги Или по мозгам В конце концов объясните, что это временно. После выборов может убираться ко всем чертям! Но сейчас мне нужна милая, молодая, образцовая семья! Ну? Что вы расселись? Работайте.
Конечно, и в самом страшном сне мне не могло привидеться, что в моей жизни сызнова возникнет эта самая подруга моего сомовского детстваИрка, Ираидка, Ираида Анатольевна
Которая, только для того чтобы захомутать Зюньку, женить его на себе и законно войти в семейство Щеколдинихи, сдала меня, заложила, подвела под статью и помогла им отправить меня в зону и наложить лапу на дедово имущество. После чего, конечно, Маргарите Федоровне стала абсолютно не нужна. В последней попытке стать для них своей она даже Гришуньку родила. Что опять же не сработало
Так что, когда я, отсидев свое от звонка до звонка, явилась в Сомово разбираться и карать этих сук позорных, Горохова просто бомжевала, сторожа в дальнем затоне согнанные туда на металлолом с половины Волги старые баржи и буксиры.
И я, конечно, дрогнула. Простила ей все
Как же! Детная матерь-одиночка
Так эта матерь и оттуда смылась, подбросив мне, как щенка бездомного, Гришку.
Ну а потом?
Когда поняла, что я уже не Басаргина нищая, а многоимущая при моем Туманском дама, что выкинула?
Нашла меня и взяла за глотку.
По новой.
И как всегда, утопая в своей слезливой сопле.
Она же мне Гришуню просто продала
За тридцать кусков в баксах.
И я, конечно, тоже хороша.
Купила
Ну не бежать же мне было с ребенком на какую-нибудь Чукотку?
От всего?
От новой жизни?
Корпорации?
В конце концов от моего Сим-Сима?
И даже расписку с нее взяла, что никогда теперь она и близко к нам не подойдет.
Она и не подходила.
До девятого августа.
Именно в этот день по железнодорожному отстойнику в Лобне бродят Зюнькины родственнички, тетушка Сима-Серафима и Степан Иваныч, которого та прихватила с собой и выпустила для переговоров с Иркой первым, в авангарде, чтобы поглядеть, как оно будет.
Степан мне потом рассказывал, что уже решилГороховой не дождется. А потом видитона в форме проводницы вместе с напарницей выбирается из-под какого-то состава, волоча за собой клетчатые, набитые барахлом «челночные» сумки. Обе поддатые с какой-то торговой удачи.
Ну он и говорит:
Ну и найти тебя, Ираида
А та молчит, еще не доходит до нее, что это Степан Иваныч.
Тут из-за вагонов выходит в атаку Серафима, даже с букетиком цветов для беспутной беглой полуневестки.
Вот это уж точно Горохова
Напарница таращится:
Кто это, Ир?
Ну а Гороховой только дай позлобничать:
Родственнички Как бы родные и близкие Значит, от меня опять чего-то надо. У них как? Как нужнаменя как обезьяну в цирке кувыркаться выпускают. Отработалабанан в зубы ипошла вон!
Что ж так круто, Ирочка? Не чужие же, лебезит Сима-Серафима.
Отвалите! Все!
Горохова отпихивает ее с дороги, и они с напарницей уволакивают свои сумки дальше, по рельсам.
Степан Иваныч чешет репу:
Вот рога выставила. Что дальше, Сим?
А та ему:
Только ты не лезь. Я с нею по-нашему По-женски
Я до сих пор не знаю, как Серафима уломала Ирку.
Но зато прекрасно знаю, как та прогибала Зюньку. Думаю, что в оперативно-стратегической разработке приняла участие и Серафима. Как рулить мужиками, она знала и умелабудь здоров, Ирка ей и в подметки не годится.
Капкан на Зиновия Семеныча Щеколдина был насторожен безошибочно. К тому же к операции был спешно подключен и наш Серега Лыков, главполицай и щеколдинский хвостик. К нему тоже был тогда намордник Максимычем присобаченбудь здоров
В общем, картинка в ночь с десятого на одиннадцатое такая. Лыков со своим милицейским «жигулем» торчит у подъезда кирпичной двухэтажки, где была квартира «мутер», еще судейская, доставшаяся Зюньке. Сирень после дождей разрослась так, что и палисадов не видно, и сдуру пошла цвести по новой. Лыков в летней тужурке нараспашку, с майорскими погонами, припрятал себя на скамейке под сиренями и дует пиво.
Зиновий возвращается домой около двух ночи, заруливает на своем «судзуки», в рыбацкой брезентухе, с куканом, на котором нанизано до черта лещей и подлещиков. Лыков вылезает из сиреней. Зевая, осведомляется:
Далеко мотался, Зиновий?
Аж на Кобылью Гриву. Там и в жару клюет.
На что брало, Зюнь?
По всякому, Лыков. А ты что тут делаешь?
Подходы к дому досматривал. Подъезд твой. С сегодняшнего дня ты, Зиновий, у нас строго охраняемый объект. Всему горотделу указание дано Во избежание террористических актов. Или просточтоб морду не набили
Да я и сам любому в морду дам. Ты что несешь-то, Серега?
Кандидат же Номер один
Чего?! балдеет Зюнька.
Да ты что? И впрямь не в курсе? Сегодня по городскому радио объявили. Группа ветеранов тебя на выборы двинула. Степан Иваныч речугу толкнул
Ну совсем охренели, придурки! Ладно. Я же им сказалотвалите. Я им эту фигуру поломаю. Так что можешь быть свободным, Лыков.
Уже не могу. Ломатьэто твое дело, а я человек подневольный мое делохранить тебя, как приказано. В неприкосновенности. Я против приказа не попру. Пивка хошь?
Зюнька яростно хлебает пиво и отшвыривает бутылку:
Вы ж даже мутер не охраняли, когда она судьей была. И мы тут с нею жили
Сравнил. Тогда любой мог на четвереньках из любой забегаловки через весь город без ущерба для здоровья проползти.
Слушай, майор Лыков А ведь новые погоны твои мы так и не обмыли. Пойдем, что ли? У меня там в холодильничке есть Жареху сварганю
Не положено, Зюнь. На мне ж теперь весь горотдел. Сейчас ребята подъедут Для инструктажа А у нас с тобой пир!
Ну как хочешь. Бывай, майор.
И тыбудь.
На площадке Зиновий не находит под ковриком ключ от дверей и обнаруживает, что дверь не заперта.
Ухмыляясь, он входит в темную переднюю и шепотом спрашивает:
Эй, ты где тут?
Кто-то, игриво хихикнув, из-за спины закрывает ему глаза ладонями.
Зиновий нащупывает руки и гадает:
Ленка? Нет, Томка! Точно, Томка. Опять ключ под ковриком нашла?
Ну и сволочь же ты! Какая я еще тебе Томка?!
От мощной плюхи парень отшатывается, а получив коленом между ног, просто скручивается на коврике под дверью.
Щелкает выключатель, и перед Зиновием предстает именно онаэтакая тигрица в халатике цвета лососины, который вовсе не прикрывает ажурное секс-белье в бантиках и резиночках, той самой расцветочки мозолей на заднице любой павианихи во время течки, которая убойно действует на любого же обезьяна.
Только дурак не поймет, что Ирка в полном порядке и готова к самым изощренным любовным схваткам.
Впрочем, она не столько оскорблена, сколько умело играет смертельную обиду. И, закрыв лицо руками, исторгая слезы, бросается в глубину квартиры. Щеколдин, потоптавшись и швырнув на пол рыбу, идет вслед за нею, включая по дороге свет. Через гостиную, где накрыт праздничный стол, в спальню.
Где, уткнувшись лицом в подушки, истово рыдает Горохова Ираида.
Господи-и-и Тут ночей не спишь и близко к себе никого не подпускаешь Думаешь, думаешь, ну как же он там?! А он Кобель проклятый!
Зюнька остается стоять в дверях, явно оставляя себе пути для отхода и драпа.
Кто тебя впустил? Как ты сюда пролезла, Ираида? растерянно спрашивает он.
Ирка вздымается и идет на него напористо и неустрашимо:
Я сама себя впустила! Я не пролезла! Это пусть кошки твои драные пролезают! А я жена Я к мужу пришла!
Ты что? Очумела?! К какому еще мужу?!
К единственному. Других не было нету и не будет!
Слушай, что тебе надо? Деньги, что ли?
Горохова изображает крайнее потрясение, шепча:
А ты опять платить мне собрался? Тогда уж за все плати, Зюня! И за то, как меня вот тут на этой кроватке впервой разложил Я же тебе себя девушкой принесла. Почти И как бегал за мной Одно и то же выпрашивал. Не мог ты без меня, да? Забыл?
Я я людей позову.
Горохова хохочет:
Зови, миленький! Пусть все слышат, что за урод всем городом рулить собирается.
Слушай, Горохова. Уходи по-доброму а?
А если нет? Выставишь меня, да? Как мамочка выставляла?! Валяй, мне не впервой. Только не забудь вспомнить, как я сына тебе чуть не под забором рожала! Сыночка нашего
Ну Гришка-то при чем? Хоть его-то не трогай.
И тут Горохова выкидывает то, чего он не ждет.
Она не просто опускается перед ним на колени, она распластывается всем телом и обхватывает его башмаки.
Зюнечка, миленький Ну прости ты меня за все. Только не гони меня. Я же люблю тебя больше жизни. Я что угодно Только не гони
А, черт Да кто тебя гонит? слабо бормочет Зюнька.
А майор Лыков удовлетворенно крякает, когда в окнах на втором этаже выключается свет. Он набивает номер на своей мобиле, ухмыляясь:
Степан Иваныч! Это Лыков. Докладываю. Сначала орали. Вообще-то сильно А теперь? Теперь свет выключили
Степан в пижаме сидит в постели с мобильником в руках. Серафима сидит тут же, в их спальне, перед трюмо, накладывает ночной крем на лицо.
Свет выключили? Это хорошо Можешь больше там не торчать
Степан Иваныч надевает очки и с каким-то странным интересом рассматривает что-то мурлыкающую под нос женщину.
Ну ты у меня и умница по постелям, Сима. Все как ты просчитала.
Не первый год замужем, Степа.
Думаешь, уломает она его?
А то нет? Он только с виду мужик, а тактеля молочное. Ритка его испортила. Что мамочка решиттак и будет. Да ему и все равно, по-моему, Ирка или еще кто Привык мутер в рот смотретьего теперь любая захомутает Лишь бы не самому решать.
Что-то мне все это, Серафима, не очень. Кажется, нахлебаемся мы еще с этой Ираидкой
Не боись. Взбрыкнетстреножу.
Серафима перебирает на трельяже флакончики с духами, выбрав, душится за ушами.
Слушай, у тебя что? Духи новые
Это все Кыська. «Мама! У тебя духи вульгарные» Ничего себе вульгарные Триста баксов пузырь. «Весь мир возвращается к классике!» «Шанель» приволокла, засранка. А тебе что? Что-то не так?
Все, что ты делаешь, мне всегда«так»
А я сплю.
И это моя последняя спокойная ночь на месяцы и годы вперед.
Мне даже ничего худого не снится.
Спит Л. Ю. Туманская. Она же Басаргина.
И не знает еще, кто и чем ее завтра разбудит!
Глава шестая«К БОЮ, МАДАМ! К БОЮ!»
Еще до рассвета Гаша услала меня в Плетениху за свежей домашней сметаной. Но денег на бензин для «фиатика» не дала. Пришлось пилить на ее древнем велосипеде.
Муж Агриппины Ивановны, дядя Ефим, в деревне меня уже ждал. Сидел возле погреба, дымил «Беломором» над бидончиком литра на три. Гаша на него спихнула все хозяйство, он и пас их двух коровок, и доил, и молоко прогонял через ручной сепаратор.
Сметана у них была классная, плотная, пахучая и чуть-чуть коричневатая от лесных трав.
Гришка с Гашиной выпечкой, булочками и прочим, наворачивал ее безотказно. Зато и мордочка у него после Москвы была упруго-смуглая, с румянчиком. Агриппина Ивановна в этом плане нас с ним гоняланикаких «сникерсов», чупа-чупсов и даже мороженого, всего того, что она брезгливо называла одним словом «хымия».
Я угостила дядю Ефима хорошей сигаретой, мы немножко потрепались насчет лекарству него закончился аспирин, потом он приторочил к багажнику корзину со свежей морковкой (тоже без «хымии»), я приспособила на руль бидончик со сметаной и покатила назад. В город.
Ехала не по проселку, а по тропе над Волгой.
Утро было потрясное. После потопа мутные воды в реке очистились, на мелкоте под берегом в прозрачности просматривались белый песок и гривки камней, волосатые водоросли, поблескивала, кормясь, рыбья мелочь.
Отдыхающих в палатках я почти не видела. Как всегда к осени, серьезные туристы уже сворачивались, потому как на дальнее путешествие уже лета не хватит, а на ближнееи ближе к Сомову на плесах места хватало.
В одном заливчике на якорях стоял классный катер, белый, остроносый, с широкой кормой и каютными надстройками. Импортный. На палубе какой-то мужчина с животиком, в плавках и бандане, делал зарядку. Мне почему-то показалось, что это Кочет, но расстояние было большое, и я решила, что ошибаюсь: какого черта вечно занятому «вице» под нашим Сомовом на Волге делать?
К дому я решила ехать не через центр, а через слободу. Там дорога немощеная, велик по плотно убитой травянистой улице летит птичкой
И вот тут впервые увидела это.
Какие-то два пенсионера с ведерком клея и рулоном плакатов клеили на срубе слободского колодца яркий плакат.
Я подъехала посмотретьи обалдела!
На плакате был изображен Зиновий Семеныч Щеколдин, то есть Зюнька, сам на себя не очень похожий, в алой косоворотке «а-ля рюс» с перламутровыми пуговичками, которые он сроду не носил, с державным выражением на физии. Вглядывался из-под ладошки в голубые речные дали, где рисовались золотые ладьи с полосатыми парусами и контур атомной подводной лодки.
Зюнька здорово смахивал на Илью Муромца с известного полотна. Только без бороды, блондинистого и молодого.
Из надписи явствовало, что передо мной имеет быть «ваш кандидат» в мэры города Сомова. А громадные литеры «Волгуволжанам!» свидетельствовали о том, что никаких иноземцев и тем более иноверцев Щеколдин З. С. в город Сомов не допустит
Старички меня почему-то почти испугались, засуетились и рванули рысью вдоль заборов.
С одной стороны, я испытала как бы облегчение. Раз Зюньку толкают в градоначальники, значит, перестанут пропихивать меня.
С другой стороны, это явление меня озадачилокак ни крути, а Зиновий был тоже Щеколдин.
Щеколдин, сын Щеколдиной
Однако, подумав, я решила, что, используя свое личное влияние на З. С. Щеколдина, пустив в ход все свое личное обаяние, а также памятуя о том, что у нас с Зюнькой как-никак, а общее дите, которое он мне доверил как для выращивания, так и для воспитания, я сумею нацелить Зиновия на честное исполнение гражданского долга, скурвиться ему не дам и вообще буду сама помогать ему в его предприятиях, верно и честно
Предприятия будут тоже несомненно честными.
Когда я въехала на дедово подворье, Агриппина Ивановна, влезши своими ножищами-тумбочками на табурет, развешивала на веревке бельишко из таза.
Гаш, давясь смехом, сказала я ей. А чего я сейчас видела! Такой плакатище величиной с простыню Нашего Зюнькув мэры! Ну совсем обалдели. А где Гришка? Спит еще, что ли?
Гаша пробурчала невнятно:
Так как раз папаша этот на своем мотоциклете и приезжал Только что. Забрал его
Покатать, что ли? Вообще-то Зюнька Гришуню учит. Для мужика будущего это совсем неплохо. Но не сейчас же Кандидат!
Гаша наконец обернулась ко мне, и я обмерла.
Лица на ней не было. Просто какая-то дрожащая мелко-серая квашня вместо личика, обильно смоченная слезами. Губищи в кровь искусаны.
А, елки-ежики! завопила она отчаянно. И зачем я эту стирку затеяла? И тебя не было. И не знала я ничего! Не знала! Пока соседка не прибежала Сказать
Чтосказать? Да не молчи ты!
Ирка в городе. При них она опять. Горохова. С Зиновием. Их уже на базаре видели! Ну теперь выходит и с Гришей. Я этого гада спрашиваю. А он молчит, молчит он. Тварюга бесхребетная. И все мимо смотрит!
Небо на меня рухнуло.
То есть не небо, конечно.
Это земля фуганула с гулом в небеса.