Собирал и коллекционировал автографы древних писателей и поэтов. Был страстным книжником. Он очень искренно и горячо любил своих друзей, часто говорил мне, что самое дорогое в его жизниэто друзья, и с грустью замечал, что истинных друзей у него так мало. Я знаю, как он заботился о них, как неутомимо, беспрерывно помогал им, с какой горечью переживал все их неудачи и болезни. Я видел его плачущим, когда он, сорвавшись в запой, подвёл каких-то знакомых ему людей и не смог выполнить своих обещаний и помочь им. (Речь шла о каких-то не очень важных житейских заботах.)
Нужно ли напоминать, как он любил Россию. Он радовался всей душой каждому нашему успеху на Западе. Никогда не забыть, как года два назад мы стояли с ним на балконе моей парижской квартиры, которая мне досталась каким-то чудом. Перед нами в золотистом закате простиралась одна из красивейшх улиц Парижа. Величественным силуэтом вырисовывался на фоне вечернего неба Лувр. Володя вдруг обнял меня за плечи, на глазах у него блистали слёзы. «Как я рад, что кто-то из наших пробился», сказал он.
Безусловно, было среди наших встреч и не только чтение книг и спокойные беседы об искусстве, о друзьях и жизни.
Иногда были срывы. Безумство и пьяный бред. И как тяжело было потом похмелье. Были, правда, песни весёлые и разбойные по поводу наших разгулов, «уходов в пике», как говорил Высоцкий. Но как ни странно для пьющего, он был одним и единственным из моих друзей (разумеется, не считая семьи), который оберегал меня от зелёного змия. Помогал своим друзьям в Москве «зашиваться» (вшивать в тело противоалкогольные ампулы). «Зашивался» сам. И снова работал, работал как безумный.
Я никогда не видел человека, более равнодушного к славе и почестям.
Какую из своих песен он считал самой важной в своём творчестве? На столе у меня его письмо, где он пишет: «И самая серьёзная моя песня «Я был и слаб и уязвим!». Миша, это ты дал мне эту идею». Эта песня ни разу не звучала с эстрады. (Кому не понять, сколько цензоров кроили и кромсали каждый его репертуар!)
Эта песня написана им после моих рассказов об одной из страшнейших психиатрических больниц, экспериментальной клинике Осипова. В ней поётся о дьявольских пытках человека в сумасшедшем доме, где вместо «дела» на него смеющийся врач-садист заводит историю болезни. Это действительно самая страшная и трагическая песня.
Был ли он советским или антисоветским? Мы с ним об этом не говорили. Вернее всего, что он не бы ни тем, ни другим. Он просто не терпел несправедливости и зла в любом его проявлении. Высоцкий был истинным сыном России, своего народа, а это самое почётное звание.
События в Афганистане потрясли его. Он с болью говорил, как потрясла фотография девочки, обожжённой советским напалмом. Закрыв лицо руками, он почти кричал: «Я не могу после этого жить там, не могу больше!». На другой день он взял гитару и спел песню, написанную накануне ночью. Это была песня об этих страшных событиях. К сожалению, я не записал её. Помню пару строк, где сегодняшнего римского Папу уговаривают не лететь в самолёте, что, мол, это опасно. И Папа отвечает:
Мне не страшно
я в сутане.
А нынче смерть в Афганистане.
Внешне он мог показаться грубоватым, и многие принимали эту маску за подлинное его лицо. Меня же он всегда поражал своей деликатностью и тонким отношением к людям. Будучи человеком с содранной кожей, он как бы боялся случайно, ненароком коснуться и причинить боль чужой душе. Я всегда преклонялся перед ним как перед человеком, бесконечно чтил его как творца. Он был сложившийся Мастервеликий художник, я же ещё иду к намеченной мною в искусстве цели, и потому я часто мучил себя сомнениямидостоин ли я его дружбы.
Для меня это был чистопородный гений. Гений во всём. Самый живой человек. И вот он мёртв. Горько. Больно. И всё же слава Богу, что просиял в мире такой талант. Слава Богу, что судьба свела меня с ним.
Говоря о Ван Гоге, нельзя не говорить о Теодоре, его брате. Творчество Ван Гога многим обязано этой чистой душе, которая поддерживала его на протяжении всей его беспокойной и мучительной жизни. И сейчас, думая и говоря о Высоцком, я не могу не думать и не говорить о Марине Влади, его жене и истинном друге. Двенадцать лет прожила она с ним и отдавала все эти годы ему всё, что могла. И всё, что он создал за эти двенадцать лет, во многом обязано ей. Наверное, не будь Марины, Высоцкий ушёл бы от нас ещё раньше. Я чту и люблю её, и образ Володи неразрывно связан в моей памяти с этой удивительной женщиной. Спасибо тебе, Марина, от всех нас, от Россииза Володю, за тебя спасибо.
Как-то раз Василий Васильевич Розанов сказал: «Если кто-нибудь на моих похоронах скажет лошадиное смерть вырвала из наших рядов", я вылезу из могилы и дам по морде». Зная характер Володи, думаю, он сделал бы то же самое. И поэтому хочется сказать ему, дорогому и близкому человеку, только одно: «Вовчик, родной Вовчик, что же ты покинул нас?»
Когда Володя уезжал из Парижа, меня не было во Франции. Вернувшись, я увидел на столе стих, посвящённый мне. Я прочёл его и понял, что это прощанье.
За день перед смертью Володя позвонил Марине и сказал, что написал для неё песню. После похорон она нашла её у него на рабочем столе. В ней он сказал всёи о ней, и о себе.
Поэт Владимир Высоцкий рождён театром.
Галилей Брехта, Гамлет Шекспира, Свидригайлов Достоевского, Хлопуша Есенинагордость нашей горькой актёрской профессии. Как он любил слова этих авторов, с каким смаком, остервенением и радостью произносил их тексты, всгда по-своему разно, вкусно, зримо с кровью и плотью, иногда вопреки нашей пресловутой актёрской органике, пошлому стремлению передразнить жизнь.
Высоцкий брал в работу самые, казалось, бросовые слова. Он их не присваивал, механически вставляя в стихи, а делал своими, заставляя их звучать по-новому, наделяя частицей себя. Речь уличная, разговорная превращалась в нём в поэзию.
Его слово многоголосо: мы слышим и голос героя, и голос Высоцкого, причём отношение поэта к герою очень неоднозначно: в нём и ирония, и горечь, и боль
С каким неистовым вниманием вслушивался он в мои нелитературные рассказы о чудесах деревенской жизни, впитывая и усваивая крестьянский словарь, подслушивая сибирский диалект и неписанный синтаксис и интонацию!
Злой рок русской поэзии: за редким исключением, всё сколько-нибудь значительное погибает, едва успев расцвести. Этой трагической участи не избежал и Владимир Высоцкийартист, поэт, композиторредкостного и неповторимого дарования.
Но и недоиграв, недопев, недописав, он оставил нам так много, что о нём ещё долго невозможно будет сказать «был». Он«есть». Во всяком случае, до конца нашего поколения.
«Новая Газета»
Август 9-15 1980 г.
* * *
Москва июльская суха.
Ничто не предвещало слёз на Пресне
Разбито зеркало стиха.
И в пять утра осиротела Песня
И будут новые и новые стихи, и неостановимо великое движение в народеписем, песен, воспоминаний, движение вечной скорби и вечной благодарности к тому неслыханному везению в нашей жизни, имя которомуВладимир Высоцкий.
ОН прочищал лёгкие и мозги тех, кто только прикасался к его творчеству.
Теперь его нет, и многое становится на свои места, многоезнание истины, и осознание Богатства, и чувство вины перед ним.
Он сослужил великую службу миллионам путаников, несчастных, недоверчивых и неверующих.
С его уходом над всем реализовалась метафора: «всенародная любовь» А также«невосполнимая утрата» Пушкина, Маяковского, Есенина, Пастернака
А жизнь будет тысячи раз возвращать его памятьютаким, каким он был Упругость гениального спортсмена, выносливость героя войны, лидерское обаянье в любом застолье, в любом собрании людей Никто никогда не мог его пересмешить, переусердствовать в дружбе и очаровательном мастерстве рассказчика
И вместе с темжёсткость, скупость выражения чувств, антипатия, безмерная гордостьза себя, за друзей, за свой театр, за свою землю великих талантов, борцов, за землю Поэзии, величия духа и долготерпеливого мужества
Не время, не выходит сегодня подробно описывать встречи и слова реальной повседневности Все ещё напишут, и я напишу, как пообещал ему
Я напишу, Володя. Я напишу, милая Марина. Я необыкновенно богат теми днями, ночами, дорогами, теми почти тремя тысячами спектаклей, что сыграно рядом, в одном театре, в одних мизансценах, у одного и того Любимова Распалась связь мизансцен Народ, которому он, Поэт, без остатка отдал жизнь и талант, оплакивает его.
И умер бедный Бард у ног
Стихами в сердце побеждённого Владыки.
«Новый Американец»
27-2 сентябрь-октябрь 1980 г.
Из архива газеты «НА»
Похороны В.Высоцкого
«В ЗЕМЛЮ ЛЁГ ЕЩЁ ОДИН»
25 июля, в пятницу, я услышал об этом. Показалось неправдоподобным. Субботняя газета «Нью-Йорк Таймс» подтвердила: «Владимир Высоцкий, советский актёр и бард, умер от инфаркта». Был перевран возраст (46 вместо 42). Была обязательная «клубничка»: в юности «сидел», отпустили при Хрущёве (никогда и ни при ком не «сидел»). Были плохие переводы (а возможны ли хорошие?) по нескольку строк из нескольких песен.
Сколько раз он «лежал забинтованный, каждый член расфасованный»! И в «палате наркоманов» лежал. И на его «похороны съехались вампиры». И умирал «сосед, что справа, а что слева еще нет». Но это былов песнях. В жизни же «всё было в цельности и сохранности». Однажды, правда, он действительно умирал в реанимационном отделении больницы Склифасовскогоранним утром угодил под машину. Но выкарабкался: «выходит так, что я туда, а вы оттуда»своим друзьям, навещавшим егоя, дескать, из загробного мира (почти) в жизнь (туда!), а вы ко мне, к умирающему (оттуда!) Он был действительно народным поэтом. Миллионы жителей его страны не смогут процитировать ни строчки из вдалбливаемого в их головы с ясельного возраста Ленина, но с лёгкостью необыкновенной напоют куплеты из Высоцкого. 30 тысяч провожали его в последний путь на Ваганьковское кладбищене забудем: в эти олимпийские дни Москва была закрытым городом.
* * *
С десяток концертов Владимира Высоцкого устраивал я в 70-е годы в Ленинграде. Ещё добрый десяток посетил.
* * *
КАМАЗ на Оке. Летние гастроли Таганки. Вечерами спектакли. Днямиконцерты в цехах. Каждый концерт рассчитан на часобеденный перерыв. Время Высоцкого10 минут. Онна закуску. Но ежедневно 5 тысяч рабочих, забивающих проходы между станками, цепляющихся за 15-метровые опоры, висящих под потолком, ждут только Высоцкого. Тишина ожидания. Демидова, Золотухин, Славина Играют, декламируют, рассказывают Никаких эмоций! Тысячи ждут ЕГО. И вот он выходит. Маленький. Щупленький. В сереньком свитерочке. Песчинка в громадине-цехе. Иизвержение! Дорвались! Дождались! Вот ОН! Каждый знает что-то из Высоцкого, и каждый вопит, требуя «свою» песню. А маленький подымает руку, успокаивая, опускает её на струны.
Пять тысяч пар влюбленных глаз, готовых всё простить своему начальству за организацию встречи с НИМ, за счастье услышать четыре песни И так каждый день. Цех за цехом
* * *
Гатчина под Ленинградом. Физико-технический институт имени Иоффе. Большая лабораториястолы, уставленные измерительными приборами, шкафы с книгами, папки научных отчётов. Приготовлен магнитофон, который будет выключен всякий раз, когда Высоцкий попросит. Спрятаны под столы с десяток магнитофонов; о наличии их Высоцкий догадывается, но контролировать их работу не может.
* * *
Москва. Университетское общежитие. Впервые исполняется «Мишка Шифман». Аудиторию невозможно унять. Непривычные для комсомольских организаторов выкрики были реакцией на «прекратить безобразие и не мешать артисту продолжать выступление». Не помогали просьбы Высоцкого. В момент секундного затишья он голосом работницы прилавка начал:
«Ой, Вань, смотри, какие клоуны!..»
И «Диалог» предотвратил надвигающийся скандал.
* * *
Ленинград. НИИ «Интеграл». Здесь он впервые исполнял «Колею». Дирекция и партактивосновные слушателибез труда разобрались в содержании: непривычное для концертов Высоцкого гробовое молчание было реакцией на «Вы езжайте своей колеёй!». Зрела неприятность, но спас Бобби Фишер. Высоцкий оценил аудиторию и выдал ей «За честь шахматной короны».
Часто для того или иного концерта Высоцкий писал песню «под аудиторию». Мне известны несколько таких песен: «07» была написана буквально перед выступлением на московском Центральном телеграфе; «МоскваОдесса» (хоть и написанная раньше) впервые исполнялась перед аэрофлотской аудиторией; «Товарищи учёные» впервые услышали его товарищи-учёные.
* * *
Я всегда заранее намечаю несколько вариантов программы, рассказывал мне Высоцкий. Вначале либо что-то ударно новоеспециально под аудиторию, либо что-то знакомое слушателям. Потом обязательно несколько знакомых песен. Разных. Проверяю реакцию и затем даю тот или иной вариант программы.
Бывало, что ошибался в выборе?
Бывало, но, как правило, чувствую, выправляю под аудиторию. По-крупному не разобрался в людях лишь один раз. В Академгородке Новосибирска. Но тогда я себя заранее завёл, настроил. Ведь учёные! Уверен был московско-ленинградский зритель, институтский. И даже видя, что пру не туда, ничего не мог поделать. Или не захотел. Не помню уже. Знаешь, когда настроился на «СОС» и на «Горизонт», очень трудно уйти резко к «Серёжке Фомину».
Спасите наши души,
Мы бредим от удушья,
Спасите наши души,
Спешите к нам!
пел он новосибирским учёным. А те, не разобравшись в нехитрых аллегориях, написали письмо-донос в газету «Советская Россия».
Часто Высоцкий цензурировал сам себя. Выбрасывал целые куплеты. Заменял слова. Одинаково ли относился он ко всем своим песняма было их у него под 500 к середине 70-х годов? Конечно, нет. Знал им цену, но также знал, что волнует одну аудитрию, а чтодругую. И старался нравиться всем, всеми быть любимым.
Он старался избегать скандалов: не за себя боялсяза театр. Потому и старался выступать вдали от шума городского, в закрытых НИИ, в небольших пригородних зальчиках, чтобы поменьше шумных почитателей толпилось под дверями, чтобы официальные лица, ответственные за «культурные мероприятия», не были осведомлены о концерте. Конечно, он не был против широкой гласности, но времена театральных афиш с его именем были недолгими и прошли стороной от трёх его любимых городовОдессы, Москвы, Ленинграда.
Но «скандалы с Высоцким», за которые доставалось Любимову, случались. Иногда по совершенно непредсказуемым причинам Он дал несколько концертов на Алтае (кажется, в Барнауле). Прогорал местный драмтеатр. И не то, что неталантлива труппа была, скорее обратное: молодёжь, выпускники столичных театральных вузов играли интересно, свежо, хорош был репертуар. Населениеизвестная картина! привыкло к водке, не к театру. А необычайность постановок вызвала недовольство партна-чальства, к пустому залу театра привыкшему, но не желавшему новаций. И начальство, решив «уйти» артистов, пригрозило: «Дотациидотациями, но не будет сбороввсех уволим». И сборы появились. Артисты попросили Высоцкого дать несколько концертов. Всядо копейки! выручка (полный сбор!) от нескольких концертов шла в кассу театра. Результат: Высоцкого обвинили в рвачестве, коллектив театра в делании сборов сомнительными средствами, режиссёра Таганки (это уж тривиально) в отсутствии надлежащей воспитательной работы.
Кстати, о заработках Высоцкого. Как-то он заметил: «Я могу заработать любые деньги». (Однако я сам был свидетелем безгонорарных и почти безгонорарных его концертов). Терпеть не мог, чтоб на нём кто-то наживался. «Ставка» Высоцкого за концерт была от 100 до 300, иногда и больше.
* * *
Тиражированные миллионами магнитофонных копийМАГНИТИЗДАТстихи-песни Высоцкого ни разу («Метрополь» не в счёт) не были опубликованы в Союзе, хотя известны многократные попытки поэта опубликоваться. В 1975 году подборка его стихов5 или 6уже готовая к печати лежала в ленинградском журнале «Аврора». Как правило, отказы печатав стихи аргументировались их известностью: дескать, не оригинальныбыли напеты уже. Тексты же, предназначенные для «Авроры», автор держал в тайне: ему необходима была первая публикация, для прецедента, чтоб пробиться.