Он больше не находит парусов.
Нам кажется, мы слышим чей-то зов
Таинственные, чёткие сигналы...
Не жажда славы, гонок и призов
Бросает нас на гребни и на скалы.
Изведать то, чего не ведал сроду,
Глазами, ртом и кожей пить простор...
Кто в океане видит только воду,
Тот на земле не замечает гор.
Пой, ураган, нам злые песни в уши,
Под череп проникай и в мысли лезь,
Лей, звёздный дождь, вселяя в наши души,
Землёй и морем вечную болезнь.
Фото А.Митта Из архива «ЛЗ»
В.Высоцкий на Большом Каретном
ГРАЖДАНЕ, ЗАЧЕМ ТОЛКАЕТЕСЬ
Граждане, зачем толкаетесь,
На скандал и ссору нарываетесь?
Сесть хотите? Дальняя дорога?
Я вам уступлю, ради Бога!
Милые, зря вы ропщете,
Все мы пассажиры в этом обществе,
Все живём, билеты отрываем,
Все по жизни едем трамваем.
Тесно вами зря ругаетесь?
Почему вперед нс продвигаетесь?
Каши, видимо, с вами не сваришь,
Никакой я вам не товарищ.
Ноги все прокопытили,
Вон уже дыра с кулак на кителе,
Разбудите этого мужчину
Он во сне орет матерщину.
Граждане, жизнь кончается,
Третий круг сойти не получается,
С вас, товарищ, штраф, рассчитаетесь?
Нет? Тогда ещё покатаетесь.
ДОРОГА, ДОРОГА
Дорога, дорога, счёта нет столбам,
И не знаешь, где конец пути.
По дороге мы идём по разным сторонам
И не можем её перейти.
Припев
Но на других не гляди, не надо,
Улыбнись только мне, ведь я рядом.
Надо б нам поговорить, ведь наш путь ещё далёк
Впереди, если мне невдомёк.
Шагаю, шагаю, кто мне запретит,
И лишь столбы отсчитывают путь.
За тобой готов до бесконечности идти,
Только ты не сверни куда-нибудь.
Припев
Улыбка, улыбка, для кого она?
А вдруг тому, что впереди идёт.
Я замер и глаза закрыл, но снова ты одна,
А я опять прозевал переход.
Нет, на других не гляди, не надо,.
Улыбнись только мне, ведь я рядом.
Надо б нам поговорить, ведь наш путь ещё далёк
Впереди, если мне невдомёк.
МЫ ШИЛЛЕРА И ГЁТЕ НЕ ЧИТАЛИ...
Мы Шиллера и Гете не читали,
Мы этих дураков давно узнали,
Раз-два их почитаешь,
Как-то раз захохотаешь,
Ничего в духу не понимаешь.
Режь профессоров, они падлюки,
Они нам преподносят все науки,
Про протоны, электроны
И про прочие нейтроны
Голова болит от этой скуки.
Из семьи мы сделаем котлету
За нравственность пижонскую за эту.
Две блондинки у руках,
Три брюнетки у ногах,
Четыре сбоку, вот и ваших нету.
«Майн Кампф» Фюрераво какая книжка,
Там всё про то, как вешать, эй, братишка.
Эту книгу мы читали
И себе на ус мотали,
Но не будем резать и давить.
ЖИВУ Я В ЛУЧШЕМ ИЗ МИРОВ...
Живу я в лучшем из миров,
Не надо хижин мне,
Земляпостель, а небокров,
В теченье летмогила ров,
Мурашки по спине.
А мне хорошо, а мне хорошо...
Лучи палятне надо дров.
Любой сарай мнезаходи!
Вот только жаль, не чинят кров,
А в этом лучшем из миров
Бывают и дожди.
А мне хорошо, а мне хорошо...
И всё прекрасно, всё во мне,
Слова-то за меня.
Ещё есть дырка на ремне,
Я мог бы ездить на коне,
Да только нет коня.
А мне хорошо, а мне хорошо...
ПЕСЕНКА ПОЛОТЁРА
Не берись, коль не умеешь,
Не умеючине трожь.
Не подмажешьне поедешь,
А подмажешьупадёшь.
Эх, недаром говорится,
Дело мастера боится,
И боится дело это
Ванюмастера паркета.
Посерёдке всей эпохи
Ты на щётках попляши.
С женским полом шутки плохи,
А с натёртым хороши.
Говорят, не нужно скоро
Будет званье полотёра.
В наше время это мненье
Роковое заблужденье.
Даже в этой пятилетке
На полу играют детки,
Проливают детки слёзы
От какой-нибудь занозы.
Пусть елозят наши дети,
Пусть играются в юлу
На натёртом на паркете
На надраенном полу.
В.Высоцкий. Ему27
Из архива «ЛЗ»
КАК ПО ВОЛГЕ-МАТУШКЕ.
Как по Волге-матушке, по реке-кормилице,
Всё суда с товарами, струги да ладьи.
И не притомилася, и не надорвалася,
Ноша не тяжёлая, корабли свои.
Вниз по Волге плавая, прохожу пороги я,
И гляжу на правыеберега пологие.
Там камыш шевелится, поперёк ломается,
Справа берег стелется, слеваподымается.
Волга песни слышала хлеще, чем «Дубинушка»,
В ней вода исхлёстана пулями врагов.
И плыла по матушке наша кровь-кровинушка,
Стыла бурой пеною возле берегов.
Долго в воды пресные лились слёзы строгие,
Берега отвесные, берега пологие
Плакали, измызганы острыми подковами,
Но теперь зализаны эти раны волнами.
Что-то с вами сделалось, берега старинные,
Там, где стены древние, церкви да кремли,
Словно пробудилися молодцы былинные
И, числом несметные, встали из земли.
Лапами грабастая, корабли стараются:
Тянут баржи с Каспия, тянут-надрываются,
Тянутне оглянутся, и на вёрсты многие
За крутыми тянутся берега пологие.
ПЛАЧ МАРИИ
Отчего не бросилась, Марьюшка, в реку ты?
Что же не замолкла-то навсегда ты?
Как забрали милого в рекруты, в рекруты,
Как ушёл твой суженый во солдаты.
Я слезами горькими горницу вымою
И на годы долгие дверь закрою,
Наклонюсь над озером ивою, ивою,
Высмотрю, как в зеркале, что с тобою.
Травушка-муравушка сочная, мятная
Без тебя ломается, ветры дуют,
Долюшка солдатская ратная, ратная,
Что, как пули, грудь твою не минуют?
Тропочку глубокую протопчу по полю
И венок свой свадебный впрок совью,
Дивну косу девичью дб полу, дб полу
Сберегу для милого с проседью.
Вот возьмут кольцо моё с белого блюдица,
Хоровод завертится, грустно в нём,
Пусть моё гадание сбудется, сбудется,
Пусть вернётся суженый вешним днём.
Пой как прежде весело, идучи к дому, ты,
Тихим словом ласковым утешай...
А житьё невестиноомуты, омуты.
Дожидает Марьюшка, поспешай!
ОЖИДАНИЕ
Не сдержать меня уговорами,
Верю свято я не в него ли?
Пусть над ним кружат чёрны вороны,
Но он дорог мне и в неволе.
Верим веку испокон, да прослышала сама я,
Как в году невесть каком
Стали вдруг одним цветком
Два цветкаИван да Марья.
СВАДЕБНАЯ
Ты звонарь-пономарь, не кемарь!
Звонкий колокол, разкочегаривай,
Ты очнись, встрепенись, гармонист,
Переливами щедро одаривай.
Мы беду на век спровадили,
В грудь ей вбили кол осиновый,
Перебор сегодня свадебный,
Звон над городом малиновый.
Эй, эй, гармошечка, дразни, дразни,
Не спешиподманивай, и
Главный колокол, звони, звони,
Маленькийподзванивай.
НА ПЛАЦУ
На конном на плацу, на вахте бродит,
В казарме, на часах, все дни подряд,
Известный, не представленный к награде,
Справляет службу ратную солдат.
И какие бы ни дали,
Ураганы или град,
Он в дозоре, в карауле
От утра и до утра...
На пра..., на ле..., в ружьё, на пле...,
Бегом в расположение, а я пою:
Ать-два, ать-два, живём мы однова,
Хоть тяжело в ученьилегко в бою...
Если ломит враг, бабы слёзы льют,
Ядра к пушкамподтаскивай.
Я пред боем тих, я в атаке лют,
Ну, а после бояласковый.
Ну, а чем же мы, солдаты, виноваты,
Что наши пушки не зачехлены,
Пока ещё ершатся супостаты
Не обойтись без драки и войны.
Взял бы пушки и мортиры
И никогда не заряжал,
Не ходил бы даже в тиры,
Детям ёлки наряжал.
На пра..., на ле..., в ружьё, на пле...,
Бегом в расположенье, а я пою:
Ать-два, ать-два, а горене беда,
Хоть тяжело в учениилегко в бою.
Раззудись плечо, если наших бьют,
Битых, сваленных оттаскивай.
Я пред боем тих, я в атаке лют,
Ну, а после бояласковый.
КАК-ДА ВО ЛЕСУ ДРЕМУЧЕМ...
Как-да во лесу дремучем,
По сырым дуплам да сучьям,
Да по норам по барсучьим
Мы скучаем и канючим.
Так зачем сидим мы в тине,
Скуку да тоску наводим,
Ну-ка, да ребяты, выйдем,
Весело поколобродим.
Мы ребята битые,
Тёплые, учёные,
Во болотах мытые
Да в омутах мочёные.
Как-да во лесу дремучем
Что-нибудь да отчебучим,
Добра молодца прищучим,
Пощекочем и помучим.
Воду во реке замутим,
На кустах костей навесим,
Пакостных шутих нашутим,
Весело покуролесим.
Водяные, лешие
Души забубённые,
Ваше дело пешее,
А наше дело конное.
В ГРУДИ ДУША...
В груди душа словно ёрзает,
Сердце в ней горит, будто свечечка.
И в судьбе, как в ружье, то затвор заест,
То притрётся, то осечечка.
Ах, ты, долюшка несчастливая,
Воля царская, несправедливая.
Я привидение, я призрак, но
Я от сидениё давно больной.
Темница тесная, везде сквозит,
Жизнь бестелесная, а всё ж знобит.
Может, кто-нибудь обидится,
Ноя, право, не шучу,
Испугать, в углу привидьице
Совершенно не хочу.
Жаль, что вдруг тебя казнят,
Ты душой хорошею
Можешь запросто, солдат,
Звать меня Тимошею.
ПОДХОДИ, НАРОД, СМЕЛЕЙ...
Подходи, народ, смелее,
Слушай-переспрашивай,
Мы споём про Евстигнея,
Государя нашего.
Вы себе представьте сцену,
Как папаша Евстигней
Дочь-царевну Аграфену
Хочет сплавить поскорей.
Но не получается,
Царевнане сплавляется.
Как-то ехал царь из леса,
Весело, спокойненько,
Вдруг услышал свист балбеса,
Соловья-разбойника.
С той поры царя корёжит,
Словно кость застряла в ём,
Пальцы в рот себе заложит,
Хочет свистнуть соловьём.
Надо с этим бой начать,
А то начнёт разбойничать.
СЕРЕНАДА СОЛОВЬЯ-РАЗБОЙНИКА
Выходи, я тебе посвищу серенаду,
Кто тебе серенаду ещё посвистит?
Сутки кряду могу, до упаду,
Если Муза меня посетит.
Я пока ещё только шутю и шалю,
Я пока на себя не похож,
Я обиду стерплю, но когда я вспылю,
Я дворец подпилю, подпалю, развалю,
Если ты на балкон не придёшь!
Ты отвечай мне прямо откровенно,
Разбойничью душу не трави.
О, выйди, выйди, выйди, выйди Аграфена,
Послушай серенаду о любви.
Припев
Ей-ей-ей, трали-вали!
Кабы красна девица жила в полуподвале,
Я б тогда на корточки приседал у форточки,
Мы бы до утра проворковали.
По лесным кладовым моим уйма товара:
Два уютных дупла, три пенёчка гнилых.
Чем же я тебе, Груня, не пара,
Чем я, Феня, тебе не жених?
Так тебя я люблю, что ночами не сплю,
Сохну с горя у всех на виду.
Вот и голос сорвал, и хриплю, и сиплю,
Ох, я дров нарублю, я себя погублю,
Но тебя украду, уведу.
Я женихов твоихчерез колено,
Я папе твоему попорчу кровь.
О, выйди, выйди, выйди, выйди, Аграфена,
О, не губи разбойничью любовь.
Припев
КАК У ВОЛГИ ИВОЛГА...
Как у Волги иволга, как у Волги таволга,
Обожгло крапивою, вспомнилось недавнее:
Как тебя, счастливую, вёл по лугу за руку,
Подпевая иволге, обрывая таволгу.
Вспомнил я над берегом домик тот с усадьбою.
Отчего ж не бережно берегли, что найдено?
Неужели нами же это было найдено,
И неужели нами же это всё раскрадено?
Где ж ты, лето красное, где ж вы, ночи быстрые?
Осень зреет астрами, обсыпает листьями.
Осень вновь ненастная, да и ты неласкова,
И как будто мыслями не со мной, а с листьями.
Поле взмокло ливнями, почерствело травами,
Реже слышу иволгу, и завяла таволга.
Это всё недавнее, или всё старинное,
Как у Волги таволга, как у Волги иволга?
КЛИЧ ГЛАШАТАЕВ
Если кровь у кого горяча
Саблей бей, пикой лихо коли.
Царь дарует вам шубу с плеча
Из естественной выхухоли.
Сей указ без обману-коварства,
За печатью по форме точь-в-точь:
В бой за восемь шестнадцатых царства
И за целую царскую дочь.
Да, за целую царскую дочь!
Кадр из советско-югославского кинофильма «Дорога»
ЕСЛИ ГДЕ-ТО В ЧУЖОЙ, НЕСПОКОЙНОЙ НОЧИ
Если где-то в чужой, неспокойной ночи,
Ты споткнулся и ходишь по краю,
Не таись, не молчи, до меня докричи,
Я твой голос услышу, узнаю.
Может, с пулей в груди ты лежишь в спелой ржи?
Потерпия спешу, и усталости ноги не чуют!
Мы вернёмся туда, где и воздух и травы врачуют,
Только ты не умри, только кровь удержи!..
Если ж конь под тобой, ты домчи, доскачи
Конь дорогу отыщет буланый
В те края, где всегда бьют живые ключи,
И они исцелят твои раны.
Где ты, друг? Взаперти или в долгом пути,
На развилках каких, перепутиях и перекрёстках?
Может быть, ты устал, приуныл, заблудился в трёх соснах,
И не можешь обратно дорогу найти?..
Здесь такой чистоты из-под снега ручьи,
Не найдёшьне придумаешь краше!
Здесь цветы и кусты, и деревьяничьи;
Стоит нам захотетьбудут наши!
Если трудно идёшьпо колено в грязи,
Да по острым камням, босиком по воде по студёной...
Пропылённый, обветренный, дымный, огнём опалённый
Хоть какой,доберись, добреди, доползи...
ПАРАШЮТЫ РВАНУЛИ И ПРИНЯЛИ ВЕС
Парашюты рванули и приняли вес,
И земля покачнулась едва,
А внизудивизия «Эдельвейс»
И «Мёртвая голова».
Автоматы выли, как суки в мороз,
Револьверы били в упор,
И мёртвое солнце на стропах берёз
Мешало вести разговор.
И сказал Господь тогда: «Гей, ключари,
Затворяйте ворота в ад!
Даю командуот зари до зари
В рай пропускать десант.
Не время судить, кто праведник был,
Тот бойпосвященье в сан.
И есть ли на свете страшнее суды,
Чем, если попал в десант?»
И сказал Господь: «Да это ж Гришка летит,
Дорофеевский атаман,
Череп пробит, парашют прошит,
В крови его автомат.
Он грешниц любил, и они его,
И грешником был он сам.
Но где же найдёшь ты святого того,
Чтобы пошёл в десант?»
Он славно пожил и пал у реки,
Уронил на землю висок;
А звёзды гасли, как угольки,
И падали на песок.
ИЗ ДОРОЖНОГО ДНЕВНИКА
Ожиданье длилось, а проводы были недолги,
Пожелали друзья: «В добрый путь, чтобы всё без помех»,
И четыре страны предо мной расстелили дороги,
И четыре границы шлагбаумы подняли вверх.
Тени голых берез добровольно легли под колёса,
Залоснилось шоссе и штыком заострилось вдали,
Вечный смертниккомар разбивался у самого носа,
Превращая стекло лобовое в картину Дали.
И сумбурные мысли, лениво стучавшие в темя,
Всколыхнулись во мне, ну попробуй-ка, останови,
И в машину ко мне постучалось военное время,
Я впустил это время, замешанное на крови.
И сейчас же в кабину глаза из бинтов заглянули
И спросили: «Куда ты? На Запад? Вертайся назад!»
Я ответить не мог: по обшивке царапнули пули.
Я услышал: «Ложись! Берегись! Проскочили! Бомбят!»
И исчезло шоссе, мой единственный верный форватер,
Только елей стволы без обрубленных минами крон,
Бестелесый поток обтекал не спеша радиатор,
Я за сутки пути не продвинулся ни на микрон.
Я уснул за рулём. Я давно разомлел до зевоты.
Ущипнуть себя за ухо или глаза протереть?
Вдруг в машине моей я увидел сержанта пехоты.
«Ишь, трофейная пакость, сказал он, удобно сидеть».
Мы поели с сержантом домашних котлет и редиски.
Он опять умилился: «Откуда такое в войну?
Я, браток, говорит, восемь дней, как позавтракал в
Ну, спасибо, езжай! Будет время, опять загляну...» Минске.
Он ушёл на Восток со своим поредевшим отрядом.
Снова мирное время в кабину вошло сквозь броню.
Это время глядело единственной женщиной рядом.
И она мне сказала: «Устал? Отдохния сменю».