Благодарю вас. Это лучше для него, поверьте мне! Я вернусь к вам.
Послышались шаги. Фабер отступил как можно дальше в переход. Дверь открылась. Вышел Белл. На минуту прислонился к стене, снял очки. Он выглядел абсолютно измученным. Еще через минуту он снова надел очки и быстро пошел дальше.
Фабер подождал несколько секунд, а затем громко крикнул:
Доктор Белл!
Врач остановился и повернулся к нему.
Да? На его бледном лице появилась улыбка. Господин Джордан! Он потряс руку Фабера. Пожалуйста, извините, что я вас заставил так долго ждать! У нас сегодня столько всего происходит. Ребенок Стефан Белл тяжело вздохнул, очень болен. Мне сейчас пришлось говорить с его отцом Голос не повиновался ему, он закашлялся. Но сегодня утром у нас была и большая радость. Вы ведь видели, как маленькая Кристель после трансплантации костного мозга в первый раз покинула изолятор.
Фабер молча шел рядом с Беллом по длинному коридору. Они прошли мимо палаты, в которой молодая женщина и лысый ребенок разрисовывали игрушки. Оба были погружены в свою работу.
Во многих случаях мы можем помочь, сказал Белл. Мы полностью излечиваем детей Посмотрите сюда! Он остановился перед большой черной доской, на которой были размещены открытки, фотографии смеющихся детей, письма, написанные корявым почерком. На листочке в линейку Фабер прочитал следующие слова:
«Четырнадцать лет назад я была в числе многих детей, которым Вы помогли. Теперь я прочитала книгу Катарины К.».
Я могу вам дать эту книгу, сказал Белл. Мы позаботились, чтобы ее напечатали. Катарина К. вела дневник. Он называется «Мой год в Детском госпитале». У нее был рак. Она поступила к нам после сложной операции в университетской клинике. Ей пришлось пройти долгий тяжелый путь, пережить несколько курсов химиотерапии, год между надеждой и глубоким отчаянием. Все это она описывает простыми словами, так, как это запечатлелось в ее памяти.
Фабер дальше читал текст письма:
«Я встретила Катарину К. в Розендорфе и поняла, что познакомилась со счастливой женщиной. Мы вспомнили госпиталь. Я восхищаюсь всеми: врачами, сестрами и санитарками, которые с такой любовью и пониманием относятся к детям. У меня, слава богу, не было ни одного рецидива лейкемии, и 15 мая 1991 года я подарила жизнь сыну. Его зовут Давид».
Фабер посмотрел на Белла. Врач улыбался. «Какой человек!»подумал Фабер.
Он стал читать дальше:
«Я хотела бы поблагодарить за это коллектив госпиталя и помочь в лечении детей, больных раком, чтобы и другие больные дети излечились, как я. Наш маленький Давид дает нам столько радости, и мы очень счастливы. Еще раз благодарит всех вас от всего сердца Ваша Эльфрида Вацек».
Вот она, сказал Белл и показал на фотографию рядом с письмом. Фабер увидел смеющуюся молодую женщину с ребенком на руках. У нас много таких писем и фотографий Почему мы все здесь делаем эту работу? Знаете, господин Джордан, жизнь сразу обретает смысл, когда кому-то из наслюбому из насбежит навстречу смеющийся ребенок, про которого еще десять лет назад сказали бы, что лечить его бесполезно.
Мимо Белла и Фабера, оживленно жестикулируя, прошли два клоуна с ярко размалеванными физиономиямиодин в желто-черном костюме в шашечку, другой в красно-белом клетчатом, на парикахкрасном и черноммаленькие шляпки, на ногахбесформенные ботинки.
Что это такое? Фабер был ошеломлен.
Наши клоуны! Профи и студенты. Все дети любят их. Мне еще нужно сбегать на опорный пункт. Белл показал на длинную полукруглую стойку, за которой работали врачи и сестры. Они звонили, сидели перед экранами компьютеров или разговаривали с посетителями. Опорный пункт был выдержан в ярких тонах и украшен детскими рисунками и сверкающими современными безделушками.
Белл сказал молодой сестре, что теперь идет к Горану. Кое-кто из врачей и сестер с любопытством взглянул на Фабера и быстро отвел взгляд. Они были посвящены.
Такой опорный пункт находится на каждом этаже, сказал Белл.
Пошли! Он быстро зашагал по коридору. Им встретились две молодые женщины в желтых халатах.
А этокто? спросил Фабер.
Желтые тети, сказал Белл. Добровольные помощницы. Кроме клоунов и желтых теть у нас есть также психологи и учителя, которые занимаются с детьми, находящимися один или два года на лечении. Кроме того, у нас есть психотерапевты и воспитательницы детского сада, есть даже свой священник.
Одетая как крестьянка женщина, ждавшая в коридоре, поспешила к Беллу. Никогда прежде Фабер не видел таких счастливых лиц.
Господин доктор, господин доктор! Произношение женщины было специфическим. Я жду вас уже два часа. У Францля поднялась гемограмма! Боже мой, гемограмма поднялась! по ее щекам лились слезы. Я молилась день и ночь, чтобы она подскочила, и Бог услышал меня. Он услышал меня, но благодарность я приношу вам, господин доктор, никогда я не смогу выразить вам всю свою благодарность. Гемограмма у Францля подскочила!
Я уже знаю это, фрау Вагерер. Белл успокаивающе погладил ее по плечу.
Францль будет жить! запинаясь, лепетала женщина. Его гемограмма снова поднимается
Белл потянул Фабера за локоть и двинулся дальше.
Надеюсь, что она поднимается не слишком, тихо сказал он.
Что вы имеете в виду?
Надеюсь, что это не пойдет через край. У Франца упорная, затяжная лейкемия. Если сейчас процесс пойдет слишком быстро, это будет означать, что раковые клетки, возможно, снова появятся.
И тогда?
И тогда мы должны будем начать все с самого начала, если он еще сможет это выдержать, сказал Белл.
«Если бы я мог писать! думал Фабер. Если бы я еще мог писать!»
5
Горан Рубик лежал в той части Второго онкологического отделения, куда поступали тяжелобольные дети, еще не страдающие раком. Когда врач и Фабер вошли в палату, сестра, сидевшая на табуретке рядом с кроватью, поднялась и вышла.
Горан, здесь твой дедушка, громко сказал Белл. Казалось, что мальчик спит.
Горан медленно открыл глаза. Они были с желтизной, как и его кожа. Выглядел он ужасно. Рот скривился, приоткрытые губы с трудом сложились в улыбку.
Деда! сказал он и протянул дрожащую правую руку.
Дедатак называют в Косове дедушку, громко сказал Белл. Он уже много раз спрашивал о вас. Он так вас ждал!
Ждал, эхом отозвался Горан. Каждое слово стоило ему большого напряжения.
Поздоровайтесь с ним! сказал Белл.
Фабер так же, как и врач, перед входом надел защитную одеждупластиковый передник и маску. Он подошел ближе.
Добрый день, Горан! сказал он.
Как хорошо Горан должен был перевести дух, он говорил как во сне, что ты пришел, деда. Он был очень слаб, но все же судорожно схватил руку Фабера. Никого нет Но теперь ты здесь, деда Ты теперь и папа, и мама, и Бака! Ты моя семья и моя единственная страна
Фабер почувствовал, как все его тело покрылось потом. То, что сказал мальчик, ужаснуло его. Механически он сунул свободную руку в карман, достал драже нитроглицерина и положил в рот. Сердце бешено стучало, ноги подкашивались. Он опустился на табуретку рядом с кроватью. Белл с беспокойством смотрел на него. Фабер заметил это. «Конечно, он должен переживать, черт возьми! подумал он. Отец, мать, еще кто-тосемья и единственная страна для этого мальчика, которого я раньше никогда не видел. Натали! думал он. Ты сказала, я должен приехать сюда. Как глубоко я уже втянулся в этот туннель, в котором только болезнь и смерть. Есть ли выход из этого туннеля и свет в конце его, тот, что я недавно увидел в фигурке маленькой Кристель, которая стояла передо мной с белой куклой, сияющая, выздоравливающая. Или это был свет идущего навстречу поезда? Натали, кто ты там теперь, магнитное поле или электрическая волна, помоги мне, пожалуйста! Я на краю. Почему ты не дала мне умереть там, под маяком в Биаррице? Совесть! Вот так совесть делает несчастным».
Бака часто рассказывала о тебе, сказал Горан.
Бакаэто бабушка, сказал Белл.
Фабер вытер пот со лба рукавом.
Так часто, сказал Горан, так так часто.
Я рад быть с тобой, сказал Фабер и подумал, что этоложь.
Да. Америка, сказал Горан. Он все еще крепко держал руку Фабера.
Он имеет в виду, что они много лет прожили в Америке, сказал Белл. Горан кивнул. Бака рассказывала ему. Поэтому они не смогли уже вернуться в Сараево.
Белл громко сказал мальчику:
Ты прочитал много книг своего дедушки. По-немецки или в переводе?
И то, и другое.
Горан свободно говорит по-немецки. Как и его бабушка, сказал врач.
Мальчик опять кивнул. Его взгляд, полный радости, не отрывался от Фабера. Маленькая рука задрожала вдруг так сильно, что Горан отпустил руку Фабера.
Какая книга тебе понравилась больше всего?
«Плакать сказал Горан едва слышно.
Что?
строго запрещается», сказал Горан.
Детская книга, сказал Белл, не так ли, деда?
«Деда. Деда, Джордан, Фабер. Три имени, подумал Фабер. Какое же из них настоящее?»
Детская книга, сказал Горан.
А что еще? Это Белл произнес очень громко.
Обращаясь к Фаберу, он тихо сказал:
Горан находится в сомнамбулическом состоянии. Он реагирует не на все, что ему говорится. Поэтому я просил вас приехать. Горан должен хоть иногда бодрствовать.
И снова очень громко:
Горан! Что еще? Из книг для взрослых какая тебе больше всего понравилась? Ответь, пожалуйста, Горан!
Ура произнес мальчик невнятно.
«Голос смазанный, подумал Фабер. Что это за слово? Но оно так звучит».
«Ура», что? Белл почти кричал.
«Ура, мы еще живы», пробормотал мальчик.
Возле него Фабер видел капельницу, заполненную золотистой жидкостью. От бутылки к Горану тянулся пластиковый шланг.
«Еще живы», повторил он. После этого он закрыл глаза, голова упала набок.
Вот так все и происходит, с самого момента его поступления в госпиталь, объяснил Белл. Возможно, вы скоро снова уедете, господин Джордан.
«Спасибо, Натали!»подумал Фабер.
Белл упрямо отбросил назад голову:
Но чудеса еще случаются. Они случаются непрерывно. И у нас тоже.
Рука Горана, вздрагивая, скользила поверх одеяла.
Он ищет вашу руку, сказал Белл. Дайте ему руку! Если вы поможете, чудо случится. Нет, не вашу руку на его. Ему будет больно. Положите свою руку под его! Да, вот так хорошо.
Горячая влажная рука лежала на левой руке Фабера. Внезапно он почувствовал сильную тошноту.
«Я этого не выдержу», подумал он.
Спасибо, господин Джордан!
За что?
Что вы держите руку Горана.
«Ах, Натали».
Конечно, мальчик не может ходить, сказал Белл. Он был доставлен с самолета машиной «скорой помощи». Вы видите, он сидит под углом примерно в сорок пять градусов. Собственно говоря, лежать он не может, его брюшная полость настолько переполнена жидкостью, что в положении лежа он не сможет дышать. Я говорил вам об этом по телефону. Поэтому он и говорит с таким трудом. Он сильно исхудал, весит сейчас всего тридцать пять килограммов Нет, нет, он ничего не понимает, когда я говорю негромко Прежде всего атрофировались мышцы, потому что возник дефицит белка. Фрау Мазин говорит, что в последние недели он почти ничего не ел и не пил. Конъюктива глаз пожелтела и кожа стала коричневой, потому что не происходит выделения билирубина, пигмента желчи, являющегося продуктом расщепления красных кровяных телец. Показатель билирубина, как я сказал вам по телефону, безумно высокий. По всему телу у него гематомыпечень не производит больше ферменты, способствующие свертыванию крови. Она не удаляет также вредные вещества из организма. Поэтому в крови мальчика избыток аммиака. Это просто невероятно, что выдерживает Горан. Спит он в основном сидя. Питаниеискусственное. Мы ввели катетер в центральную вену. Вы видите это. Катетер ведет к предсердию. Только таким искусственным путем мы можем обеспечить высококалорийное питание Горана: белок, сахар, жиры, витамины, микроэлементы Результаты анализа кровиужасные, показатели работы печени тоже, не говоря уже о функции почек, ЭКГ и эхо-кардиографии. Уровень холестерина нулевой. Разумеется, мы немедленно применили медикаменты. Мы предполагали
Что?
«еще живы», пробормотал Горан.
Говорит во сне, сказал Белл. Нет! Не убирайте руку!
Фаберу вспомнилась строфа из стихотворения Роберта Фроста
Des Waldes Dunkel zieht mich an
Doch mu? zu meinem Wort ich stehn
Und Meilen gehn,
Bevor ich schlafen kann
«Сколько миль, Натали? Сколько миль?»
Белл сел на вторую кровать, которая стояла в палате.
«Это была кровать фрау Мазин. Баки. До приступа фрау Мазин находилась здесь с утра до позднего вечера. Таких пациентов, как Горан, мы никогда не оставляем в одиночестве. Все палаты оборудованы с расчетом на одного ребенка и одного родственника. Они могут у нас готовить еду, какую пожелают дети. Но они должны тогда приносить продукты.
«Я не умею готовить, подумал Фабер. Идиот!»
Разумеется, ночью дежурят врачи, сестры и санитарки. Когда дети чувствуют себя лучше и хотят лечиться амбулаторно, многие живут вместе с кем-нибудь из близких в гостинице напротив клиники, так они всегда в случае ухудшения могут быстро попасть к нам.
В гостинице? Фабер посмотрел на Белла.
Она предоставлена в наше распоряжение компанией «Фаст-фуд». Два этажа.
Два этажа дома отданы в распоряжение госпиталю?
Не только нам, сказал Белл. Эта компания финансирует подобные гостиницы во многих европейских странах, не говоря уже об Америке. Наша прямо-таки люкс. Вы увидите!
«Страна чудес», подумал Фабер, сбитый с толку. Его настроение постоянно менялось. Страна чудес, где живут болезни и смерть, и люди, работающие, как этот Белл, до изнеможения для спасения жизни. Жизни больных детей. А всего лишь в тридцати минутах полета отсюда, в бывшей Югославии, соседи самым жестоким образом истребляют соседей, гибнут сотни тысяч людей. А здесь множество людей борются за жизнь одного-единственного ребенка. Никто не знает этих людей, пребывающих в безвестности, никто ничего о них не знает. Никто не вручит им орден. Ордена вручают кровавым совратителям людей, палачам. Зато от компании «Фаст-фуд» они получают в подарок дом
Фрау Мазин ночевала в гостинице. Белл прервал размышления Фабера. Там чемодан с ее вещами и вещами Горана. Вы можете себе представить, что можно забрать с собой, уезжая из города, который в течение двух лет был в блокаде, а теперь лежит в развалинах. В гостинице фрау Мазин свалилась без сил от сердечного приступа. Хозяйка дома нашла ее и позвонила нам.
Где сейчас Бака где фрау Мазин?
В городской больнице. Это огромный комплекс. Она лежит в женском терапевтическом отделении. Я позвонил туда сразу, как только вы объявились сегодня утром. Это совсем недалеко. Господин Джордан, я сказал, что во второй половине дня вы приедете к ним. Договорились?
Конечно, сказал Фабер. «Но слово я должен держать». А почему, собственно говоря?
Мальчик застонал.
У него боли, сказал Белл. Они становятся все сильнее. Жидкость, накапливаясь в организме, давит на все. Когда он поступил к нам, врачи, сестры и санитары очень сомневались, есть ли вообще смысл подвергать его мучительному обследованию.
А вы? спросил Фабер. Вы тоже сильно сомневались?
Естественно. И все еще сомневаюсь. Но я гоню эти сомнения. Я не могу себе представить, что Горан умрет. Я знаю его уже так давно.
Вы уже давно его знаете?
Я же сказал!
Как давно вы его знаете?
Двенадцать лет, сказал Белл.
Фабер уставился на него.
С тысяча девятьсот восемьдесят второго года.
Но каким образом?
Потому что уже тогда здесь, в Вене, мы трансплантировали ему печень, сказал доктор Мартин Белл.
6
Сейчас отказывает печень, которая была трансплантирована?
Да, подтвердил Белл. Ах, вы же этого не знаете! Я вам еще не рассказал. В тысяча девятьсот восемьдесят втором году, в начале марта родители привезли Горана к нам, в Детский госпиталь. Его отец был инженером. Состоятельным. С состоятельными родственниками в Вене. Рубики остановились тогда у них. Они могли оплатить трансплантацию.