Фредди уже были знакомы подобные состояниябедный ребёнок; видя, как он переживает ломку, моя душа не могла найти себе места. Временами я подносила ко рту мальчика держатель курительной трубки и вместе с ним в напряжении ждала, пока из жёлтых кристаллов прорвётся огонь с сухим шумом и волшебное облачко дыма наполнит стеклянную трубку. Удовольствие, величие процесса и эйфория от него же длились всего лишь мгновения, после которых всё та же агония погружала его в глубочайшую пропасть на самое дно, откуда возможно было вылезти, лишь приняв очередную дозу. С каждым разом для поддержки на плаву требовалась всё больше доза, отчего Брэндон Лиман, питающий к этому мальчику нежность, и давал ему, сколько нужно. «Почему бы нам не помочь бедняжке вылечиться?»спросила я Лимана однажды. «Лечить Фредди уже поздно, обратного пути после употребления крэка нет. Поэтому мне пришлось избавиться от остальных девочек, которые до тебя на меня работали»,ответил он мне. Я не знала, что среди таких типов у слова «избавиться» смысл чёткий и необратимый.
Не было никакой возможности избежать контроля Джо Мартина и Китайца, взявших на себя обязанность шпионить за мной, что они добросовестно и делали. Китаец, эта хитрая ласка, не обращался ко мне ни с единым словом, как и не смотрел в глаза, тогда как Джо Мартин, напротив, не скрывал своих намерений. «Одолжи мне девочку для минета, шеф»,я слышала, как при случае он сказал это Брэндону Лиману. «Не знай я, что ты шутишь, я бы за твою дерзость убил бы тебя прямо на месте»,ответил Брэндон спокойным тоном. Я пришла к выводу, что пока Лиман держит всё в своих руках, парочка этих кретинов не осмелится меня и пальцем тронуть.
Чем занималась эта группа, ни для кого не было загадкой, хотя лично я не считала Брэндона Лимана преступником, каковыми, по моему мнению, являлись Джо Мартин и Китаец, а, по словам Фредди, за спиной этих двоих было ещё и несколько трупов. Конечно, с большой долей вероятности и Лимана можно было принять за убийцу, хотя его внешний вид это опровергал. В любом случае лучше ни о чём таком не знать, равно как и сам главарь предпочитал не выспрашивать подробности обо мне и моей жизни в прошлом. Для шефа Лауре Баррон явно недоставало то ли прошлого, то ли будущего, и личные чувства меньше всего волновали Лимана, делавшего упор на моём ему послушании. Он доверил мне некоторые детали своего бизнеса, которые боялся забыть (записывать их где-либо было бы с его стороны непредусмотрительно). Мне следовало запомнить следующее: кто и сколько денег ему должен, где забирать передачу, сколько стоило дать полиции, какие распоряжения даны членам банды на текущий день.
Шеф был умеренным во всём человеком, жил точно монах, хотя со мной его щедрость не знала границ. Мне не назначили ни фиксированный заработок, ни процент с прибыли, для меня он запускал руку в свой неисчерпаемый свёрток, не ведя счёт деньгам, как поступают с чаевыми, и оплачивал напрямую и клуб, и мои покупки. Если я хотела большего, он, не пикнув, давал мне желаемое, но я в скором времени перестала об этом просить, поскольку мне ничего не было нужно, и потом с каждой таковой просьбой из квартиры непременно исчезало что-нибудь ценное. Мы спали отдельно, разделяемые узким проходом, который он даже никогда не думал пересекать. Мне было запрещено вступать в отношения с другими мужчинами из соображений безопасности. Он говорил, что язык, как правило, развязывается в постели.
В свои шестнадцать лет у меня, помимо катастрофы с Риком Ларедо, были ещё кое-какие попытки отношений с парнями, оставившие меня обманутой и озлобленной. Распространённая в интернете порнография, к которой в Беркли Хай доступ имели буквально все, ничему не учила молодых людей, остававшихся слишком неловкими; они гордились распущенностью, словно сами её изобрели, модным тогда выражением было «выгодная дружба», хотя лично мне стало совершенно ясно, что выгода всегда лишь на их стороне. В академии штата Орегон, где царила атмосфера, насыщенная юношескими гормонами,мы даже говорили, что тестостерон так и течёт по стенам,все мы подчинялись близкому телесному сосуществованию с налётом насильственного целомудрия. Это взрывное сочетание и давало терапевтам неиссякаемый материал на проводимых ими в заведении групповых занятиях. Меня никак не напрягало «соглашение» относительно вопросов секса, что для других оказалось куда хуже воздержания от наркотиков, поскольку кроме психолога Стива, не поддававшегося различного рода соблазнениям, остальные представители сильного пола были весьма жалки. В Лас-Вегасе я не спорила с ограничениями, наложенными на меня Лиманом, потому что всё ещё ярко и живо помнила ту свою роковую ночь с Феджевиком. И не хотела, чтобы кто-либо прикасался ко мне вообще.
Брэндон Лиман заверил меня в том, что способен удовлетворить любой каприз своих клиентов, будь то ребёнок нескольких лет от роду, опытный соблазнитель или добытая для экстремиста автоматическая винтовка, хотя в данных словах было больше хвастовства, нежели фактов: я никогда не видела ничего подобного. Что действительно происходило на моих глазах, так это незаконный оборот наркотиков и перепродажа краденых вещей, надо сказать, дела не стоящие ровным счётом ничего в сравнении с другими, проворачивающимися в городе совершенно безнаказанно.
По квартире бродили проститутки различного класса в поисках наркотиковнекоторые, судя по внешнему виду, брали дорого за свои услуги, иные находились на последней стадии нищеты, были и платившие наличными, другие записывали в кредит, а временами, в отсутствии главаря, плату натурой взимали и Джо Мартин с Китайцем. Доход Брэндона Лимана рос и за счёт кражи машин подсаженных на крэк бандой несовершеннолетних, впоследствии он переделывал автомобили в тайном гараже. Там Лиман ставил новые номера и продавал в других штатах, что также позволяло и ему менять своё средство передвижения раз в две-три недели, а, значит, и избегать возможности быть вычисленным по этой примете. Всё содействовало лишь увеличению его волшебной пачки банкнот.
С твоей несущей золотые яйца курицей у тебя уже мог бы быть пентхаус вместо нынешнего свинарника, самолёт, яхта, да всё, что бы только ни захотелупрекнула его я, когда из свинцовой крыши хлынул поток вонючей воды, и нам пришлось пользоваться находящимся в спортзале душем.
Хочешь яхту в Неваде?удивившись, спросил он меня.
Нет же! Всё, что я прошу, это приличная ванная комната! Почему бы нам не переехать в другое здание?
Меня и это вполне устраивает.
Тогда ради Бога, вызови сантехника. И заодно мог бы кого-нибудь нанять, чтобы здесь убрались.
И он громко рассмеялся. Мысль о том, что нелегальный эмигрант наводит порядок в банде преступников и наркоманов, показалась Лиману поистине уморительной. На самом деле, Фредди был ответственен за уборку, которая являлась одновременно и предлогом для предоставления ему жилья. Хотя мальчик ограничивался тем, что лишь выкидывал мусор да избавлялся от различного рода улик, сжигая последние в бочке с бензином. Пусть у меня и нет ни малейшей тяги к работе по дому, порой и мне приходилось одевать резиновые перчатки и прибегать к помощи моющих средств, ведь если я хотела жить там и дальше, у меня просто не было иного выбора. Однако оказалось совершенно невозможным бороться с разрушением и грязью, оставлявшими неумолимое зловоние буквально на всём. Таковая обстановка волновала только меня, остальные вообще ничего не замечали. Для Брэндона Лимана нынешняя квартира была лишь временным жильём, он собирался изменить образ жизни, как только освободится от тайного бизнеса, который наладил вместе со своим братом.
Мой шеф (Лиману нравилось, чтобы я его так называла) по его же собственному объяснению много чем был обязан своему брату. Его семья жила в Грузии. Мать бросила их ещё детьми, отец умер в тюрьме, возможно, что и был там убит, хотя по официальной версии совершил суицид, и тогда старший брат взял на себя ответственность за Брэндона. Адам никогда не работал честно, но и не имел при этом никаких проблем с законом, в отличие от младшего брата, который уже в тринадцать лет состоял на учёте как малолетний преступник. «Тогда нам пришлось расстаться, чтобы я никак не навредил Адаму своими проблемами»,признался мне Брэндон. По взаимной договорённости молодые люди решили, что штат Невада стал бы для них идеальным местом с более чем ста восьмьюдесятью казино, открытых и днём, и ночью, где наличные деньги ходят из рук в руки с головокружительной скоростью, а также с идеальным количеством коррумпированных полицейских.
Адам вручил своему брату пачку удостоверений личности и паспортов на разные имена, которая вообще-то могла оказаться крайне полезной, а также денег на раскрутку дальнейшего бизнеса. Ни один из них не пользовался кредитными картами. В редкие моменты нашего с ним непринуждённого разговора Брэндон Лиман рассказал мне, что никогда не был женат, старший братбыл его единственный друг, а нежные чувства он питает только к племяннику, сыну Адама. Шеф показал мне семейную фотографию, на которой были запечатлены его брат, человек кряжистый и лихой, сильно отличающийся от него самого, пышка-невеста и племянник, милый бутуз по имени Хэнк. Несколько раз мы вместе ходили выбирать электронные игрушки, которые чуть погодя отправили Хэнку, очень дорогие и, надо сказать, малоподходящие для двухлетнего малыша.
Наркотики считались лишь развлечением для туристов, приезжающих в Лас-Вегас на выходные, чтобы развеять скуку и испытать удачу в различных казино. Они же были и единственным утешением проституток, бродяг, нищих, воров-карманников, главарей банды и прочих несчастных субъектов, кучковавшихся в занимаемом Лиманом здании и готовых за дозу продать свои последние человеческие качества. Иногда они приходят без гроша и начинают умолять до тех пор, пока он не даст им хоть сколько-нибудь из милости или чтобы просто поддержать их на плаву. Иные уже идут вместе со смертью, и таковых вообще не стоило спасать, ведь несчастных рвёт кровью, их бьют судороги, и они попросту теряют сознание. Подобных субъектов Лиман просто выбрасывал на улицу. Хотя некоторые были поистине незабываемые личности, как, например, молодой человек из Индианы, выживший после взрыва в Афганистане и, в конце концов, оказавшийся в Лас-Вегасе, даже не помнивший своего имени. «Ты теряешь ноги, за что тебе дают медаль, но когда теряешь разум, тебе не дают ровным счётом ничего»,повторял он эти слова, точно молитву, между затяжками крэком. Была среди них и Маргарет, молодая девушка, моя ровесницаправда, с телом у неё был полный финиш,которая украла у меня одну из фирменных сумок. Фредди вовремя это заметил, поэтому мы и смогли изъять вещь до того, как она была бы продана, ведь Брэндон Лиман когда-то заплатил за сумку немалые деньги. Однажды Маргарет и вовсе галлюцинировала на полу и, не найдя никого, кто мог бы ей помочь, перерезала вены куском стекла. Фредди нашёл её в коридоре уже в луже крови и как-то вытащил бедняжку на улицу, оставил где-то на расстоянии квартала и по телефону попросил о помощи. Когда девушку забрала скорая, та ещё была жива, но мы так и не узнали, что с ней произошло дальше, и не виделись впредь.
И как я могла забыть Фредди? Ведь я обязана ему жизнью. Я питала сестринскую нежность к этому мальчику, не способному спокойно посидеть, и такому исхудалому, низкорослому, со стеклянными глазами, текущими соплями, непробиваемому снаружи и нежному изнутри, который до сих пор был способен рассмеяться и свернуться калачиком у меня под боком, чтобы посмотреть телевизор. Я давала Фредди витамины и кальций, чтобы он рос, купила две кастрюли и книгу рецептов, чтобы серьёзно заняться приготовлением пищи, но мои блюда, в большинстве случаев даже нетронутые, отправлялись в мусорное ведро. Фредди едва кусал что-нибудь пару раз и терял аппетит. Время от времени мальчик заболевал и не мог никуда встать со своего матраса, а порой куда-то исчезал на несколько дней, не давая никаких объяснений. Брэндон Лиман снабжал его наркотиками, сигаретами да и всем, что он только ни просил. «Разве ты не видишь, что убиваешь ребёнка?»взывала я к нему. «Я уже мёртв, Лаура, не переживай»,прерывал нас, будучи в хорошем настроении, Фредди. Он потреблял столько отравы, сколько, казалось, её существовалода и сколько ещё всяких отбросов, отходов он мог проглотить, выкурить, понюхать или вколоть в себя! Он и в самом деле был наполовину мёртвым, однако в его крови по-прежнему играла музыка, отчего Фредди мог отбить ритм на банке из-под пива или спонтанно читать рэп, целые рифмованные истории. Его мечтой было стать известным и сделать карьеру настоящей звезды, как это сделал Майкл Джексон. «Мы вместе поедем в Калифорнию, Фредди. Там ты начнёшь совершенно другую жизнь. Майк ОКелли тебе поможет, он реабилитировал многих молодых людей, а вот нескольких даже ещё более пропащих, нежели ты, если бы ты их увидел сейчас, то вряд ли бы поверил. Поможет тебе и моя бабушка, на эти дела у неё чутьё. Ты будешь жить с нами, как тебе идея?»
Как-то вечером в одном из обширных залов гостиницы «Дворец Цезаря», украшенном статуями и римскими фонтанами, где я поджидала клиента, ещё до встречи с ним я увиделась с офицером Араной. Я попыталась было улизнуть, но он меня заметил раньше и, улыбаясь, подошёл, протянув руку. Полицейский спросил, как поживает мой дядя. «Мой дядя?»повторила я, несколько опешив, и быстро вспомнила, что когда мы виделись с ним в первый раз, ещё в «Макдоналдсе», Брэндон Лиман представил меня своей племянницей из штата Аризона. Встревоженная, поскольку в моей сумке лежал товар, я, лепеча, пустилась в объяснения, о которых он меня не просил.
Я здесь только на лето, скоро я буду поступать в университет.
В какой?спросил меня Арана, подсаживаясь рядом.
Пока не знаю
Ты, кажется, девушка серьёзная, твой дядя, должно быть, гордится тобой. Прости, вот не помню твоего имени
Лаура. Лаура Баррон.
Я рад, что ты будешь учиться, Лаура. На работе мне приходилось видеть трагические случаи, когда молодые люди, наделённые немалым потенциалом, уже совершенно потеряны для общества. Хочешь что-нибудь выпить?И не успела я отказаться, как офицер попросил для меня фруктового коктейля у официантки в римской тунике.Извини, я не могу составить тебе компанию, взяв пиво, как того, собственно, и хотел, поскольку я сейчас на работе.
В этой гостинице?
Оначасть территории, за которой я слежу.
Он рассказал мне, что во «Дворце Цезаря» пять башен, три тысячи триста сорок восемь комнат, некоторые чуть ли не под сто квадратных метров, девять роскошных ресторанов, павильон с самыми изысканными магазинами мира, театр, практически копия римского Колизея на четыре тысячи девяносто шесть мест, в котором выступают различные знаменитости. Видела ли я Цирк Дю Солей? Нет ещё? Я должна была попросить дядю сводить меня туда, ведь это лучшее зрелище во всём Лас-Вегасе. В скором времени к нам подошёл исполняющий роль римской весталки человек с зеленоватой жидкостью в стакане, увенчанном ананасом. Я уже считала минуты, поскольку снаружи меня ждали Джо Мартин с Китайцем, то и дело поглядывая на часы, а в зале среди колонн и зеркал прогуливался мой клиент, даже не подозревая, что ему нужна была девушка, ныне дружелюбно разговаривающая с полицейским в форме. А что известно Аране о деятельности Брэндона Лимана?
Я выпила фруктовый сок, оказавшийся чересчур сладким, и наскоро распрощалась с офицером, что ему, должно быть, показалось странным. К этому полицейскому, надо сказать, я прониклась симпатией: он смотрел в глаза с дружелюбным выражением, крепко пожал руку и вообще вёл себя нисколько не напрягаясь. Взглянув на него лучше, я посчитала, что Арана оказался весьма привлекательным, несмотря на несколько явно лишних килограммов. Зато белоснежные зубы красиво выделялись на загорелой коже, а когда он улыбался, глаза превращались в забавные щёлочки.
Самый близкий человек для Мануэлянесомненно, Бланка Шнейк, хотя данный факт особого значения не имеет, поскольку ему никто не нужен, и даже Бланка, ведь он может прожить свои оставшиеся дни, вообще не разговаривая. Усилия по поддержанию дружбы прикладывает только она сама. Именно Бланка приглашает Мануэля пообедать или и вовсе неожиданно приходит к другу с хорошей закуской и бутылкой вина. Она настаивает на поездках в Кастро, чтобы повидать своего отца, Мильялобо, обижающегося на их нерегулярные посещения. Она же заботится об одежде, здоровье и домашнем комфорте Мануэля, как настоящая экономка. Это всё я, вторгшаяся в их жизнь и пришедшая нарушить их личное пространство; ведь до моего приезда они ещё могли побыть наедине, теперь же в центре внимания всегда я. Эти чилийцылюди терпеливые, никто из них не выказал своего возмущения моим присутствием.
Вот уже несколько дней мы едим в доме Бланки, и мы часто так поступаем, поскольку обедать здесь гораздо удобнее, нежели у нас. Бланка стелет на стол свою лучшую скатерть, украшает накрахмаленными льняными салфетками, свечами и корзинкой хлеба с розмариновым вкусом, который я им принесла,простой и вместе с тем изысканный стол, как и всё убранство этого дома. Мануэль не способен оценить эти детали, лично меня оставляющие с открытым ртом, поскольку до знакомства с этой женщиной я полагала, что различного рода украшения интерьера бывают лишь в гостиницах да в журналах. Дом моих бабушки с дедушкой напоминал блошиный рынок, где было настоящее обилие мебели и ужасных предметов, сваленных в общую кучу и разделённых либо на те, которые пригодятся в хозяйстве, и те, что лень выбрасывать. В компании Бланки, которая может создать настоящее произведение искусства из трёх голубых гортензий в стеклянном, полном лимонов, кувшине, мой вкус постепенно утончается. Пока они готовили суп из морепродуктов, я вышла в сад нарвать листьев салата и базилика ещё при дневном свете, ведь теперь темнеет гораздо раньше. На нескольких квадратных метрах участка Бланка выращивает фруктовые деревья и несколько видов овощей, за которыми ухаживала лично. Её всегда видели работающей в саду в соломенной шляпе и перчатках. Когда наступит весна, я попрошу её помочь мне обработать земельный участок Мануэля, на котором теперь нет ничего за исключением сорняков и камней.