Ура! завопил я, на несколько секунд потеряв голову от счастья, сработало!
И снова многие повернулись в мою сторону, однако, никак не сопоставили счастье на моем лице с пивной бутылкой в победно вытянутой руке.
Ты бутылкой-то не тряси, герой, посоветовал Таран, а то ещё расплещешь
Автобус уже не тряслопод его колесами стелился гладкий, словно зеркало, автобан. И сверкала за окнами праздничная весенняя пестрота, обещающая так много
Глава 2. Перочинный нож.
Сколько на жизнь простого, среднестатистического человека отмеряно по-настоящему счастливых пробуждений? Таких, когда глаза ещё не открыл, а в груди уже что-то сладко звенит, и все тело переполняет добрая, упругая сила? Хорошо, предположим, что достаточно. Но если взять это "достаточно" и сравнить с количеством пробуждений мрачных, в каких-нибудь томительно душных комнатах, пропитанных запахами спирта, табачного дыма и вонью собственного, удивительно гадкого в этот миг, телачестное слово, станет грустно. Или даже не такпусть мы не станем брать в расчет пробуждения похмельные, а оставим только самые обычные, будничные, скучные, когда, едва проснувшись, знаешь, что предстоит нормальный, в меру сносный день, ни чем не отличающийся ни от вчера, ни от завтра, в котором уж точно не найдется места ничему волшебному, сверхновому, выходящему из ряда вон В жизни каждого таких пробуждений много По крайней мере, куда как больше, чем счастливых, светлых и лёгких. Речь даже не о тех редких (да-да, будем честныименно что редких) случаях, когда лежащая рядом теплая и восхитительно голая красотка нежно шепчет на ухо, едва ты шагнул из сна в явь: "милый, это было незабываемо!". Речь о моментах, когда ты просыпаешься один, возможно, не в своем доме, и, быть может, совершенно бесславным субъектом, не имеющим никаких особых заслуг, или даже признающим себя распоследним неудачникомно, тем не менее, чувствуешь, что вот она, жизнь, такая чудесная, красочная, простая, и тебе посчастливилось в ней проснуться
Хотя, будь таких пробуждений больше, они наверняка потеряли бы свою ценность. Так что не вздыхаем, господа, и не жалуемся, а, как, собственно, и всегда, иронично улыбаемся, и принимаем все, как есть.
Я вылез из кровати, с наслаждением потянулся, подмигнул окну, в которое ломилось игривое весеннее солнце, окинул взглядом гостиничный номер- пара стульев, стол с пустыми бутылками (их на удивление не так много, как обычно, что, безусловно, радует), две кровати, на одной из которых сладко посапывает Толик, зеркало, аквариум с золотыми рыбками, какая-то репродукция на стене
А любовь все живёт в моем сердце пропел я, не переставая широко улыбаться.
Черт знает, что это за песня такая, и какие в ней ещё слова, кроме этих, но до чего же прекрасная строчка
Так, стоп. Ну-ка, повторим инвентаризациюстулья, стол, зеркало, аквариум, картина Аквариум
Я подошёл, и в задумчивости зачем-то постучал по стеклузолотые рыбки на это никак не среагировали, что не удивительно, ибо плавали они все, как одна, к верху брюхом. Кроме того вода в аквариуме была настолько мутная, что едва угадывались силуэты декоративных каменных башенок, в которых, должно быть, рыбки когда-то жили. Зато прекрасно были видны мелкие кусочки колбасы, огурцов, и ещё чего-то склизкого, бывшего некогда пищей, прилипшие к стенкам аквариума с той стороны.
Толик, позвал я.
Толик не отозвался.
Анатолий! позвал я громче.
Ну чего?
Вы сударь, по всей видимости, вчера в аквариум блевать изволили. Так ли это?
Клевета!
Я так и думал. Значит, у поляков принято кормить золотых рыбок пережеванной колбасой и солёными огурцами, а так же я заколебался, вновь попытавшись определить, чем была когда-то склизкая жёлтая масса, прилипшая к стенкам аквариума, а так же какой-то дрянью, для которой даже название придумать затруднительно.
Толик медленно сел на кровати, протер глаза.
Я не блевал, глухо сообщил он, блюют сантехники, слесари, и гопники спальнорайонные. Меня вырвалопривыкай называть вещи своими именами.
Что ж, сударь, учтем-с, я кивнул, однако, сие не отменяет того факта, что вы погубили Раз, два, три, четыре, пять, шесть Семь ни в чем не повинных душ. А какая здесь за такое предусмотрена кара- боюсь даже предположить.
Фигня, Толик махнул рукой, там, в этих аквариумах, есть такой механизм, который воду от чего хочешь очистит.
Ах да, механизм
Я вдруг вспомнил, как проснулся ночью от назойливого гудения где-то под боком, как протянул руку, нащупал провод, и выдернул вилку из розетки. Гудение прекратилось. Вернее, вспомнил не само содеянном напомнил провод, лежащий рядом с розеткой, а другим концом своим уходящий в аквариум. Ну что ж, значит, в гибели рыб была и моя вина. Какая, если вдуматься, чудовищная смертьзахлебнуться в чужой блевоте
Впрочем, эти мысли нисколько не омрачили радость такого великолепно солнечного утра.
Предлагаю покинуть этот номер ещё до того, как наше преступление раскроется, предложил я.
Согласен, Толик почесал волосатую грудь, только сперва позавтракаем.
Он встал, потянулся, полез в лежащий у кровати чемодан, откуда извлёк видавшую виды термокружку и два пакетика с лапшой быстрого приготовления.
Чайника нет, предупредил я.
Ничего, у меня кипятильник имеется.
Приготовление походного завтрака заняло минут пятнадцать. За это время мы коротко обменялись впечатлениями о вчерашнем дне. Нет, не то, чтобы я что-то не помнилскорее, воспоминания покрывала некая туманная дымка. Стоило лишь легонько подуть на нее, и она рассеивалась.
Как-то на удивление не плохо после вчерашних событий, похвастался я.
Ничего странного, Толик пожал плечами, событий-то всего три бутылки на двоих было. К тому же событий не крепких, а французских, пятилетних, кажется красных.
На троих, поправил я, с нами же ещё Вероника была.
Ах да
В небольшой польский городок, расположенный примерно в семи часах от границы, мы прибыли вчерашним вечером. Точнее, не в сам городок, а на его окраину, где располагалась средней руки гостиница. Конечно, мы могли провести в дороге и вторую ночь гастролей, но отчего-то руководство расщедрилось и соизволило устроить нам ночевку под крышей. Да, пусть и не в пятизвёздочном отеле, но сменить автобусное кресло на кровать после суток дороги было просто восхитительно! И, конечно же, едва вещи были брошены в номерах, нашим коллективом был осуществлён налет на ближайший магазин. Помню, как уже возвращаясь к гостинице, мы встретили арфистку Веронику, уже не вполне трезвую. Тогда же я отметил, что кокетливо торчащий из женской сумочки штопор- это очень сексуально. Поднявшись к нам в номер и откупорив вино, мы с Толиком принялись соревноваться, у кого ловчее получится обольстить даму, явно готовую к любви, но колеблющуюся в выборе партнёра. Силы были равны, уступать никто не хотел, и чем меньше оставалось вина, тем активнее в ход шли разнообразные приемы, в том числе и довольно грязные. Примерно к часу ночи ситуация сложилась следующая: более привлекательным был Толик, зато я отчаянно блистал эрудицией и остроумными высказываниями на грани пошлости, то есть строил из себя эдакого брутального, циничного интеллектуала, что обычно выходило у меня не плохо. К двум часам ночи баланс сил переменилсятеперь уже более привлекательным был я, а Толик вошёл в образ непризнанного пьющего гения, которым увлекся до такой степени, что прикончил все оставшееся вино, ушел за добавкой, да так и не вернулся. Что ж, победителей не судят- с этой мыслью я с легкостью заправского Казановы приобнял свою добычу.
Подожди, я так не могу
А такэто как?
Ну, вот так, просто.
Давай усложним, я не против.
Ты не понимаешь. Мне ведь не надо такое Я семью хочу, понимаешь? Чтобы муж, чтобы дети Мне ведь уже почти тридцать
Но я же ещё слишком молод для этой херни! Искренне возмутился я, может все-таки разок просто так? А потом я подумаю, честное слово!
Короче, вкус у победы оказался горьковат.
А где был я в этот момент? поинтересовался Толик, выслушав краткий отчёт о моем фиаско.
Откуда мне знать?
Да уж, дела. Надо было ее мне оставить, я бы что-нибудь придумал. Во всем твоя жадность виновата.
Я промолчал.
Через полчаса, позавтракав, мы покинули гостиничный номер, выволокли и бросили чемоданы с инструментами у рецепции, собрались было покурить
Привет, мальчишки!
Едва завидев нас, Вероника явно обрадовалась, подошла, кивнула Толику, подмигнула мне.
Не поможете даме поднести к автобусу вещи?
Конечно, блин. Ну а как иначе? Мы же джентльмены
И я поплелся с ней наверх, проклиная себя вчерашнего за пьяный, совершенно бесперспективный выбор. По дороге, Вероника вкрадчиво осведомилась:
А мы с тобой вчера душ не принимали?
Одно из несомненных преимуществ жизни алкоголика- подобные вопросы довольно быстро перестают выбивать из колеи.
Нет, как ни в чем не бывало ответил я, будто вопрос был задан о погоде, я бы запомнил.
Странно. У меня почему-то все вещи мокрые. И те, в которых я вчера была, и те, что в чемодане.
Действительно странно, говорю.
Вошли в ее номер. Из ванны доносился шум воды и мелодичное женское мурлыканье.
Где чемодан? спрашиваю.
Один вон там, под столом, а второй в углу.
Просто замечательно. И каждый, небось, килограмм по двадцать
Я, с трудом подавив тяжёлый, не достойный джентльмена вздох, нагнулся над тем чемоданом, что покоился под столом, принюхалсячемодан благоухал водкой, причем настолько, что, казалось, в него вылили целый бидон. Осторожно приподняв его крышку, я убедился, что все вещи внутри мокрые.
Ты что, вещи в водке стирала?
Вероника ойкнула и зачем-то даже перекрестилась. Ну конечно, ещё вчера вино из горла лакали, а сегодня строим из себя святую невинность, и о таком напитке, как водка, слыхом не слыхивали. Знаем, проходили.
Наверное, говорю, ты бутылку в чемодане везла, и все ее содержимое туда вылилось.
Да ничего я такого не везла! запротестовала Вероника.
Дверь ванной открылась, и к нам присоединилась Вероникина соседка в коротком пёстром халатике. Моего присутствия она ничуть не смутилась, даже, кажется, наоборот.
Говорит, что у меня в чемодане пролилась водка! тут же пожаловалась Вероника.
Соседка пожала плечами.
Когда тебя вчера не было, Таран заходил. Я в это время в душе была. Возвращаюсьа он на твоей кровати уже храпит. Наверное, комнату перепутал. Я его растормошила и прогнала, а у него в кармане бутылка водки была. Кажется, не закрытая
***
Едва я успел погрузить оба чемодана Вероники в багажник, и даже сунуть в рот сигарету, как на меня набросилась Галя, жена валторниста Гришки Агафьева.
Ты с Гришей пил вчера?
Ох, не люблю я объяснений с женами собутыльниковдобром они редко кончаются. Но на этот раз совесть моя была кристально чиста.
Нет, отвечаю, не пил.
А кто пил?
Галя, я постарался улыбнуться ей как можно обворожительнее, что случилось?
Вчера, понимаешь, припёрся пьяный, а сегодня обнаружила у него на теле длинные красные полоски. Знаешь, как от ногтей
А он что говорит? словно бы между делом полюбопытствовал я.
Говорит, Галя понизила голос, что вчера проституток польских вызывали. Это они его так, козла, разукрасили. Но, может быть, он мне это назло придумал
Я все-таки не смог сдержатьсярасхохотался.
Ты чего? Галя округлила глаза.
Галь, понимаешь
Продолжение фразы задушил смех.
А ну, хватит ржать!
Она схватила меня за плечи и тряхнула так, что все мое веселье как ветром сдуло. Всё-таки разгневанная чужая женаэто вам не шутки.
Нет, говорю, проституток они не вызывали.
А откуда тогда эти царапины по всему телу?
Я набрал в грудь побольше воздуха, мысленно сосчитал до пяти, и ответил с максимальной серьезностью:
Дело в том, что они вчера с Февралем поспорили, кто быстрее коридор гусеничкой переползет.
Это как? глаза Гали округлились ещё больше.
Ну, так, как гусеницы ползают. Только ещё и в голом виде. А там, в коридоре, понимаешь, линолеум Не удивительно, что кожу кое-где ободрал.
Ещё какое-то время Галя стояла молчавидимо, переваривая услышанное. А потом закрыла глаза и со звенящей в голосе мукой проговорила:
Господи, какой идиот. Ну за что?..
А я, наконец, закурил, и вновь сдул туманную дымку с воспоминаний о вчерашней ночи, как сдувают пенную шапку с пива.
Вот, едва за спроваженной мной Вероникой закрылась дверь, как зазвонил висящий на стене гостиничный телефон.
Да? с преувеличенной бодростью сказал я в трубку.
Манда!
И гудки.
Ну что ж, бывает. Я присел на кровать, на всякий случай пошарил взглядом по номеру в поисках остатков алкоголя, опечаленно вздохнул, и тут телефон зазвонил снова.
Алло?
Галка, это ты? донёсся из трубки знакомый, не трезвый голос.
Нет, с усталостью ответил я.
А позови мне Галку
Галка в другом номере живёт.
В каком?
Понятия не имею, я поморщился, и хотел бы тебя, Геннадий Андреевич, предупредить, что у Гали муж есть. И не где-нибудь, а в этом же отеле, который, при некотором раскладе, может здорово настучать тебе в бубен.
Трубка, беседующая со мной голосом Февраля, несколько секунд помолчала, а потом доверительно пояснила:
Я победил, вообще-то. Мы, понимаешь, по коридору гусеницами ползали, к тому же голыми, кто быстрее, и я победил. А Галка- это мой приз.
У нее муж есть, повторяю я.
Так я у мужа ее и выиграл! А какой, говоришь, у нее номер?
Не знаю, сказал я, и повесил трубку.
***
К автобусу подошли Таран и Полпальца, забросили свои чемоданы в багажник, тоже закурили.
Ну, как самочувствие? осведомился я.
Странно, малый, странно, слегка севшим голосом отозвался Полпальца, понимаешь, бляха муха, после вчерашнего что-то помню, а что-то нет. Но в целомпорядок.
как за вискарем пошлипомнишь? хмыкнув, спросил его Таран.
Это помню.
А как потом пили его на скамейке у входа?
И это помню.
А как потом за добавкой пошли в бар?
Помню.
И как ты там к официантке приставал, пьяная морда?
Это помню уже смутно.
Ну, а как потом я тебя до гостиницы волок на себе, надеюсь, помнишь?
Припоминаю, малый.
Таран прищурился.
А как ты после этого на рецепции дрочил?
Полпальца весьма аристократично изогнул левую бровь.
Вот такого что-то не припоминаю, произнес он задумчиво.
Ну как же, Таран хлопнул его по плечу, тебя тогда ещё какая-то полька увидела и побежала в ментовку звонить. А я за ней.
А я?
А ты свое дело сделал прямо на шкафчик с ключами, и в номер пошел.
Полпальца долго молчал, потом поскреб затылок, шумно выпустил дым и кивнул:
Не помню. Но могфакт.
Я, честно говоря, не знал, восхищаться мне, или ужасаться, но то восхитительное спокойствие, с которым серый кардинал виолончельной группы воспринял сию новость, не могло не впечатлить.
Да ладно, расслабься старик, Таран со смехом вновь хлопнул Полпальца по плечу, шутканул я.
И, опять-таки, никакой особенной реакциилишь вялое подёргивание плечом, да слегка приподнявшийся краешек губ.
Садимся, садимся! скомандовал выскочивший из-за автобуса инспектор.
Я бросил сигарету, вошёл в салон, занял свое место рядом с Толей. Почти все уже были в сборе.
Смотри! вдруг болезненно ткнул меня локтем в бок Толик.
По проходу между креслами брёл, пошатываясь, тромбонист Александр Сергеевич Радищеводин из наших ветеранов сцены, воспитавший уже не одно поколение тромбонистовв коллективе фигура уважаемая и, в общем-то, неприкосновенная. По крайней мере, неприкосновенная до вчерашнего дня, ибо теперь у него под глазом красовался внушительных размеров синяк. Сразу же, словно ветер, прошелестевший в кронах деревьев, по салону пронесся таинственный шепоток: "Гусля! Гусля!". Гусляеще один наш тромбонист, и, к тому же, бывший ученик Александра Сергеевича, сидевший здесь же, на галерке, невнятно выругался себе под нос, и отвернулся к окну.
Причем тут Гусля? спросил я.
Как причем? Толик разгоряченно зашептал мне на ухо, они вчера все вместе пили, а я как раз мимо проходил, и слышал, как Гусля громко так, не таясь особо, заявил: "Александр Сергеевич, скажите пожалуйста, можно я вам въебу? Не поверитевсю жизнь мечтал, пока у вас учился!".