Гутентаг! выпалил Таран.
Немец вежливо поздоровался.
Таран снова впал в ступор, и, спустя несколько минут общего молчания, вновь провозгласил:
Гутентаг!
Где записка, лапоть? прошипел Полпальца.
Таран картинно хлопнул себя по лбу, принялся рыться по карманам. Нашел. Развернул. Принялся читать.
Только про водку не читай! запоздало напомнил Толик.
Поздно, вздохнув, отозвался Таран, я уже прочитал.
Немец энергично закивал и указал на два колеса, наверное, заранее подготовленных, и теперь дожидающихся своего часа в углу мастерской.
Ну что, мужики, берем, бляха муха? осведомился Полпальца.
Берем, извлекая из кармана пачку смятых купюр, велел Таран, только что с водкой делать? Я же вроде как пообещал этому хрену
Ничего, малый, отмахнулся Полпальца, пусть думает, что это такая фигура речи.
***
В отель мы вернулись усталыми (ибо на протяжении всего пути каждому довелось понести эти чёртовы колеса, будь они не ладны), озябшими, почти что трезвыми и оттого злыми.
Ну, кто куда теперь? полюбопытствовал Таран.
Спать, сказал Толик.
Спать, согласился с соседом я.
Подняться в номер, взять добавку, и в сауну! тоном, не терпящим возражений, велел Полпальца.
Какая сауна? Ты время видел?
Видел, малый, видел. Ещё полчаса работать должна. А когда мы туда завалимся, никто уже нас не выгонит. До последнего клиента, бляха муха.
Нет, всё-таки спать, вновь попробовал ретироваться я.
Не понял, я что, малый, один пойду? Ты вообще виолончелист, или так, говно на палке?!
В общем, отправились мы в сауну- Полпальца, вместе с ним я, из виолончельной солидарности, вместе со мной Толик, из солидарности ко мне, и Таран, которому было все равно, где обмывать покупку. Вошли в раздевалку, стремительно сбросили с себя всю лишнюю одежду, и дальше двинулись в одних трусах. Однако, путь к парилке лежал через сервисную стойку, за которой скучал обслуживающий сауну работник. Впрочем, при нашем появлении скучать он сразу перестал, и зачастил что-то скороговоркой на английском.
Говорит, что до закрытия полчаса осталось, перевел Толик.
Пусть бабу свою поучит щи варить, ответил Полпальца.
Переведи, что мы знаем, сказал я.
Толик покорно перевел. Кажется, теперь халдей перепугался уже не на шутку. Толик хотел сказать ему что-то ещё, вероятно, чтобы хоть как-то успокоить, но Полпальца хлопнул его по плечу, дав понять, что дальше переговоры вести будет он. Серый кардинал виолончельной группы почти вплотную подошёл к сервисной стойке. Ткнул пальцем себе в грудь.
Сауна, пояснил он, а затем указал на дверь парилки, расположенную в конце коридора, и добавил хрипло, видимо, чтобы немцу все окончательно стало ясно- Ы!
Возможно мне показалось, но по телу халдея вроде как прошла мелкая дрожь. Он вновь принялся что-то объяснять по-английски.
Говорит, что в белье в сауну нельзя- такая вот мера безопасности, перевел Толик.
Полпальца лишь плечами пожал, а затем одним лёгким, красивым движением, напоминающим жест опытного фокусника, сбросил свои широкие семейные трусы, и, не обращая внимания на резко побледневшего, и, как мне показалось, теряющего сознание немца, повторил:
Сауна!
И потом опять добавил, указав в сторону парилки:
Ы!
"Всё-таки перед таким напором не устоит ни один языковой барьер" сделал я для себя очевидный вывод.
Спустя несколько минут мы уже парились. Потом ходили охлаждать тела в маленький круглый бассейн, блаженно лёжа в котором, потягивали пиво. Потом опять в сауну, и так по кругу. Черт знает, сколько прошло времени. Счастливые часов не наблюдают, пьяные- тем более, а мы определенно были счастливы и пьяны. Наконец, нам это наскучило, да и запасы спиртного истощились- решено было плавно перенести праздник жизни в номера. Натягивая трусы, и, пошатываясь, бредя в сторону выхода, мы обратили внимание, что халдея за сервисной стойкой уже нет, однако, особого значения этому факту не придали. Сюрприз же нас ждал у двери в раздевалку, через которую лежал путь к свободе. Она оказалась закрыта. Ещё минут пять мы поочередно дёргали ручку, а когда до нас, наконец, дошло, крепко призадумались.
Закрыто, первым вынес вердикт Толик.
Запер нас, гад, и ушел, поделился своими соображениями я.
Фашист, сука! прохрипел Таран, пусть только попадется мне! Я этого засранца в бараний рог скручу!
Ну пизда! точнее и лаконичнее всех обрисовал ситуацию Полпальца.
Помолчали. Потоптались на месте. Ещё какое-то время пробарабанили в закрытую дверь. Опять потоптались.
Ну, спрашиваю, что делать будем?
А что тут ещё делать-то, малый? Окно видишь?
Окно я видел. Оно располагалось под потолком, метрах в четырех от пола.
Ты серьезно?
Нет, бляха муха, это шутейка такая, огрызнулся Полпальца, ты что, малый, совсем дурной? Нет, если хочешь, конечно, можешь тут и до утра куковать
В общем, полезли мы в окно- слава богу, сауна находилась в подвальном этаже, и окно выводило куда-то на задворки отеля. Тяжелее всего пришлось Полпальцу- он кряхтел, сопел, матерился, но, все же, пропихнул свое пузо, и вслед за ним пролез сам. Когда откуда-то с улицы донёсся его радостный клич, полез Таран, и от того, с какой сноровкой он исполнил сей трюк, у меня закрались новые подозрения по поводу его прошлой, не в меру законной жизни. За Тараном последовал Толик- он вылазил неуклюже и неумно, но ему, хотя бы, не мешал живот. Последним на свободу выбрался я, слегка ободрав об оконную раму свой голый бок. Оказавшись в маленьком внутреннем дворике отеля, где печально мокли под дождем ржавые мусорные баки, мы, зябко ежась, отправились на поиски входа- четверо угрюмых, нахохлившихся, словно воробьи зимой, мужчин в одних трусах. Впрочем, вход обнаружен был довольно быстро, и рядом с ним, несмотря на поздний час, курил Февраль и немногочисленная компания наших коллег. Взгляды, которыми они проводили нашу бравую, почти что голую четверку, внезапно вынырнувшую из дождливой ночи и бравым шагом проследовавшую в отель, не произнося ни слова, я, наверное, запомню на всю жизнь- кто-то из компании застыл, так и не донеся тлеющую сигарету до рта, кто-то запнулся на полуслове, кто-то, по-моему, даже ругнулся, но как-то совсем уж нерешительно, испуганно. Лишь на Февраля увиденное не произвело ровным счётом никакого впечатления, словно бы он наблюдал самую заурядную, не содержащую в себе никакого интереса картину. Он только не громко отметил:
Анатолий, а у тебя дырка на правой ягодице, ты в курсе?
По-прежнему молча мы пересекли отельный холл, и уже даже вызвали лифт, но тут вдруг Таран издал странный звук, больше похожий на шипение готовой к атаке змеи. Мы обернулись- прямо за нами стоял, переминаясь с ноги на ногу, и, видимо, не решаясь сдвинуться с места, тот самый халдей, что запер нас в сауне. Полпальца мгновенно оценил всю критичность ситуации, и приобнял Тарана за плечи, одновременно нашептывая ему что-то успокаивающее.
У меня дед до Берлина дошел! рявкнул Таран, фашистов давил, как тараканов! Хотите, мужики, покажу, как это было?!
Халдей, видимо, сообразивший, к чему всё идёт, внезапно сорвался с места, и что есть духу понёсся через весь холл в направлении ведущих в подсобные помещения дверей. Таран издал радостный рев хищника, почуявшего лёгкую добычу, и ринулся в погоню. Мы, разумеется, побежали следом. Халдей юркнул в какой-то темный проем, и захлопнул дверь прямо перед носом у своего преследователя. Таран, столкнувшись с непреодолимой преградой, принялся избивать дверь ногами и кулаками, дико матерясь. Мы же безуспешно пытались образумить взбесившегося коллегу.
Таран, пойдем в номер. Там ещё выпьем, а?
Таранчик, пошли. Сейчас ведь полицию вызовут.
Но кончилось все просто, быстро, и глупо, хоть подобный исход вряд ли мог предсказать кто-то из нас. Дверь внезапно распахнулась, на ее пороге возник все тот же халдей, но уже с угрожающим продолговатым предметом в руках и с более чем решительным выражением на лице. В следующую секунду он сунул таинственный предмет Тарану куда-то под ребра, раздался характерный треск, какой бывает, когда, к примеру, искрит розетка, и Таран, как подкошенный, рухнул к нашим ногам. Мне почему-то сразу вспомнилась такая история: сидел я в приемной нашего многоуважаемого директора, дожидаясь запланированной аудиенции, и вдруг туда же влетает наш охранник, что сидит на черном входе и проверяет пропуска. В принципе, дядька хороший, вот только с головой не в ладах- сам рассказывал, что как с танка в армии упал, так что-то там и замкнуло наглухо. Прибегает он, значит, и кричит, мол, желаю к директору на прием. Секретарша, естественно, интересуется целью. "Я требую, кричит охранник, чтобы нам выдали табельное оружие! Иначе какие же это мы охранники, без оружия?". У секретарши, разумеется, глаза на лоб, что не удивительно- мы и так охрану держим для галочки, воровать особо нечего, а любая угроза из внешнего мира ничто по сравнению с любой угрозой изнутри, то есть из самого коллектива. Я бы, на месте любопытного обывателя, и сам бы к нам не полез без веского повода- себе дороже может выйти. Да и зачем? Разве что рояль какой-нибудь под шумок вынести, или, к примеру, большой барабан- просто так, забавы ради. Но кого сейчас, скажите, рояль интересует? Про барабан я вообще молчу Но охранник все не унимаетсядайте, кричит, оружие. Секретарша ему так категорично, безапелляционно, мол, не дам. Тогда дядька разом как-то сник, погрустнел, и жалостливо так, плаксиво, протянул: "ну хотя бы электрошокер!".
А вот обслуживающий персонал этого отеля, как видно, электрошокерами снабдили, возможно, предугадав угрозу нашего появления. Некоторое время немец, вращая безумными, дикими от страха и внезапно нахлынувшего адреналина глазами, шарил по нам взглядом, медленно поводя электрошокером из стороны в сторону, но, наверное, не сочтя опасной нашу троицу (Полпальца даже руки вверх поднял для убедительности), промямлил что-то, и вновь скрылся за дверью.
Сказал, что сейчас скорую вызовет, перевел Толик.
Не надо, я махнул рукой, где скорая, там и полиция. Управимся сами.
***
Чем это меня так шандарахнуло?
Таран пришел в себя, когда мы уже втащили его в номер и, ввиду отсутствия альтернативы, уложили прямо на пол- кровать была занята колесами.
Там провод оголенный торчал, малый, как ни в чем не бывало сообщил Полпальца, ты, бляха муха, задел его.
Да? Таран удивлённо почесал в затылке, так я, выходит, вообще мог коней двинуть?
Мог, Полпальца кивнул, но обошлось. Прошел по ахуенно тонкому льду.
Мужики, что-то спать охота. Давайте-ка мы с вами уже завтра досидим как следует, а?
Давай-давай, спи, согласился Полпальца, а то ещё опять в какое-нибудь дерьмо влезешь, а мне таких кабанов, как ты, уже возраст таскать не позволяет.
И ещё до того, как мы ушли, Таран взобрался на кровать и моментально уснул, нежно приобняв то колесо, что оказалось у него под головой вместо подушки. Во сне он по-детски причмокивал губами и улыбался- наверное, снилось ему, как замечательно мчит его машина вдаль по гладкому и прямому шоссе на новеньких колесах, из колонок звучит что-то до невозможного душевное и блатное, а впереди, в том месте, где пистолетный ствол шоссе упирается в лоб горизонта, с неба плавно съезжает большое алое солнце, похожее на мишень в тире. Куда же ты мчишь, лирический герой чьего-то чужого, смутного времени, чьи враги либо умерли, либо сели, чьи кумиры уже давно снимаются в коротких рекламных роликах, а не в правдивых кинокартинах об изнанке бытия и о настоящей, правильной жизни "по понятиям"? Куда?..
Глава 9. Портсигар.
В этот раз ночёвки в отеле нам не предоставилипожадничали, скорее всего. Я спал, прижавшись лбом к холодному стеклу, рядом тяжело сопел Толикне просыпаясь, он то укладывал голову на мое плечо, то принимался устраиваться в кресле как-то боком, поджимая под себя ноги и обхватывая руками туловище. Кто никогда не проводил в автобусных креслах больше двенадцати часов подряд, тот вряд ли знает, что даже в подобных условиях можно устроиться с комфортом, нужно лишь освоить три-четыре особенных позы, вроде хитрых асан из йоги, и менять их на протяжении всей дороги. Раз в три часаостановка для справления естественных потребностей: в женский туалет выстраивается длинная, заспанная очередь, мужчины, традиционно справляющие свои дела быстрее, молча курят, прохаживаясь взад-вперед. Кто-то ещё пьяный, кто-то уже трезвый, или наоборотв темноте особо и не разберёшь. В полголоса, по привычке переругиваются друг с другом водители. Никто не шутит и не смеётсявсе продолжают спать, хоть и делают вид, что бодрствуют, совершая самые простые действия, доведенные до автоматизма и не нуждающиеся в контроле спящего мозга. А вокруг- то ли Франция, то ли Германия, то ли Испания, или ещё какая-нибудь теплая, сытая и мирная страна, до которой нам нет совершенно никакого делатуалеты на стоянках почти везде одинаковые. Одним словомчужбина.
Точно не помню, что снилось мне в ту ночьусталость и дальняя дорога взяли свое, и сны были тяжёлые, темные, даже, вроде бы, какие-то пыльные, как чулан или подвал заброшенного деревенского дома. Ярко вспыхнул лишь один эпизод из прошлого, будто кто-то вознамерился прокрутить перед моими глазами кинохронику трехгодичной давностия и облюбованная мною на тот момент барышня едем в трамвае, по лицам нашим щедро размазано льющееся сквозь окна солнце. Я в какой-то безразмерной, мешковатой футболке, джинсах и кедах, онав ярком, новом платьице. Внезапно я чихаюбывает, что чих готовится заранее, ты чувствуешь его приближение и готовишься к нему, а тут все происходит внезапно. Из носа моего вылетает длинная, густая сопля цвета свежей весенней зелени, и приземляется именно на ее платье, прямо на живот. Барышня несколько секунд изучает последствия совершенного мною преступления Вся она такая прилизанно красивая, ухоженная, аккуратненькая А тут сопля Личико ее морщится, напомаженные губки надуваются, и она принимается рыдать от обиды и вполне понятной несправедливости. А я начинаю хохотать, потому что уж очень комично все получилось, будто бы в фильме про Чарли Чаплина, и от смеха моего ее рыдания становятся ещё горестнее и громче. Остальные пассажиры оборачиваются, и ничего не понимают. А мне смешно. Она, наверное, несколько часов красилась, мыла голову, делала прическу, ещё полчаса выбирала, чего бы такого ей надеть, чтобы быть ещё прекраснее, а тут всего лишь одна сопляи все насмарку. Да, тогда было очень смешно. Ещё эти слезы Но теперь, во сне, мне вдруг сделалось невероятно грустно. Наверное, так же, как и ей тогда. Я сам почувствовал обиду на всю вселенную, и ее чудовищную несправедливость по отношению ко мне. Ведь вот живу, и вдохновенно мню себя то одним, то другим, то третьим, а на деле-то вся суть меня настоящего сводится к этой ситуации- смешной, нелепый человек, в любых жизненных декорациях (а ведь их сменилось столько, что и не пересчитать) такой же неуместный, как густая зелёная сопля на новеньком, безукоризненном платьице. До чего же правдиво, и до чего же обидно.
Я открыл глаза, старательно потряс головой, прогоняя остатки гадостного сна, зачем-то даже помассировал щеки И лишь затем глянул в окно, да так и замер, забыв подтянуть нижнюю челюсть к верхней.
Автобус стоял посреди пляжа. Посреди НАСТОЯЩЕГО пляжа. Я забыв, как дышать, завороженно уставился на синее море, покрытое складками волн, на голубое небо над ним, на пляж из дивного золотого песка, наверняка теплого. Разглядел даже движущиеся кляксы чаек. И воткнутые в песок пестрые пляжные зонты. И ещё узкий треугольник паруса, ползущий по самой линии горизонта, как в игровом автомате "морской бой", невесть как перекочевавшем из былинного родительского детства- в мое.
Пляж.
Море.
Наш автобус.
Словно в тестах на сообразительность- выберите, и подчеркните лишнее. Однако, мир так абсурден, что не подгоняется ни под какие тесты, хоть ты тресни. Все это ясно, привычно, и давно вколочено в мозг, но, всё-таки, если бы я увидел за окном хмурый зимний пейзаж и радостно шлепающих ластами тюленей на льдине, я бы, честное слово, удивился меньше.
Толик Толенька
Я ткнул в бок соседа- тот забормотал что-то, заворочался, открыл глаза.
Ну чего? спросил он, сонно жмурясь.
Смотри!
С минуту Толик смотрел в окно, и когда его взгляд, наконец, наполнился осмысленностью, он простонал матерное ругательство, причем стон этот длился так долго, что воздух в лёгких Толика успел закончиться, и озадаченное "ля" заглохло уже на хрипе.
Какие соображения имеете по этому поводу, коллега? поинтересовался я.
Есть только один вариант. Пока мы спали, произошла авария, все мы умерли, и теперь в раю. Правда, не ясно, как это прямо ВСЕ в раю очутились. Ну, мы-то с тобой понятно, но вот Главный наш, к примеру Или инспектор Или Глиста, который у меня вчера бутылку вина из номера свистнул Грех ведь, с таким грехом в рай не пустили бы А про Главного я вообще молчу.
А чем мы лучше?
Да всем! К тому же, я уже давно говорил, что распиздяев канонизировать надо. А теперь мы ещё и мучениками стали. Это типа как святые
Много ты в этом понимаешь, я скривился, но в тайне принял версию Толика, так как пока что она была единственной.
И теперь нам просто обязаны принести по бутылочке пивка, Толик с серьезным видом стал оглядываться, странно, что еще не принесли. А с Главным и инспектором, видимо, просто какая-то ошибка вышла. У небесной канцелярии ведь тоже ошибки случаются.
Я собрался было выдвинуть свое собственное предположение, но внезапно из динамиков над нашими головами раздался торжественный голос инспектора:
Уважаемые артисты, доброе утро. Дело в том, что по независящим от нас причинам, сегодняшний вечерний концерт отменён. Поступило предложение провести этот незапланированный выходной здесь, у моря, а вечером поехать в следующий город. Есть возражения?