Маша приподнялась и увидела рядом раскрытую коробку. И куклу. Удивление и восторг накатились на ее пухлое от сна личико. Откинув со лба волосы, Маша погрузила руки в коробку и, онемев от счастья, приподняла куклу.
Моя? пролепетала Маша. Это Чингиз принес? Она привыкла к подаркам Чингиза, но чтобы такую куклу
Воспаленное обидой сознание Павла сорвалось. Он резко поднялся, опрокинул спрямленными ногами табурет и шагнул к кушетке. Перехватил куклу из рук Маши.
Я куплю тебе такую. Даже лучше. Сейчас побегу и куплю. А эту верни дяде. Павел швырнул куклу на диван.
Маша молчала. Чутье опасности пересилило в ней обиду. Лишь глазенки наполнились слезами.
Чингиз не шевельнулся. Казалось, его просто нет в комнате, казалось, одеяло покрывало муляж.
Татьяна сорвалась с места, схватила куклу и закричала остервенело:
Убирайся! Все! Хватит! Или я тебя сейчас заколю этой вилкой! Она схватила со стола вилку с широкой бронзовой ручкой.
Павел вцепился в край одеяла и сдернул его на пол.
Чингиз лежал, подтянув ноги к животу, сжав коленями ладони. Как ребенок. Открытыми глазами он рассматривал обои.
Павла явно обескуражила его безмятежная поза. И молчание Но лишь на мгновение.
Возьми Машу и выйди из комнаты! заорал Павел. Я подниму этого черножопого с постели! В холщовых штанах, с какой-то замысловатой татуировкой на груди, он стоял, точно обугленный от ярости.
Ну, блин, я тебе покажу, гад! Татьяна сорвала телефонную трубку.
Павел ударил ее по руке, трубка упала на пол.
Вот тебе телефон! Павел вырвал из розетки шнур. Вот тебе милиция!
Чингиз повернулся на спину.
Что тут происходит? проговорил он с усмешкой. Таня, кто этот голый хулиган?!
Павел перешагнул через опрокинутый табурет. Еще мгновениеи он навалится на Чингиза. Татьяна схватила его за руку и потянула на себя.
Беги, Чингиз! крикнула она. Беги в коридор!
Почему я? не меняя позы и тона, произнес Чингиз. Ты хочешь остаться с этим дикарем? Ты больше не любишь меня?
Умоляю тебя, Чингиз. Беги отсюда.
Татьяна была сильна, и справиться с ее цепкими руками Павлу не удавалось.
Ну вот что! Чингиз приподнялся на локтях. Возьми ребенка и выйди отсюда. Мужчины будут разговаривать.
Ты ты на него посмотри! опешил Павел. Да я тебя сейчас с говном смешаю, падла!
Кому я сказал?! сорвался Чингиз. Возьми Машу и выйди отсюда.
Татьяна знала Чингиза и поняла, что ей надо поступать именно так.
Надеюсь, дядя подождет, пока ты это сделаешь, добавил Чингиз прежним, спокойным тоном.
Да, подожду, прохрипел Павел.
Татьяна взяла на руки плачущую Машу и поспешила в коридор.
Оказавшись за дверью, она поставила Машу на ноги. Соседейникого, все на дачах. Только Федоров дома, да толку от алкаша мало
Приказав Маше идти на кухню и там сидеть, Татьяна опрометью бросилась к своей комнате.
Тишина, что исходила от дверей комнаты, ее обескуражила. Войти или переждать? Почему так тихо?
И когда раздался выстрел, Татьяна присела от страха. На мгновение ей показалось, что это не в комнате, это с улицы. Или со двора
Она рванула дверь.
Горклый запах пороха ударил в ноздри.
Первым она увидела Павла. Тот стоял, прижавшись к боковине шкафа. Чингиз по-прежнему лежал на тахте в свободной, ленивой позе. В руках он вертел пистолет. Поодаль, на полу, валялся раскрытый чемоданчик-дипломат». По столу растеклось бледное пятно от расколотой вдребезги бутылки На полу, под висящим на стене ковром, груда обрушенной штукатуркипуля пробила ковер и ушла в стену.
Этот болван думал, что я шучу, произнес Чингиз. Не поверил, что в армии я был ворошиловским стрелком Извини, Танюша, небольшая пристрелка Паша, друг, отойди от шкафа. Садись, давай поговорим по душам.
Вот собака, вот собака, приговаривал Павел деревянными губами.
Я обижусь, Паша, ты все время меня оскорбляешь, произнес Чингиз. Вместо того чтобы расцеловать меняя по-отечески отношусь к покинутой тобой девочке. Люблю оставленную тобой женщину. Ты нахал, Паша.
Татьяна захохотала. Истерично, громко, откидывая голову. Ухватилась за угол серванта и продолжала хохотать, глядя на Павла, на Чингиза, на груду штукатурки под ковром
Ой, не могу Вот это фокус, пробивалось сквозь смех. Ты же мог его убить, к чертям.
Ее смех тронул улыбкой хмурое лицо Чингиза. Павел отлип от шкафа и присел на табурет, бормоча какие-то слова.
Ты что же, Чингиз, с пистолетом ходишь? Я и не знала, успокоилась наконец Татьяна. Она зашла в другую комнату, взяла рубашку Павла и, вернувшись, бросила ему на колени, швырнула под ноги туфли с носками. Павел натянул рубашку, просунул ноги в штиблеты. Вид у него был обиженный и высокомерный.
Накорми человека, куда он пойдет голодным в выходной день, сказал Чингиз. А я еще поваляюсь, не выспался.
Татьяна взяла чайник и вышла в коридор. На кухне она застала Федорова, что топтался подле Маши. Вид у Федорова был перепуганный, тапки то и дело соскальзывали, и он, ворча, их нашаривал.
Мама, Федоров говорит, что у нас стреляли, проговорила Маша.
Что?! Татьяна вскинула брови.
Я слышал. Это был выстрел. Я точно знаю. И я не пьян, шамкал Федоров. И в квартире никого, кроме нас с вами.
Ах, вот что?! Да, я слышала, прикинулась Татьяна. Так это был выстрел?
Самый настоящий.
А я подумалачто там такое. С улицы. Или со двора Ну и время. И вправду перестройка-перестрелка, Татьяна оглядела полки шкафа, взяла банку соленых огурцов, сайру. Сгущенное молоко доверила нести Маше. Захлопнула створки шкафа. Следом за матерью поплелась Маша, лукаво взглянув на обескураженного Федорова.
Павел сидел за столом, хмуро пялясь в окно. Чингиз лежал на тахте, упрятав обе руки под одеяло.
Подумай, Паша, продолжал разговор Чингиз после паузы. Две тысячи сверх за десять мотоциклов, чистых, без коляски, это очень неплохое предложение.
Интересно, откуда ты знаешь, что я работал в Спортгорге? прервал Павел.
А что, тайна? вмешалась Татьяна. Я рассказала. Я еще много чего порассказала о нашей с тобой, Павлуша, счастливой жизни.
Жили, как все живут, обиженно отозвался Павел. Татьяна усадила Машу в кресло, подала ей куклу и принялась сгребать в кучу бутылочные осколки.
Дело верное. Чингиз погладывал, как Маша возится с куклой. И деньги нестыдные. Почти четверть стоимости мотоцикла. Двести рублей на каждом мотоцикле заработаете.
Надо поговорить с ребятами, вздохнул Павел. Не просто. Там общественная комиссия, за каждым мотором смотрят.
Поговори. Отстегни себе с каждого мотоцикла рублей полета, остальные кинь ребятам. Надо-то всего штук десять.
Не просто, мямлил Павел.
Есть и другой вариант. Магазин за эти десять машин получит, скажем, стройматериалы для своих нужд. Они что-нибудь строят?
Который год склад не могут достроить на Бадаевке, оживился Павел. Товар под небом хранят, прямо в Апраксином, на охрану денег тратят, уже два склада можно было запустить.
Так вот, кивнул Чингиз. Гарантирую необходимый стройматериал Тогда без тех денег, забудем о двух тысячах, я ими лучше стройматериал смажу, чтобы до вас довезли.
Не-е-е, махнул рукой Павел. Лучше деньгами. Пусть о складах торг думает.
Как хочешь, мне все равно. Только ответ мне нужен срочно. Завтра, до обеда. Я позвоню, оставь телефон.
Ладно, поговорю с ребятами, Павел озабоченно похлопал по карманам рубашки, достал огрызок карандаша и накорябал на салфетке номер телефона. Его глаза зыркали по столу, приглядывая, с чего начать. Хотелось чаю. Но попросить Татьяну он не решался, удивляясь самому себе и злясь на себя. Может, чайку? пересилил себя Павел.
Татьяна усмехнулась и, не выдержав, произнесла:
Экий ты стал робкий, Павел, и налила чай. Придется и мне раздобыть пистолет.
Хватит! оборвал Чингиз. Забыли!
Татьяна подняла на Чингиза удивленные глаза. Павел, обжигаясь, отхлебывал чай. Ему хотелось поскорее убраться
В два часа ночи приступили к перекличке первых трех тетрадей. Апраксин двор зашевелился. Люди спешно затаптывали костерки и стягивались к лобному местустроению 16.
Костры у строения 32 продолжали гореть. Сидящие вокруг внесены в более далекие списки. Их спины выражали ожидание и зависть Чингиз поднялся, прихватил ящик, что служил ему табуретом, и пересел поближе к костру.
Русоволосые светлоглазые молчуны сидели у костра, точно первобытные люди, герои любимой книжки детства «Борьба за огонь», Чингиз даже помнил фамилию писателяРони-старший
Костер завораживал. Он словно играл лицами сидящих вокругвытягивал носы, кривил губы, смещал глаза, шевелил волосы. Чингиз воскрешал в памяти сегодняшний день. С утра он ремонтировал телефонное гнездо, что вырвал тот болван, Татьянин бывший муж Впрочем, Павел оказался довольно расторопным мужиком. Он даже разорался на Чингиза за то, что тот так долго ему не звонил. На что Чингиз резонно заметил, что не надо было рвать телефонные провода. Словом, обменявшись любезностями, Чингиз узнал, что Павел нашел людей и те пожелали встретиться с Чингизом. Разговор проходил прямо в магазине в обеденный перерыв, и человек по имени Леха согласился переадресовать десять мотоциклов «ИЖ-юпитер» в направлении, которое Чингиз ему подскажет. Надо успеть из ближайшей партии, сказал Чингиз, «иначе ему нет интереса». Сделаем, кивнул Леха, если к открытию магазина получим все реквизиты покупателя, а также телеграфом оплату на счет магазина и соответствующее вознаграждение. На том и порешили До открытия магазина оставалось восемь часов. Можно будет, конечно, потянуть до обеденного перерыва, еще часа четыре, но все равно времени очень мало
А что, мужики, кто из вас может организовать кубов пятьсот хвойной древесины? проговорил Чингиз. Можно и больше.
Люди у костра молчали, точно Чингиз говорил в пустоту.
Хватил, наконец отозвался один, что сидел ближе. Это сколько делянок надо перелопатить? Дело-то государственное.
Это глядя, какая делянка, рассудительно подхватил другой молчун. У нас и так толкутся всякие, лес требуют. Денег сулят. А что нам деньги, бумажки эти.
Это где у вас? спросил Чингиз.
В Тюменском крае. Сам работаю в леспромхозе.
Кем?
Сам знаю кем, неохотно отозвался молчун. Птиц гоняю.
А если я предложу твоему начальству десять мотоциклов по себестоимости? С доставкой на дом. Да еще аппаратов «Вятка-автомат» для стирки белья штук пять. Найдется пятьсот кубов хвои для Караганды?
Люди молчали.
Из глубины Апраксина двора периодически доносились вскрики: «Пятнадцатьсорок шесть?!» И в ответ: «Никитин Алексей!»«Пятнадцатьсорок семь!» Пауза «Есть пятнадцатьсорок семь?»«Вычеркивай! Нету!»«Как нету? Вот я. Ору, не слышите». «Фамилия?»«Абульфас Гамидов! А то сразу, вычеркивай! Что, другой веры, да? Вычеркивай?!»«Пятнадцатьсорок восемь?!»
Казалось, цифры, как пропитанные мазутом поленья, издали швырялись в костер, у которого сидел Чингиз Напряжение росло с каждой новой цифрой, страсти распалялись
И тут сидящий на корточках мужчина в шляпе с ломаными полями переместился к Чингизу, словно танцуя вприсядку. И кивнул, приглашая отойти в сторону. Мужчина поднялся с корточек и направился вслед за Чингизом расхристанной походочкой.
Вот что, паря, проговорил он с чуть приблатненным форсом. Я имею вес, понял? В той же Тюмени у меня есть дружки в начальниках при печатях, он вытащил толстую записную книжку. Глянь Ну, глянь, не ослепнешь, помечай.
Чингиз взял книжку, раскрыл. Страницы были усыпаны фамилиями и именами, номерами телефонов, адресами. И должностями
Все мои кореша. Директора и замы по снабжению, начальники автоколонн, лесные братья Моя фамилия Целлулоидов, небось впервой слышишь такую фамилию. Это особая история, понял? Он достал паспорт и протянул Чингизу. Во! Это я. Без шляпы, он снял шляпу. Я. Похож?
Ну, ты, согласился Чингиз. Дальше что?
Говори, что надо. Целлулоидов спрятал паспорт. Лес будет. Любой. Говори.
И Чингиз интуитивно понял, что этот уголовный тип сделает все, что надо. Из-под земли достанет
Я, понял, в твоем Ленинграде, как хер в носу, никому не нужен, никого не знаю. Были друзья по старым адресам, пропали. Может, опять в моих краях гуляют под присмотром? Всю мою биографию тебе не расскажу. Но поверьдело сделаю. Пятьсот кубов будут в твоей Карагандекак я перед тобой, понял Мне лично мотоцикл не нужен, так, для дружка стараюсь. Ему скоро полсотни стукнет, хочу подарок нестыдный поднести.
Дело серьезное, Целлулоидов, проговорил Чингиз. Верняк нужен.
Во бляха-муха, ни один чин не сделает то, что сделаю я Ну, как знаешь, обиделся Целлулоидов. Посмотрим, что тебе эти мукари сделают.
Какие мукари?
Какие-какие Колхозники! Мукари и есть.
Ладно, рискну, засмеялся Чингиз. Я, как ты понимаешь, «по фене не ботаю», все книжки читаю.
Я и так вижу, снисходительно кивнул Целлулоидов.
Они покинули Апраксин двор.
Ночь плавала в светлых разводьях облаков. Улицы были пустынны и прямы. Трамвайные рельсы серебряными нитями подбивали Гостиный двор, утекая к Невскому, что оживал на мгновение редкими автомобилями, которые пересекали Садовую улицу, оставляя далекий шорох шин.
Красивый у вас город, проговорил Целлулоидов. Даже дышать боязно. Я первый раз в Питере.
Ну, а с «хрустом» как? «Хрусты» есть у тебя? фартово поинтересовался Чингиз.
Полна пазуха, Целлулоидов сунул руку во внутренний карман пиджака и достал плотную пачку денег. На мотоцикл хватит.
Он шел вольно, как человек, презирающий всякие уличные неприятности. И вместе с тем в его расхристанной походке сквозила робость.
Значит, так, наставлял Чингиз. Мы сходим с тобой на Главтелеграф. Закажем разговор, с кем ты находишь нужным, из записной книжки. Кто тоже имеет вес.
Целлулоидов степенно кивнул.
Ты ему объяснишь Необходимо послать гарантийное письмо в Караганду, я дам адрес. Что готовы отгрузить пятьсот кубов хвойной крепежной древесины Впрочем, дашь мне трубку, я сам скажу И насчет обещанных мотоциклов.
И стиральных машин, проговорил Целлулоидов, как договорились.
Само собой, согласился Чингиз. Главное, чтобы перечислили деньги за мотоциклы на расчетный счет Апраксинова магазина. Телеграфом Словом, я им все скажу. Только чтобы толковый был мужик, с полуслова все понимал. И чтобы имел вес.
Ну дак! Целлулоидов достал записную книжку. Не без того.
Переговоры с Тюменью оказались довольно обнадеживающими. Солидный голос заверил Чингиза, что дело сделает. Все будет, как надо. Немедленно распорядится, несмотря на то что еще темно на дворе. «На ушах стоять будут, как узнают про «Вятку-автомат», а о мотоциклах так вообще На одном участке месяц стоят несколько вагонов хвойной древесины. И никто не знает, что с ними делать. Отправим с первым же попутным товарняком. Только получим согласие Караганды»
Я тебе говорил, что у меня вес, Целлулоидов был счастлив.
Вскоре они расстались. Целлулоидов укатил в такси на Охту, где снимал угол у какой-то старухи, взяв предварительно телефон общаги, где проживал Чингиз.
Оставшись один, Чингиз медленно побрел к себе, В сквере у Казанского собора было непривычно пусто. Обычно тут ночами гужевались молодые люди, чей гогот слышен был в общежитии
Чингиз присел на мокрую от росы скамейку, возвращаясь мыслями в контору Балашова. Он давно уже решил оставить своего хозяина. Надо начинать свое дело. Найти солидную организацию для «крыши» и начинать понемногу. Одному, конечно, не просто. И в который раз он подумал о Рафинаде, о Феликсе Чернове Давно они не виделись. Завтра же надо позвонить и встретиться. Впрочем, уже сегодня. На думских часах стрелки слились в ровную линиюбыло шесть утра.
Глава третьяФЕЛИКС
Феликс Евгеньевич Черновдалекий отпрыск славного рода князей Шаховскихс утра остался дома, ждал водопроводчика.
Ночью его разбудила жена Лиза, торкнула в бок и выдохнула мертвым голосом:
На кухне Слышишь кто-то
Феликс мгновенно овладел плывущим со сна сознанием. В глубине квартиры чувствовалось необычное, чужое.