В одно мгновение
И что послужило причиной?
Пусть будет такчудо!
Странное, как минимум, чудо Так! Все шутки в сторону, работаемследующую группу привели претендентов Тут судья не выдержав вида переговоров, которые ей никак не могли помешать, более того и слышны то не были, злобно потребовала:
Господин адвокат, прекратите шептаться, вы мешаете и сбиваете!.. Еще раз и я вас выгоню из зала заседаний! Все понятно?!
При всем уважении, Ваша Честь, я не могу по-другому объяснять своему подзащитному происходящее в залеон слеп!..
Так пусть прозреет!.. Эта фраза, успевшая выскочить не обдуманной, надо сказать, произвела сильное впечатление на всех присутствующих, претенденты застыли, не поверив своим ушам. По всей видимости, заметив это и, неверное, сориентировавшись, решил вмешаться и обвинитель, задумав, как ему казалось, правильным ходом поддержать:
Вот именно, это неслыханно наполнять священное место подобным шумом! В конце концов, это его проблема, что он не слышит
Во-первых мой подзащитный, если вы заметили, слеп, а не глухтак бы я с ним точно говорить не смог, а во-вторых равенство сторон и их возможностей, вами отвергается?
Вы адвокат, вот и занимайтесь защитой, а законом займемся мы
Кто это мы?
Ваша Честь, я протестую!.. Судья, уже осознав свою ошибку, впечатленная выступлением обвинителя, быстро поняла с кем придется иметь дело, несколько растерялась, не зная, как исправить положение. В зале повисла тишина, которую прервала негромко сказанная фраза Кириллом Самуиловичем:
Господь управит, давайте продолжим Судья поддержала, не намереваясь выискивать другой выход из создавшегося положения, и не смотря на свою заочную ненависть к подсудимому, поставила ему плюсик
Игнатьев просто был в восторге от такого начала, ведь еще до начала судебного расследования, присяжные заседатели получили понимание, в чем собирались участвовать, что должно было перетянуть большую их часть на сторону его подзащитного, но и сам Буслаев прекрасно «выступил»!
Браво «Гомер»! Шепнул он еле слышно в сторону ушедшего в себя слепца
Первое заседание закончилось избранием двенадцати основных присяжных и двух запасных и не было ни одного человека из присутствующих в зале заседания, не получивших удовлетворение. Конечно, каждый из них, увлеченный своими наблюдениями, обдумывал свои мысли, перебирал личные ощущения и переживания, готовил частные мнения, как некую базу для следующего действия.
Не было так же человека их них, кто бы не испытал, какое-то необычное воздействие личности обвиняемого, пусть это было довольно полярно, вызывало разные чувства, в зависимости от индивидуального восприятия каждого, состояния и настроение в этот день, но нельзя было не заметить, что он был неординарен, необычен, по-хорошему несовременен, и что сразу бросалось в глазанезависим от обстоятельств, будто происходящее сейчас и та трагедия, следствием чего и стал этот суд, его вовсе не касались.
Конечно, Буслаев не игнорировал это событие и его важность, не делал вид отрешенности, не проявлял неуважения, своим видом и поведением не вызывал озлобленности или возмущения, не отвлекался, но каждому посмотревшему на него, очевидным становилось его существование в другом мире, в то время, когда остальные были заняты им и его судьбой в этом.
Не в пример другим подсудимым, Кирилл Самуилович держал голову высоко поднятой, обращая свои безупречно слепые глаза к Богуэто первое что приходило на ум наблюдателю. Невозмутимая безмятежность выражение его лица могла возбуждать неприязнь только у безумцев или потерявших смысл своей жизни присутствующих, первыми из которых были судья и обвинитель. Именно они, не потому что их специальности и профессии других не приемлет, но поскольку именно эти два человека не собирались в себе задерживать ничего из духовного, потворствуя только разгоревшихся в них страстях. Так случается, когда рабы Божии желают сравняться со Своим Создателям, забывая, а возможно, и вовсе не зная, чем это обычно заканчивается
Самый большой восторг испытывал Игнатьев, поскольку первый же день, вопреки его ожидания, дал массу положительных моментов, очень укрепивших позицию защиты. Было понятно, что рассчитывать на дальнейший успех, развивающийся в тех же направлении и темпе, было бы полным безумием, но он радовался тому, что уже есть, очень надеясь сохранить до самого вынесения вердикта коллегией присяжных заседателей, хотя бы небольшую крупицу этого сегодняшнего настроения.
Нужно обязательно сказать и о судье, которая, естественно была не в состоянии проникнуться к несчастному, относилась к нему с большой долей неприязни, как я сказал, заочно ненавидела слепца, но как часто это бывает, какая-то маленькая неожиданная, а точнее, даже не предполагаемая подробность, заронила не в сердце, а в сознание положительный моментона поняла, что подсудимый не станет сопротивляться обвинению, не будет грубить, истерить, не допустит ни единого эксцесса.
Не собираясь быть за это благодарной, однако же, Ее Честь приняла во внимание не желание Буслаева оправдываться и выворачиваться, что поубавило отрицательного отношения и, как будто бы подтолкнуло к заинтересованности изучения поподробнее, как его дела, так и самого этого психического явления, чему не было причин в предыдущих двух судах с такими же ситуациями.
София Валериевна, удивив своего секретаря, девушку циничную и даже грубую в своих чувствах и отношении к любым гражданам, не имеющим профессионального отношения к закону и правосудию, попросив предоставить ей сегодня же целиком все уголовное дело Буслаева и подобрать, какую-нибудь литературу по «реактивному психозу», а немного подумав, добавила:
Вот что, найди-ка мне какого-нибудь светилу по это тематике, так сказать, не заинтересованного, что бы смог мне подробно обрисовать, с чем я имею дело
Хорошо, София Валериевна, сделаю Вас, как связать: через рабочий или по мобильному сразу?
Спроси куда перезвонить
Как скажите В задумчивости покинула федеральная судья зал заседаний, направившись в столовую. Почему то ее, все больше и больше цепляла именно эта трагедия, в воображении представился ее муж, бьющий ее без всякой на то причины, обида охватила от воспоминания последнего раза, когда получила удар в живот, сразу после того, как посмела сказать о своей любви к нему вместо того, что бы ответить на какой-то вопрос. Он представился ей с оружием, приставляющий длинный ствол к ее голове, с совершенно безумными, отсутствующими глазамисовсем не он, кто-то другой! Потом время перескочило намного вперед, и она увидела его, будто сверху, сидящего в клетке в «ее» же зале заседаний, который она только покинула, в клетке, с наручниками на запястьях, совершенно измученного, постаревшего на десяток лет, изнуренного, с почти мертвым взглядом.
При этом она отчетливо прочувствовала, что именно он переживает в это время, уловила раскаяние, отчаяние, иии непомерную к ней любовь, которую он так и не сумел раскрыть перед ней, считая это недопустимой слабостью, что и порождало в нем невероятный по силе диссонанс в их семейных отношениях, и их внутренних мирах, разорванных, а ни как должно быть слившихся.
Осознав все это доподлинно, скорее не самим мимолетным видением, а силою чувства и еще чего-то, что иногда теплило ее надежду
Очнувшись с подносом в руках в столовой, София обнаружила, что другой судья, с которым они приятельствовали несколько нет, что-то ей рассказывает, она попыталась понять, но снова ушла внутрь себя, вернувшись к «жизни», минут через пять в полной уверенности, что именно этот процесс, что-то может изменить и в ее личной жизни.
Нужно поговорить с Буслаевым и обязательно с этим академиком, который им занимался
Что ты говришь? Софи, ты как будто не слышала меня, я говорю, что никто не поможет разобраться в столь хитросплетенном деле, а ты мне «академик»!
А? Да!.. Ой! Извини, мне показалось
Да ладно А у тебя что? Опять «стрелок»? На «пыжик» его отправишь? Ну это и понятно, куда ж еще!..
Не знаю, есть нюансы, ты знаешь, я думаю, что нужно изучить это вопрос
Ты что? Чего изучать то, и так все понятно
Понятно, что ужас это повторяется все чаще Положив ложку, оперев ее о край тарелки, женщина подняв голову, вызвала встречный взгляд, уставившийся в волевой и колючий ее, заставив тем самым остановиться приятеля в своих рассуждениях с застрявшим поперек горла куском недоразжеванного хлеба:
Что?!
А ты знаешь, что такая трагедия часто случается с мужчинами, весьма успешными, твоего возраста, не имеющими не одной причины совершить, что-то подобное, совершенно не криминальными личностями, в большинстве своем, конечно
Иии?
Если ты будешь сидеть вместо Буслаева, как бы ты хотел, что бы я вела процесс? Собеседник побелел, с трудом заставил себя проглотить хлебный мякиш, откашлялся, и сжав кулаки со скулами, выпалил:
Ты что, беременна что ли или совсем сдурела!
Извини, ой, что-то я, и все таки, если гипотетически
Да даже гипотетически!
Ну пожалуйста, прости, иии, ну давай, будь мужиком, ты же федеральный судья, неужели такая мелочь может тебя из колеи выбить?
Блин! Что вы бабы жрете то?!
Да, тоже самое, чем и вас кормим
Оно и видно!
Ну соберись, это ради дела нужно
Нууу, честно, огорошила ты меня, а если серьезно, то я тоже задумывался об этом. Только между нами Я думаю, что нужно в этом отношении законодательство поменять.
Ого! Круто, хотя, наверное, так, но это же значит
Ничего это не значит, но вот у меня был один такой, знаешь, что сказал в последнем слове?
Что?
Попросил расстрелять, замечу, что не потому, что я ПЖ влупидорил, а потому, что не мог с этим житьон, правда, жену, тещу и тестя на тот свет отправил, детей не успел хорошие, кстати, отношения у него были со всеми убитыми Вот как это понять?!
Вот и я о том же Другими словами, если бы ты, ну это самое произошло с тобой
Наверное, я бы застрелился раньше Типун тебе на язык!..
Но этот Буслаев, противный, конечно, тип, но вот сейчас какой-то не такой Из-за стола София Валериевна вставала уже с совершенно другим отношением к сегодняшнему своему подсудимому Странным был и тот факт, что она впервые нарушила свое правилоникогда не говорить с коллегами о делах, но именно этот разговор не мог не состояться, ибо никто более не обладал опытом, который может иметь только судья.
К следующему заседанию, назначенному через неделю, она твердо решила подготовиться глубоко и серьезно, как никогда не подходила ни к одному процессу. Единственное, что ее пугалоэто не совсем адекватный обвинитель, что раньше было бы безразлично, но не сейчас
Первым, кто помог ей разобраться в нюансах и составить общую картину сложного положения темы «реактивного психоза», стала Марина Шерстобитова. Обе женщины встретились совершенно официальным путем, дабы не вызвать никаких подозрений. Проведенные несколько часов в специально отведенной комнате здания суда, сошли за консультацию, при которой присутствовала секретарь Софии и несколько судей, пожелавших присоединиться к лекции. Освященная тема живо зацепила особенно женскую половину, а мужскую ввела в задумчивость, ибо первая обычно страдала от насилия второй, при этом вторая, уничтожая первую, теряла не только смысл жизни, но и подвергалась моральным пыткам до конца жизни, отбывая наказание на пожизненном заключении.
Уже в кулуарах судьи, находясь под впечатлением услышанного, пришли к общему мнению, что лично им не под силу изменить отношение к этому вопросу высших эшелонов власти, к тому же, вменяемость, все таки ставят эксперты психиатры, они же только основываются на их выводы. Если и пытаться, что-то менять то только совместно. И, конечно, открытым остался вопроса куда же, девать прошедших лечение, «стрелков», в случае вынесение не уголовных приговоров, а направления на лечение.
В конце лекции, София и Марина остались наедине, именно здесь судья решила уместным высказать свои соображение в отношении происходящего в ее собственной семье.
На счастье, у Шерстобитовой приятелем был прекрасный сексопотолог, к которому она и направила пару, при этом посоветовав попробовать для начала поговорить с Лагидзе Захаром Ильичом, как с выдающимся психотерапевтом, поскольку было очевидно, насколько сложно Софии справляться с нагрузкой, а между тем, стрессы и некоторые моменты в психике уже давно необходимо было корректировать и затем компенсировать.
Марина же поняла настоящую причину необходимости лекции и самого разговора, потому решила, позвонив Игнатьеву, подбодрить известием о проявленном интересе, а значит, желании судьи подойти именно к этому процессу не обыденно, а изучив вопрос скрупулезно.
Другими словами, перечисленные нами люди появились на следующем заседании с совершенно другим настроем, хотя, что касается судьи, то она честно выполняя свои обязанности, решила собирать все наблюдения, не мешать защите, придерживая ожидаемый беспредел обвинения, а заодно накопить материал для служебного доклада, который хорошо бы совместить с докладами психиатров и силовиков, с чем и выступить на очередной сессии законодателей
Второе заседание началось с зачитывания подробностей трагедии, где были обвинителем перечислены все подробности личности обвиняемого, где он сделал упор на деятельность депутата, особенно его личное мнение о подобных несчастьях и их виновниках. Надо отдать ему должноеничего отрицательного в характеристиках отмечено не было, как и в личных отношения между мужем и покойной женой. Даже адвокат про себя отметил, что если бы он сам писал речь, то она не многим бы отличалась.
На самом деле обвинитель решил прибегнуть к небольшой хитрости, оставив весь негатив на выступление свидетелей, с которыми «поработал» следовательвсе тот же незабвенный Сущев. Таким образом появилось несколько человек, по всей видимости, когда то обиженных Буслаевым, с самого начала своих выступлений отозвавшихся о нем, как, чуть ли не о домашнем деспоте, тиранившим супругу, детей и остальных домашних. Допросы свидетелей были поставлены таким образом, что ответы не могли быть иными, кроме, как с нужным для прокурора знаком.
Опрос же адвокатом тех же лиц, уже не мог принести оправдательных речей, поскольку люди понимали, что двух мнений по одному вопросу у них быть не может. Игнатьев, поднаторев в подобных процессах, заранее знал, что капать нужно в другом месте, не задавая конкретных вопросов, ответы на которые могли бы вызвать опровержение только сказанного. Обращаясь к другим, близким к обсуждаемым, темам, он умудрялся вытягивать некоторые слова одобрения, основанные на констатации проявлявшейся заботе о семье, нуждах домочадцев, особенно жены, положительных моментах в работеведь не мог чиновник говорить о чиновнике, участвующем в одном с ним проекте плохо, когда, раньше, еще в бытность Буслаева на свободе, уже отозвался хорошо! Эти показания были необходимы для озвучивания не только нужных подробностей, но и новых фамилий людей, способных, в случае обращения к ним, дать более выгодную характеристику подсудимого.
Однако никто из выступавших не был в состоянии даже предположить такой трагедии, высказывались даже сомнения в истинности обвинения, самооговоре Буслаева на фоне постоянного нахождения в стрессовой ситуации, благодаря повышенной нагрузке на службе, прочим причинам, которым подвержены политики и люди такого высокого полета, благодаря чему судья сделала безошибочный выводэти выступавшие не верят, что подсудимого могут «засудить», и надеются, что его не только оправдают, но и восстановят на своем месте.
Она прекрасно понимала, что самое сложное еще впереди.
Когда ее утверждали на этот процесс председатель суда сказал ей однозначно о необходимости вынесения обвинительного приговора, однако, не указав конечным он должен быть или пожизненным. В любом случае до это еще было далеко и многое зависело от вердикта коллегии присяжных заседателей.
Присяжные же заседатели, сами по себе еще плохо понимали, как свои права, так и свои обязанности. Конечно, не зная законов, не очень хорошо зная регламент, хитросплетения юриспруденции, да пожалуй, и некоторых слов, звучащих из уст обвинителя и адвоката, то и дело оперирующих ссылками на статьи и законы, которые им не о чем не говорили, эти люди ориентировались на простое и понятное каждому: слова, эмоции, мимику, поведение, часто даже не пытаясь следовать сложным логическим цепочкам рассуждений, следить за чередой проводимых анализов ситуаций, проверять точность и верность выводов, прислушиваться к сложной витиеватости экспертов.