Но у него ещё была сестра, ведь так?
Да, была. Но она была замужем и далеко, и у неё, опять-таки, была своя жизнь. Не думаю, что она слишком много помогала ему с мелкими. Иначе бы он отдал их ей, а не бывшей.
Ну, а ты?
А что я?.. Я ведь и общалась-то с ним только потому что он сам мне писал. Иногда, бывало, даже не отвечала - или отвечала короткими, равнодушными фразами... А он, бедняга, даже эти жалкие крохи моего внимания расценивал так, будто он хоть одному человеку в этом мире интересен! Но теперь... Можете себе представить мои эмоциия, которая всегда была так суха к нему, ни разу доброго слова ему не сказала... А в последний наш разговоропять-таки, как я была неловка, как бестактна, вместо того, чтоб поддержать человека, утешить, подбодритьвякала какие-то левые оправдания, что я ничего не могу для него сделать... Да ещё и чёрт дёрнул меня за язык сказать ему в лицо "ты умрёшь"о, как же я себя ненавидела за это!
"Господи!молилась я.Сделай так, чтобы он был ещё жив! Хоть ещё на чуть-чуть, Господи, чтобы успеть сказать ему, как он мне важен, как он мне нужен! Хотя бы сказать ему, что всё будет хорошо, что я его не оставлю! Да, я не могу поехать к нему сейчасно я могла бы согреть его хотя бы тёплым словом, хотя бы участием! Для чего же я учила тогда английский языкя же могу сказать всё так, чтобы он понял меня!!!"
И села опять строчить ему письмо на мейл... "Я умоляю тебя!писала я,Сжалься надо мнойответь хоть что-нибудь, скажи, что ты ещё жив!!! Ответь мне, я тебя умоляю!!! Я не могу спать по ночамдумаю только о тебе!!! Ты мне важен, ты мне дорогя люблю тебя!!! Ты самый лучший человек на свете!!! Мне только знать, что ты живойи всё!!! Только это мне нужно от тебячтобы ты жил... Ответь, я умоляю тебя, ради Бога, ради Христачто хочешь отвечай, хоть на хуй меня пошли, только дай мне знать, что ты жив, что читаешь это..."
И ответа опять не последовало...
Да,сказала одна из девочек и содрогнулась,Это как в той песне:
Электронные письма
Уйдут в никуда
Ты на них не ответишь
Уже никогда...
Точно,кивнула рассказчица.Вот так и мои электронные письма уходили в никуда...
А его сестра, его друзья? Ты же могла у них спросить, что с ним, живой он или нет...
Могла. Но я всё ещё колебалась. Непросто такое спрашивать, особенно у людей, которые с тобой не общаются и для которых ты чужая. Я боялась писать его сестреот неё даже на таком расстоянии исходила агрессия по отношению ко мне. Я боялась её. В конце концов, отчаявшись и набравшись, наконец смелости, я написала одному из его друзей. Тот-то и ответил мне, что Эйдана больше нет...
Я не могла в это поверить, хоть и ожидала этого. До последнего я ещё надеялась, что друг скажет "да, он в порядке"и я посмеюсь над своей паникой и над своими страхами. Я ещё сначала подумаламожет, этот друг его наврал, пошутилхотя, конечно, такими вещами не шутят...
Вечером этого же дня я рассказала обо всём маме. Хотя и не хотела сначала. У матери, как всегда, была бессонница, и она болтала, лёжа в кровати, какую-то чушь о своём детстве. Я не слушала, не слышала, что она говорила.
Помнишь, я тебе рассказывала про парня-англичанина, у которого дети?невпопад спросила я в промежутке между её болтовнёй.
Ну да, конечно, помню...
Он умер.
Мать порывисто села в кровати.
Что врёшь?
Если бы я врала...пробормотала я в подушку.
А отчего он умер? Как так получилось, он же совсем молодой!
И я начала рассказывать...
Господи, какой дурак! Отчего же он не лечился?произнесла она, едва сдерживая рыдания.
Он не думал о себе. Он не хотел бросать детей....
Вздор, вздор, вздор!!!она вскочила с кровати,Вздор, глупости!! Каждый человеккаждый!должен думать о себе и своём здоровье в первую очередь!!! Нельзя, нельзя брать на себя слишком много! Он чтоне понимал этого? Дурак какой! И ты тоже дуразачем с ним общалась? Что ты там, в этом интернете, всё рыщешь? Что ты себе всё каких-то неудачников, да юродивых, да больных находишь!!! Сто раз тебе, дуре, говориларазвяжись! Развяжись!!! Нетвсё как об стенку горох!!! И кой чёрт тебя в эту Англию понёсРоссии тебе, что ли, мало?! Нет, тут всё находила себе на свою задницумало ей, пошла там рыскать! Я тебе запрещаю лазить в интернете и знакомиться со всякимислышишь, ты? Запрещаю!!!
Да ты что такое мелешь! Ты хоть себя-то вообще слышишь?!потеряла терпение я.
Я-то себя слышу! А тебезапрещаю!!! Запрещаю...и голос её оборвался в плаче,Где ты только его откопала... дурака такого...
Нет, он не дурак,пробормотала я себе под нос,Он... святой.
А святые разве не дураки?резонно возразила мать,Самые что ни на есть дураки эти святые! Блаженные дураки... Но ты-то уж, кажется, понимать должна! И вообщене стыдно тебе над матерью-то, старухой, такие шутки шутить? Знаешь, что у меня бессонница, знаешь, что сердце болита совсем мать не бережёшь, такие ужасы на ночь рассказываешь! Умеешь ты разделать человека, умеешь ты до слёз довести, нечего сказать!
Ну извини, я не хотела...
Не хотела она! Да всю жизнь я с тобой трясусь как на вулканеникогда не знаю, чё тебе ещё в голову взбредёт! Ты мне и ребёнком-то всё покоя не давалавсё куда-то черти тебя тянули, другая бы сидела спокойно, а тыто в лес сбежишь приключения на свою задницу искать, то вон вырослав Мухосранск в этот тебя понесла нелёгкая, живёшь в этой хибаре, нет бы при матери осталась... Так нетей всё малотеперь какую-то Англию в бошку вбила... Другая бы, как я, институт бы кончила да за соседа замуж вышла да остепенилась бы... А ты! Так, перекати-поле какое-тов пизде ветер, в жопе дым... В кого только уродилась такая...
Ну уж, какая есть...
"Какая есть!" Взять бы ремень да выдрать тебя хорошенько! Ладно...уже более спокойно произнесла она,Он ещё родится. Раз не успел прожить жизнь, не выучив её урокародится непременно...
Нет,помолчав, ответила я,Он не родится. Такие как он раз в сто лет рождаютсяя не доживу...
Глава 10
На следующий день мать уехалаи я осталась наедине со своим горем. Несмотря на то, что Эйдан не был моим мужем или родственникомего смерть была для меня горемдаже потрясением, я бы сказала.
Нет, со смертью я была знакома и раньше. Но одно дело, когда умирали мои престарелые бабушки и дедушки, которым, в принципе, и так давно пора было на небо; даже когда умирали молодыемои знакомые, например, в школе или во дворе, которых я только видела, но не общалась с ними, или общалась, но мало... И совсем другое делоЭйдан. Парень, который жил за тыщу миль от меня, который в начале нашего знакомства был мне неинтересентеперь перевернул всё моё сознание. Наше недолгое знакомство, его кроткое простодушие, с каким он сносил все тяготы на своих плечах, его жизнь, полная самоотречения и безграничной любви к детям, его болезнь и смертьпотрясли меня до глубины души. Возможно, на своём примере он просто показал мне, как надо жить, и ради чего надо житьбез эгоизма, без равнодушия, без выдвигания в этой жизни себя на передний план.
В ту ночь я спала однаи проснулась вся в слезах. Он приснился мнестоял у моей кровати и молча, с упрёком смотрел на меня.
Мне так жаль, Эйданмне так жаль!вскрикнула я и проснулась. И долго потом лежала, уткнувшись головой подушку, сотрясаясь от рыданийбеззвучно, чтобы не разбудить соседей.
Я рыдала так, будто не дети Эйдана осиротели, а я сама. Как будто, уйдя в мир иной, он содрал с меня мою защитную плёнку равнодушия, которая постепенно наросла на мне за все годы моей пустой, праздной и никчёмной жизни, и которая отучила меня сочувствовать чужой беде, сделав меня слепой, глухой и чёрствой ко всему, что меня не касается. Теперь же, оказавшись без моей защитной плёнки, я чувствовала такую боль, что впору было разбить себе голову об стену.
"Эйдан, милый, если ты видишь меня оттудаукажи мне путь, научи меня, что делать!причитала я,Ты положил жизнь свою за детейа я убила своего малыша, и нет мне прощенияно я так хочу исправиться, так хочу быть полезнойкак ты, не для себя, но для других... Я жива, Эйдан, я сильна и здорова как лошадьа кому нужно моё здоровье, моя сила? Кому я в этой жизни принесла пользукроме самой себя? Научи, Эйдан, укажи мне путьа если не быть мне полезной на этой землезабери меня к себе, забери..."
На следующий день была моя смена в диспетчерской. Эйдан не выходил у меня из головыи весь день я писала электронные письма своим друзьям, близким и не очень, рассказывая имкому по-русски, кому по-английскивсю эту историю. Но почему-то никто не принял это близко к сердцу так, как приняла я. Да, отвечали они, парня жалко, но что уж теперь поделаешь...
А дети-то?!вдруг тюкнуло меня в голову,Да, дакак же дети-то? О них-то кто теперь позаботится? Правда, у них есть мать, она живаскорей всего она их и заберёт. А если нет? Что, если не заберёт? Ведь жила же она без них, кукушка эдакая, воскресная мамашаможет, она и сейчас их сбагрит куда-нибудь... чтобы не мешали с мужиками хороводиться! Да ещё в детдом пойдут, чего доброго! Что же делать?..
И тут, какой-то внутренний голос в моей голове сказал:
Напиши опять его другу, и узнай, кто возьмёт детей. Если они пойдут в детдомусынови их и привези в Россию. И вырасти их, как своихтаким образом, ты искупишь свой грех перед Господом и вину перед Эйданом; таким образом, ты сама встанешь на путь исправления, и перестанешь вести свою бесполезную, пустую и бессмысленную жизнь перекати-поля...
И я загорелась этой идеейусыновить его детей. Но это было не так-то просто. Я не знала, с чего начать и что мне для этого понадобится. К счастью, интернет был под боком, и я принялась искать информацию там.Оказалось, и для этого нужно кучу справокопять же, всё упиралось в квартиру и материальное благосостояние. К тому же, дети из другой страны... Отдадут ли они их мне? Вот в чём вопрос. Однако, я написала письмо другу Эйдана и стала ждать ответа...
Короче, можешь дальше не продолжать,перебил один из парней.Они их тебе не отдали...
Не отдали. Его друг так и не ответил мне. А вы сами знаете, что нет ничего хуже напрасного ожидания. Да и друзья, с которыми я поделилась своими планами, сказали, что это глупая затея и дохлый номери объяснили, почему у меня ничего не выйдет. Но эту ночь я снова не могла спатьпомимо горя меня обуревало какое-то непонятное напряжение и страх. Я не могла лежать в постелименя всю трясло. Было какое-то противное ощущение, что ещё не всё плохое случилось, и что-то ещё будет...
Я знаю это ощущение,кивнул Слава,Беспричинный страх. Паническая атака. Я сам в своё время много таких атак словил...
Но мой страх был не беспричинный. Как оказалось. Как я уже говорила, у меня очень сильно развита интуиция и подсознаниея чувствую малейшие сигналы на расстоянии. И тогда я почувствовала эту вибрацию, хоть и не могла объяснить, с чем это связано... Но когда я включила ноут и зашла на фейсбукмне всё сразу стало ясно. Там меня ждало сообщение. От его сестры.
"Могу я узнать, какого хуя ты тут рыскаешь и лезешь ко всем с расспросами о моём брате?! Хватит доябывать всех подрядэто не твоё собачье дело! Мы сами во всём разберёмсяа ты ему никто, поняла? Так что сиди в своей России и не суй свой нос!.."
Ну знаешь,сказала Алёна,Грубо, конечно, но её тоже можно понять. Поставь себя на её местоя бы, например, если бы не дай бог такое горе с моим братом, а тут ещё какая-то левая пиндоска лезет со стороныя бы и не такую варежку раскрыла...
Да понимаю я всё... Но зачем же с такой злобой, с такой ненавистью? Точно я им враг!
Тычужая для них. И было некорректно с твоей стороны так вмешиваться. По крайней мере, подождала бы, пока горе утихнет... А то, что она агрессивно тебе ответила, это понятнов горе человек становится злым и необъективным. Ты должна была с пониманием отнестись к этому.
Я и отнеслась. Поэтому и не ответила ей ничего. Правда, я сначала думала, что ей ответить... Долго думала. И решила ничего не отвечать.
"Я долго ломал голову, что сказать вначале... И решил ничего не говорить..."
Точно. Именно эта цитата из Многоточия всплыла в моей голове тогда. Отвечать было бессмысленноя не хотела отвечать грубостью на грубость, а заискивание перед ней в письме вызвало бы в ответ ещё большую агрессию и негатив. И потом, она была совершенно правая ему никто. И ему, и его детям...
И ты сдалась?
Отступилабыло бы правильнее так сказать. Но обида, досада всё ещё кипели в моей душе. Даже не на неё досадаа на саму себя, на свою слабость и трусость. Я ненавидела и презирала себя за то, что так боялась его сестрыи всё-таки боялась её, потому что психологически она была сильнее меня. Я испугалась вступить с ней в переговорыиспугалась, что она может ещё сильнее обрушить на меня свою ненависть и злобу. Если бы я ей ответиланеважно, чтоона, бесспорно, съела бы меня с потрохами, но я бы приняла этот огонь на себяи ей стало бы легче. Но я не ответила ей, потому что бояласьбоялась её агрессии, направленной на меняопять-таки, я продолжала думать о с е б е и бояться за с е б я...
Глава 11
Наутро я, как всегда, пошла на работув цех. От третьей подряд бессонной ночи я была заторможенаиспортила ткань, сделав кривую строчкупришлось распарывать дважды и застрачивать опять.
Что это с тобой сегодня?спросила мастер, видя, что моя машина простаивает, а я застыла с ножницами в руке и вот уже несколько минут сижу неподвижно.
Со мной... Ничего...
Тогда работай как следует.
Я встряхнула головой, чтоб прогнать оцепенениеи дораспарывала что осталось. Не глядя, на автомате, очистила ткань от ниток, сложила и прострочила. И тут оказалось, что я прострочила на лицевой стороне, и не там, где надокороче, опять всё испортила! Едва сдерживая рыдания, я опять потянулась за ножницамино меня уже опередила Заринастервозина, работающая рядом со мной, и никогда не упускающая случая, чтобы как-нибудь задеть меня. Раньше я просто не обращала на неё внимания. Но теперь буря гнева яростью вырвалась из меня наружу.
Отдай!!! Не смей трогать мои ножницы!взревела я и кинулась на неё.
Больная! Тебе лечиться надо!!!
Щас я тебе покажу, дрянь, кто из нас больная!!!
Мы сцепились. Надо ли говорить, что весь цех встал на уши. Чё дальше былодогадывайтесь сами...
Дальше она отрезала себе волосы,сказал Слава,Я пришёл к ней домой и застал её за этим занятием. Она сидела в темноте, на полу возле тумбочки и ножницами кромсала свои волосы...
Да,продолжила рассказчица,Признаю, я тогда была не в себе. И сейчас даже жалею, что отрезала свои длинные волосыя растила их чуть ли не с самого детства, это была моя гордость... Но придя домой в тот день, единственное, что мне хотелосьэто напиться и вырубиться. Как вы знаете, как раз рядом с моим домом есть магазин алкогольной продукциибуквально в двух шагах от меня. И я купила там бутылку водки...
Водки?! Ну ты даёшь! То она, как целка-невидимка капли в рот не берёт, а товодки! Взяла бы коктейль какой-нибудь, чё сразу водки-тоэто ж вообще самый край...
Я ж не для вкуса брала, а чтоб наёбаться. Так-то я не пью, вы знаетене люблю я это. Никакого кайфа, ток башка трещит, и всё. Я дак-то редко напиваюсьтолько с такого горя, когда реально надо наёбаться в какашечку и отрубиться. Легче не становится, впрочем, но я просто уже не знала, как ещё избавиться от этого кошмара. Я никому не могла излить душуникто вокруг меня не хотел меня слушать, все говорили, что я хуйнёй страдаю. Нервный срыв на работе не облегчил моих душевных мукнаоборот, добавилось ещё проблем, но думать я об этом не хотеламне противно было думать об этом. Мне невыносимо было думать об Эйдане, о его детях, о его сестре. Но больше всего мне было невыносимо думать о себе, о своём бессилии и трусости, о своей никчёмности и бесполезности в этой жизни, о том, что непонятнодля чего я живу, зачем я живу, и почему Бог забрал Эйдана, а не меня...
Кто-то сказалне помню, кто,произнёс один из парней,Что раздумья о смысле жизниэто худшее, что может случиться у нас с человеком. До тех пор, пока ты этим не загоняешьсяты живёшь. Но тот, кто хоть раз по-настоящему углубился в этосчитай, уже обречён; и кончит, скорее всего, в дурке или в петле...
О петле мысли были, не скрою,продолжала она,Но я панически боялась этих мыслей. Усилием воли я гнала себя прочь из комнаты, где, казалось, даже воздух и стены толкали меня в петлю. Я боялась умиратья не хотела умирать ТАК. И я боялась мыслей об Эйдане, мыслей о том, что где-то на небе произошла ошибка, и нас просто перепутали, и его забрали вместо меня...