ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ
Ну, ты круто взяла Рита пыталась собрать мысли в кучу, но мысли не собирались. Я, кстати, специально узнавала: то, что ты придумала, уголовно наказуемое преступление.
Столь длинная фраза, да еще с такими сложными словами, далась Рите с большим трудом, она откинулась на спинку стула и с чувством выполненного долга залпом выпила стакан кефира.
Утро после вчерашнего было туманным и седым. Нехорошим было утро после вчерашнего.
Наташа усмехнулась:
Смешно. А как меня еще больше можно наказать? И главноекогда? Не успеют
Тут задребезжал телефон.
Наташа подняла трубку:
Алло. Утро добрым не бывает. Дальше Нет, я не сдаю квартиру. Этоошибка. Швырнула трубку. Ему, значит, можно надо мной издеваться, а мне ему ответить никак нельзя?
Возможно, это неадекватный ответ, сказала Рита и сама удивилась тому, что произнесла. Господи, какие только слова не вылетают изо рта похмельного человека.
Неадекватный? Как была в ночной рубашке, Наташа выскочила на лестничную клетку, распахнула дверь. Он же написал, что яблядь? Отлично! Ею и буду! Очень хорошо! С этого мудака Артура и начну! Да! С него и начну!
Захлопнула дверь, вернулась к Рите.
Рита пыталась собрать себя, как конструктор. Получалось плохо.
Слушай, у тебя нет супчика из пакетика? почти взмолилась она. Слышь, я узнала, что в Одессе суп называют жидкое, представляешь? Жванецкий по телевизору рассказывал, когда по стране дежурил. Ужасно хочется горяченького жидкого. А?
Наташа с грохотом раскрыла дверь шкафа, достала пакетик, буркнула:
Ты вообще не хочешь мне ничего советовать! Я тебе сколько раз говорила: напиласьведи себя прилично. А ты?
Опять зазвонил телефон.
Алло! гаркнула Наташа. Утро добрым не бывает дальше Нет, я не сдаю квартиру. Это ошибка.
Слышь, подруга! Рита попыталась улыбнуться. Попытка не удалась, Ритины губы сложились почему-то в просящую улыбку нищего. А ты запиши на автоответчик: «Утро добрым не бывает. Нет, я не сдаю квартиру. Это ошибка». Нам, бабам, силы надо беречь. Это я тебе как краевед с похмелья говорю.
Не хочешь ты со мной про главное говорить, вздохнула Наташа. В общем, Ритуль, два варианта в моей жизни: либо тихонечко себе подыхать, либо погибать с музыкой. Такой музыкой, чтобы этим козлам мало не показалось.
Рита попыталась придать своему лицу задумчивое выражение и произнести текст со значением:
Так мстить мужикам Они, конечно, заслуживают Но как-то уж ты это слова давались с трудом, больно круто.
А они с намине круто?! взревела Наташа.
Хорошо, согласилась Рита: у нее не было сил спорить. Хорошо. Ты решила с Артура начать? Ладно. Давай тогда положимся на судьбу. Если он тебе позвонит сегодня, именно сегодня, значит, так тому и быть, превращайся в юного мстителя. Ну а если не позвонит
«А что? подумала Наташа. Почему бы не спровоцировать этот самый тонкий мир на общение? Словно бы задать ему вопрос и ждать ответа».
С этого мгновения их похмельная жизнь превратилась в напряженную. Ели суп, смотрели телевизор, вели пустые разговоры. А сами на телефоны поглядывали.
Наташа даже сняла трубкупроверить.
Но телефон замолк. Категорически. Навсегда. И домашний молчал, и бешеная корова не хохотала.
Зато расхохоталась Рита:
Кто б тебе еще два часа назад сказал, что ты будешь ждать звонка Артура? Знаешь, что я скажу: если ты так ждешь этого звонказначит
И тут зазвонил телефон.
Обе подруги молча смотрели на него, потом одновременно бросились к трубке.
Наталья Александровна, услышала Наташа голос Цветкова. Как ваше здоровье?
Что-то говорил Цветков, что-то отвечала Наташа. Разговор был пустойНаташа так и не поняла, зачем Цветков звонил. Но напряжение дня заставила ее увидеть в звонке некий символ.
Это же не может быть случайно? спрашивала Наташа. Мне Цветков очень редко звонит. Почти никогда. Что это значит, как ты думаешь? А? Только не молчи, Ритуль
Может быть, он настаивает, чтобы свои эксперименты с местью ты начала с него? сказала Рита совершенно серьезно.
Опять посмотрели телевизор. Потрепались. Обсудили Цветкова.
Наташа сказала, что если бы не ее, скажем мягко, состояние здоровья, она бы наверняка завела с Цветковым роман.
Рита возразила со знанием дела:
Лучше завести собаку, чем роман с начальником.
Потом объявился Кротов с телевидения:
Натусь, тебе нужно как можно быстрей прийти в «Останкино». Во всяком случае, на этой неделе. Надо все обговорить, история намечается серьезная
А что это будет? спросила Наташа со вздохом. Куда ты меня втягиваешь?
Ну, если в двух словах Ты знаешь, кто такой Саморяд?
Редкий придурок.
Не преувеличивай. Не такой уж и редкий. Так вот, то ли он денег дал, то ли с кем из правительства договорилсяв общем, нашим поручено в кратчайшие сроки провести телемарафон «Детинаше светлое настоящее». И вот решено, что вместе со мной его должны вести две дамы, представительницы разных газет: одной серьезной, а другой
Несерьезной, подсказала Наташа.
Ага. Мы должны привлечь как можно больше зрителей, понимаешь? И тех, кто читает издания типа «Известия», и тех, кто читает «Желтый тупик».
Понятно. Будете раскручивать наш душевный народ, чтобы Саморяд еще миллиончик-другой сунул в свои широкие штаны.
Наташ, успокойся. Раз уж нам довелось жить в такое циничное время, надо использовать этот цинизм себе на пользу. Правильно? Кстати, твое участие оплачивается, и, поверь мне, неплохо. Ну, все, Натусь, поскольку в ужине с последующим завтраком мне отказано, жду звонка и жажду встречи.
Наташа хотела крикнуть Кротову, что, мол, не нужны мне деньги. Зачем? Даже если я больше никогда не получу ни копейки, на пару месяцев у меня хватит запасов, а дальше, как говорится, тишина.
И еще подумала: «Как вовремя Кротов сказал: мы живем в такое циничное время, что надо использовать его себе на пользу. Хорошие слова. Правильные и точные».
А вслух произнесла:
Как странно: когда человек начинает жить напряженно, он во всем начинает видеть символы и знаки. Словно не сам хочет решение принять, а сбросить этот груз на кого-то. Лучше, конечно, на Бога, на этот тонкий и потому совсем невидимый мир Ритуль, а ты свою карму не хочешь посмотреть, проверить? неожиданно спросила Наташа. Я тут познакомилась с человеком, женщиной, Магдой. Она, например, может сказать, не появились ли на твоей карме узлы и как с ними бороться.
Рита посмотрела на подругу внимательно и сказала серьезно:
Натусь, ты не пугай меня. Про все эти кармы и тонкий мир начинают говорить те, кто в нашем толстом мире потерял всякую ориентацию. Это я тебе говорю как краевед тонкого мира.
Наташа открыла было ротспорить, но потом подумала: «Зачем?»
Телефоны молчали. Причем оба. Казалось, что домашний и мобильный телефоны так сдружились, что работают только вместелибо звонят оба, либо оба замолкают
Все, сказала Рита, иду домой, поскольку дочь Анна брошена на целый день, не кормлена и не воспитана.
И тут зазвонили телефоны. Оба.
Наташа после секундного раздумья взяла трубку домашнего:
Да. Я. Вечер добрым не бывает Простите Что? Кто? Она сделала паузу, посмотрела вопросительно на Риту и сказала решительно:Я не буду с вами разговаривать. Я буду разговаривать только лично с Артуром. Да, у меня есть что ему сказать. Наташа положила трубку и рухнула на диван, обхватив голову руками. Зорро твои звонили, охранники Артура.
Судьба не хочет нам отвечать понятно, раздумчиво произнесла Рита. Зорроэто все-таки не совсем Артур. С другой стороны, нельзя сказать, чтобы это был совсем уж не Артур.
Артур перезвонил через пять минут. На встречу согласился сразу и с радостью.
Ну что, подруга? сказала Наташа, положив трубку. Если человек чего решилсудьбе деться некуда, правильно я говорю? Тонкий мир меня услышал!
Я пойду, почему-то прошептала Рита. Вернешься из тонкого мирадай знать.
ЕЩЕ РЕШЕНИЕ
Окружение сидело в кабинете Ивана Петровича Саморяда и обсуждало сложившуюся ситуацию.
На самом-то деле Окружение состояло, конечно, из нескольких человек, но поскольку все они думали про одно и то же и хотели одного и того жестоит ли отвлекаться на такие мелочи, как имена, должности, возраст и прочее?
Окружениеоно Окружение и есть.
Вань, сказало Окружение, ситуация практически трагическая. Ты хоть это понимаешь?
Не могу поверить Иван Петрович достал сигарету. Убить в прямом эфире Как это может быть? Из чего? Как можно бомбу пронести в телестудию? Да что бомбу? Пистолет, нож
Как два пальца об асфальт, усмехнулось Окружение. Ты, Вань, скажи честно: ты чего, правда, считаешь, что в нашей стране существует такое волшебное место, куда нельзя пронести то, что тебе пронести очень надо?
Конкретно, конкретно Как? Саморяд нервно мял в руках сигарету.
Окружение пило воду и кофе, курило сигареты и сигары, щелкало пальцами, посылало эсэмэски по мобильному телефону.
У Окружения был план, и оно твердо знало, что не отступит от него ни при каких обстоятельствах, поэтому все эти нелепые обсуждения были Окружению совершенно неинтересны.
Иван Петрович тоже знал: если Окружение что решило, то так тому и быть. Но существовали правила игры: Окружение всегда предоставляло возможность Ивану Петровичу продемонстрировать окружающим, а главное, себе самому, что решение он принял самостоятельно, без чьего-либо нажима.
Как, как это возможно? повторил Саморяд.
Есть несколько вариантов. Знаешь ли ты, Иван Петрович, кого у нас никогда не проверяют ни на одном, самом строгом контроле?
Президента, пошутил Саморяд.
Но Окружение шутки не приняло:
Президент на тебя вряд ли будет покушаться. Извини. Так вот, Иван Петрович, ни на одном, даже самом строгом контроле у нас не проверяют знакомых. Тех, кто подходит к милиционеру со словами: «Здорово, Санек!»не обыскивают. Значит, если какой-нибудь, скажем, оператор ощутит резкую нехватку денег, скажем, на новый «мерседес», ему не составит труда пронести некую, празднично украшенную коробку мимо милиционера, получив за эту мелкую услугу изрядную сумму. Правильно?
Окружение дало возможность Саморяду подумать, потом сказало спокойно:
Это один вариант. Есть другой. Например, снимается в той же телекомпании кино, скажем, про войну. Директор группы совершенно официально просит разрешения пронести десять пистолетов времен войны. Ему разрешают. То, что среди них окажется один совершенно новенький и исправный «Макаров», обнаружить будет практически невозможно.
На этой телестудии никаких кин не снимают, буркнул Иван Петрович.
Окружение усмехнулась:
Вань, о чем ты говоришь? Неужели ты не понимаешь, что если тебя задумали убить в прямом эфире, то проблема, как пронести оружие, самая несущественная?
Иван Петрович встал, нервно зашагал по кабинету.
С детства, еще со времен фильмов о Ленине, Иван Петрович знал, что так всегда поступают большие начальники, когда волнуются. Постепенно это стало его собственной привычкой.
Кто задумал? Откуда известно?
Вот это другой разговор, обрадовалось Окружение. Известно от наших людей у Кирилла. Кирилл, как ты знаешь, связан со всяким криминалом.
Да у нас половина бизнеса связана со всяким криминалом!
У Кирилла на тебя давно зуб. Убийство в прямом эфире на руку и Кириллу, и его друзьям. Ты ведь знаешь друзей Кирилла. Им очень важно расшатать ситуацию. Очень важно показать, что никакой стабильности у нас и близко нет. Здесь все очень серьезно, Вань.
Иван Петрович почувствовал, что у него начинают дрожать коленис детства это было верным признаком реальной опасности.
Конечно, времена криминальных разборок нынче уже закончились. Сегодня Иван Петрович государства боялся гораздо больше, чем «коллег по цеху». Но Кириллэто была отдельная история.
Бывший милиционер, выгнанный из органов за издевательства над задержанными, Кирилл был бандитом не по обстоятельствам, а, так сказать, по зову души. Даже деньги интересовали Кирилла меньше, нежели криминальные разборки. Он обожал стрелять, обожал погони. Он не раз ездил в разные горячие точки, ему было все равно, кого защищать и в какую сторону стрелять. Отморозок, одним словом. Идея совершить убийство в прямом эфире Кириллу, конечно, должна была очень понравиться.
Ну, и чего делать? спросил Иван Петрович, обрадовав Окружение столь конкретным вопросом.
Окружение радости не выказало, наоборот, сделало серьезное лицо:
Мы думали над этим. Предупредить покушение невозможно. Это очевидно. Отменять марафон? Глупо. Ты такие силы в эту историю вовлек, в том числе и на самом верху, как им теперь объяснишь отмену? Скажешь, что Саморяд испугался покушения? Невозможное дело. Поэтому мы видим единственный выход: объявить, что ты серьезно заболел, и вместо тебя послать кого-нибудь другого
Но встрепенулся Саморяд.
Погоди, дослушай. С твоей славой все будет в порядке, не волнуйся. По всей студии мы развесим твои портреты, запишем твое обращение к массаммол, сдавайте деньги бедным детями покажем его пару-тройку раз во время эфира. Но это еще не все. Марафон сколько должен длиться? Четыре часа. Окей. Если покушение произойдет, то в самом начале передачи.
Почему? удивился Саморяд. Наоборот, такой хороший финальный кровавый аккорд.
Неверно рассуждаешь, возразило Окружение. Не захочет же Кирилл, чтобы на твой счет шли деньги. Правильно? Вот так. Окей. Если в начале ничего не происходит, ты появляешься в студии часа через двана фоне собственных портретов, говоришь, что буквально встал с постели. Потому как страсть захотелось лично поблагодарить всех тех, кто в наше традиционно непростое время не забыл про детей Ля-ля Ля-ля Речь мы тебе на всякий случай приготовим. Получится хороший пиаровский ход.
А это не опасно? спросил Иван Петрович.
Если почуем опасностьты не появишься. Какие проблемы?
Иван Петрович походил по кабинету задумчиво, как бы заставляя себя смириться с ситуацией.
Затем селон снова был собранным и деловыми сказал:
Теперь смотрите. Если, предположим, за этим делом стоят те, кто хочет расшатать ситуацию, то им ведь все равно, кого именно в прямом эфире мочить, правильно? Если они вложили в это дело деньги, и, я думаю, не маленькие, значит, они будут стрелять в того представителя фонда, который придет вместо меня. Им эффект нужен. Общественный, как говорится, резонанс. Разумно?
Это было настолько разумно, что Окружение даже не стало отвечатьтолько кивало молча.
Ну и кого вы предлагаете послать на амбразуру? Иван Петрович внимательно оглядел собравшихся. Он точно знал: Окружение уже подобрало кандидата на амбразуру. Решение уже было принято. Ивану Петровичу было также совершенно очевидно, что этим человеком никогда не будет никто из Окружения: нет и не может быть такой ситуации, в которой Окружение согласилось бы сознательно рисковать жизнью тех, кто в него входит. Впрочем, и Окружению было совершенно ясно, что Иван Петрович все понимает. Но надо было делать задумчивые лица. Правила игры диктовали необходимость произнести слова:
Как это ни прискорбно, но иного человека мы не видим Да-да Не видим Риск, конечно, есть, но куда в нашем деле без риска?
Надо было повздыхать:
С ним вся моя жизнь связана. Может быть, кто другой?
И в ответ надо было опять же вздохнуть:
Понимаем тебя, Вань, но что же делать? К тому же в последнее время он стал хуже работать, халтурить Но дело даже не в этом Больше некого, Вань, ты ж понимаешь
Короче говоря, надо было доиграть до конца.
И только после этого Иван Петрович мог сказать:
Да, действительно, некого. А потом подойти к селектору и произнести со вздохом:Вызовите ко мне, пожалуйста, Павла Ивановича. И как можно скорей.
Возвращаясь домой, Пестель думал о том, почему именно его решили позвать на эту странную передачу. Но никак не мог найти разумного объяснения тому, что Саморяд отказался от телевизионной съемки.
Павел Иванович прекрасно понимал, что Окружение хочет как-то его, Пестеля, подставить, но как именнодогадаться не мог.