Валера, Федор, я хочу на деньги из своей доли открыть стационарный пункт бесплатного питания для неприкаянных или брошенных судьбою людей. Пусть бабушкам, дедушкам, больным и немощным будет в жизни хоть какая-нибудь отдушина. Место, где они могут встретиться, поговорить, покушать. Они ведь люди, им нужно хоть немного человеческого тепла. Бродяги, откинувшиеся с зоны или тюрьмы, тоже могут найти для себя отдушину. Да и воровать им на пропитание не будет особой необходимости, и людям от этого может быть будет немного спокойнее.
Серега, я поддерживаю твою идею. Со своей доли тоже отстегну бабла. И от церкви приглашу священника отца Дионисия. Мы, кажется, познакомились и даже подружились, сообщает свое мнение Валерий Михайлович.
Сергей, я хоть еще не очень ходячий и кантуюсь в больничке после ДТП, но башка у меня варит, и рот разговаривает. Я поддерживаю. Твое предложение одобряю, голосую «за» обеими руками. Еще я врачей волонтерами приглашу для оказания бесплатных медицинских услуг нуждающимся людям. У меня сейчас появилось много прекрасных друзей медиков, сообщает нам Федор Демидов.
Хмурая осень
Угрюмые тучи окутали тяжелой пеленой небосклон. Их злые темно-серые кудри плотно закрыли доступ ласковых солнечных лучей к увядающей природе. По пожухлым листьям деревьев стекали теплые слезы дождя и падали на еще недавно звенящий жизненной энергией зеленый травяной ковер. Каждая травинка знала, что уже скоро выпадет первый снег, что неумолимо и безвозвратно уходит сезон лета, приближается зима.
Всех замочу, сердито кричал дождь, сбрасывая потоки влаги на головы прохожих.
Люди, ежась от промозглого ветра и поправляя свои плащи и капюшоны, плелись каждый по своим мирским делам. Кого-то ждали на работе, а кто-то, находясь на заслуженном отдыхе, шагал в аптеку, чтобы купить себе лекарства.
Помирать неохота. А как выживать в этом прозябании, в этой сложившейся обстановке, которую им устроило нынешнее правительство, никто не знал. И тяжелые мысли, как чугунные гири, тяготили затуманенное сознание пенсионеров, еще недавно верящих в светлое будущее.
Они, отдавая молодость и все свои силы, честно трудились на благо Родины, а теперь остались один на один со своими жизненными проблемами. Они, их отцы и деды, проливая пот и кровь, защищали родину от фашистских захватчиков, восстанавливали и поднимали индустриальную и военную мощь страны, строили гидростанции, фабрики, заводы. А теперь результатами их труда, их подвигов по итогам варварской приватизации стали владеть и пользоваться отдельные индивиды. У них, этих нуворишей, теперь один Бог деньги. Получение прибыли любой ценой и, в первую очередь, за счет обнищания народа их главная цель. На их стороне законы, которые принимаются высокооплачиваемыми депутатами, обслуживающими интересы власть имущих.
Вся политическая система страны построена по американским лекалам во благо финансовых и промышленно-торговых магнатов. Государство управляется правителями, избрание и назначение которых обеспечивают олигархи через тотальное оболванивание людей подконтрольными им и щедро финансируемыми средствами массовой информации. Послушная верхам коррумпированная управленческая вертикаль, благодаря вельможным руководителям силовых структур, блокирует инакомыслие. Правоохранительная система на местах обеспечивает неукоснительное исполнение законов, написанных для исполнения простыми людьми, прежде всего в интересах властелинов жизни. Для них же самих закон не писан, им можно все!
Кто-то, и их ничтожно малое число, владея бесчисленными финансовыми возможностями, является хозяином жизни, может покупать за рубежом замки, гигантские яхты, спортивные команды и прочие блага, имея законные льготы и государственную защиту. Кто-то, и их большинство, влачит жалкое, а порой и нищенское существование, постоянно думая о выживании. Такое мироустройство навязано нам западом и успешно реализовано после «перестройки» в нашей стране. Оно, наверное, призвано сократить количество жителей России. Так сказать, «замочить лишних на всем пространстве».
Эти тяжелые мысли, пришедшие по осознании существующих реалий действительности, осиным роем кружились в голове пенсионера Ивана Ивановича. Наконец он доковылял до аптеки. Жизненно необходимые лекарства потянули на сумму в восемь тысяч рублей.
Так, от пенсии в одиннадцать тысяч рублей осталось на прожитье три тысячи. Коммуналку за квартиру оплачивает сын. Надо как-то остаток от пенсии растянуть на целый месяц, начал размышлять пожилой человек.
В соседнем супермаркете он купил две коробочки лапши быстрого приготовления «Доширак» производителя из Кореи «Палдо», заплатив около трехсот рублей. Потом Иван Иванович решил шикануть и купил килограмм куриных желудков. За эти потроха, за этот субпродукт, он отдал еще сто рублей.
Так, запирую, на два-три дня еды хватит, прикинул пенсионер.
Рядом с ним у кассы супермаркета стояла бабушка. Она судорожно ковырялась в своем стареньком кошельке. Внутренности ее нехитрого портмоне были вывернуты наизнанку. Но двух рублей и пятнадцати копеек, чтобы рассчитаться за скромное приобретение продуктов в магазине ей не хватало. На старушке было пальто, которое в семидесятые годы прошлого столетия, наверное, было писком моды. А сейчас оно выглядело жалко, как воспоминание о социалистических реалиях. Впрочем, эти реалии были не такими уж плохими. Тогда, как говорилось, у людей была уверенность в завтрашнем дне. Бабушка была слегка начепуренной. Жирным черным карандашом были обозначены брови. Губы накрашены какой-то бордовой помадой. Щеки слегка нарумянены. Эдакий моложавый мейкап неумелого визажиста смотрелся забавно и немного грустно. Сам Иван Иванович был одет опрятно, но без изысков. Его плащ достался старику от старшего внука. А ноги были обуты в кроссовки, которые ему отдал его сын. Пенсионер не разрешил их выбрасывать, сгодятся еще, послужат.
Глядя на печаль и растерянность пожилой женщины, Иван Иванович инстинктивно достал из своего кошелька три рубля и протянул их старушке:
Возьмите, пожалуйста, денежки. У меня еще есть, а вам сейчас нужнее, сказал он, печально улыбаясь, глядя в глаза своей нечаянной знакомой.
Нет, что вы. Я не могу у вас взять деньги, мрачно ответила старушка, ее щеки начал покрывать какой-то фиолетово-розовый румянец.
Возьмите, не обижайте меня, искренне произнес Иван Иванович. Люди должны помогать друг другу. Или иначе мы не люди, наш пенсионер был полон решимости.
Он протянул эту недостающую сумму денег кассиру супермаркета.
Та отбила чек и отдала сдачу.
Старушка взяла свою убогую покупку молча, положив ее в старенькую, видавшую виды котомку, и робко, опустив взгляд, произнесла:
Спасибо, вам, добрый человек. У меня нет никого, кто бы мог мне помочь.
Глаза ее наполнились слезами.
Потом бабушка, улыбаясь и тихо всхлипывая, заплакала.
Она была похожа на маленькую девочку, на которую внезапно обрушилось счастье.
Молоденькая кассирша супермаркета, глядя на эту пронзительную сцену, не выдержала и тоже заплакала, как маленький ребенок, так искренне и горько. Ей было обидно и стыдно за отношение государства к пожилым людям, оставившего своих ветеранов один на один с бедностью, обрекшего стариков влачить жалкое нищенское существование.
Дом престарелых
Александр и Александра
Михалычу, как главному врачу санатория в районной администрации, поручили кураторство и заботу о доме престарелых. Он сразу взялся за мероприятия по подготовке к зиме. Завез шифер, трубы для системы отопления и лично приехал контролировать ход ремонтных работ, чтобы лихие люди не растащили материалы по своим домам. Такое, к сожалению, бывало. Тогда крышу чинили разными обломками.
Пока работяги лазали в чердачных высях, Михалыч пошел знакомиться с обитателями сего богоугодного заведения. В основном жителями приюта были старые бабушки, но, бывало, судьба подбрасывала им стареньких и сморщенных мужиков. Но это же мужики! Бабулечки, которые еще могли соображать, тянулись к представителям сильного пола. Теплилось у них еще в памяти что-то свое, связанное с прошлой жизнью и мужчинами. Главврача тогда не на шутку поразил рассказ медсестер о вспыхнувшей любви между 93-летней бабой Шурой и 85-летним ветераном войны Александром Дмитриевичем.
А дело было так. В дом престарелых пришла своим ходом баба Александра, все ее любовно называли Шура, Шурочка. Она завещала свою квартиру этой обители стариков. Говорила, чтобы внучки с правнучками не перегрызлись из-за наследства. Ей было одиноко и грустно жить в четырех стенах городской квартиры. А когда поплохело, сама себя уже обслуживать не могла, стало совсем невмоготу. И она и подалась в приют для стариков.
А тут, на природе, в тепле, при внимании персонала совсем другое дело. Много старых людей, какое-никакое общение получается. Заботы и разговоры, общие темы бесед о прожитой жизни.
Муж бабы Шуры, Иван, погиб в самом конце Великой Отечественной войны. Она осталась одна. Ей предстояло поднимать и выводить в люди пятерых детей. Красы она в молодости была неописуемой. Сватались и пытались клеиться к ней разные мужики. Но она к себе никого не подпускала. Все ждала мужа Ивана с войны. Вдруг он живой. А эти две похоронки из военкомата по ошибке прислали.
Клавдия, ее подруга, мужа-то своего дождалась. А тоже похоронку получала. Вернулся ее Кирилл без ног, весь больной. Но это же ее любимый, ее единственный мужчина. Хоть и пил он безбожно, но это же не сам по себе он такой. Это война его переломала и искалечила, оправдывала мужа Клавдия. Так и прожили они всю жизнь. Бывали и побои, она все стерпела и похоронила мужа с почестями, когда время пришло уходить Кириллу в иной мир.
А Шура замуж выходила не по любви. Родители так распорядились. Стерпится да слюбится. Вот и стерпелось, и слюбилось, и детки пошли один за другим. Если бы не война, порадовала бы Ивана еще сыночками и дочками. Но судьба распорядилась иначе Шура осталась верной и преданной своему Ивану. Дети были для нее единственной отдушиной, ее самой светлой радостью и памятью о муже. Шло время, состарились и померли уже все ее дети. Многочисленные внуки и правнуки бабушку любили. Да дел у них у каждого своих тьма-тьмущая. Устала она от мирской суеты и домашнего одиночества, сама ушла в дом престарелых.
Тут уже долгое время проживал Александр Дмитриевич. Он бывший офицер и вдовец. Детей не нажил. Вот и коротал свои дни среди старичков и старух. Таких же, как и он сам.
Администрация учреждения отмечала день рождения каждого своего подопечного. Вот и 15 апреля бабу Шуру начали с утра поздравлять, кто как мог, с ее 94-ой годовщиной со дня рождения. Присоединился к поздравлению и седой ветеран войны, бывший подполковник. В душе Александра Дмитриевича пылал пожар. Со стороны молодому наблюдателю могло показаться, что происходящее не что иное, как простые старческие причуды. Однако все было не так. Машина времени как будто бы вернула Дмитрича в молодые годы. По объему его страсть была такая же, как в юности. Только доля физического в этой энергетической субстанции любви была значительно меньше, чем духовного. Зато амплитуда душевных чувств зашкаливала. Эти чувства не были по-жеребячьи восторженными, как в молодости. Они были утонченными, изысканными и проникновенно нежными. Страсть никуда не исчезает. Она может дремать. Но живет вечно и уходит вместе с человеком, с его сознанием в свой вселенский аккумулятор чувств. В этом космическом накопителе человеческой энергии, наверное, чувства страсти самые яркие, самые амплитудные.
Александр Дмитриевич подошел к Александре, Шурочке, строевым шагом. На его кителе сверкали начищенные до блеска боевые ордена и медали. Он дрожащим от волнения голосом произнес:
Шурочка, милая, с днем рождения тебя. Выходи за меня замуж, будем вместе доживать отведенные нам богом дни.
Он вручил ей охапку подснежников. Эти ранние весенние цветы были заблаговременно приготовлены нашим Ромео. Он вчера успел облазить солнечные склоны сопок на таежных полянах и собрал цветы, вылезшие из-под снега на проталинах. Глаза бывшего боевого офицера смотрели на свою избранницу искренне и доверчиво. В них уже угадывались наворачивающиеся слезы. Только не было известно еще всем окружающим, какими будут эти слезы. Слезами радости или слезами печали. Все старушки зачарованно смотрели на происходящее. Их уже давно выплаканные глаза тоже заблестели мокрыми огоньками. Огоньками жизни и надежды.
«Ах, какая счастливая наша баба Шура. Какой прекрасный кавалер этот Дмитрич!» думали старушки.
Наша Джульетта смотрела на Ромео и не знала, что сказать в ответ. Он ей безусловно нравился. Всегда внимательный и обходительный. Эрудированный и начитанный человек. Они часами могли обсуждать перечитанные вновь произведения классиков русской литературы. Они вместе смотрели телевизионные передачи и радовались успехам нашей страны. Они были настоящими сибиряками и патриотами России.
Баба Шура была крепкой старушкой и выглядела чуть ли не моложе всех остальных постоялец пожилых женщин. Она не могла уже пуститься в пляс. Но у нее был такой завораживающий голос. Она первая запевала песню, когда все сидели в холле длинными зимними вечерами. Все, кто мог, подхватывали мелодию. Потом еще долго звучали старые русские романсы и песни военных лет. Немудрено, что Александру Дмитриевичу она понравилась, но чтобы так
Наконец Джульетта сказала: «Да!» Все сидели и ревели, как малые дети. Наверное, первый раз в этой своей зрелой жизни они плакали от радости. От радости жизнеутверждающего события. От радости любви. Жизнь продолжалась. И не какая-нибудь старушечья, а самая настоящая Жизнь. Кто-то затянул протяжную старинную песню:
«Бродяга к Байкалу подходит,
Рыбацкую лодку берет
И грустную песню заводит,
Про Родину что-то поет».
Все плакали, радовались и пели. Пели почти без остановки весь вечер. Администрация дома престарелых выделила молодоженам отдельную комнату. Вернее, из двухместной переселили старушку, проживавшую с бабой Шурой, в другую комнату. Молодые супруги жили счастливо. Но не очень долго. Почти два года. Сначала ушел Александр Дмитриевич, случился обширный инфаркт миокарда. Следом за ним мир покинула баба Шура. Сейчас их могилки рядом.
Почти всегда на них полевые цветы. А весной кто-то приносит желтые и фиолетовые подснежники. И эти букетики маленьких весенних солнышек посылают сигналы любви и добра в далекий космос. Они, эти цветы, также согревают всех нас, тех, кто приходит помянуть Ромео и Джульетту из иркутского дома престарелых.
Первый урок хулиганства и мужества
Однажды Серега Мамонов с Витей Гороховым спрашивают, подначивая, меня, пятилетнего мальчишку: «А слабо тебе, Серый, задраться на улице на группу старших пацанов или ты забздишь получить по морде? В железке живут самые смелые пацаны Иркутска, а ты какой будешь?»
Я говорю: «Пойдем, попробуем».
Выходим в проход между Управлением ВСЖД и домом номер пять напротив Драмтеатра. Начинается мой первый урок мужества и хулиганства. По центральной улице города, названной в честь основоположника большевистских идей Карла Маркса, идет группа человек восемьдесять старшеклассников.
Я вызывающей походкой пеликана подхожу с нахальным видом, перегораживаю пацанам дорогу и нагло прошу закурить.
На что старший из группы «оппонентов» так же дерзко и вполне справедливо парирует мою просьбу: «Тебе еще сиську сосать, недоросток, а не папиросы стрелять на улице!»
Все его друзья дружно и величественно ржут.
А за киоском «Союзпечати» прячутся наши дворовые пацаны.
Их ряды постоянно пополняются новыми бойцами-хулиганами. Уже подтянулись Володя Михин, Саша Григоров, Олег и Вася Кульковы, Саша Грабилин, Валя Смольков.
Другие пацаны играли в футбол на дворовой спортплощадке. Шурик Павловский комментировал матч, пародируя известного комментатора Николая Озерова. Его, Шурика, называли «Метла» за умение находчиво и быстро говорить: «С мячом Толик Яворский, он делает передачу Валере Саранцеву, мяч подхватывает Женя Остробредов, удар Вратарь Сергей Макеев отбивает, и Анатолий Шкилевич проводит контратаку. Мяч подхватывают братья Пушкины (Виктор, Володя, Коля и Сергей Васильевы их называли Пушкины за кудри), им пытается противостоять Сергей Серазитдинов. Женя Метелкин получает мяч, делает пас. И Юрий Павловский пробивает по воротам гостей Вратарь Борис Власов прыгает ГОЛ, ГОООООЛ, ГО-О-О-ОЛ».