А теперь что? Чашка кофе не помешала бы. Большая чашка горячего и крепкого кофе. Но прежде душ.
И даже имеющему триллион долларов по утрам в первую очередь нужно в туалет.
Завтрак снова был накрыт на террасе, на которой, похоже, в большей или меньшей степени проходила жизнь семьи Вакки. Кто-то перетянул голубой тент, чтобы он не пропускал утреннее солнце, и в этом положении он открывал взгляд на море.
На этот раз за столом сидел только padrone. Он пригласил Джона присоединиться к нему движением хрупкой руки.
Чем хотите позавтракать? Мы в Италии чаще всего только пьем капуччино, но Джованна в кухне и готова выслушать все пожелания. Могу даже предложить вам на выбор несколько видов хлопьев, которые, если я ничего не путаю, любят есть на завтрак американцы.
Кофе всегда был хорошим началом дня, заметил Джон.
Похоже, Джованна услышала его, поскольку вскоре появилась с большой чашкой капуччино, которую поставила перед ним. Женщина тоже казалась немного разбитой.
Все остальные еще спят, продолжил старик, очевидно, пребывавший в хорошем настроении, когда заметил, что Джон разглядывает окна. И неудивительно. Перелет через Атлантику, затем долгая поездка на автомобиле и под конец пиршество Мои сыновья уже немолоды, вот только признавать этого не хотят. Альберто наверняка рассказал вам страшные истории о состоянии моего здоровья, да? На самом деле я сознательно не пришел на ужин. Знаете, я изучил немало биографий людей, которые сумели дожить до глубокой старости, и выяснил, что привычки сна играют важную роль. Не главную, но существенную. Можно прожить много лет, не отличаясь крепким здоровьем, нужно только следить за тем, чтобы спать достаточно. А вот Эдуардо может вот-вот подойти, в конце концов, он ведь вашего возраста.
Джон отпил кофе, и горячий горький эликсир, показавшийся под сладкой пеной, приятным живительным потоком побежал по горлу. В поблескивавшей хромированной сталью корзинке лежали маленькие булочки, и он взял себе одну.
Насколько я помню, я пошел спать, а он в подвал за вином.
Кристофоро Вакки рассмеялся и покачал головой.
Тогда, полагаю, утро останется нам.
Это хорошо или плохо?
Это зависит от того, как мы им распорядимся. У вас уже есть какие-нибудь планы?
Джон откусил булочку. Она была слегка солоноватой, но приятной на вкус. И, жуя, он покачал головой.
Я бы удивился, если бы были, заметил старик Вакки. Все происходящее должно казаться вам сном. Мы вырвали вас из привычного окружения, потащили за собой через половину земного шара, прячем вас Многовато, наверное.
Многовато.
Кристофоро Вакки посмотрел на него серьезным благожелательным взглядом.
Как вы себя чувствуете, Джон?
Джон отвел взгляд, поднял чашку.
В принципе, вполне хорошо. А что?
Вы чувствуете себя богатым?
Богатым? Джон глубоко вздохнул и скривился. Не могу этого утверждать. Ладно, я вчера купил «феррари». По крайней мере, мне так кажется. Но богат ли я Нет. Скорее, как будто я в отпуске. Как будто неожиданно проявились итальянские родственники и взяли меня в путешествие по Европе.
Неужели вам хочется попутешествовать по Европе?
Я об этом пока не думал Пожалуй, да.
На данный момент я бы вам не советовал, произнес Кристофоро Вакки, однако это можно считать примером желания, которое вы должны осознать, как и то, что вы можете его исполнить, если хотите. Этому нужно учиться. Вам следует научиться обращаться с деньгами, с большими деньгами. Больше не существует материальных желаний, в которых вы должны отказывать себе по причине нехватки денег, однако могут существовать иные причины, и вы должны уметь распознать их. Ваша прежняя жизнь не готовила вас к этому по крайней мере явно, и вам придется это наверстывать.
Джон зажмурился.
Что вы имеете в виду под «по крайней мере явно»?
Padrone оценивающе посмотрел на тент, обвел взглядом перетяжки, а затем вместе со стулом передвинулся немного дальше, чтобы оставаться в тени.
Солнце уже не то, что было во времена моей юности. Не думаю, что дело здесь в возрасте. В мое время на солнце никто не жаловался. Я думаю, дело действительно в этой озоновой дыре. Она изменила солнце, то есть, конечно же, только тот свет, который до нас доходит. Он задумчиво кивнул. Тот, кто изобрел аэрозольный баллончик, разумеется, не хотел этого. И возможно, не он один в этом виноват. Всегда так много причин, у которых есть целый ворох последствий, все связано друг с другом, и это сплетение уже вообще невозможно разобрать. Вы понимаете, что я имею в виду, говоря «явно»?
Джон задумался, затем кивнул, хотя мог только догадываться, к чему клонит старик.
Да.
Думаю, вы выросли таким, как именно вы росли, и, скажем так, с некоторого возраста ускользнули от нашего внимания по вполне определенным причинам. Он покачал головой, и казалось, что он улыбается про себя. Пятьсот лет подготовки, а затем такой позор. Можете себе представить? После смерти Лоренцо выяснилось, что вся имеющаяся у нас информация о вас только лишь имя и документы, которым по меньшей мере лет десять. Он снова захихикал, взял булочку, обмакнул ее в кофе, а затем откусил. Мы даже не знали, где вы живете.
Джон с трудом улыбнулся.
Лоренцо был бы подходящим наследником? спросил он и невольно затаил дыхание.
Padrone качнул головой.
Да, он подошел бы. Он был умен, даже очень умен, в школе получил несколько премий в области математики Он восхищал всех нас, признаю. Он подошел бы явно. Но я ведь уже сказал вам, что не доверяю всему явному.
Я не получал премий в области математики, сказал Джон. Мне даже самые обычные проценты посчитать сложно. И я не блистал умом.
Кристофоро Вакки посмотрел на него.
Но Лоренцо мертв, а вы живы.
Возможно, это была ошибка.
Господь отмеряет наши жизни. Думаете, Господь ошибается?
Джон замер.
Не знаю, произнес он затем. Может быть. Иногда я думаю, что да.
Старик поднес чашку к губам, отпил, задумчиво кивнул своим мыслям, словно не услышав того, что сказал Джон.
Вы еще молоды, вдруг заявил он. Вы еще слишком молоды, чтобы видеть совершенство мира, Джон. Не обманывайтесь. Поверьте мне вы законный наследник.
А почему я тогда себя таковым не чувствую?
Потому что вам только предстоит научиться чувствовать себя так. Вы еще находитесь в состоянии шока. Вся ваша жизнь в корне изменилась, и вам нужно для начала найти свое место в новой жизни. Это совершенно нормально. Вам нужно многому научиться, многое понять, многое узнать, прежде чем вы сделаете этот шаг. Я бы с удовольствием поехал с вами попозже во Флоренцию, продолжал Кристофоро Вакки, отпив капуччино. Немного показал бы вам город. И в первую очередь наш архив. Он находится в нашей конторе. Кстати, на протяжении вот уже пятисот лет. Хотите?
«Эти пятьсот лет, подумалось Джону, так легко слетают с его губ, как будто он все это время жил и наблюдал. Как будто он представитель другой расы, расы бессмертных адвокатов».
Звучит интересно.
Здесь, в подвале, хранятся микропленки со всеми документами, заметил Кристофоро. Но это только микрофильмы. А я бы хотел показать вам оригиналы, чтобы вы получили ощущение времени, всей этой истории. Он усмехнулся. При условии, конечно, что мне удастся разбудить Бенито.
Далековато до работы, заметил Джон, когда они проехали Лукку и дорожный указатель возвестил о том, что до Firenze еще семьдесят восемь километров.
Ну, мы работаем не так много, чтобы это нам мешало. Padrone улыбнулся. Кроме того, еще Данте описывал флорентийцев как жадных, завистливых и высокомерных людей так что лучше держаться подальше от этого.
А почему же вы тогда не оставите Флоренцию совсем?
Кристофоро Вакки неопределенно махнул рукой.
Полагаю, это традиция. И хорошо смотрится на визитках, когда путешествуешь по всему миру.
Джон кивнул и снова поглядел в окно.
Тоже вариант.
В остальном они мало разговаривали по дороге. Джон терялся в пейзаже мягких тосканских холмов с виноградниками, фруктовыми садами и белыми виллами, а старик задумчиво смотрел прямо перед собой.
Когда остались позади окраины Флоренции, он дал Бенито указание высадить их на пьяцца Сан-Лоренцо.
Оттуда недалеко до конторы, и по дороге я могу показать вам некоторые достопримечательности. Пьяцца дела Синьора, Уффици, Дуомо, палаццо Питти, понте Веччио такова обычная экскурсия. Но я думаю, что мы должны устроить ее именно в субботу.
Джон кивнул. Верно, сегодня суббота. Чувство времени еще не совсем вернулось к нему.
Автомобиль с трудом пробирался через бесконечные пробки, меж колоссальных средневековых домов и наконец остановился перед красным кирпичным фронтоном массивной высокой базилики. Кристофоро попросил Бенито забрать их около половины третьего у конторы, а затем они с Джоном вышли из автомобиля, и «роллс-ройс» под внимательными взглядами прохожих заскользил прочь.
На улицах Флоренции было оживленно. Вся площадь перед церковью Сан-Лоренцо была занята яркими лотками уличных торговцев, среди которых бродили толпы туристов, а гул голосов на всех языках мира перекрывал потрескивание проезжавших мимо мопедов. Стараясь держаться поближе к Кристофоро, который, очевидно, чувствовал себя здесь как дома, Джон пошел за ним к памятнику, окруженному тонкой черной железной оградой, который возвышался в центре площади, словно господствуя над ней. Он представлял собой богато украшенный пьедестал, на котором сидела фигура выше человеческого роста.
Это основатель династии Медичи, Джованни ди Аверадо, пояснил padrone. Ему приходилось кричать, чтобы Джон мог услышать его сквозь шум. Он жил в четырнадцатом веке, и его сын Козимо был первым из Медичи, кто правил Флоренцией, в основном потому, что был богат. Тогда Медичи владели крупнейшей банковской империей Европы.
Джон посмотрел на сидевшую в задумчивости фигуру, пристально вглядываясь в удивительно живые черты лица. Детали рельефа исчезли в толстом слое патины из выхлопных газов и пыли, похожей на пыль веков, но, вероятнее всего, собравшейся всего лишь за полгода.
Ага, произнес он.
Это было году в 1434, если я ничего не путаю. Как бы то ни было, он умер в 1464 году, и его сын Пьеро, которого называли Подагриком, умер пять лет спустя как раз от этой болезни. Затем к власти пришел его сын Лоренцо, которому тогда было двадцать лет. Несмотря на это, он правил городом настолько осмотрительно, что позднее его назвали Il Magnifico, то есть Великолепным.
Ах, вот как!
Снова Лоренцо. Такие лекции он терпеть не мог еще со школы, но, похоже, избежать этого было невозможно.
В 1480 году родился ваш предок Джакомо, продолжал старый адвокат, не сводя глаз со статуи, и, глядя на него со стороны, Джон понял, что все эти давно минувшие события имеют для него большое значение, что они составляют часть его жизни, как день его свадьбы. Лоренцо как раз пережил заговор, жертвой которого стал его брат, и воспользовался возможностью отделаться от врагов. И Джакомо Фонтанелли рос в то время, когда Флоренция переживала расцвет как раз правление Лоренцо Великолепного. Кристофоро указал на купола, возвышавшиеся на противоположном конце церкви, перед которой они стояли. Кстати, там похоронены все князья Медичи. Зайдем?
С удовольствием, кивнул Джон, раздавленный жарой, пылью, шумом и тяжелым грузом истории. Как представишь себе, что все это происходило еще до того, как Колумб открыл Америку
Лучше и не представлять.
Они обошли по дуге площадь и лотки, причем он узнал, что «это Канто де Нелли», не понимая, что сие значит, и наконец добрались до входа в капеллу Медичи, где заплатили за вход до смешного маленькую сумму и получили право войти с шумной улицы в прохладную тишину крипты.
Многочисленные туристы с фотоаппаратами на изготовку бродили внутри, невольно приглушая голос и стараясь не шуметь, изучали надписи, относившиеся к различным членам семьи Медичи. Кристофоро указал на последний пилястр справа:
Там похоронена последняя из Медичи, Анна Мария Людовика Медичи. Вот, здесь написано: умерла в 1743 году. И на ней прервался род Медичи.
Они некоторое время постояли молча, вбирая в себя тишину, прохладу, вдыхая затхлый запах мертвых столетий.
Пойдемте дальше в ризницу, наконец произнес Кристофоро и загадочно добавил: Вам понравится.
Они пересекли сумрачную крипту и вошли в небольшой коридор, по которому и последовали, пока не оказались в просторной комнате, которая затмевала собой всю роскошь, виденную Джоном до сих пор. Вокруг него на белом и пастельном мраморе возвышались колонны и пьедесталы, обрамлявшие ниши из темного мрамора. Джон поднял голову и посмотрел на купол, вздымавшийся, словно небосвод, и забыл, что умеет дышать. Тем не менее это великолепие служило лишь фоном для ряда мраморных статуй, казавшихся настолько настоящими и живыми, что можно было подумать, будто фигуры вот-вот встанут и придут в движение.
Боже мой услышал собственный шепот Джон. Он и не догадывался, что на свете существует нечто подобное.
Чудесно, не правда ли?
Джон мог только кивнуть. Ему показалось страшной дерзостью то, что он когда-то полагал, будто является художником.
Кто это сделал? спросил он через какое-то время.
Микеланджело, пояснил Кристофоро Вакки. Это было его первое строение.
Микеланджело Это имя пробуждало какие-то ассоциации, напоминало о чем-то далеком, но сказать, о чем именно, он не мог.
Padrone указал на скульптуру, перед которой стоял Джон; она изображала человека в позе глубокой задумчивости.
Эту фигуру называют Pensieroso, пояснил он, «Мыслитель». Она представляет младшего Лоренцо, внука Лоренцо Великолепного. Его надгробие осталось незавершенным. Он указал на нишу недалеко от входа. Лоренцо умер в 1492 году, а его сын бежал, когда два года спустя французская армия под командованием Карла Восьмого вторглась в Италию и захватила в числе прочего Флоренцию. О Джакомо Фонтанелли нам известно только то, что он ушел из Флоренции вместе с матерью, и, вероятно, они нашли убежище в монастыре, который давал им приют и раньше.
Джон уставился на скульптуру, и на миг ему показалось, что она дышит; он заморгал, чтобы отогнать наваждение. Ему с трудом удавалось следить за пояснениями padrone.
Этот монастырь еще существует?
В виде руин да. Он был заброшен в конце девятнадцатого века, во время Второй мировой войны использовался как оружейный склад и был разрушен авианалетом.
Джон снова прошелся по ризнице, наблюдая за тем, как перемещаются лучи света по поверхности скульптур, из-за чего они действительно казались почти живыми.
Медичи были богаты, но вымерли как род. Что осталось сегодня от их состояния, кроме произведений искусства?
Ничего, сказал Кристофоро Вакки.
А почему же еще существуют Фонтанелли и Вакки? И почему еще существует состояние Джакомо Фонтанелли?
Кристофоро пожал плечами.
Ни одна из этих семей никогда не правила, не относилась к властным кругам, не выделялась. Подумайте о том, что многие Медичи были убиты, большинство из них. Состояние Фонтанелли никогда не вкладывали в сделки, военные походы и взятки. Оно просто существовало, за ним просто следили. Я думаю, что в итоге восторжествовала незаметность.
Контора располагалась всего в нескольких кварталах, на неприметной боковой улочке, если в центре Флоренции вообще существует такое понятие, как неприметные боковые улочки; она тоже была мрачным мощеным ущельем между двумя древними фасадами. Когда-то выкрашенная в темно-зеленый цвет дверь, массивная, иссеченная непогодой, с осыпавшейся краской, на которой было выгравировано имя Вакки, вот и все.
Ваши клиенты находят сюда дорогу? спросил Джон, в то время как Кристофоро вынул связку ключей.
У нас больше нет клиентов, которые должны искать нас, ответил адвокат и открыл двери.
Запущенный фасад был всего лишь маскировкой, понял Джон, оказавшись внутри узкого дома. С обратной стороны двери виднелись автоматические фиксаторы из хромированной стали. Небольшая видеокамера сама по себе направилась на них, в то время как Кристофоро подошел к стоящему у стены ящичку и набрал на расположенном на нем циферблате длинный, состоящий как минимум из десяти цифр номер. Повсюду на лестнице послышались щелчки, возвещавшие, скорее всего, о разблокировке дверей.