Найдите Ребекку - Оуэн Дэмпси 5 стр.

 Мне было бы очень интересно побывать в Германии. Раньше я никогда не задумывался о том, чтобы уехать с Джерси.

 А ты знаешь, что у других людей, таких как Ребекка Кассин, подобных возможностей в Германии не будет?  вмешался его отец.

 Что? О чем ты?  не понял Кристофер.

Ули сделал большой глоток пива.

 Она не немка.

 Подумай об этом, Кристофер. Дело не в том, что она не немка. Проблема в том, что она еврейка.

 Я не знал,  удивился Ули.  В любом случае, какая разница? Он ее не видел и ничего от нее не слышал уже много лет.

Отец Кристофера наклонился к брату.

 Я читаю газеты, Ули. Читаю их каждый день и знаю, что евреев полностью лишили прав, совершенно исключили из общества. Такова новая Германия, Кристофер, страна возможностей для большинства,  повернулся он к сыну.  Недавно ввели новые законы, и евреев лишили прав быть гражданами Германии или вступать в брак с неевреями, или вести бизнес, или иметь собственность. Так что решай, но подумай как следует.

 Я не знал, что Ребекка еврейка. Хотя для меня это не важно,  подчеркнул Ули.

 Но в Германии это было бы важно для нее, и должно быть важно для тебя, Кристофер.

 Может, тебе как раз стоит поехать в Германию. Только так ты наконец сможешь перестать думать о Ребекке,  со смехом предположил Ули.

Кристофер хотел поспорить, сказать, что уже не думает о Ребеккеведь она уехала три года назад, но они видели его насквозь, как пиво в стоящем на столе бокале. Нежеланные воспоминания о Ребекке заполнили его мысли.

 Я давно не видел Ребекку,  наконец выдавил он.

 Но если бы ты хотел быть с ней, то в Германии это было бы невозможно. Возможно, у нас на Джерси нет таких возможностей, как в Германии, но все-таки кое в чем у нас есть преимущество.

 Я тоже не согласен с политикой нацистов в отношении евреев,  сказал Ули.  Но что я могу сделать? Правительство говорит, мы проиграли из-за них войну, что они враги Германии и заодно с большевиками.

 А ты что думаешь, Ули?

 Я думаю, что помню миссис Розенбаум, которая жила на нашей улице, как она улыбалась нам и угощала конфетами, когда мы были детьми. Теперь постоянно говорят о евреях. Раньше я вообще о них не задумывался. Мне не приходило в голову их выделять.

Стефан встал, налил себе еще бокал пива и снова сел.

 Я читал, что говорит Гитлер о великой войне. Разговоры о «ноябрьских преступниках» и сионистском заговореУли, по-моему, это просто смешно. Мы нанесли удар в спину самим себе. Не было никакого еврейского заговора. Лучшие люди, с кем я плечом к плечу воевал в той богом забытой войне, были евреями, преданными гражданами Германии. Эрнст Геппнер, Ганс Бухсбаум, Франц Бахнер. Все они были евреями и моими друзьями, и все погибли.

 Нацисты далеко не идеальны, но жить в Германии стало гораздо лучше. Легко тебе сидеть тут на Джерси и осуждать нас в Германии. Когда было плохо, тебя там не было. Ты уехал.

 Да, Ули, легко быть здесь, сидеть и осуждать Германию и нацистов, и именно поэтому я не вернусь и не буду уговаривать Кристофера и Александру вернуться в Германию, даже хотя они там родились.

В комнате воцарилось молчание. Кристофер хотел что-нибудь сказать, чтобы продолжить беседу, но не мог придумать что. Он поднял бокал ко рту и сделал еще один большой глоток пива. Стефан тяжело вздохнул и посмотрел на часы.

 Думаю, тебе пора спать, Кристофер,  сказал он. Кристофер ожидал отсрочки, но ее не произошло. Его не отправляли спать уже несколько лет, но когда он снова посмотрел на отца, то все понял и встал из-за стола. Ули тоже поднялся и обнял его так крепко, будто хотел раздавить.

 Спокойной вам ночи,  пожелал Кристофер, уходя.  Постарайтесь не убить друг друга.

Оба мужчины улыбнулись. Кристофер вышел в коридор и начал подниматься по лестницекаждая ступенька казалась маленькой победой. Его голова была словно плот на волнах бушующего моря, и когда он добрался до верха, то почувствовал тошноту, которой не испытывал прежде. Открыв дверь ванной, он плюхнулся на сиденье унитаза, не снимая штанов, и обхватил голову руками. Веки отяжелели, его охватил сон.

Проснувшись, Кристофер посмотрел на часы. Прошло больше двух часов, и ноги онемели от неудобной позы. Где-то в голове маячил образ Ребекки. Кристофер включил холодную воду и умылся. Внизу, на кухне, все еще слышались голоса, и ему захотелось вернуться. Полотенце оказалось холодным и жестким, он быстро вытер руки и подмышки, направляясь к двери. Кристофер прислушался к дому, как всегда делал в это время ночи. Слышался лишь тихий шепот ветра снаружи и приглушенное бормотание голосов под досками пола, на первом этаже. Нужно спуститься вниз, просто сказать спокойной ночи, пусть даже и второй раз.

Сквозь ступени просачивался свет, и он спускался по лестнице, медля с каждым шагом. Потом сел на последнюю ступеньку и прислушался к разговору, не желая прерывать отца и дядю. Он слушал. Беседа шла о матери Ули и Стефана, которая умерла шесть лет назад, об их отце, который умер еще до рождения Кристофера, и о матери Кристофера.

 Все умерли,  подытожил Ули.

Кристофер выглянул из-за балясины в конце лестницы. Дверь была открыта достаточно широко, чтобы увидеть спину Ули, сидящего на стуле напротив отца, но при этом остаться незамеченным.

 Я не помню, как познакомился с Ханной. Я был совсем ребенком,  сказал Ули, но не дождался ответа.  Она всегда так хорошо ко мне относилась и нравилась даже отцу. Даже отцу.  Ули умолк, взял стоявший перед ним бокал и сделал глоток красновато-коричневой жидкости.

 Она была единственной, о ком у меня никогда не возникало сомнений. Люди говорят, нужно двигаться дальше. Но я не вижу повода.

Кристофер напрягся всем телом.

 Возможно, пора ее отпустить. Брат, прошло уже тринадцать лет. Ты не старик. Впереди еще целая жизнь.

 Возможно. Но что, если я не хочу жить без нее?

На полминуты воцарилось молчание, потом Стефан заговорил снова:

 В любом случае я никогда не встречал никого, подобного ей. И привести женщину домой, к детям Конечно, они уже не дети, но я просто не мог этого сделать. Знаешь, когда я познакомился с Ханной, то был ненамного старше, чем Кристофер, когда мы сюда переехали. Ее дедушка был немцем. Ну, ты знаешь.

 Да.

 И я ведь тоже не помню, как это было. Словно она была всегда, всегда рядом со мной, с самого рождения.

 У меня никогда не было такого человека. Не было того, что было у тебя.

 Все еще может случиться. У тебя еще все впереди.

 У тебя тоже.

 Мне более чем достаточно Кристофера и Александры. Кристофер  Кристофер подвинулся, чтобы лучше видеть.  Мы так похожи,  продолжил его отец,  иногда даже слишком. Поэтому я и принял такое решение по поводу Ребекки. Когда она уехала.

Кристофер замер.

 Ты говоришь о письмах?

Все тело онемело, словно его окунули в ледяное зимнее море.

 Да. Я знал, что чувства к ней его ослепляют. Иногда я чувствую перед ней вину. Она ведь не знает, что он так и не увидел ее писем. Несколько я просмотрел и понял, что поступил правильно. То, что она писала Привело бы его в смятение. Он бывает таким вспыльчивым. Кто знает, что бы он натворил?

 Уверен, ты поступил правильно. Знаю, это было непросто.

 Может, когда-нибудь я их ему отдам, когда он будет готов.  Стефан умолк. Потом тихо добавил:Я и сам любил ее как дочь. Мне бы очень хотелось, чтобы она вернулась и снова была с Кристофером, если будет готова.

 А если бы с тобой так поступил наш отец? Разлучил тебя с Ханной?

 У него не было причин.

 А если бы были?

 Не знаю, Ули. Правда, не знаю. Думаю, я бы нашел способ. Думаю

 Ты все еще отправляешь ей деньги?

 Не могу. Она переехала и не оставила адреса. Я потерял связь. Я сам писал ей раз пять, но все без ответа, она потерялась. Хотел бы я знать, где она теперь. И я жалею, что отпустил ее. Невыносимо думать, что больше я никогда ее не увижу. Она обещала, что вернется, но я знаю, что она не могла это сделать. Если бы она могла вернуться, мне бы не пришлось прятать от него письма.

Разговор на кухне продолжился, но Кристофер ничего не слышал из-за шума собственной крови в ушах и участившегося пульса. Он встал, поднялся наверх, спотыкаясь о ступени, и направился в ванную. Свернулся калачиком, обхватив себя руками. И стал думать о Ребекке, о том, как его не было рядом, когда он был ей так нужен. Как она пыталась связаться с ним, а он не отвечал. Послышался стук в дверь.

 Кристофер, ты там?

Он подождал несколько секунд, не зная, что сказать, но потом его снова охватили эмоции.

 Оставь меня.

 Кристофер,  повторил отец, тише и холоднее.  Ты в порядке?

Кристофер встал и распахнул дверь. За дверью стоял отец. Вид у него был уставший.

 Где письма?  заорал Кристофер. Стефан отдернул голову назад, когда Кристофер ткнул пальцем ему в лицо.  Где письма Ребекки?

Во взгляде отца читался глубокий шок. Он задержал дыхание и задвигал губами, но не произнес ни звука.

 Где письма?  снова выкрикнул Кристофер прямо в лицо отцу. Он был выше Стефана. Ненамного, но достаточно, чтобы смотреть сверху вниз. На лестнице послышался грохотк ним спешил Ули.  Я задал вопрос. Где они? Они мои  Он схватил отца за лацканы.

 Не трогай меня,  процедил отец, сжав зубы. Кристофер отдернул руки. Открылась дверь, и вышла Александра, с опухшими глазами и взъерошенными волосами.

 Что происходит?  спросила она.

 Как ты мог?  проревел Кристофер.  Как мог прятать от меня письма Ребекки? Она нуждалась во мне, а меня не было рядом Я обещал, что всегда буду рядом

 Это было непростое Прости. Я думал, ты ее забудешь, и мы все сможем жить дальше. Я собирался отдать их тебе, когда

 Где письма, отец? Где мои письма?

 Дай мне все объяснить. Я хотел сделать лучше для вас обоих. Ты знаешь, она мне как дочь. Я тоже не хотел ее терять.

 Где письма?

 Все мы сегодня перебрали с выпивкой, и, думаю, будет лучше

 Если ты забирал его письма, то верни их ему, отец,  вмешалась Александра.

 Стефан, отдай ему письма,  присоединился Ули.

Лицо Кристофера было в нескольких сантиметрах от лица Стефана. Он еще никогда не подходил к отцу так близко.

 Пойдем,  бросил он, протиснулся мимо Ули к лестнице и спустился в свой кабинет. Зашел внутрь и остановился возле книжных полок над рабочим столом. Достал обтянутую кожей шкатулку, стоявшую за портретом матери Кристофера. Выдвинул ящик стола, достал ключ и открыл ее. Письма лежали наверху.

 Мне приходилось открывать письма, чтобы убедиться, что она в порядке, и узнать адрес. Я не мог не

 Отдай мне мои письма, отец,  повторил Кристофер. Гнев уступил место чему-то гораздо более худшему. Он протянул руку, и отец опустил в нее пачку примерно из пяти писем.

 Иди спать, Кристофер, тебе пора

 Нет, отец, нет. Больше ты не будешь командовать мной.

Он ушел, оставив отца в одиночестве в кабинете. Прошел мимо Ули, по-прежнему стоявшего наверху лестницы, и дальше, в свою спальню. Включил свет и сел на кровать, разложив письма по покрывалу. Послышался стук в дверь.

 Ты там в порядке?  спросила Александра.

 Да, все нормально. Алекс, я не могу сейчас говорить. Поговорим завтра.

Она тихо пробормотала пожелание спокойной ночи и ушла. Кристофер взял в руку первое письмо. Ребекка отправила его почти три года назад. Он вытащил из конверта бумагу, прочитал первые несколько слов и пробежал взглядом по строчкам, пытаясь найти что-нибудь важноеему слишком не терпелось закончить и приступить к следующему письму. Он выхватывал отдельные предложения. Ребекка работала няней у своей кузины Мавис. Она все чаще вспоминала родителей, но не писала им. Она была счастлива и говорила, что, возможно, никогда не вернется на Джерси, хотя и надеется вернуться. Никакого обратного адреса. На конверт наклеена лондонская марка.

Он положил письмо обратно на кровать и открыл следующее письмо, отправленное к Рождеству 1934-го. Кристофер просмотрел его и отыскал в середине адрес, какое-то место в Лондоне, о котором он никогда не слышал. Она спрашивала про Александру и про его отца. Говорила, что скучает по ним, но особеннопо Кристоферу. Он смял в кулаке хрупкую бумажку, написанные ею слова. Еще раз посмотрел на адрес и перешел к следующему письму, датированному февралем 1935-го. В первой же строчке она спрашивала, почему он ей вообще не пишет. Предполагала, что он очень занят или что письмо затерялось по дороге. Она снова написала свой адрес, на этот раз большими буквами, разукрасив цветными карандашами и заключив его в рамку из маленьких голубых цветов. У нее было все хорошо, она наслаждалась жизнью в Лондоне. Письмо было коротким. Она просила его наконец написать ответ и даже предлагала приехать к ней в гости будущим летом.

Он откинулся на кровать, пялясь в потолок и представляя, как она пишет письмо. Потом разорвал следующий конверт. В письме было лишь несколько слов.

Он добрался до последнего письма, написанного полтора года спустя после предыдущего.

Письмо упало на пол. Кристофер сидел еще какое-то время, а потом встал. За окном чернела ночная пустота.

Глава 7

Они приехали на «Лертер банхоф», центральный вокзал Берлина, погожим апрельским утром 1938 года, за три дня до свадьбы, которой Кристофер уже не надеялся увидеть. Ули женился на двадцатичетырехлетней учительнице Каролине. Они были знакомы всего три месяца. Все были в шоке, кроме отца Кристофера, который заявил, что его брат уже ничем не сможет его удивить.

С похорон их бабушки прошло семь лет. С тех пор они не бывали в Германии. Вернувшись в город своего рождения, Стефан не проявил никаких эмоций.

 Честно говоря, кажется, будто мы вернулись домой,  сказала Александра, когда они сошли с поезда.

 Люблю Берлин,  ответил ей отец, коротко вздохнув.  Но теперь это совсем другой город.

Мимо них по платформе прошла шеренга школьников, одетых в светло-коричневую униформу гитлерюгенда. Они стояли и смотрели, как идут дети.

Александра пожала плечами.

 Ничем не отличаются от скаутов.

Стефан ничего не ответил и поднял сумки. Вслед за ним они вышли к трамваю, который подошел через несколько секунд, и поехали в отель. Новый немецкий флаг, черная свастика в белом кругу на красном фоне, был повсюду. Возле вокзала развевалось на ветру не меньше двадцати штук.

Трамвай оказался переполнен, и они стояли с сумками в ногах, держась за петли, свисающие с приделанного к потолку шеста.

 Так здорово,  восхитилась Алекс.

Кристофер рассматривал равнодушные лица пассажиров. Молодой человек небрежно прислонился к окну, читая газету. На передней странице был изображен гротескный еврей, убивающий плачущего ребенка, а под рисунком был заголовок «Евреинаша беда». Кристофер встал перед сестрой, отгородив ее от газеты, а трамвай поехал дальше.

Ули с Каролиной ждали их в холле отеля. Каролина обняла всех по очереди. Они видели ее лишь на тусклых черно-белых фотографиях, и всегда с Ули. Она и Ули в ресторане, улыбаются и держат бокалы с пивом. Она и Ули на пляже озера Ванзе. Она была миниатюрной девушкой, с длинными светлыми волосами и ярко-голубыми глазами, молодой и красивой, всего на пять лет старше Кристофера. Стефан вполне годился ей в отцы. Кристофер обнял Ули и принялся шлепать его ладонью по плечу, пока дядя не отпустил его. Ули схватил Александру и поднял в воздух.