Сулита слишком боялась преследований Нерона, поэтому постаралась уехать как можно дальше от границ империи. Из Тавриды она, подкупив тамошнего наместника, с маленьким Марком Агритумом перебралась вглубь материка, в просторные степи, где кочевали мирные бородатые скотоводы. Сулита вышла замуж за одного из них и вырастила сына, который в свою очередь женился на дочке вождя соседнего племени и стал отличным воином, как когда-то его отец. С тех пор род их не прекращается вот уже полторы тысячи лет, Анкане единственный ребенок в своем поколении. У нее есть брат Лев, старше на семь лет, с вирусом герпеса и со смертельной зависимостью от телевизора, который он потребляет вкупе со спагетти-карбонара.
Когда Анка вытолкнула меня из ванной на всеобщее обозрение, раздались свистки и аплодисменты.
Кончай впаривать людям мусор! Открывай салон красоты! заорал Никита, остальные подхватили.
Оценили работку? вызывающе бросила Анка компании и принялась крутить меня во все стороны, настоящая вышла героиня! Ух! Ты ведь не подведешь меня? она заглянула в мои глаза, которые сегодня были полностью произведением ее искусства, ты ведь станешь героиней? Ты совершишь подвиги? Тебя не придется звать на помощь?
Вот такая она, Анка. Высокая, красивая, умная, талантливая, жонглирующая певучими словечками «Инфэрна-а-ально», «Перфэ-э-ктно» Зато яголос девичьего счастья и будущая народная любимица. Съели?
В соседней комнате звучит Muse «Muscle museum». Бодрит.
Наш первый хит получился в шелках. «В шелках». «В шелка-а-ах». Так называлась эта песня, которую Гвидо притащил в студию вместе с композитором Андрюшей. Розовощекий, упитанный херувимчик, комично затянутый в коричневые кожаные джинсы по моде прошлого века, Андрюша наиграл на антикварном хаммонд-органе зажигательную мелодию, распевая ее на «ля-ля-ля». И только в одном месте, которое он обозвал боксерским словечком «хук», Андрюша пропел «в шелка-а-ах, в ше-е-е-елках».
В каких щелках? не поняла я, типа «помню все твои трещинки?».
Понятия не имею! Так мне услышалось Вот засмущался Андрюша. Мне он показался типичным олеандром, рыхлым маменькиным сынком, которому с детства все только и твердили о том, как он талантлив, и пихали в кружки и спецшколы.
А давай-ка, ма шер, ты сама это придумаешь, Гвидо приобнял меня за плечи, и ободряюще подтолкнул, попробуем самовыразиться. Все молодые хотят самовыражения!
Ты уверен?
Даже Берия считал, что «попыткане пытка». А я, в отличие от него, законченный гуманист в третьем поколении. И потом, вот тебе очередное правило выживания в шоубизе: если артист хоть в ма-а-алой степени, Гвидо сгреб свои длинные пальцы в щепотку, является автором своего материала, доверие публики к немув разы больше, чем к любой кукле, которую полностью «делает» кукловод. Иди, девочка, рожай!
Я три часа просидела, запершись в ванной. И родила. В голове все время вертелась похабщина «про щелку», но вскоре я выяснила, что от щелки до шелков расстояние короче, чем кажется. Поэзией то, что у меня получилось, нельзя назвать ни при какой степени умственного расстройства. Но текстик вышел забавненький. С юмором. И с «многозначительностями», как мне показалось
Гвидо неопределенно хмыкнул, когда я, в позе ребенка, декламирующего деду Морозу, стоя на табуретке, за конфеты, прочла ему свое творение. Конечно, оставив это Андрюшино «в шелка-а-ах, в ше-е-е-елках».
Чего-то там есть м-да чего-то ты нащупала, ма шер будем разбиратьсячто именно. Нослов-а-а-а Гвидо сморщился до состояния сушеного урюка.
В смысле «слова-а-а-а»? Что ты имеешь против моих слов?
Ты же артистка! Гвидо опять подсел на излюбленную воспитательную интонацию, словатвой хлеб, ты с ними работаешь! Словакак помидоры. Должны быть свежими! Ароматными! Непотасканными! Непротухшими! Негнилыми! Небанальными, наконец!
Ну?
Гну! Ты слышишь, что я говорю? Небанальными! А у тебя: «песок-висок-часок-поясок». И еще! Будь современней! Я на двадцать лет тебя старше, и то знаю, о чем поют сегодня девчонки в мире!
Какие такие девчонки? подозрительно прищурилась я, ожидая легенд о героических подвигах Кайли, Луизы, Бейонс
Нормальные девчонки Эми Уайнхауз, Лили Ален, Кейт Нэш
Ты их знаешь?! вытаращилась я на Гвидо.
Не лично, успокойся! усмехнулся он. А чего ты хотела?! Думала, твой продюсерстарпер, который вечно догоняет вчерашний день?! Обломись-ка! Так о чем поют нормальные девчонки?
Ну О своих бойфрендах
О мудаках-бойфрендах, уточнил Гвидо, это важно! Еще о чем?
О сексе, наверное
У них это звучит так: «хочу трахаться, аж между ног зудит, если не сниму красавчика, засуну туда кабачок!». Еще о чем поют?
О как бы неустроенности своей
У них это звучит так: «пошла в бар, напилась, заблевала бармену ботинки»! Еще?
Ещео женской реализации
У них в песнях это выглядит так: надела красную юбку, вышла на бульвар, сняла себе красавчика, а он оказался мудаком, напилась, заблевала ему ботинки, кончила с кабачком
Ну, ты даешь! только и смогла выдохнуть я.
Даю тебе бутерброд, чтоб не издохла от творческих мук, и еще три часа. В ванну! Быстро! И дай мне реализм! Пот, кровь, секреции, мясо! Настоящую жизнь настоящей девчонки!
Потом я узнала, что метод запирания артиста в тесном, плохо проветриваемом помещении до тех пор, пока не выйдет оттуда с готовой песней, Гвидо перенял у Эндрю Олдхема, первого менеджера «Роллинг Стоунз». До него Роллинги играли чужие песни. Как-то раз Олдхем запер их на кухне, продержал там несколько часов без алкоголя и женского внимания, зато теперь они ежегодно получают десятки миллионов долларов в виде выплат по авторским правам. Если заключения так эффективны, почему бы и мне не побыть узницей? А про шелка-а-а? Вспомнила название книжки о мазохисте«Венера в мехах». А у меня будет садистка в шелка-а-ах
Спустя три часа Гвидо снова слушает меня и остается доволен.
Я подумаю, еще по ходу что-нибудь подправлю но с этим уже можно работать. Серега! он зовет свою правую руку, звукорежиссера, саундпродюсера, аранжировщика, всех-музыкальных-дел-мастера-при-Гвидо. Прикинь-ка мне сейчас вот на это творение костюмчик Попробуй романтичное диско, может, чуточку фанка Сделай забойно! Чтобы лох цепенел!
Серега отправляется исполнять, а я спрашиваю:
Почему диско? Я думала, сделаем гитарный
Что гитарный? Рок? Думать забудь! Не продается!
А диско?
А диско продается во все времена всем народам.
Пока Серега отправляется выкручивать из своих примочек и компьютеров коктейль «чтобы лох цепенел», Гвидо везет меня в «странные гости», как он сам говорит. Ничего странного я там не замечаю. Обычный салон, кто-то даже скажетсалон красоты. Лично я не выношу, когда при мне так выражаются. В слове «салон» мне всегда слышится «сало», и это не способствует пищеварению, тем болеемыслям о красоте
Я испугалась, что меня немедленно прикуют к креслу и станут выправлять мою неказистую внешность в соответствии с гурманскими запросами российского шоу-бизнеса. Мне вдруг стало до пощипывания в носу жаль «фемьфатальных» завиточков, которые мне накрутила Анка. Я невольно вцепилась в руку Гвидо и оцарапала ее своими длинными ногтями.
Не волнуйся, ма шер, Гвидо отдернул руку, мы только пообщаемся. Я не приветствую непродуманные поступки. И порывистые решения. Надеюсь, ты успела заметить
К нам выбегает девушка-администратор, напомнившая попрыгунью-стрекозу из садистской басни:
Я сейчас позову Альберта Васильевича, не скучайте, стрекочет она, размахивая маникюром как крылышками, и предлагает нам присесть в фойе, на кожаные диваны, заваленные кипами модных журналов.
Я ожидаю увидеть карикатурного гея, какими в моем представлении являются все управляющие салом красот Однако спустя пять минут к нам присоединяется бугристый великан, с отполированным черепом без единой волосинки, магнетическим взглядом ясных глаз он буквально источает здоровую сексуальность.
Парфюм моего личного производства, вместо приветствия бросает он мне, видимо, без труда прочитав мысли в моем взгляде. С Гвидо они обмениваются сухим деловым поцелуем.
Посиди спокойно, великан Альберт Васильевич без предисловий приступает к своей работе, о которой они с Гвидостопуднякдоговорились еще по телефону. Конечно, осмотр подопечных великого Продюсера давно стал для этого качка стандартной процедурой.
Он ведет себя со мной, как опытный скотовод. Чешет мне за ушами, копается в моей прическе, то переплетая, то разводя в стороны непослушные локоны. Он мнет мой подбородок, отдельно, очень пристально рассматривая родовое достояниезубы. Своими короткими толстыми пальцами он обмеряет мою шею, в высоту и в диаметре. Просит меня улыбнуться, просит меня рассмеяться, просит сморщиться, взглянуть на него уничижительно, взглянуть на него устрашающе, взглянуть с нежностью, закатить глаза, зарычать, застонать, заскулить, потерять сознание.
Гвидо наблюдает за нашим представлением безучастно. Кажется, ему вседо лампочки, он листает журналы, в половине из которых о нем что-нибудь да написано.
Как зрение? под конец спрашивает Альберт Васильевич.
Сто пэ, отвечаю с прищуром.
Рад за тебя, он отходит к сияющей отполированным боком зеленой раковине и вытирает руки полотенцем.
Несмотря на внешнюю брутальность, в нем чувствуется скрытая в глубине хрупкость хрусталя. Уверена, кто-нибудь из друзей обращается к нему «Берта» Или«Берточка».
Он уводит Гвидо в противоположный угол комнаты, порывшись в альбомах на полке, вытаскивает какие-то фотографии и раскладывает перед ним как пасьянс. Он говорит вполголоса, но до меня доносятся слова:
Ты прав без секса зубы очки
Так говорит он и все время тычет пальцем в фотографии. Все время. Они похожи на двух генералов, которые разложили на столе топографические карты и планируют наступление Илиотступление Илиразведку боем.
Я закрываю глаза и отключаюсь. Бессонная ночь дает знать о себе. В легкой полудреме снова переживаю питерские миражи. Якак Золушка на балу, в своем «фемь-фатальном» образе Два часа ночи. Вся компания подрывается из номера-люкс Под предводительством Вано, концертного директора Славки, мы рассаживаемся в три змеистых лимузина и мчим сквозь сонный город на какой-то Каменный остров, в какой-то дворец, к кому-то
Маленький заказничок! Славка пытается перекричать Марвина Гея, орущего в лимузине из всех динамиков, сорок минут позора, нодвадцатка евров кармане! Совмещаем приятное с очень приятным!
А почему во дворце?! ору я ему в ответ.
Фиг знает! его плечи дергаются, здесь все живут во дворцах! Такой город!
Whats go-oing on? Whats go-o-oing on? Марвин Гей участвует в нашем разговоре третьим.
У дворца, который, к слову сказать, невысок, не позолочен и вообще не подавляет роскошью, нас встречают вышколенные бодигарды «с плечами» и длинными запутанными коридорами ведут за кулисы. Со сцены доносится знакомый мотив песенки про зонтик. Я вспоминаю тверской клуб «Гагарин», ансамбль Макса и наши перепевки импортных хитов. Это ведь было всего месяц назад, а кажетсяв прошлой жизни. Илив чужой
Я тоже когда-то в Твери пела каверы! гордо сообщаю Анке, ну просто чтобы она знала, что ядевушка с богатым прошлым.
Это не кавер, с серьезным видом отвечает Анка, это настоящая Рианна.
Да ты че?! я все равно ей не верю.
У этих людей все настоящее! Славка сзади проводит рукой по моему бедру. Вдохновляется перед выступлением
Пока «Аллигархи» «рвут толпу», я спускаюсь в бархатный зал, чтобы присоединиться к публике. И не нахожу там никакой толпы и вообще никакой публики. В огромной зале, залитой ярким верхним светом, в резных креслах мирно расселись человек десять, никак не желающих выдать свое удовольствие от музыки Ну никак! Не танцуют, не подпевают, даже ножкой не притоптывают Только курят огромные сигары и стряхивают пепел на пол. Прямо на толстенный ковер с восточным орнаментом. Я испуганно озираюсь по сторонам в поисках своих и вдруг замечаю Мика, который бежит между колоннами с другой стороны зала, его рот завязан платком, а в руках большой лист бумаги с надписью «HELP ME!». Музыка грохочет! Я размахиваю руками, пытаясь привлечь хоть чье-то внимание, я уже готова закричать, но узкая Анкина ладонь закрывает мне рот.
Тише! она шипит мне в ухо.
Там Там Мик
Знаю! Не волнуйся! Этонаша любимая игра! Потом расскажу!
А почему Почему эти люди, я киваю на публику в креслах, не колбасятся?! Заплатили такие деньги за музыку, а самимчто? Не нравится?
Им не может нравиться или не нравиться музыка
Почему?
Потому что они ее не слышат! Это же «Клуб глухих миллионеров», тебе не сказали? Они иногда заказывают себе модных и очень дорогих артистов! Могут позволить Анка хлопает меня по плечу.
Заче-е-ем?!
Просто так Посмотреть.
Гвидо трясет меня за плечо:
Пора обратно, соня! В офисе отоспишься!
К полуночи мне кажется, что всю энергию из меня откачали помповым насосом. Заодно с кровью, мозгом и прочими пикантными составами. Кто сказал, что шоу-бизнеснеутомительная прогулка для изнеженных сибаритов? Уверена, что чувствовала бы в себе больше жизненных сил, если бы весь этот день вкалывала как проклятая на забое в самой глубокой донецкой шахте. А поскольку шахтера из меня не вышло, я разлеглась на диванчике в офисе Гвидо, укрылась пунцовым пледом и пообещала себе, что не шевельнусь, даже если отряд шотландских волынщиков вознамерится изнасиловать меня, аккомпанируя себе гимн рода МакДорфов.
Вместо волынщиков приходит Гвидо и усаживается в изголовье. Что ж, надо привыкать. Теперь продюсер всегда будет рядом. Он будет провожать меня в далекий путь, навстречу снам и напутствовать доброй сказкой. Он будет встречать меня на рассвете с побудочным горном, скакалкой, гантелями и диетическим йогуртом Гвидо действительно начинает рассказывать мне сказку. Сказку о волшебном превращении простой девочки Леры из забытого негоциантами города Тверь в популярную, а главное, любимую огромной страной певицу Белку. Я слушаю его и засыпаю. Я даже не понимаю, какая часть его монолога действительно высказана вслух, а какаяпросто приснилась мне.
Он говорит:
Ты, конечно же, как все девушки, подсознательно хочешь торговать сексом А зачем еще девушки приходят в шоу-бизнес? Впрочем, все остальные тоже Ты наверняка надеешься, ма шер, что мы сделаем тебе легкую пластику лица, увеличим бюст, соорудим из твоих волос какую-нибудь монументальную скульптуру Я уверен, что ты уверена, что мы подберем тебе самые откровенные и сексуальные наряды. Откроем у тебя все, что выгодно открыть. Живот, ноги, плечи, шею Ты ведь училась танцевать на высоком каблуке? Ты ждешь этого? Признайся Каман! Ты этого хочешь Так вот. Я тебя разочарую. Мы попробуем торговать другим.
Он говорит:
Знаешь, в поп-культуре давно уже происходит бешеная девальвация сексуальности. Когда в начале шестидесятых «Битлз» выходили на сцену в водолазках, в аккуратных костюмчиках и просто бренчали свои песенки, притоптывая ногами и потряхивая челками в такт, десятки женщин в зале переживали оргазм. Это были не концерты. Это был массовый экстаз, тотальное помешательство, секс-месса, дремучая оргия! А они вели себя вполне благопристойно, даже буржуазно. Когда Мадонна в восьмидесятые раздевалась на сцене, когда она провоцировала публику откровенными текстами, откровенными движениями, жестами это приводило лишь к появлению легкого социального амбре. Эдакой сытой отрыжки. Все говорили потом: «О да! Она сделала это!» Но никто не кончал! Концерты проходили даже без видимой эрекции. А сейчас, в этом двадцать-мать-его-первом-веке, кто бы ни вышел на сцену в бикини или вообще без негопублике плевать. Посмотри на этих Спирс, Агиллеру, Бейонс, Рианну и бесконечных арэнбишных однодневок! У меня даже не встает. Ни у кого не встает! Так о каком сексе может идти речь? Секс девальвируется. Как доллар.
Он говорит:
Я советовался с друзьями. Звонил Косте, Юре, Мише Знаешь у них на телеканалах полно сисек. И задниц. И длинных ног. И миньетных ртов с губищами. Они наплодили их, когда им казалось, что публика этого хочет, что это даст рейтинг. А теперь они не знают, что с ними делать. Им приходится придумывать бесконечные реалити про лед, цирк, остров, ринг, зоопарк, бог знает что еще, потому что сами по себе эти алены, кристины, ксюши, вики никого не интересуют. Не продается! А почему? Нет личности. Это странно Мне самому непонятно, почему у них почти нет интеллектуалок. Таких девушек-студенток, эдаких girls-next-campus. В джинсах, кроссовках и блейзерах. С волосами, не длиннее лопаток, забранными в хвост. В очках. Обязательно в очках, поверь, нет аксессуара сильнее!