Он говорит:
Я догадываюсь, почему этот имидж в дефиците. Продюсеры боятся своей страны, они панически боятся своей публики. Они боятся, что мелкие торговцы из Иваново не захотят смотреть по ТВ клип девчонки, в котором та не раздевается. Они боятся, что парикмахерши из Екатеринбурга не станут покупать билет на концерт девчонки, которая читала какого-то Тома Роббинса, какого-то Виана, какую-то Цветаеву и даже сморкаться побрезгует в страницы их любимого Коэльо. Они до заикания боятся, что миллионы рабочих, служащих, барыг, посредников, землепашцев, юристов, военных по всей стране рубля не дадут за диск певицы, на обложке которого она не флиртует с ними, не заигрывает, не обещает им А еще они смертельно боятся слова «интеллектуал». Этоне народное слово. Потому что интеллектуалы в большинствезадумчивые, если не сказать озабоченные, печальные, если не сказать мрачные, мизантропы, если не сказать похлеще И от них за версту несет гнилым превосходством.
Продюсеры не верят в легионы студентов по всей стране, которым нужна своя героиня. Не верят. А я верю! И ты будешь такой героиней. Девушка из соседнего кампуса, ха-ха-ха! Ты возьмешь свою публику не сексом. Секс не так уж важен, если есть харизма Я потом объясню тебе, что это такое С тобой мы сыграем совсем в другую игру. Ты будешь веселой, зажигательной интеллектуалкой. Не тоскливой, не жалующейся, не рефлексирующей, не ноющей И обязательно в очках! Поняла? В очках! Это не обсуждается!
К тому времени, как он заговорил про очки, я уже сладко сплю и вижу сон о том, как просыпаюсь великаншей, мастодонтом, примадонной и национальной гордостью в эфире главного телеканала страны. А вся страна прильнула к телевизорам, затаив дыхание. В очках я илибез очков? Какая, на фиг, разница?
Ты не устал? Потерпи, этот альбом скоро закончится. Тогда я накормлю тебя грибным супом со спаржей, как ты любишь, и открою следующий альбом. Смотри! Вот фотография, которая изображает меня беспробудно счастливой. Зубы сверкают, в глазахвсполохи, в волосахрадуга Может, это вообщене я?
Через неделю после моего шестичасового затворничества в ванной песня «В шелках» заиграла по радио. Кажется, по всем радиостанциям сразу. Я случайно услышала ее в такси по дороге на репетицию. Попросила шофера остановиться и сделать радио на полную громкость. Я распахнула дверцу, выскочила из машины на обочину дороги, прямо в грязную жижу, и принялась танцевать, во все горло подпевая самой себе в радиоэфире. Бесконечная пробка на Кутузовском была уверена, что этоновый флэшмоб, который городские власти задумали, чтобы уберечь их от преждевременного поседения. Москвасамый черноволосый город мира, дзынь! Мне показалось, что томящиеся в пробке автомобили начали пританцовывать вместе со мной. Они подмигивали фарами, переминались с покрышки на покрышку, дергали бамперами и сигналили в такт. Они всё понимали.
Больше всего происходящее напоминало волшебную сказку. Какие часто рассказывают под Новый год. Жизнь моя стала похожа на сказку! Мечта сбывалась! Я будто зажмурилась, перед глазами посыпались звезды, и открывать глаза мне не хотелось. Чем не Алиса в Вандерлэнде имени выхлопных газов?
Вот только была в этой бочке с медом, в которой жизнь охотно купала меня, маленькая ложечка нефти? Илинаоборот, меда была всего лишь ложка Я думала, думала, думала нет, нечасто, раз по сто тридцать за день, я думалапозвонить первой илинет. Позвонить? Илиеще подождать? Палец на руке зудел, палец был отравлен проказой намерения Но каждый раз, когда этот палец ложился на кнопку телефона, я отдергивала его. И он покрывался струпьями сомнения Мне казалось, если я нажму кнопку, сработает взрывное устройство и на том конце громыхнет убийственно. Где-нибудь взорвется дизайнерская бомба. Во времена дизайнерского капитализма все должно быть дизайнерским, а бомбыв первую очередь. Но даже если бы мой мир разлетелся на тщательно спланированные осколки и они упали бы по тщательно спроектированному интерьерному плану, во славу ньюэйджа и фэн-шуя, мне все равно было не страшно. Только бы я поговорила с ним Так звонить первой илинет?.. А он не звонил. Я нервничала. Позвонить первой илинет? Каждый раз, когда я заносила палец над телефонной кнопкой, я уговаривала себя подождать еще полчаса. Ведь он точно перезвонит в эти полчаса? Ну конечно. Он не забыл про меня. Просто много работы. Может, он сейчас играет концерт в Хабаровске, где другой часовой пояс, другая погода, другая телефонная связь, да вседругое! Или он сейчасв прямом телеэфире, и строгие редакторы заставили его отключить телефон. Я уговаривала себя, как школьница. А вдруг он сейчас в самолете, где вообще не берет сигнал? Как приземлится, так обязательно перезвонит. Нужно только подождать полчаса. Пол-ча-са! Так что мне делать? Позвонить первой илинет?
Конечно, меня пытались воспитывать в далеком детстве. Конечно, говорили, что инициатива в этом деле всегда должна принадлежать мужчине. А уж звонить первой для девушки и вовсе неприлично. Да что мне до приличий? И какое, если задуматься, правило из тех, что внушались мне в детстве, я до сих пор не нарушила?
Гвидо, естественно, постарался подосрать. Сразу же, в вечер моего повинного возвращения, он рассказал мне воняющую сточными водами историю. Историю осуществления мечты маленького провинциального мальчишки. Гвидо рассказал, как десять лет назад подобрал голодного и неуверенного в себе парня в офисе одного заштатного рекорд-лейбла, откуда этого попрошайку настойчиво выпроваживали. И звали его тогда не Слава Змей, а Слава Порывайко. И приехал он с одной рассохшейся гитарой из какого-то села-кукуева в Пермской губернии сразу после того, как отслужил Родине в доблестном стройбате. И ничего не имел и ничего не умел. Вообще ничего. А только была у него мечтапрославиться, заработать много денег и стать звездой.
Вот цапнул меня этот змееныш! Чем-то Я, кстати, так в первый раз про него и подумал «вот змееныш» Так что над сценическим псевдонимом долго не раздумывали
Гвидо рассказал, как он поверил в мальчишку, потому что разглядел «даже не харизму, ма шер, а что-то звериное, сырое, дикое, что могло обернуться чем-то большим, чем просто харизма». Это «что-то», по словам Гвидо, «могло взорвать любое скопление людей, при условии, что вступит с ними в правильную химическую реакцию. Все на светехимия, и в первую очередьжизнь». Гвидо поведал мне, как муштровал мальчишку, «пигмалионил» его так, что тому служба в армии начала казаться Диснейлендом в погожий денек. Как научил его петь, двигаться, выглядеть, отвечать на вопросы. Как нашел авторов, которые смогли подобрать к личности парня верные ноты и точные слова. Как они записали первый альбом громового рока. Амбициозного, позитивного, динамичного рока, под который любая малолетка сочтет за счастье расстаться с девственностью. И автором всех песен значился Слава, теперь уже Слава Змей. Потому что в роке нельзя по-другому, не поверят. Так Слава стал звездой. Мечты мальчишки исполнились.
И ответь мне, пожалуйста, по всем понятиям, Гвидо наклонялся ко мне совсем близко и сжимал мою руку, после всего, что я сделал, имеет ли он право выставлять меня идиотом? Когда я прошу его только об одномне лезть под юбку моей новой артистке?! А? Имеет право? Ведь это я его создал! Вот этими руками и этой головой! Онмое творение, мое! Еще раз увижу вас вместе или услышу об этомвсё! Наши отношения закончатся! А с ним, Гвидо закатывал глаза, и я начинала верить, что его предки ведут свой род от свирепого разбойника, а может, поэтаГвидо Кавальканти, будет особый разговор!
По радио играли Strokes. «Is this it».
Конечно, странно было все это слышать от взрослого, женатого человека. Выходит, продюсер совсем не разбирается в женщинах? Зачем он полоскал для меня Славкино грязное белье? Чтобы унизить его в моих глазах? Как глупо! Ведь если женщина любит, какое ей дело до того, что ее возлюбленный когда-то был слабым, когда-то был неуверенным, когда-то был никем. Какое ей дело, что его лепили, будто солдатика из пластилина, что ему сочиняли песни, которые подписывали его именем? Какие пустяки! Если женщина любит, она готова простить мужчине всю его прошлую жизнь. Она сама хочет лепить этого мужчину. Она готова подставить ему свои крылья. Потому что если она любит, то крыльев у нее становится вдвое больше. Как у меня сейчас. Даже если бы Гвидо рассказал мне, как Слава сжег здание публичной библиотеки, надругался над смотрителями храма и выбросил в мусоровоз три сезона Симпсонов, я бы осталась безучастной. Влюбленностьпомешательство, это доказано давно. Как я рада быть сумасшедшей. Как я рада!
* * *
Гвидо не понимает, мне невозможно разглядывать Славку со стороны. Я уже смотрю на весь мир, в том числе и на него, своего продюсера, Славкиными глазами.
Мой первый мужчина. Первый мужчина, пробудивший во мне доверие и нежность. И его бравада, и его маска отчужденности, и его маска превосходства, и его маска агрессии, и все остальные его защитные маски стали для меня открытым лицом, еще в тот момент, когда мы терлись носами на его клетчатом диване и никак не решались коснуться друг друга по-настоящему. А окончательно я поняла, что влюблена в него той ночью, в Питерском отеле, когда после корпоратива «глухих», преображенная Анкиным мастерством в неотразимую «femme fatale», я жалела его, а он курил и рассказывал мне историю своей семьи. Конечно, «литерную» легенду, ведь он так в нее верит. Нам не удалось уснуть. Он рассказывал и был таким доверчиво беззащитным в своих словах
Наутро мы гуляли по этому блеклому, но полному имперского достоинства «Дворцу на болотах», как Славка называет Питер, и делились секретами.
Давай так, предложил выдумщик Лисий хвост, я тебе рассказываю свою тайну, а ты решаешьправду я сказал или обманул. Потом поменяемся.
А зачем обманывать?
Да этоне обман вовсе, скореепопытка мифотворчества. Так жить интереснее!
Давай попробуем. Кто начинает?
Я. Мне есть, что поведать Я в детстве убивал лягушек. Надувал их через соломинку и лопал!
Фу, садист! Но я тебе верю. А я принимала роды у собаки.
Разве они в этом нуждаются?
Ну им тоже приятно, когда кто-то рядом.
Кстати, один-ноль в мою пользу. Я соврал насчет лягушек.
Ах ты, козлина!
Учитесь, ваше простодушное высочество. А еще я Я в последнем классе школы, чтобы немного подзаработать, писал в одну эротическую газетку аннотации на порнофильмы!
Ого! Извращенец! Снова врешь?
А ты веришь?
Верю.
Это правда. Меня запирали на целый день в квартире с кассетным видеомагнитофоном, они тогда еще были большо-о-о-ой редкостью, я ставил фильмы и смотрел их на ускоренной перемотке. А потом придумывал строк десять, типа «неожиданные операторские ракурсы позволяют по-новому взглянуть», ну и прочая пурга в таком духе. Вечером меня освобождали и выдавали сто рублей. Хорошие были деньги по тем временам. Я шел к друзьям, напивался и пробовал сочинить песню
Дрочил?
В смысле?
Когда фильмы смотрел, дрочил?
А кто бы удержался? От безысходности, для профилактики спермотоксикоза.
Прохожие постоянно оборачивались на нас. Славка, конечно, прогуливался в очках на пол-лица, но его все равно узнавали и подходили за автографом. Он терпеливо расписывался на учебниках по биологии, ежедневниках, чеках из магазинов, даже конфетных обертках. Конечно, ему льстило внимание, но я заметила, что он слегка раздражается оттого, что его отрывают от меня.
Твоя очередь, попросил он, подписав чей-то паспорт.
М-м-м Когда мне было одиннадцать лет, я пела на вокзале, ну тоже деньги зарабатывала. Просто по приколу. Хотелось самой что-то делать. Родители не знали. А фотограф из нашей тверской газеты сделал снимок, и его поместили под статьей о малолетних беспризорниках. Просто так, для иллюстрации Досталось же мне тогда от предков! В школе все пальцем в меня тыкали! И соседки во дворе года два еще головами качали: «Вот идет наша беспризорница»
Правда, что ли?
А это уж ты мне скажи
Он хватает меня за руку, повыше кисти и пытается уловить пульс. Секунд двадцать я терплю непрерывные электрические разряды от его прикосновения. Я хочу его прямо здесь, на Итальянской улице Северного города. Конечно, мой пульс ускоряется от приступа желания, а не оттого, что я соврала. Наконец он выпускает мою руку.
Я верю.
да я сказала правду, не знаю, зачем я соврала во второй раз. Ну, просто не знаю!
Славка прищурился, я почувствовала это даже сквозь его очки, но ничего не сказал.
А я я никому не рассказывал об этом Тыпервая! он набирает полную грудь воздуха, но молчит И я молчу. И он молчит. Наконец с шумом выдыхает:
Тыпервая!
Ты у меня уже несколько разпервый! Так чтоколись
А я а я а я всю жизнь боялся публики. Вот! Только чурникому!
Могила!
Помню свое первое выступление, классе в седьмом. На школьном вечере спел пару песен «Битлз» под гитару. У нас вообще никто не умел петь по-английски, так что фурор был гарантирован заранее. Вся школа аплодировала, орала, свистела, даже завуч и физрук А я будто обжегся о крапиву. Почему-то так стыдно стало так неловко, что я воспользовался их вниманием, получил от них такую волну чувств Я знал, что все будут благодарить меня, хлопать по спине, пожимать руку Так что я быстренько со сцены по пожарной лестнице переполз на два этажа ниже, заперся в туалете и просидел до глубокой ночи, пока все не разошлись.
Во как! Кто бы мог подумать! Меня подмывало сказать, что он соврал, и очень хотелось, чтобы он признал это. Но вместо этого я тупо подставила его. Стайка школьниц, передвигавшаяся по противоположной стороне Садовой улицы, спровоцировала. Они были так увлечены собой, что не замечали ничего вокруг. Я внезапно заорала:
Это же Змей! Слава Змей! и отскочила от Славки на пару шагов, Слава, поцелуй меня!
Школьницы вспорхнули, перелетели улицу, чуть не задавив пару автомобилей. Моему осажденному со всех сторон возлюбленному пришлось расписываться в дневниках, то лиза родителей, то лиза классного руководителя. Когда волна малолеток схлынула, я обнаружила пятна розовой помады на милом лице и темный квадрат на месте оторванного нагрудного кармана.
Дура! беззлобно бросил он мне, я правду говорил. Действительно побаиваюсь публики.
Прости, я обняла его и доверчиво прижалась щекой к тому месту, где минуту назад был карман напротив сердца.
А мы, кажется, незаметно перешли к рассказам о страхах! Ну-ка отвечай, только быстро, не задумываясь, чего ты боишься?
Летать! А ты?
Зубного врача!
Арабов!
Будущего!
Старости!
Сумасшествия!
Любви!
Мы бросали реплики друг другу, как мяч, стараясь ни на секунду не задуматься и отбить в одно касание. Но, когда я выпалила «Любви!», он будто споткнулся. Приподнял очки и внимательно посмотрел на меня припухшими после ночной гулянки глазами:
Почему?
Не знаю Хочу ее и боюсь.
А я больше всего боюсь, что мне никогда не сделать того, что сделали все мои Санты. Санта-Смит, Санта-Моррисси, Санта-Йорк, Санта-Рид Никогда мне не стать таким же свободным и таким же значительным.
Почему?
Потому что у нас это никому не нужно. Ты будешь национальной звездой хоть до пенсии, пока развлекаешь публику. Только при одном этом условии. Но никому не нужны песни, которые лишают иллюзий, надежд, песни разочарованности, страха, песни о погруженности в свой потайной мир Здесь нужны клоуны или те, кто рвут рубашку на груди. Бр-р-р Не люблю! Меланхолики и самоеды здесь не покатят А все мои любимые Сантытакие и поют об этом
Я замолчала, задумавшись на тему его внезапного приступа серьезности. Мы неспешно дотопали к Гостиному двору. Славка прервал молчание:
Знаешь, а пойдем покупать друг другу подарки. Разойдемся в Гостином, тынаправо, яналево, а через двадцать минут встречаемся на этом месте.
Принимается. Только у меня нет денег.
На. Он сунул мне в руку несколько бумажек.
Я, как всегда, опоздала. Когда вернулась через полчаса, он уже ожидал меня с небольшим свертком в руке. С церемонным поклоном вручил его. Я с не меньшей торжественностью передала ему пакетик с блесточками.
Смотрим?
Давай. Раз, два, три!
На счет «три» мы разом заглянули в пакеты. И расхохотались, вспугнув прохаживающихся под ногами с хозяйским видом жирных питерских голубей. В свертке, который он передал мне, лежали узкие голубые трусики с сердечком спереди. В пакетике, который отдала ему я, обнаружились красные боксерские трусы, с вышитой на гульфике надписью «Im superman!».
А вотфотография, достойная архива народной артистки. Яв образе. Эдакая писательница-неврастеничка. В тот год ах как модненько было называться писательницей! Только я не баловалась. Я работала. Осваивала нелегкое актерское ремесло. Это фотосо съемок моего первого видео.