Я еще не обдумывал такой вариант, потому что мы всего день как знакомы. О, Белль машет. Она нашла столик.
Джейк подхватывает Майли и идет через зал, и мне ничего не остается делать, как тащиться за ним. Ну и бесит же он иногда! Что я ни скажуправ он. И вообще, какое мне дело до типа, с которым, как он сам справедливо заметил, мы только что познакомились?
Так что ты будешь делать с магазином? спрашивает Белль, когда мы усаживаемся за столик.
Кажется, первое впечатление о ней было ошибочным. Если не считать ее совершенной наружности и явного увлечения Джейком, она вполне ничего. Бывают такие няшечки, что и рад бы их ненавидеть, да не за что.
Пока не знаю, честно отвечаю я. Магазин вызывает слишком много воспоминанийи хороших, и тяжелых. Так что и избавиться от него хочется, и
сохранить его? с понимающим видом подсказывает Белль.
Я киваю.
Да. Что я точно знаю, так это что я под торговлю цветами не заточена. Это не мое.
Почему ты так решила? Ее интерес кажется искренним.
Знаю, и все. Я не хочу вдаваться в подробности. Не судьба мне цветочным магазином заниматься, и всё.
Джейк прячет улыбку за стаканом.
Что такого забавного? спрашиваю я.
Ничего, говорит он, взбалтывая пиво, но потом переводит взгляд на меня. Хотя, если честно, то ты.
Ну, валяй. Я автоматически скрещиваю руки на груди: защитная поза. Откидываюсь на спинку стула, приподнимаю бровь.
Терезу, моего нынешнего психолога, удар бы хватил. Долгие месяцы она вдалбливала мне в голову, что это поза человека, чувствующего угрозу. Следующий пункт, над которым мы бились после способов не нападать на всякого, кто не так на меня посмотрит.
Такая юная и так решительно настроена, произносит Джейк, задумчиво разглядывая меня.
Не знаю, на какую часть этого заявления реагировать первой, и берусь сразу за оба фронта.
Во-первых, я не поняла, что ты имеешь в виду под «юной». Мне тридцать, за подростка уж никак не сойду.
У Джейка и Белль одинаково ошарашенный вид. Обычная история: многие считают, что я моложе, чем есть на самом деле. Наверное, следует чувствовать себя польщенной.
А что до решительного настроя, так чья бы корова мычала, продолжаю я, прежде чем Джейк успевает открыть рот, и киваю на стойку, за которой хозяйничает Рита. «Не могу допустить, чтобы за меня платили дамы».
Я передразниваю его нарочитым глухим басом, непохожим на голос Джейка: глубокий, но в то же время мягкий.
Наверное, говорю я, глядя на Джейка, к определенному возрасту и положено быть решительным.
Белль замирает, поднеся к губам пустой бокал, изумленная едкостью моего ответа.
Джейк смотрит на меня, и по его бесстрастному лицу ничего нельзя прочитать.
Мне в этом году сорок, раз уж мы решили помериться юбилеями, говорит он. Открытку можно не присылать и цветы тоже. Это же не по-твоему, верно?
Черт, опять он меня достал!
Я уже хочу ответить ему, как вдруг кто-то трогает меня за плечо.
Я оборачиваюсь и вижу невысокую худенькую женщину с каштановыми волосами, собранными в прическу с шиньоном. На ней темно-синий кардиган, белая блузка, нить мелкого жемчуга на шее, укороченные коричневые брюки и черные туфли без каблуков.
Кэролайн Харрингтон-Смайт, сообщает она и тычет мне свою холодную ладонь.
Привет отвечаю я, осторожно пожимая ее руку.
Вы наверняка уже знаете, кто я, так что обойдемся без формальных представлений. Джейк, Белль, приветствует она их кивком.
Вообще-то не знаю.
С такой дамочкой хочется руку поднять, чтобы что-нибудь спросить.
Вид у нее такой изумленный, как будто каждый приезжающий в Сент-Феликс обязан получить листовку с объяснением, кто такова Кэролайн Харрингтон-Смайт, и указанием часов работы, пожарных выходов и парковок.
О Понятно. Она бросает злобный взгляд на ухмыляющегося Джейка. Тот поспешно подносит к губам стакан, пытаясь вытряхнуть из него последние капли.
Тогда начнем сначала, произносит она сухим, благовоспитанным тоном. Я Кэролайн Харрингтон-Смайт, председатель Женской гильдии Сент-Феликса и председатель приходского Совета.
Она ждет моего ответа.
А я тупо смотрю на нее. Ну и как, поздравлять ее со всеми титулами?
Она нетерпеливо вздыхает, не дождавшись реакции.
Рита, барменша, сообщила мне, что вы новая владелица цветочного магазина на Харбор-стрит.
Да, верно.
Последнее время магазином занималась только Женская гильдия
Да, спасибо, это было очень любезно с вашей
и я не знаю, как наши дамы отнесутся к этой новости. «Гирлянда маргариток» стала им очень дорога. Вы купили магазин?
Нет, я внучка Розы. Она оставила мне его по наследству.
Вы и внучка Розы?!
Она вытаращивает глаза, как будто услышанное повергло ее в шок.
Да, а какие проблемы?
Не знаю, на всех ли так действует эта дамочкасудя по реакции Джейка на ее появление, то да. Во всяком случае, я начинаю заводиться.
Все зависит от того, как вы собираетесь поступить с магазином. Кэролайн деловито одергивает кардиган. На Харбор-стрит не может находиться что попало. Если вы надумаете продать магазин, надо будет поставить в известность приходской Совет.
Как я уже твердила всем и каждому, я бросаю взгляд на компанию за столом, я еще не знаю, что делать с магазином. Я еще не решила.
Серо-стальные глаза Кэролайн меряют меня с ног до головы.
Вообще-то на цветочницу вы не похожи, презрительно заявляет она. Не пора ли подумать о переменах?
Обычно я после такой провокации в горло вцепляюсь, но здесь общественное место, и на нас уже оглядываются. Не стоит устраивать скандал прямо в день приезда. И я прикусываю губу.
Ваша бабушка тоже не была деловой женщиной, продолжает Кэролайн. При ней магазин не приносил особых доходов. Я знаю, я просматривала бухгалтерские книги. Возможно, приток новой кровиэто именно то, что нужно Сент-Феликсу. Вы сами могли заметить, что вид у магазина обшарпанный.
Ну, хватит.
Я отодвигаю стул, поворачиваюсь и нависаю над ее щуплой фигурой, как башня. Пока я сидела, Кэролайн из-за своей напористости казалась гораздо крупнее.
Может, бабушкин магазин не из самых новых и не самых крутых, слышу я собственный голос, на удивление отчетливый и спокойный, хотя физиономия у меня вся пылает. Но в нем было кое-что, чего вы, Кэролайн, похоже, не заметили, в отличие от всех остальных. В нем была душа.
Я чувствую дрожь в ногах, стоя перед ней. Прилюдно выплескивать свои чувстваэто не для меня. Но что-то во мне полыхнуло, когда Кэролайн вздумала обливать презрением бабушку и ее магазин, и я не могла не ответить.
Кэролайн ошарашена этой вспышкой не меньше меня. Она яростно пялится, потом озирается, проверяя, кто еще это слышал. И, как всегда, когда где-то назревает свара, люди в пабе притихают.
Даже удивляюсь, как это я в вас сразу Розину внучку не признала. Она пытается сохранить лицо, продолжая бой. Фамильное сходство налицо.
И, не устояв перед искушением куснуть меня, добавляет:
Та тоже была скандалисткой.
Ого, слышу я голос Джейка, наблюдающего за стычкой. Пятнадцать-тридцать, удар за Поппи.
Это моя-то бабушка была скандалисткой? Я тщетно пытаюсь держать себя в руках. Сильно сомневаюсь. Она была спокойным и добрым человеком. Она прожила в этом городе почти всю свою жизнь и любила его, и любила свой магазин. А вы сами-то здесь давно, Кэролайн? Я погляжу, большим специалистом стать успели.
Все тридцать очков, произносит Джейк достаточно громко, чтобы мы его услышали.
Кэролайн насмешливо вскидывает бровь.
За все это время я ни разу не видела, чтобы вы наведывались к своей бабушке, Поппи. Не слишком-то вы заботливая внучка.
Глубокий вздох Джейка. Шепот:
Тридцать-сорок.
Спокойно, Поппи. Держи себя в руках.
А вам, конечно, известно все, что происходит в городе? цежу я, а у самой сжимаются кулаки. Да наверняка! Вы из тех кумушек, которые вечно во все свой нос суют и все про всех знают, верно?
Ничья! восклицает Джейк, и мы обе бросаем на него злые взгляды.
Кэролайн открывает рот, чтобы что-то сказать в свою защиту, но я перехватываю инициативу.
Я хочу поблагодарить всех жительниц Сент-Феликса за то, что они присматривали за магазином, это было очень любезно с их стороны. Я бросаю взгляд на стол, за которым сидит Женская гильдия, хотя часть компании уже успела разойтись по домам. И наношу решающий удар: Но теперь здесь я, Кэролайн. И заниматься «Гирляндой маргариток» буду я, и никто другой. Может, я не самая хорошая внучка и не самый умелый флорист, но в магазине постараюсь работать так, чтобы бабушка могла мной гордиться!
И умолкаю, когда соображаю, что брякнула. Ой, нет! Правильно мама говорила: язык у меня слишком длинный.
Я только что у всех на глазах согласилась заниматься цветочным магазином?
Я поворачиваюсь к Джейку: тот ухмыляется.
Игра окончена! произносит он одними губами.
Причем в мою пользу.
Раздаются аплодисменты: это Рита ликует за стойкой.
Да здравствует Поппи и ее волшебный магазин!
Волшебный? Я это уже слышала.
Все вокруг заказывают выпивку и поздравляют меня с новым начинанием, а Кэролайн потихоньку смывается со своими прихвостнями. Хотя подозреваю, что мы с ней еще увидимся. Встречала я таких «председательниц»: они не любят мириться с поражением.
Ну что, говорит Джейк, когда восторженная толпа вокруг потихоньку рассасывается, кажется, нам все-таки придется поговорить о цветах.
Глава 7Герберабеззаботность
На следующее утро я просыпаюсь в спальне, залитой солнечными лучами, пробивающимися сквозь занавески.
Ничего себе. В Лондоне я привыкла к наглухо закрытым шторам. Я переворачиваюсь на другой бок, натягиваю покрывало на голову и пытаюсь заснуть снова. Какое там: в голове крутятся события вчерашнего дня, и я ложусь на спину и смотрю на неровный потолок.
После моего нечаянного объявления в пабе Джейк проводил меня домой, а потом пешком отправился к себе. Поскольку он выпил, то фургон благоразумно оставил возле гавани. О магазине он больше не заикалсяпонял по моему молчанию, что мне многое надо обдумать, и я была ему благодарна за это.
Что меня дернуло ляпнуть такое Кэролайн и всему пабу? Я была уверена в своем желании остаться в Сент-Феликсе не больше, чем в прогнозе погоды на побережье.
Но, как я сама не далее как вчера заявила Джейку, раз сказала, так и сделаю. Путь к отступлению отрезан.
И все-таки, получается, пора мне браться за дело. Я и цветы! Я перекашиваюсь. Этот союз явно не из тех, что благословляются на небесах.
В спальне становится теплее, и я думаю, что в Сент-Феликсе выдастся приятный, солнечный денек. В такой, пожалуй, лучше сводить с городом знакомство. Я сбрасываю покрывало и задумываюсь.
А почему я, собственно, решила, что поселиться в тихом городке возле морятакая уж плохая идея?
Что меня ждет, если я возьму обратно данное слово, сбагрю кому-нибудь магазин и вернусь в Лондон? Меня выгнали с работы в гостинице, у меня по большому счету не было друзей, и жила я в крохотной квартирке над винным магазином в Барнетевытребовала себе самостоятельность, после того как наотрез отказалась работать с Вайолет и Петал в Ливерпуле. И это отличный повод не ходить к Терезе: ее ассистент мне уже четыре раза названивал, чтобы перенести на другое время последний сеанс, который я отменила. К моей досаде, мама взяла на себя расходы по лечению, хотя все остальные расходы я оплачивала сама. Переубедить ее не удалось, как я ни пыталась.
Но торговать цветами От одной этой мысли мне делается не по себе.
А если мне кто-нибудь поможет? Тогда меньше придется возиться с цветами самой. Возьму на себя всю деловую рутину, а всем остальным пусть помощник занимается!
Эврика! Попробую, а если не получится, уеду до наступления зимних холодов. Как хорошо будет провести здесь лето
Я лежу в постели, в восторге от своего плана, по моим стандартам весьма недурного. На какое-то время не только маму порадую, но и жителей Сент-Феликса.
Внезапно кто-то барабанит во входную дверь.
Кого там принесло? Я смотрю на часы и обнаруживаю, что уже почти восемь. Хорошо я повалялась, предаваясь мечтам.
Я выбираюсь из кровати и прямо в пижаме шлепаю через холл и кухню. Приоткрываю переднюю деревянную дверь и выглядываю через щель.
Уж не знаю, кого я там ожидаю увидеть во вторник в восемь утра, но определенно это не взбудораженный клубок ярких лохматых волос.
Привет, ты Поппи? спрашивает клубок, пытаясь засунуться в щелку.
Я приоткрываю дверь чуть шире.
Да А ты кто?
Эмбер. Меня твоя мама послала, сообщает она так, как будто я должна быть в курсе.
В самом деле?
Да, помочь тебе с магазином. Она же говорила?
Нет.
Странно. Она собиралась тебе позвонить Эмбер задумывается, запускает украшенную кольцами пятерню во всклокоченные рыжие патлы и морщит веснушчатый нос. И вдруг спрашивает: Сегодня же среда?
Нет, вторник.
А, вот оно что! И она воздевает руки кверху. Она должна позвонить тебе сегодня. Я посеяла сутки где-то над Атлантикой.
Она смотрит на меня и улыбается.
Можно мне войти?
Я встряхиваю головой, чтобы взбодриться. Распираемая энергией американская хиппиэто не совсем то, к чему я привыкла перед утренней чашкой кофе.
Ну, раз тебя мама послала, заходи, вздыхаю я и впускаю ее в коттедж.
Эмбер со своими пожитками возится в гостиной, а я готовлю чай: травяной, привезенный гостьей, и простой черный для себяпоскольку молоком я разжиться еще не успела.
Все, что мне пока удалось узнать, это что Эмбер сегодня утром прилетела в аэропорт Бристоля из Нью-Йорка, с пересадкой в Дублине. Потом села на поезд и уже здесь, в Сент-Феликсе, взяла такси. Она объясняет, что не спала целые сутки, потому так измоталась и все путает.
Я приношу две чашки чая наверх.
Эмбер уже на балконе, подставляет лицо ярким солнечным лучам.
За такой вид умереть не жалко, говорит она, обернувшись.
Да, такое еще поискать. Я передаю ей чашку и сама смотрю на открывающийся пейзаж. Он куда красивее, чем казалось вчера. Сегодня весь залив как на ладони. Кристально чистая голубизна моря порою кажется прозрачной в ослепительном солнечном свете. Как все меняется в погожий день.
Твоя мама говорила, что Сент-Феликсэто что-то особенное, говорит Эмбер. Но такой красоты я не ожидала.
Так зачем ты приехала? Я знаю, что по маминой просьбе, но для чего?
Эмбер пробует чай.
М-м-м Ромашка. Это так успокаивает! А я твой новый флорист, заявляет она. Я работаю с твоей мамой в Бруклине. Хвастаться не люблю, но я одна из лучших цветочниц Нью-Йорка.
Потрясающе, киваю я. Эмбер, я не сомневаюсь в твоем таланте. Но почему ты оставила Нью-Йорк и поехала в Сент-Феликс? Это совсем не то же самое.
Люблю перемены, говорит Эмбер и снова отхлебывает чай.
Вообще с маминой стороны было рискованно тебя сюда отправлять. А если бы я решила продать магазин?
А она знала, что ты его оставишь, уверенно сообщает Эмбер.
Откуда, если я сама до сегодняшнего утра этого не знала? Я это решила за полминуты до того, как ты в дверь постучала.
Я по ее лепесткам прочитала, говорит Эмбер, возвращается в комнату и садится в кресло-качалку. Вот это круто!
И она принимается качаться.
Я иду за ней.
Что значит по лепесткам прочитала?
Я погадала по ее лепесткам. Это что-то среднее между чаинками и картами Таро.
У меня глаза лезут на лоб. Она что, серьезно?
Может, я пожалею, что спросила, говорю я, садясь на диван напротив нее. Но все-таки как можно читать чьи-то лепестки?
Эмбер сонно улыбается.
Это дар. Если хочешь, погадаю тебе, пока я здесь.
Нет, спасибо, в этом нет необходимости.
А чего ты боишься? Эмбер смотрит поверх моей головы остекленелым взором. Ты в курсе, что у тебя очень грязная аура? Могу почистить.
И прежде чем я успеваю вежливо отказаться, она продолжает:
Я вижу вокруг тебя много тьмы, Поппи. Она вздрагивает. Много тьмы и боли.
Что тебе еще моя мать наговорила? кричу я, взвиваясь на ноги. Это никого, кроме меня, не касается!
Эй, сестренка, полегче. Ничего мне твоя мать не рассказывала, я сама все вижу.
Нечего тут видеть. Я подхожу к французскому окну и смотрю на белые клочки облаков в ярко-синем небе. Эмбер, я не хочу показаться грубой, я правда очень рада, что ты будешь мне помогать. Я ничего в цветоводстве не смыслю.