Петька некстати порвал штаны, битый час ищем, где купить в поселке нитку с иголкой. Ужасы современной торговли«пепси» и чипсы на каждом шагу, а ниткипроблема. Наконец нашли, но только белые, а штаны хаки. Ну ладно, хоть так.
Прогулка по окрестностям заставляет вспомнить любимое кино«». Визуальный ряд в этом смысле сильнее сюжета. Заметенное песками колесо обозрения убеждает в тщетности цивилизациина подсознательном уровне. Свидетельство реальной экологической катастрофы. На Иссык-Куле вроде бы не было катастрофы, н ползучей агрессии напоминают груды металлолома на пляже и брошенные в песках ванны. И почему проявления энтропии, связанные с антропогенными объектами, в большинстве своем так абсурдны и тоскливы? Видимо, не доведенный до конца или ввергнутый в обратную перспективу акт Созидания содержит в себе некую , над которой можно только иронизироватьчтобы не признаться в истинном положении вещей.
Еще интересней, почему формы ландшафта (а ведь вся геоморфологияэто тоже отпечатки, следы процессов разрушения) никогда не оставляют депрессивного впечатления, а напротив, прекрасны и гармоничны для человеческого глаза?
Марсианские пески
Взять хоть песоктоже продукт энтропии.
Следующая экскурсияна оранжевые отложения киргизской свиты. Рыхлые, причудливо выветренные красноватые толщи, откосы, башни, склоны. Заберешься повыше, смотришь внизвплотную стоят остроконечные возвышенности, похожие на шлемы. Войско засыпано, а шлемы торчат. Верхушки совершенно голые, а между ними, на красных пескахстранная пустынная флора. Совершенная , чуждая красота.
И никаких человеческих следов.
Вдали, где рыжая тектоническая складка расходится веером, зеленеет что-то вроде рощицы. Местный геолог говорит, там бьет родник, и обитает отшельник, но туда не стоит ходить, чтобы мудреца не тревожитьне любит. Вообще-то это «ущелье ходжи». Говорят, здесь проповедовал в XVII веке знаменитый чудотворецнаставник суфизма. Может, и этот, нынешнийтоже какой-нибудь дервиш.
Маячит бетонный макет крепости с квадратными зубцамиздесь снимали фильм про Чингисхана. Непонятно, какую архитектуру взяли за образец. Мы мало знаем о здешней сложной и многослойной историикочевые народы прокатывались волнами, не оставляя материальных следов. Первобытные охотники, скифы, тюрки, монголы и множество других племен, названия которых не сохранились. Говорят, на дне озера есть средневековые городапочему бы и нет?
Я приметила ее еще в автобусе, у нее явные признаки ДЦПно она исследует местность не менее увлеченно, чем другие. Геологические девушки вообще особое племя. У моего бывшего завлаба на кафедре геохимии была коронная фраза: «У нас женщин нет, а есть только сотрудники!» Я раньше злилась, а сейчас оценила. Это же субкультура с приставкой горожанки, одним словом. Женщины в ландшафте. Энергичные, умные, позитивные.
Жизнерадостной особе в и шортах, ковыряющей что-то геологическим молотком, не меньше семидесяти. А другая прекрасная доктор наук скачет по марсианским холмам в гипсе, радуясь, что вчера ее настиг перелом руки, а не ноги. И уверяет меня, что ландшафтточь-в-точь пустыня Гоби!
Они гармоничны, веселы и полны творческих планов. У них нет неврозов и депрессий. Женщины без возраста. Никаких сугубо дамских разговоровпять минут о детях-внуках, а потом все быстренько сворачивают на оценки полей естественных напряжений литосферы или мониторинг геоэлектрической неоднородности. Счастливые !
Ну, идеализирую, конечно, но не сильно
Усматриваю прозрачное сходство с женским архетипом кочевницы. Мобильность внутри ландшафта, полная в него включенность, погруженность во все эти стихии камня-земли-воды, не умозрительно, а визуально и тактильно. Умение ловить подземные энергиите ловят «животом», а эти геофизическими приборами. А палаткане сестра ли юрты? Перетаскивая жилище с места на место, привыкаешь всякий раз видеть мир в другом ракурсе.
Мусульманство здесь самым причудливым образом переплетается с более ранними культами, почитавшими животворящую силу природы и мифологических прародителей. Вот во что интересно вникнуть! Но религиозная жизнь нынешней Киргизии осталась для меня неведомой. Видны были из автобуса редкие мечети, но выглядели они стандартным с оцинкованными куполами. Скоплений народу около них не наблюдалось. Честно говоря, киргизский ислам показался весьма неубедительнымво всяком случае, по части внешнего вида. За все время попались только две девушки в мусульманских нарядах и одна в черно-белых шелках, вторая в неистово-розовых, обе смотрелись декоративно, как на карнавале. Преобладает интернациональная голопузая . Тот же местный геолог уверяет, что из всех азиатов киргизысамая нация. Хотя, на мой взгляд, буддизм был бы суровым горцам к лицу. Совершенно не удивилась, узнав, что в ущельях на южном берегу Иссык-Куля встречаются древние камни с буддийскими символами и древнетибетскими надписями.
В общем, за такой срок нельзя многого понять, но можно кое-что почувствовать.
Прощальный вечер на берегу. Диковато-мрачный закат пурпурные полосы на гладь воды и подсвечивает далекие снежные цепи. Они остаются последним ясным пятном, все прочее исчезает в фиолетовом сумраке.
В аэропорту, просвечивая чемодан, озадачились. Это что? Камни Полчемодана? Зачем везешь? Не зачем, Может, образцы ценных руд? Может, их нельзя вывозить? Да нет, обыкновенная зеленая галька с Что с ней делать будешь? Ничего, художественную инсталляцию , тогда иди
На обратном пути поняла, что мне больше всего понравилось в Киргизии кроме пейзажейкиргизы. Суровые дети гор не назойливы и деликатны. Почти не затронутый цивилизацией менталитет.
Затмение
Экзотика кончилась, началась Москва.
Сегодня обещали солнечное затмение, но я не видела, сидела в больнице. Отделение для стариковгибрид ада с сумасшедшим домом. Даже при самом замечательном уходе. Медперсоналангелы. , как с младенцами. Правда, сегодня одна истерическино только потому, чтобабушка все время вырывала у себя из вены капельницу. А в остальном все очень гуманно.
У больных тоже у всех затмения, у каждого свое. К примеру, санитарки конфисковали любимый ножик, которым я папе яблоки режуиз-за того, что полоумная старушка Марта его похитила и носилась с оружием по коридору. Сосед по палате может только мычать и слегка двигаться, но движется исключительно к нашей тумбочке, моментальнобананы и пряники, приносимые папе. На здоровье, конечно, папа обижаетсявоспрепятствовать грабежу не может в силу . Наевшийся Дмитрийтем временем так взбадривается, что даже пытается шлепнуть санитарку по . Он лысый, и у него острые мохнатые уши.
Другой сосед, Витя, допившийся до инсульта, способен только маниакально дергать штору так, что карниз уже перекосился, и страшно, не даст ли он в итоге Вите по .
Врачи говорят, что папа у меня золотой, капельницы, таблетки, уколывсе выносит смиренно. Прозвали «интеллигентом»потому что все время просит кофе. После в его голове несколько прояснилосьно стало ли от этого лучше? Если в невменяемом состоянии он озабочен исключительно ловлей мафии, главным считая председателя садового товарищества, то в моменты просветления переживает из-за своего жалкого состояния и из-за того, что создает мне проблемы. А у меня в голове свое затмението ли я делаю? Вроде бы человека лечить надо, не вопросно для чего, если он так страдает? Может, пусть уж лучше ничего не понимает? Может, я не права с этим лечением?
Я вашему батюшке сегодня трижды меняла! санитарка Марь , субтильная старушка за семьдесят, с личиком, как печеное яблочко, суетится и оттягивает кармашек халата. Опускаю деньги в кармашек. Тут звонит мобильникдругу-поэту не терпится прочесть стишок. Хороший стишок, не спорю, почти гениальный, но слушать стишки в палате имени Альцгеймерасовсем уж запредельно.
на улицу в слезах, зачем-то забрела на рынок, купила в утешение кустик алых роз и розовую гортензию для дачи. И еще китайскую блузку вишневого цвета. И все, заметьте, в теплой гамметипа лекарство от депрессии. Тоже своего рода затмениену, к чему летняя блузка, когда лето кончилось?
Командир батареи
Отец лежит под капельницей, откинувшись на подушку. Бессильные руки на больничном одеяле. Что у него было всегда красивымтак это кисти, длинные пальцы. Не хирург, не пианиствоенный инженер. Теперь синюшные, почти неживые. Он для меня всегда был идеалом, и невозможно привыкнуть к тому, что это уже как бы и не он, а совсем другое существокапризное, агрессивное, бессмысленное.
Совсем недавно с ним можно было поговорить, даже посмеяться вместе. Странно, я чувствовала себя защищенной, наливая слепому и слабому восьмидесятилетнему старику традиционный шкалик в День артиллерии. Человеку, который любил меня больше, чем кто бы то ни было в жизни, и эта странная субстанция любви даже тогда оставалась защитой.
Пап! Расскажи что-нибудь!
Не буду! сердился он, будто я выпытывала военную тайну.
Но, размякнув от двух стопок, медленно и неохотно начинал вспоминать, а потом входил во вкус, и все виделось как наяву.
Сорок первый год, август, отступаем от Брянска. У девятнадцатилетнего командира батареи под началом четыре пушки, семьдесят взрослых мужиков и семнадцать лошадей. Вот вам и военная тайнамеханического транспорта не хватает, вся надежда гужевой. Лейтенант умеет рассчитывать траекторию артиллерийского снаряда, но не умеет запрягать лошадей в пушку. Солдаты, только что оторванные от крестьянского хозяйства, зовут его «сынок», добродушно подтрунивают, но всячески помогаютловят сбежавших лошадей, лечат их потертости, а один, лет пятидесяти, даже добровольно исполняет роль денщика, пришивая лейтенанту подворотнички.
Но командир отвечает за всех, и когда начинается непонятная канонада, снаряды падают уже за околицей деревни, а связи со штабом почему-то нет, лейтенант лезет с биноклем на самое высокое дерево для выяснения обстановки. Солнечный луч, оптика, блеснувшее стекло биноклянемцы засекают цель, следующий снаряд ложится почти точно. Рядом с деревом вырастает второеиз осколков и земли, ударная волна сшибает наблюдателя с ветки. Лейтенанту повезло , хотя и без сознания. Осколочное ранение, полгода госпиталя, рука не действует, отправка в тылв Среднюю Азию, в училище, готовить молодых офицеров. Это приказ, ты здесь нужен больше, кадры решают все. На фронт больше не взяли, хотя рвался, заявления писал. Хотел отомстить за семьюленинградец. Но подчинился приказувот и считал себя всю жизнь виноватым.
Звонили недавно из военкомата.
Ваш отец воевал в ноябре сорок первого? Составляем список, кому положены подарки в честь обороны Москвы.
Нет, он был ранен раньшев августе, под Брянском.
Тогда не положено. Вычеркиваем.
Ему про звонок не сказала, но он счел бы дискриминацию справедливой. Подумаешь, геройдва месяца только и был на фронте. А Средняя Азиятыл. Жара, пыль, скорпионы, фаланги и снова госпитальна сей раз малярия, но это совсем другая история.
Медсестра Фаина, неопределенного возраста мечта поэта, пробегает мимо, щеголяя розовыми (опять!) брючками и стуча каблуками белых сабо. Мне очень нравятся цвет ее помады и золотые цепочки на шее, они будто излучают уют и тепло, и больничная атмосфера становится похожей домашнюю. Сладкая, сладкая речьво рту халва. Действует на меня .
Деда бы вымыть пора, советует Фаина. Давайте, а?
Соглашаюсь и сую ей в карман деньги.
Я и побрить могу. И постричь.
Добавляю.
Вы не волнуйтесь, все будет в лучшем виде! красавица лучезарно улыбается. Я ей верю. У нее очень красивая помада.
О множественности миров
Ну да, они существуют параллельно, как волокна, сплетенные в канат.
Вроде бы живешь внутри своего волокна, от остальных отгораживаясь ! Не дадут отгородиться!
Иду с приятелем Тверскойон хихикает: «На этом углу мне всегда девочек предлагают». Блин, каких еще девочек?! Для меня это место знаковоетам, за углом, кафе «Десерт», где благородные дамы раз в месяц пьют и собирают денежку на онкологических детей. А тут«девочек» Тьфу! Фантомы какие-то! , смеется он, это твои благотворительные дамыфантомы.
Или вот любимая дачачто может быть реальнее цветов? Но развалившееся крыльцо доски уже месяц валяются, а главный строитель-таджик отбыл на родинусказал, на свадьбу дочери. А ты и поверила! ехидничает соседка. У нее в голове совсем другая реальность, в которой на территории нашего садового товарищества соперничают две таджикские мафии, а их главный сын местного лесника, он их стравливает и на этом имеет немалый куш. А я-то надеялась, что Саид с дочкиной свадьбы вернется и крылечко достроит! А он в бегах от ! Или это не наяву происходит, а только в реальности?
А у водителя негабаритного прицепа мало того, что свои собственные мировые константы, но и топология пространства сильно отличнамоей. Он в своей вселенной вполне успешно вписался в поворот дачных улиц, но заборчик-то мой снес и смылся! Так что в его реальности он победитель, а я в своей.
У бедного отца в головесвоя реальность. Вчера встретил возмущенными криками:
Где водители горных троллейбусов прячут горючее?!
Я про них ничего не знаю! пытаюсь остановить лавину.
Обижается:
Скрываешь? Ты же сама их водишь!
Значит, существует и такое мироздание, в котором яводитель горных троллейбусов? А вдруг отца и не надо лечить, из той реальности вытаскивать? Вдруг ему там хорошо? Может, и мне бы там хорошо было?
Еду домой в задумчивости, ливень хлещета по кромке Измайловского лесопарка идет совершенно голая девушка с распущенными (сухими!) волосами. Величаво так идет, с эзотерическим выражением лица. А эта, интересно, в каких мирах сейчас пребывает?
Не знаю, как это все совмещать в своей голове И надо ли?
Витаминами и лекарствами его накололи, выглядит окрепшим, но вставать с постели совсем не желает. Сердобольная медсестра Таня несколько раз пыталась поставить его на ногизаходится в крике, как младенец, синеет. Таня отступает.
Плохо! говорит она мне. С ногами-то все в порядке, но сам не хочет. А нельзя старому человеку лежатьпойдет застой, долго не протянет.
Хотели на коляску посадить, вывезти в садик погулятьне справились. Не ! Уйдите!
Отбивается яростнооткуда силы только берутся.
Со зрением тоже непонятно. Резко стало падать после маминой смерти. Три операции сделали в хорошей клинике, хрусталик поставили израильскийврачи говорят, все прошло удачно, остатки зрения удалось спасти. Очки прописали новые.
А онне видит.
Может, причина тоже в головеон без мамы эту жизнь просто знать не хочет. А видит совсем иное:
Лариса, смотри, смотри, вон мама! Да вот же она, в дверях стоит!
Нашла у Нины :
«оттого, что мы, женщины, живем другой жизнью, у нас литература все-таки другая. Мне говорятты пишешь быт. Да никакого быта нет. Бытэто философия, выраженная в поступках»