Франка провела рукой по его вымытому лицу.
Что? Хочешь послушать радио? Мой долг, как хорошей жены, исполнять любую твою прихоть.
Она пошла в гостиную и включила приемник. Немецкие радиостанции, как всегда, передавали замусоренные нацистской пропагандой новости. Производство радиоприемников полностью контролировалось правительством; аппараты принимали только в том диапазоне, в котором вещали разрешенные нацистами станции. Многие, однако, переделывали свои приемники и слушали зарубежные станции. Франка поймала швейцарскуюпередавали новую популярную вещь оркестра Томми Дорси. По комнате поплыли звуки джаза. Франка замерла с губкой в руке. Где-то люди сочиняют вот такую музыку, слушают ее, танцуют, живут Мир, с которым она уже попрощалась, вдруг стал ей не совсем безразличен.
Молча, отдаваясь волнам музыки, Франка домыла раненого.
Вот и порядок. Она поставила на тумбочку у кровати пузырек с аспирином и стакан воды. Укрыла капитана и положила ему в ноги грелку. Кто же он такой? Для чего оказался в Шварцвальде? И как сохранить в тайне его здесь пребывание еще целых шесть недель, или сколько там нужно, чтобы срослись кости? И как он поведет себя, когда очнется?
Минуту-другую Франка постояла в дверях, глядя на человека на кровати и слушая музыку. А потом у нее свело от голода живот.
Завтра будет день. Завтра узнаю, кто ты такой.
Она вышла и заперла дверь на ключ.
Голод оказался сильнее желания искупаться, и она пошла в кухню. Кусочек хлеба сделал бы ее просто счастливой, но хлеб она доела еще раньше, вместе с остатками сыра. Думала тогда, что это ее последняя трапеза.
Пока на плите грелся суп, Франка сидела за столом, смотрела в пространство и соображала, что ей следует купитьдля себя и для человека в спальне. Нужно каким-то образом добраться до Фрайбургазапастись едой, достать гипс, бинты, аспирин и морфий. Это примерно семнадцать километров в один конец. В обычных обстоятельствах можно было доехать на машине, но погода такое простое решение исключала. Франка открыла чуланчик у задней двери. Там, среди старой зимней одежды и другого копившегося годами хлама, лежали в целости и сохранности ее старые лыжи. Последний раз она пользовалась ими лет десять назад, не меньше, когда была жива мама и они приезжали сюда на зиму. Франка взяла их, подержала в руке. Да, только так.
Неся лыжи, она вернулась в кухню. Суп уже нагрелся. Франка перелила его в миску и съела за несколько секунд. Эта еда лишь раздразнила голод. Она разогрела другую банку, пообещав себе, что обязательно восполнит запас.
После второй миски супа ей стало лучше, зато теперь не давала покоя пропахшая пóтом грязная одежда. Греть на плитке водуа для мытья ее понадобится немало, дело утомительное, но Франка представила, как она сейчас пахнет, и решилась. Поставила на плиту котелок и две большие кастрюли и стала ждать, пока вода закипит. Помня, что в доме посторонний, пусть он даже лежит без движения, Франка закрыла дверь и только потом разделась. Облачившись в халат, прошла в ванную и тоже тщательно закрыла дверь. Горящие свечи придавали комнатке уютный вид, но все портил недостаток воды. Вожделенное купание свелось к сидению в почти пустой ванне и оттиранию себя мочалкой. Вылезать было очень холодно. Франка схватила полотенце и принялась яростно растираться, чтобы не замерзнуть. Наконец, сухая и одетая в халат, она подошла к зеркалу, чего не делала уже несколько дней. Светлые волосы липли к шее, глаза покраснели, под ними легли темные круги. Франка водила по волосам расческой, морщась от боли, так сильно они спутались.
Почему-то она вспомнила герра Беркеля и его сына Даниэля, красивого юношу, члена гитлерюгенданацистской молодежной организации. Она увлеклась им, когда состояла в Союзе немецких девушек. Все ее подруги туда вступали. То был обязательный этап в жизни. Не вступишь в организациюты либо слабак, либо индивидуалист. И дорога тебе в изгои.
На Франку вдруг накатила паника. С чего она взяла, что Беркель ее не заметил? Может, как раз заметил и уже сообщил в гестапо? Это, конечно, маловероятно, но когда никому нельзя доверять, ошибки обходятся дорого.
Темнело; Франка зажгла в кухне и спальне свечи, а в гостинойкеросиновую лампу. Взглянула на гостяон спал.
Франка пошла в спальню, но, хотя ей страшно хотелось спать, опять оделась. В любой момент могли появиться гестаповцыа тут у нее непонятно кто. Спрятать его в домену, найдут на несколько минут позже. А прятать снаружи, на холодене в том он состоянии. Прокручивая в голове самые ужасныеи вполне реальныеварианты развития событий, Франка пошла в маленькую спальню. Да, здесь тоже опасно, особенно когда она уйдет в город. Вот в углу его военная форма. Если он и вправду служит в люфтваффеа это маловероятно, наденет ее, когда захочет. А вот если он британец или американец, что более правдоподобно, то присутствие военной формы только скорее приведет к расстрелу. Нужно ее спрятать
Франка топнула, и пол отозвался гулкой пустотой. Она принесла из кухни ящик с инструментами и убрала с пола циновку.
Поднять половицыи получится отличный тайник. Только сначала придется передвинуть кровать. Франка протолкала ее через всю комнату, причем раненый так и не проснулся.
Она вставила в щель с торца половицы гвоздодер и стала давить. Чертова доска, хоть и не сразу, поддалась. Франка вытащила ее и прислонила к стене. Под половицей открылся небольшой проем. Там было грязно, и оттуда тянуло холодом, но если вычистить и настелить одеял, получится вполне терпимо. Франка принялась за соседнюю доску, прикидывая, сколько их всего придется поднять, чтобы уместился человек. Лучше бы поменьше, иначе будет слишком заметно.
Размышления Франки прервал донесшийся с кровати кашель. От неожиданности она уронила гвоздодерпрямо в подпол. Гость открыл глаза и сел на постели. Лицо его исказила гримаса боли. Он зажмурился, снова открыл глаза и повернулся к Франке, замершей в молчании. Взгляд у него затуманился от боли.
Вы кто? Зачем вы меня здесь держите? спросил он на отличном немецком языке.
Глава 4
Франка не могла понять, что у него за выговор. Ей доводилось слышать резковатую речь берлинцевее гость говорил похоже, хотя не совсем так. Разницу она не смогла бы объяснить, как не смогла бы растолковать глухонемому, что такое музыка.
«Капитан» сидел на постели, взволнованно глядя на девушку. Его вопросы повисли в воздухе, как дым от сигареты. У Франки в голове пронеслись тысячи мыслей. Она шагнула вперед и подняла ладони, словно пытаясь защититься.
Я вам не враг.
Он не ответил, видимо, ожидая продолжения.
Я нашла вас в лесу. Вы были без сознания. Больно вам из-за переломов на ногах.
Он провел руками по самодельным шинам, опять поморщился.
Меня зовут Франка Гербер. Я привезла вас к себе. Мы здесь вдвоем. Поблизости другого жилья нет.
А где мы?
Примерно в семнадцати километрах от Фрайбурга, в горах Шварцвальда.
«Капитан» провел рукой по лбу, собрался с мыслями и заговорил более связно:
Вы работаете в полиции?
Нет.
Имеете какое-нибудь отношение к гестапо или другим службам безопасности?
Не имею. У меня и телефона нет. Я просто вас нашла и привезла сюда. Франка с трудом выговаривала слова, и руки у нее дрожали. Она спрятала их за спину.
Незнакомец прищурился.
ЯВернер Граф, капитан люфтваффе.
Я видела вашу форму.
Зачем вы меня сюда привезли?
Я нашла вас ночью. До любой больницы было слишком далеко.
Спасибо, что спасли мне жизнь, фройляйн Гербер. Вы военнослужащая?
Нет. Я медсестра была медсестрой.
Он попытался пошевелить ногами, и его лицо исказила мука. Франка сделала еще шаг.
Не вставайте, герр Граф.
Смешно называть его этим именем, явно ненастоящим.
Я знаю, что вам очень плохо.
Франка огляделась в поисках пузырька с аспирином. От таблеток толку немного, зато они хотя бы частично облегчат боль и помогут уснуть. Пузырек был на тумбочке, а кровать теперь стояла далеко. «Капитан» проследил за взглядом Франки и увидел вынутые половицы.
Что здесь происходит? Что вы намерены делать?
Небольшой ремонт. Вам не о чем беспокоиться. Она вытряхнула из пузырька три таблетки и протянула ему. «Капитан» посмотрел на них, а потомФранке в глаза.
Это аспирин. Не особенно действенное средство, но пригодится, пока я не достану что-нибудь посильнее.
В его глазах была боль, а еще растерянность и страх, которые он изо всех сил пытался скрыть. Франка положила таблетки в его раскрытую ладонь. «Капитан» их проглотил и в мгновение ока опустошил стакан.
Хотите еще пить?
Да, пожалуйста.
Франка поспешила в кухню, по дороге оглянувшись на рюкзак в гостиной. Пистолеты так и лежали внутри. А отцовский пистолетв ящике столика в прихожей.
Когда она вернулась, «капитан» делал отчаянные попытки выбраться из кровати. Лицо у него взмокло и покраснело.
Пожалуйста, не нужно, сказала Франка. Вам нечего бояться. Я вам не сделаю плохого.
Она протянула ему воду. Он и ее выпил так же быстро. И отдал стакан. Потом сложил руки на груди и замерказалось, ему приходится прилагать усилия, чтобы понять каждое слово.
Лежите. На дорогах заносы, а у вас сломаны ноги. Мы тут взаперти. Придется как-то доверять друг другу.
Кто вы? спросил он, потирая шею.
Я здесь живу. Выросла во Фрайбурге. Это наш летний домик.
Вы здесь одна?
Да, не считая вас. Что вы делали в лесу? Я подобрала и ваш парашют.
Я не могу отвечать на вопросы. Данная информация засекречена. Если меня схватят союзники, могут пострадать наши дела на фронте.
Вы в Германии, в безопасности. До союзников сотни километров.
Он кивнул и опустил глаза.
Вы, наверное, страшно проголодались. Принесу вам поесть.
Да, пожалуйста.
Сию минуту, герр Граф.
Франка отступила на кухню. Она стала разогревать последнюю банку супа; руки у нее дрожали. Как теперь себя вести? Пытаться его разоблачитьдело опасное, но нужно же как-то дать ему понять, что ей можно довериться.
Доверие требует времени, прошептала она. Сразу его не завоюешь.
Пока грелся суп, она вернулась в маленькую спальню. «Капитан» вздрогнул.
Как вы?
Спасибо, нормально. Только ноги болят.
Понимаю. И сочувствую. Завтра попробую раздобыть вам болеутоляющее.
Он молчал.
Ботинки ваши целы, а вот бриджи пришлось разрезать. И рюкзак цел. Я заметила там кое-какую одежду.
Он кивнул, явно не зная, что сказать, но потом нашелся:
Спасибо вам за заботу.
Кости я вправила, хотя, боюсь, без гипса они могут сместиться.
Спасибо, фройляйн Гербер. Поступайте, как сочтете нужным.
Он откинулся на подушки.
Сейчас приду, сказала Франка.
Суп нагрелся. Она перелила его в миску и понесла в спальню. Незнакомец лежал на спине, глядя в потолок. Когда она поставила перед ним поднос, сели управился с едой быстрее, чем перед этим сама Франка. Она пожалела, что не может дать ему хлеба.
Теперь отдыхайте.
У меня к вам еще есть вопросы.
Вопросы подождут.
Вы обо мне кому-нибудь рассказывали?
Я уже много дней ни с кем не разговаривала, кроме вас. Телефона, как я уже сказала, здесь нет. Даже почты поблизости нет. Если бы мне писали письма, пришлось бы ходить за ними в город. Никто не знает, что я здесь, она подалась вперед, вот я и взяла вас домойхотела помочь.
Я вам благодарен, но лучше бы мне как можно скорее продолжить путь.
Вы не будете ходить несколько недель. Когда откроются дороги, попробуем переправить вас в город, а до тех пор вы отсюда никуда не денетесь, как и я. Постарайтесь это понятькак и то, что мне можно верить. Я приложу все усилия, чтобы вас вылечить.
Я вам признателен, фройляйн. Никакой признательности в его голосе не слышалось. Он словно говорил заученный текст.
Пустяки. Не могла же я оставить вас умирать на снегу. А теперь вам нужно отдыхать.
Франка тоже говорила неестественным тоном. Будто два скверных актера играли какую-то пьесу.
Незнакомец кивнул и лег. Его явно мучила боль. Франка взяла с тумбочки свечу и затушила ее пальцами. Этот фарс ее утомил. Она тихонько прикрыла дверь и заперла замок, хотя «капитан», наверное, слышал. Впрочем, он не стал возражать.
Огонь в гостиной догорал. Франка подкинула дров и стала смотреть в огонь. Она словно оказалась в клетке с раненым зверем, от которого можно ожидать чего угодно. Единственная гарантия безопасностиего сломанные ноги. Пока он не ходит, ничего ей не сделает, тем более без своих пистолетов. Очень важно, чтобы он понял: хотя Франка не причинит ему вреда, она начеку. Она не пойдет на поводу ни у какого мужлана, будь он нацист или шпион союзников. Просто поможет ему спастись от гестапо. Последний акт неповиновения перед тем, как присоединиться к Гансу и остальным.
У Франки болели все мышцы, ей отчаянно хотелось спать. Она пошла к себе. Обычно она оставляла дверь открытой, чтобы из гостиной шло тепло, но теперь закрыла. Она подошла к окну. Ночь стояла ясная. На черном бархате неба сверкали искорки звезд. Завтра наверняка будет ясный деньочень удачно для похода в город. Лет десять назад такая прогулка была бы ей только в радость. Как же все изменилось! Много с тех пор накопилось душевных ран.
Франка отыскала в чулане грелку, и снова на нее нахлынули воспоминания детства: вот она кутается в одеяло, мама поет колыбельную, и глаза сами собой закрываются.
Она не собиралась здесь оставаться. В этом доме слишком много призраков прошлого. Однако теперь никуда не денешься. Уйтизначит бросить его, позволить гестапо одержать победу. Франка налила в грелку горячей воды. Руки у нее согрелись, и даже на душе потеплело. Прижимая грелку к груди, она пошла в спальню.
А вдруг он все-таки немец? Почему тогда говорил по-английски? Или же все куда проще, чем ей показалось, и, значит, когда очистятся дороги, можно будет отвезти его в больницу? Неужели она неверно расслышала? Английского Франка не знает, а раненый произнес лишь несколько слов. Тогда он действительно капитан люфтваффе Вернер Граф. При мысли, что он вовсе не тот, за кого она его приняла, что онодин из тех, у Франки упало сердце. Летчик люфтваффе? Если верить пропагандистским фильмам, то даже иностранцы порой идут служить немецкому рейху. Правда, верилось с трудом. Если он и вправду служит в люфтваффе, нужно передать его властям при первой же возможностии точка.
Франка погасила лампу, и в комнате воцарилась темнота.
Нет, все-таки он говорил по-английски. Она ясно слышала его слова. И до сих пор их помнит. Никакой он не капитан люфтваффе. Зачем ему лежать в снегах Черного леса? И пробыл он там недолго, иначе Франка нашла бы труп. Если он шпион или беглый военнопленный, то помощь ему карается смертью. Ну, это не беда. Нацисты уже отняли у нее все. Ничего не осталось.
Франка улеглась поудобней, закуталась в одеяла. Только под кучей одеял и согреешься. Или у камина. А у гостя одеяло лишь одно, да еще из дыры в полу, наверное, сквозит.
Она выбралась из постели, накинула халат, взяла ключ и на цыпочках вышла из комнаты.
В доме стояла тишина. Франка открыла замок и, прежде чем отворить дверь, постучала.
Эй! шепотом окликнула она. Герр Граф, вы спите?
Он лежал с открытыми глазами, и на какой-то ужасный миг ей показалось, что он умер.
Не сплю, фройляйн.
Вам не холодно?
Все нормально, спасибо.
Франка не поверила: здесь было гораздо холодней, чем у нее. Она отдернула занавеску, впустив поток лунного света. Взяла больного за рукуне холодная ли? Он посмотрел ей в глаза.
Вы совсем замерзли. Почему не попросили еще одно одеяло?
Не хотел вас лишний раз беспокоить.
Глупости. Чего ради страдать, когда в доме их полно.
Она достала из шкафа толстое одеяло, укрыла его.
Сейчас согреетесь.
Он не отводил от нее взгляда.
Франка чуть отступила.
Завтра я пойду в город. На дорогахзаносы, но нам нужна еда и У вас, наверное, страшные боли? Ответа она не дождалась. Разумеется, вас я туда не возьму, хотя, если хотите, могу сообщить в тамошнее отделение гестапо. Теперь уже она внимательно смотрела на него.
Нет необходимости, фройляйн. С местными властями мне говорить не о чем. Как вы уже знаете, я выполняю секретное задание особой важности. Было бы неразумно сообщать кому-либо о моем здесь присутствии.
Значит, вы хотите, чтобы я никому не говорила? Они могут известить о вас руководство люфтваффе, вашего непосредственного начальника, который отправил вас прыгать.