Я испуганно смял текст, поджег в пепельнице.
Нет уж, лучше я буду сочинять борзыха то эта свобода творчества к добру не приведет.
Напечатал наверху чистого листа заголовок: Борзые.
И понеслась!
...Управляй, Увлекай, Завлекай, Навлекай, Догоняй, Погоняй, Разгоняй, Привлекай!..
Мне почему-то показалось, что Ездунову должны были понравиться эти клички... Я уже представлял эту огненную свору, их симпатичные собачьи морды... Но тут, черт тебя побери, раздался стук!
Да!недовольно воскликнул я.
Вошел, естественно, Мартын... Вот бездельник!
Я надеюсь, не помешал?как бы извиняясь за вторжение, проговорил он, но тон его говорил о другом: вы жалкий смертный, за счастие должны почитать, что я изыскал время посетить вас!
Я только тяжело вздохнул... Часа полтора коту под хвост!
Печатаете?Он снисходительно кивнул на машинку, будто сам не видел, что печатаю.
Печатаю!ответил я.Хотите?..Я услужливо подвинулся.
Нет уж!Он усмехнулся.Пускай на такой машинке... печатает кто-то другой!
Ну ясно! Ясен этот тип! Разумеетсянацелен на что-то гениальное... но условия... условия не дают! Если, скажем, дать ему машинку из чистого золотаон, может, и напечатает пару строк... нона этой?! А пока зато можно презиратьтех, кто соглашается работать на каких угодно машинках!.. Ну, ясно. Привез, чтобы презирать. Хотелось бы только, чтобы он это делал короче, не отнимая у меня столько времени.
Я демонстративно углубился в текст.
Борзые?Он кинул снисходительный взгляд на листок.Давняя... и нелепейшая, надо сказать, его идея!Мартын усмехнулся.
Почему же нелепейшая?Уже назло ему мне хотелось перечить.Что ж, бедным псам, ни в чем не повинным, оставаться без имени?!
Он как бы проницательно глянул на меня, как бы внезапно открывая во мне еще более ужасные свойства, чем предполагал.
А вы, оказывается, понятливы!медленно, как бы не спуская с меня проницательного взгляда, выговорил он.
Да, я понятлив, понятлив!.. Но что вы хотите этим сказать?!
Я думаю, вы сами понимаете, что я имею в виду!как бы добивая меня, выговорил он. Фраза-шедевр, фраза-красавец! Чтоб иметь такую возможностьговорить подобные фразы, он и приволок меня сюда! Ну что жзамысел ему удался... но только отчасти, надо сказать.
Да-а... Управляй... Разгоняй... Привлекай.Он скользнул взглядом по тексту.Вы довольно быстро поняли, что от вас требуется, мой друг!
Я похолодел. Кинул взгляд на лист... Действительно!.. Управляй! Разгоняй! Привлекай!
А что вы думаете... клички эти... могут быть... более прогрессивными? Менее реакционными?пробормотал я.
Это уж дело вашей совести!отчеканил он.И мужества!добавил он.
Фраза-красавец! Для них он и живет... Он явно дал понять, что он-то тут давно уже ведет смелую деятельность.
А... ну, мне кажется, я понял.Я торопливо уселся за машинку, сосредоточился... стал печатать:Рассуждай... Обсуждай... Выступай... Развивай... Заостряй... Вы примерно это имеете в виду?
Он слегка скучающе осмотрел лист, потом снисходительно кивнул, оторвал самый уголок бумажки с Заостряем, спрятал в карман.
Ну, это уже ближе... Попробую это пробить!Он тяжко вздохнул, намекая на всю сложность, опасность и ответственность своей миссии здесь... ответственность перед прогрессивным человечествомв этом оплоте реакции!
Ну, спасибо вам! Вы меня буквально спасли!Я энергично вскочил, как бы пытаясь его обнять, выталкивая к выходу, но он оказался не так прост.
Но хватит, ради бога, об этом!Он благодушно махнул рукой на карман, где покоился Заостряй.Мы с вами прекрасно понимаем, что дело не в этом. Я, собственно, забрел к вам просто так,шутливо произнес он,поговорить о душе. Ведь мы же интеллигентные люди!
Вот этого я боялся больше всего! Я испуганно сжался. Уж лучше бы говорить о борзых! А о душене приведи господь!.. Знаю я, что у него на душе! Жуткая свалка, которую он принимает за изысканный музей: загадочная Шамбала в Гималаях, раннее христианство, буддизм, телепатия, верчение тарелок, летающие тарелки... что еще? Не в первый раз мне уже встречается такой: со всеми внешними признаками интеллигентано не интеллигент!
Тем временем он уютно устроился, закинул ногу на ногу. Это надолго!.. Прощай, любимая Танзания, прощай навек!
Я ведь по образованию тоже искусствовед,проникновенно заговорил он.
Я-то как раз тоже инженер... но говорить этого не стал, чтобы не расширять ахинею.
И если говорить откровенно (Зачем?!мысленно вскричал я)... если говорить откровенно...Он сделал многозначительную паузу.Всерьез я занимаюсь только началом конца прошлого века! Все!Он вскинул руки жестом измученного славой певца, показывающего зрителям: больше не умоляйте!
Только началом конца века! Надо же! Как всем прочим эпохам трагически не повезло!
Я думаю, вы сами понимаете,он усмехнулся, зачисляя меня в свои,что заниматься чем-то современным... попросту бессмысленно!Он эффектно затянулся.
Ну ясно, давно уже ясно... Разве сейчас что-то существует? Вот прошлые эпохи!.. Если бы знали они, бедные, сколько придется им принять в себя бездельников из нашего века!
Ну, а тут-то, конкретно, чем вы занимаетесь?довольно-таки грубо, окончательно теряя терпение, спросил я.
Тут?Он устало усмехнулся.Втолковываю этому,он мотнул головой,некоторые наиболее простые тонкости Завета!Он затянулся.
А зачем ему Завет?изумился я.Его, мне кажется, больше Анти-Дюринг интересует... Рабкрин.
Ну, а что остается делать?Мартын широко развел руками.Он бы и рад, но... Начальник методического кабинета по делам верующих. Так чтоприходится!Мартын усмехнулся.
Ах да, действительно!вспомнил я.
Наверно,подумал я,верующие со своими делами разобрались бы гораздо лучше без него. Ноего куда же девать? Впрочем, он мне абсолютно не мешал. А вот этот...
Нуи докуда же вы дошли... с Заветом?
Пока чтодо Книги Чисел.
Понятно, понятно...Я уже откровенно теснил его из кельи.
Но если быть откровенным,он снизил голос до чуть слышного шепота,всерьез я занимаюсь лишь проблемами НЛО!
Ну понятно, понятно!резко вытолкнул его... Уф!
С отчаянием уже бросился к машинке, выдернул этих псов, к чертям собачьим, завинтил новый лист...
Танзания!
Там занял я!
Тьфу! Я скомкал и выбросил лист, заметался по помещению.
И тутвообще уже без стукаво дают!распахнулась дверь. На пороге стоял тот пузатый крепыш в выпуклых окулярах, которого я приметил еще в трапезной,но на этот раз он был не только в белых сабо, но и в белом халате. За ним вошла та монашенкатоже в белом! Гость через окуляры долго и неподвижно смотрел на меня, потом выговорил сиплым голосом:
Слушайты мне дико не понравился!
Ну и что? Ты мне тоже!
Ладно, снимай-ка штаны!Он решительно направился ко мне, расстегнул мои брюки и вонзил свой согнутый палец, словно стальной крюк, в мой правый пах.
Ой!
Покашляй!просипел он.
Я покашлял. Он мрачно кивнул.
Посмотри!Он кивнул монашенке.
Она подошла и совершенно хладнокровно прижала свой ледяной пальчикя вздрогнул... до чего холодные руки! Какое-то исчадие ада!
Слева посмотри!
Она поводила пальчиком в левом паху.
И слева кольцо!сообщила она.
Врач долго задумчиво мыл руки в ванной, потом вышел, отряхивая пальцы.
Ну что?резко упав духом, пробормотал я.
Грыжу давно резали?спросил он.
Год.
Он мрачно кивнул.
Какой-нибудь... практикант?
Да... вроде бы да.
Боли сильные?
Я кивнул. Потом проговорил с вызовом:
Ну и что?
Что? Резать будем!рявкнул он.Благодари Бога, что еще в более-менее приличных условиях все будет, а не в обычной морилке! Доктор Гридин!он крепко пожал мою вялую руку.
Решительный корешменя даже не спросил!
Она стояла, брезгливо обтирая руки французской туалетной водойчую по запахув крохотном флакончике... спрятала в карман.
А когда... резать?поинтересовался я.
Когда мы?..Он глянул на нее.Дня через три.
Я молча кивнул. Они вышли... Да, замечательный виражкак бы со всемирной Олимпиады на больничную койку!
Запах французской воды витал в моей аскетической келье. Что за черт? Этот как бы скорбный визит представителей медицины вызвал у меня совершенно неадекватную реакцию. Я метался по помещению. Потом, не выдержав, выскочил в коридор, пошел по запаху... В галерее стоял Мартын и с оскорбленным видом курил... Не поддержал его изысканный разговор!.. Я уже решил его утешить, перекинуться с ним.
А эта-то... медсестричка-тоничего, вообще!высказал я то, что было на языке.
Он устало прикрыл глаза: господи, какой примитив!
Ну, может быть... если как следует приодеть...наконец выговорил он.
Наоборот, мне кажется... если прираздеть!воскликнул я.
В ответ он скорбно вздохнул. В виду имелось что-нибудь вроде: ...Увы! Мой уделодевать!
Решив, что внимания выделено достаточно, я направился дальше... Так... вот за этой дверью. Я открыл. Точно!
Она стояла у стеклянного шкафчика с инструментами, недовольно повернулась на скрип.
Вот,пробормотал я,решил глянуть на те приличные условия... где мне резаться.
Она презрительно усмехнуласьясно, она презирала все тут.
Это, ты считаешь, приличные условия?она огляделась.Ну конечнокак для кого!
Она пожала плечом.
А что, где-то есть более приличные условия?поинтересовался я.
Где?.. Да везде!
И тут мне не повезло! Но ее, как видно, эта тема задела.
Да хоть вот здесь!Она кивнула мне на стеклянный столик перед кожаным белым диваном, где лежал сияющий глянцевый журнал.
Я начал его листать... высокий стеклянный дворец... какие-то роскошные помещения... к сожалению, надписи под картинками были не русские и даже не английскиепохоже, китайские.
Так что это... какой-то отель?
Да нет, почему же отель,язвительно проговорила она.Совсем наоборотпросто одна маленькая больничка.
Больничка?изумленно вскричал я.Да в таком помещении и болеть как-то глупо!
Это мы болеем. А онилечатся!
Понятно.Я приуныл.А это что за роскошный холл?
Это, извиняюсь, не холл. Это палатапричем на одного!
Да-а...Я был совершенно поражен.А это что за сказочное помещение?.. Мрамор, зеркала!
Это?..она мельком глянула.Морг!
Ах! Так морг все-таки есть!Я захохотал.
Но потом почтительно оборвал смех.
И вы бывали... в этом дворце?спросил я.
Она кивнула.
С судна списали. Неприятность одна... стояли в Гонконге.
Так вы еще и морячка?
Я... много кто!
А... скажите, пожалуйста... ваш начальник этот... хороший врач?
Я думал, что и тут она скажет пренебрежительно, но она внезапно посуровела:
Если и остался хоть один еще врач у нас в стране, так это он.
Ну, тогда-то я спокоен.
Ты-то при чем здесь?Она словно впервые увидела меня.Просто Владимиру Дмитриевичу надоело тут без работы. На атомном полигоне главным хирургом был, в Афгане людей штопал, а тутвесь класс можно потерять.
Ясно! Значит, для этого я и прибыл сюда?
Для этого?Она усмехнулась.А ты будто не знаешь, для чего ты прибыл сюда? Святой, значит?
Да, я святой.
Ну, тогда пошли!с какой-то даже угрозой проговорила она, скинула белый халат, оставшись в юбочке и футболке.
Да я, собственно, только насчет операции зашел узнать,смущенно лопотал я, следуя за нею.
Мартын, разумеется, не мог пропустить это зрелище, язвительно улыбнулся... Прощай, друг!
Мы стали спускаться по ступеням в монастырские катакомбы... Неужто сейчас предстоит рандеву с какими-то святыми мощами, проверка моей святости? Но становилось почему-то не прохладнее, а все жарче и жарче! На ходу она стянула через голову футболку, оставшись... без нее.
Она пихнула разбухшую деревянную дверь... и мы вошли в предбанник: деревянные скамейки, реечная обшивка, несколько дверей, манящих вглубь.
Вотможешь закутаться, если хочешь!Она кинула мне плоско сложенную, слепленную крахмалом простыню.
Ясно,подумал я, ловя простыню.Ни во что другое тут закутываться не принято.
Мы вошли в сказочную парилку, сидели там, закутавшись в простыни, потом, стукнув другую дверь, вывалились в широкий бассейнтут уже кутаться не удалось...
В бассейне этом был и водопад, вдруг обрушивающийся со стены, и мощная струя подводного массажаона танцевала перед струею, упиралась в нее.
Ну как?усмехнулась она.
Потом она повела меня по какому-то коридору, неожиданно прохладному, щелкнула выключателеми я обомлел: сверху донизу стены состояли из бочек. Неплохо монахи живут!
Закинув пальчиком прядь за ушко, она присела перед бочкой, из которой торчал толстый шланг, взяла его в губки, лукаво оглянулась, втянула щеки... Нацедила пятилитровую банку. Гуляем!
Потом мы оказались в ее кельеона открыла сверкающий бар.
Так. Это уже серьезно... Джина, надеюсь, нет?
Почему же нет? Есть.
...Тогда это конец.
Она куда-то уплыла, потом снова появилась.
Это еще что! Раньше я работала администратором в гостинице на одного постояльцаего самого...
Когосамого?.. Бога, что ли?
Ну, примерно.Она усмехнулась.В Венгрии это было, в маленьком городке, где он никогда и не бывал... да и навряд ли мог когда побывать. И тем не менеетем не менее!.. Каждый день готовилась роскошная еда, в каждой комнатеподчеркиваю, в каждойчто ни день менялись цветы.
А как ты в Венгрии-то оказалась?
Это уже мои дела!
А как вы... в гостинице этой... не беременели от этого... Зевса, с помощью цветов?
Но-но!..
Она снова куда-то уплыла, потом вплыла, кутаясь в пушистую шубу.
Ты знаешь, сколько она, нахалка, стоит?
Меня это не интересует, увы!
А вообще, отлично тогда было. Помню, в какой-то раз пересекала я границу, вдруг шум по вагону: шмон идет. Наверное, кто-то что-то стукнул. А у меня на одной руке четыре одинаковых золотых кольца. А в купеслушай сюдакроме меня еще три негратакие элегантные, важные. Ребята,говорю,выручай! И надеваю каждому по кольцу. Она заулыбалась: Омарьяж, марьяж!.. И вотпроходит шмон. Со мной абсолютно вежливо, даже чемодан не попросили открыть, зато трех моих женихов, с моими кольцами, поднимают и ведут. Гляжувысаживают из вагона, заводят в здание... Ну, вообще! А через восемь минут отправка! Вбегаю в кабинет начальника таможни, верчу попкой: Простите, пожалуйста, вышло недоразумение, но это мой муж, только что поженились, не успели записаться. Майор усмехается: Который из трех? Я что-то такое лопочу, делаю глазки... Корочемуж мой встречает меня на вокзале, я лечу к нему в развевающейся дубленке, сзади три роскошных негра несут чемоданы.
Как?Я остолбенел.У тебя и муж был?
Почему жебыл?оскорбленно проговорила она.Он и сейчас есть.
А... ну да.
Капитан! Иначе откуда, думаешь, все это?Она дунула на шубку.
А... Ну да!
А кстатиодин из негров тех потом королем стал, в одной африканской стране.
Надеюсьне в Танзании?встревоженно подумал я.
Кстатио Танзании. Как там мои стихи? А мои любимые борзые?! Я зарыдал.
Рабо-тать, рабо-тать!Я стучал кулаком по столу. Вино в бокале морщилось.
Ты голенький спишь или в трусиках?
В пальто!
Ну что, ты не понял еще, зачем ты сюда приехал?
Нет.
Тоже мне... Аполлон!Она накинула халат.
Да, я Аполлон... в смысле лиры.
Поднялся, пошел.
Кстати, какая-то походка у тебя деревянная,издевательски произнесла она.
Да. Я железный человек, с деревянной походкой.
Вышел.
...Ясно, она думаладряблый интеллигент, можно взять голыми руками (или ногами), но быть абсолютно дряблым в наше время как-то не получается... поскольку никто не помогает тебе, самому себе приходится быть и тренером, и менеджером, и даже, как в данном случае,вышибалой.
Я рухнул на свою койку и заснул. Проснулся от прикосновения.
Ну, подвинься!
С какой это стати?!горделиво проговорил я.
А чего пепельницу рядом с кроватью поставил? Ведь ты вроде не куришь?
А вдруг я во сне закурю?
Да... предусмотрителен!
Ой!.. Холодная!
Да уж, такие конечности... Сама вздрагиваю, когда ночью прикасаюсь к себе. Поэтому сплю в шерстяных носках. Спать в варежках как-то не решаюсь... Кстати, спать в брюках тоже нехорошо.