И тут троллейбус останавливается, складывает двери, пчела влетает в салон и жалит меня в голову! Проклятье! Даже слезы у меня выступилиот боли и от обиды! Да, видно, не случайно я голову выбрилтут целая цепь! Видно, прохудилась моя защита!.. Недавно видел я женщину, сбитую машиной,вернее, только ноги ее торчали из-под покрывала: грязные туфли и чулки, причем чувствовалосьне сейчас они испачкались, а давно, то есть давно уже плохо она жила, прохудилась ее защитаи вот результат... И моя защита прохудиласьтеперь жди!
Доехал я до службы своей, дверь открыл и сразу же застонал. Десять лет уже вижу одно и то же: мокрая грязная тряпка у двери, все привычно уже трут об нее свои абсолютно чистые и сухие ноги и дальше уже идут, печатая грязь. Сколько я бился с этим, особенно пока был молодой и горячий!.. Бесполезно! Однажды даже, карьерой рискуя, похитил эту тряпку, думалвсе перевернется. На следующее утро пришелтишь да гладь. Точно такая же тряпка на том же месте лежит!
Вытер (как все, выделяться нельзя!) свои абсолютно чистые подошвы, сделал их грязными, прошел по коридору, по следам предшественников... Целый день с рабочего места Тамаре Семеновне этой звонил, которая газовыми плитами заведует... Бесполезняк!
Тамары Семеновны нет!
А где же она?!
Наверное, она каждому не обязана отчитываться!
Сразу после службы (нет уж, своего я добьюсь!) помчался в ее приемную, досидел до конца. Секретарша, вставая, говорит:
Конечно, вы можете и после моего ухода оставаться, но через десять минут сигнализация включится, вас как взломщика заберут!
Спасибо!
Выскочил на воздух. До ночи по городу носилсянеохота в таком состоянии домой идти.
Совсем поздно, в темноте уже, подходил к парадной. И вдруг споткнулся о водопроводчика, упал. Утром еще, когда я уходил, он на этом самом месте на коленях стоял, пытался шланг починить, из которого в неправильном месте хлестала вода. Сейчас он плашмя уже лежал, но борьбу не прекращал, зубами пытался закрутить проволоку на шланге.
Извини!лег рядом с ним.Может, выпьем?
Он изумленно на меня посмотрел.
...Воды?
Ну почему же? Может, чего другого удастся достать?
Удалось! Прямо в подсобке водопроводчика и уснул. Проснулся от резкого ощущения какой-то беды, сел... Рука вроде как затеклапальцы не шевелятся... Поднимаю правую руку левойпальцы разваливаются в стороны, как увядшие лепестки,не дотянуться пальцами до запястья, не щелкнуть ногтями по обоям!
Давай-ка под кипяток ее!водопроводчик испугался.
Долго держал ее под кипяткомтолько кожа покраснела, рука не двигается!
Выхватил руку из-под струи, тряс ее, как градусник, колол вилкой...
Безрезультатно!
Попытался хотя бы чашку с водой поднятькисть сразу изогнулась «утиной шейкой», а чашка даже не сдвинулась! Всё!
Левой рукой вытер пот со лба, потом левой же поднял чашку, хлебнул... Вот такая теперь жизнь!
А чего это за горе у тебя вчера было?водопроводчик сразу же поспешил отмежеваться.С чего это ты так?
Солнце встало... И тут же бессильно упало.
Зашел я домой, переоделсятяжело переодеваться, когда одна рука без толку торчит... ик тебе!
Ну ясно теперь!сказал Пашков.Нерв перележал, и еще целый комплекс причин: нервное истощение, плюс алкоголь...
Теперь будь внимательным!сказал Пашков.Эти людийоги. Делают чудеса. А на чудо вся наша с тобой надежда. Думаешь, как они переламывают кирпич? Рукой? Ничего подобного! Сгустком энергии, которая у них идет перед рукой,энергию эту засасывают из космоса и сосредотачивают в руке... Понял, к чему клоню?
Ну щелкни по лбу меня!через пару часов умолял Пашков.Ведь приятно жепо лбу щелкать?
Ну смотри жетысяча рублей! Одной бумажкой! Видел когда-нибудь? Схватишьбудет твоя! Ну, умоляю!Пашков грохнулся на колени.
Я поелозил рукою по бумажкеможет, прилипнетно она не прилипала...
Что есть прекраснее женской груди? Ну прикоснись, не бойся!
Утром мы понуро брели ко мне домой.
На кухне сидела жена и мой верный друг Никпёсов, появляющийся только в минуты несчастий.
Это доктор Пашков!представил я собравшимся.Отличный, между прочим, доктор! Правда, мы с ним в канаву сейчас упали,но это неважно!
Никпёсов сухо поклонился Пашкову. Голова Пашкова и так висела на груди. Видно, переживал: всю ночь со мной провозился, и неудачно!
Ну ясно!жена вздохнула.Давно уже все плохо у тебя, а рукаэто уже так... результат!
Да у меня все нормально! А рукапустяк.
И что же ты думаешь теперь делать?спросила она.
В теледикторы думаю пойти! Им руки ведь не нужны!
Не ерничай!проникновенно заговорил Никпёсов.У тебя случилась беда, и всем нам надо крепко покумекать, как из беды этой выкарабкаться!положил руку свою на руку жены.
Да отвали ты!проговорил я.Какая беда? Да выпил бы ты с моеу тебя и не это бы отнялось!
Ты сам прекрасно осознаешь, что все этоне случайность!Никпёсов произнес.Причинав твоем общем упадке, а этовсего лишь следствие! Да, да! Ну что ты сделал за последнее время?
«Пили упал со стропил!»
Вот именно,с мягким укором Никпёсов произнес.
А тебе этого мало?
...Да, карьера у менякак у знаменитого футболиста Гарринчи. Сначала соглашался играть только за миллион, потом дрогнул, согласился за миллион без копейкии понеслось! Теперь соглашаюсь уже за стакан семечекникто не берет!
Может,сказала жена,тебе на курсы понижения квалификации пойти? Ведь ясно, что прежнюю работу ты не сможешь выполнять.
Почему это? У меня ведь рука парализовалась, а не голова!
Жена вдруг заплакала.
Ну что ты?я гладил ее по голове левой рукой.Ну чего ты хочешь, чтобы я сделал? Плиту? Будет! Нучто еще?
Вот!жена вдруг разжала кулачок, в нем лежала какая-то желтая косточка.
...Что это?
Зуб сломался. И подклеить нечем!
И это сообразим!
Тамары Семеновны нету!сказала секретарша.
Ну а где же она?
Секретарша игриво посмотрела на меня: какой настойчивый!
Ладно,вздохнув, решилась она.Попытайтесь ей домой позвонить. Попробуйте с ней по-человечески поговоритьона ведь тоже человек!
Ясно...я тупо глядел на записанный секретаршей телефон. Почему он такой знакомый? Тамара Семеновна... Так это же Тамара!
Я давил и давил на звонок. Наконец щелкнула щеколда.
Вот уж не ожидала!проговорила она.Думала, ты обиделся в прошлый раз!
Глупая! Ну за что же?правую руку на всякий случай в кармане держал.
Ну проходи...подумав, она посторонилась.Только не обращай вниманияу меня там разгром. Ну, как старый друг, думаю, простишь.
Вот как! Уже и друг!
В этот раз она, в виде исключения, сказала правду: столы были сгромождены в центре комнаты, скатерти скомканы, тарелки в засохших салатах, размокших окурках, рюмки опрокинуты.
Хорошо живете!воскликнул я.
Да Витька вчера повышение получил,как бы недовольно проговорила она,и главное, не мог уж заранее предупредить!Она надула губки.Ну, крутилась, как могла. В основномсалаты, салаты, салаты!Она махнула рукой.Еще яйца делала,доверительно сообщила она.Сначала хотела с икрой, но потом пришлось с рубленой селедкой.Она с удовлетворением оглядела столы.Ну, горячее, конечно, тоже было, но тут все уже трепались и не заметили, по-моему! В конце начальник Витькин хотел уже из моей туфельки питьно Витька не разрешил!
Видно, я был нужен ей в качестве подружки, чтобы делиться.
Ну хорошо,перебил я.Что нужно помогать тебе? Мыть? Стирать? Только вот рука не совсем... но это неважно!
Проти-ивный! А из туфельки пить?
Сейчас! Только желудок освобожу!
Я закрылся в уборной. Может быть, элегантно повеситься? Рано!
А ты такой же проти-ивный, как тогда!только я вышел, она провела мне по шее своей ручкой, я дико вскрикнул, боль перерезала горло.
Я быстро глянул в зеркалокровь!
Ой, прости, пожалуйста!всполошилась она.Это я тебя алмазиком нечаяннотут у меня такой противный алмазикцарапается!
Ну, если алмазомтогда ничего! Ежели алмазомдругое дело! Алмазомвсегда пожалуйста!
«Что это за шрам у тебя на горле?»«Да это тут алмазом меня...»«A-а. Это хорошо!»
Я пошел в ванную, набросал грязных вещей в таз.
Серьезно собираешься стирать?
Конечно!
Проти-ивный!все время крутилась рядом, самое было время ее ущипнутьно рука не поднималась. Что-нибудь по хозяйству, чувствую, еще можно, а что-нибудь более волнительноени в какую! Да, понял я, дело дрянь! Если уж на такое не поднимаетсяэто конец!
Спина ее гладко уходила вниз, внизу плавно поднималась, как Кавголовский трамплин,даже перехватило дыхание... Не поднимается рука!
Ну и ладно!она обиженно повернулась и ушла.
В прихожей стала набирать номер... Мужа вызывает? Это конец!
Бо-орька?заговорила она.Ну это я! НуТомка, противная девчонка! Что значитне помню?голос ее вдруг зазвенел.Тамара Семеновна! Вспомнил теперь?!
Даже я испуганно заметался. Королева микрорайона! Новая аристократия! Так вот какая она!
...Ну-у Бо-орька!снова затянула она.Ну я хочу лы-ытки! Ну лы-ы-ытки! Найдешь!Она вдруг резко бросила трубку.Бараньи лытки, видишь ли, не может найти! Он всем нам обязан! Совсем народ обнаглел!Ее яростный взгляд уткнулся в меня.Ты это куда?
Должен срочно идти!стал топать в прихожей, показывая, как именно должен идти.
Зачем это?
Белых крысок кормить. Завел, понимаешь, белых крысок! Беда! Если не покормишь их вовремяскандал!
Обождут!начальственно уже так произнесла.
Крыски?.. Да ты не знаешь, какие они!слезы вдруг навернулись мне на глаза....Да не только в них дело,взял наконец себя в руки... (Ну, а в чем же еще?)Что, если Виктор нас застанет? (Вот!)
Ну и пусть!губки надула.Не будет таким противным, как вчера!
Выходит, чаровнице этой все равно: пусть мы изувечим друг другалишь бы не были такими противными!
Пошел на кухнювыпить чашку воды... Вот, значит, знаменитая эта плита! И за такую дрянь я собирался платить самым ценным на свете веществом? Идиот!.. Есть такая порода людейвсе время внушают себе: «Ну уж поунижаюсь еще немного, пока не встану окончательно на ноги! А там перестану!» Не перестанешь! Если вставать на ногито только резко, иначе всю жизнь свою останешься на коленях!
Я схватил подстаканник, несколько раз с отчаянием ударил себя по голове... Был бы первый случай в криминалистике: убил себя подстаканником! Но не получилось.
Поставил подстаканник на место, решительно в комнату к ней вошел.
Должен признаться тебе,сказал я.Я не бескорыстно к тебе пришел.
А зачем?впервые какой-то интерес у нее в глазах появился.
...Хотел плиту через тебя достать!
Проти-ивный!явно при этом оживилась.А какая тебе нужна плита?
Об этом хотелось бы в конторе поговорить,неожиданно сказал.
Ой, зачем в конторе? Ведь я же здесь!
А мне бы хотелось в конторе!тупо повторил.
Ну и пожалуйста!плечиком повела.Только не получится там у тебя ничего!
А это мы посмотрим!
Отомкнул дверь, выскочил на улицу.
Примчался в контору.
Опять это вы?секретарша говорит.
Опять!говорю.И «опять» это будет, покуда... Пока не...
Сбился! Толкнул дверьзаперта!
Я вам ясным языком говорюТамары Семеновны сегодня не будет... Неужели,на жаркий шепот вдруг перешла,вы с ней по-человечески не сумели договориться?
Не сумел!
Ну и ходи голодный!совсем уже нагло мне говорит.
Ну хорошо...Поднял левой рукой правую руку, посмотрелвряд ли уже когда-нибудь пригодится теперь... Размахнулся! Бабах!! ...Треск. Облако штукатурки... Поднялся я с другого уже полабыл на линолеуме, поднялся с паркета. Дверь отлетела к дальней стене.
Вот так вот, приблизительно,отряхиваясь, говорю.
Ну и чего вы добились?бледная секретарша в проеме стоит.
Своего.
А зачем клей хватаете?понемногу стала в себя приходить.
Жене зуб подклеить. Подклеюсразу же верну.
Через минуту, наверное, вбежал домой... Вся комиссия в сборежена, Никпёсов, Пашков.
Вернулся?обрадовалась жена.
Вернулся! Но если вы думаете, что и дальше будете ездить на мне... вофигу видали?я показал.
А рука-то работает у тебя!сказала жена.
Выполняю машинописные работы
Открывать глаза не хотелось. В темноте я протянул руку к столунащупал письмо. Содержание его было примерно таким:
«Уважаемый товарищ! Если у вас есть совесть или хотя бы жалостьперестаньте присылать нам ваши отвратительные рассказы! У двух сотрудников нашего журнала началась после прочтения их нервная горячка, трое уволились, остальные находятся в глубочайшей депрессии. Кроме этого, напечатаны рассказы ваши на омерзительной бумаге, от чего у оставшихся сотрудников началась злостная почесуха...»
Нунасчет бумагиэто они зря! Нормальная бумага, куплена в магазине. Насчет рассказов, может, и правильно, а вот насчет бумагинапрасно!
Я открыл глаза.
Вставай!грубо проговорила жена.И я готовлю сразу ужинчтобы не возиться с завтраком и обедом.
Сели мы ужинать (в восемь утра!), жена уже с жалостью на меня смотрит. Если бы с ненавистьюеще бы ничего,но что с жалостьюэто тяжело.
Может, тебе не свое печатать?жена говорит.
В каком смысле«не свое»?я встрепенулся.
В обычном!жена объясняет.Как машинистка на работе у нас. Мало того, что жалованье гребетсто двадцать рублей, еще непрерывно в рабочее время печатает для клиентов. И знаешь, сколько берет? Тридцать копеек за страницу! Десять страниц за частрешка!
Но ведь это же унизительно!
Зато надежно! Давай сейчас напечатай объявление, в двадцати экземплярах: «Выполняю машинописные работы. Быстро, дешево, элегантно». Развесь на всех столбахи пойдет дело. За день тридцать страниц отстучишь? Девять рублей! В месяцдвести семьдесят!
Заманчиво, конечно. А своего, значит, совсем не печатать?
А зачем?
Вообще-то правильно,я вздохнул. Пошел к себе в кабинет, распечатал объявление, побрел на улицу, расклеил на столбах.
Первым явился довольно-таки странный клиент: с землистым неподвижным лицом, на плечезасохшая глина. Где он глину на плечо брал, в разгаре зимыне очень понятно. Принес рукопись в газетекилограммов на пятнадцать.
Мне крайне срочно!надменно так говорит.
Ну хорошо,говорю,напечатаем срочно!
За неделю перепечатал его трудтысяча листов!о коренном переделывании климата на земле. В конце недели приходит. Глина на местеуже это мне достаточно подозрительным показалось.
Забирает он рукописьпочему-то сваливает в огромный мешоки расплачивается со мной старыми деньгами: большими, нежно-зелеными, с нарисованными на них танкистами в шлемах.
Вы что?спрашиваю его....Сумасшедший?
Да!гордо говорит.А что? Разве я забыл вас об этом предупредить?
Да,говорю.Как-то, знаете ли, забыли! Впрочемсумасшедшему можно простить некоторую рассеянность!
Следующий тоже довольно подозрительный тип пришел. Рукопись в газете.
Извините,говорю ему.Нет ли у вас справки какой-нибудь?
Грозно посмотрел на меня:
Какой это справки?
Нучто вы не являетесь сумасшедшим?
Он еще более грозно на меня посмотрел:
А выне являетесь?
Янет. Я машинист, я на машинке печатаюкак я могу являться при этом сумасшедшим?
Тогда идиотских вопросов не задавайте!
...Ну ладно. Тогда другого рода вопрос: какими будем расплачиваться деньгами?
У него глаза вылезли из-под очков.
Нашими!отрубил.
Я понимаю, что нашими. Новыми, старыми?
Он долго неподвижно смотрел на меня, потом схватил рукопись со стола, направился к выходу. Тут жена, радостно улыбаясь, бросилась наперерез:
Не сердитесь, все будет хорошо! Это он разговаривает так странно, а печатаетзалюбуешься! Оставьте вашу рукопись, не беспокойтесь. Через три дня заходитебудет готова!
На меня взгляд метнулапошла его провожать. Тот тоже метнул на меня взгляд, удалился. Неплохое, вообще, начало!