По дороге Леха мне говорит:
А помнишь, у тебя ведь была мечта: поехать в глухую деревеньку, ребятишкам там математику преподавать, физику!
Не было у меня такой мечты!
Ну посмотри мне в глаза!
Еще чего!говорю.Отказываюсь!
Приехали мы с ним на концерт, после концерта повезли нас живорыбщики на охоту. Все там схвачено уже было: утки, павлины. Вместо дроби стреляли черной икрой.
И только начался там нормальный разворот, слышу вдруг с ужасом: «Шлеп! Шлеп!»Леха мухобойкой своей пощечины двум живорыбщикам дал.
Леха!кричу.Ты что?!
С огромным трудом, с помощью шуток, прибауток и скороговорок отмазал его.
Вспомнил я, когда домой его вез: ведь давно уже клялся не иметь с ним никаких дел!
...Однажды уговорил он меня поехать с ним в туристский поход. Взяли две одноместных палатки, надувную лодку, забрались на дикий остров на Ладоге. Днем там ничего еще было, но ночью житья не было от холода и комаров. Леха каждую ночь вылезал, просил, чтоб я палатку его песком обкопал, чтобы щелей не оставалось для комаров. Днем намаешься как бог, да еще ночью просыпаешься вдруг от голоса:
Эй! ...Закопай меня!
Слегка устал я от такой жизни. Сел однажды вечером в лодку, на берег уплыл,там какая-то турбаза была. Никого не нашел там,все в походе были,только увидел на скамеечке возле кухни молодую повариху.
Привет!обрадованно говорю.Ты что делаешь-то? Работаешь?
Не!отвечает.Я отдежурила уже!
А чего не идешь никуда?
А куда идти?
А поплыли на остров ко мне?
Не!
Думаешь, приставать к тебе буду?
Ага.
Да нет. Невозможно это. Знаешь, как холодно там? В двух ватниках приходится спать!
Нормальный человек, послушав нашу беседу, подумал бы: странно он ее уговаривает!
Но именно такие доводы, я знал, только и действуют.
А люди там,канючила она.Что скажут?
Да нет там никого. Я один.
Честно?
Ей-богу, один!
Долго плыли мы с ней по темной, разбушевавшейся вдруг воде, в полной уже темноте приплыли на остров. С диким трудом, напялив на нее два ватника, уговорил я ее залезть в палатку,и тут появился Леха, с обычным своим ночным репертуаром:
Эй! Закопай меня!
В ужасе выскочила она из палатки, увидела Леху и с криком «О-о-о!» умчалась куда-то в глубь острова. Всю ночь я ее проискал, утром только нашел на кочке посреди болота.
И поклялся я, когда обратно мы плыли: с Лехой больше никаких дел не иметь!
И вот надо же,снова появился, притулился ко мне. Жена моя почему-то с горячей симпатией к нему отнеслась.
Только приходил (а он теперь часто стал приходить)усаживались друг против друга на кухне и начинали горячо обсуждать заведомую чушь!
Но это еще не все, что произошло.
Однажды,прихожу поздно вечером домой, вижу: сидит на кухне какой-то старичок.
Кто это?тихо жену спрашиваю.
Не знаю!плечами пожала.
А кто же впустил его?
Я.
А зачем?
А он приехал к родственникам, а их нет. Что уж я, не могу старичка пустить?!
Всегда так, с повышенной надменностью держится, когда чувствует, что совершила очередную глупость.
Здесь сараюшк-а ста-яла,старичок повторяет.
Какая такая сараюшка,так и не добился я от него.
Ну ладно уж, положили его на нашу тахту, сами в кухне на раскладушке легли. Жена лежит в темноте, вздыхает. Потом говорит:
...Сегодня над церковью у нас журавли весь день кружились, кричали. Наверно, вожака потеряли!
Нуи что ты предлагаешь? ...К нам, что ли?!
Потом заснула она, а я долго лежал в темноте, руки кусал, чтобы не закричать!
Когда же это кончится, ее дурость?!
Потом заснул все-таки.
Просыпаюсь, иду посмотреть на старичкаи падаю. Старичка нет, и так же нет многого другого! Причем взято самое ценное,диссертацию мою так не взял, хоть она на самом видном месте лежала!
Вот ето да!почему-то чуть ли не обрадованно жена говорит.
Ну, довольна?говорю.Кого в следующий раз пригласишь? Думаю, прямо уже убийцу надо,чего тянуть!
Обиделась, гордо отвернулась. Слезы потекли. Бедная!
И тут впервые у меня мысль появилась: а ведь погубит меня эта хвороба!
Снова теперь хозяйство нужно поднимать,старичок даже кафель в туалете снял! Решил к Дзыне пойти на откровенный разговор: стихов никаких он не пишет, дел не делает,а считается, как договорились, соавтором Костылиным и половину гонорара за песенки получает. Приезжаю к немуи узнаю вдруг сенсацию: Дзыня, слабоумный мой друг, первое место на конкурсе молодых дирижеров занял и приглашение получил в лучший наш симфонический оркестр!
Вот это да! Балда балдой, а добился!
Ну ты,говорю,чудо фоллопластики... Жизнь удалась?
Удала-ась!
Но как Костылин-то... соавтор мой... ты, наверно, теперь отпал?
Это насчет песенок-то? Конечно!Дзыня говорит.
Хороший он все-таки человек! Сам отпал, и не вниз, что морально было бы тяжело,а вверх!
Позавтракали с ним слегка,потом пригласил он меня на репетицию.
Встал Дзыня за пюпитр, палочкой строго постучал... Откуда что берется! Потом дирижировать начал. Дирижирует, потом оглянется на меняи палочкой на молодую высокую скрипачку указывает!
В перерыве спрашиваю его:
А чего ты мне все на скрипачку ту показывал?
А чтоб видел ты,гордо Дзыня говорит,какие люди у меня есть! Что вытворяет она,заметил, надеюсь?
Конечно,говорю.А познакомь!
А зачем?дико удивился.
Надо так.
Ну хорошо.
Подвел Регину ко мне. Красивая девушка, но главноесразу чувствуется,большого ума!
«Что ж делать-то теперь?думаю.В ресторандорого, в кафедешево. В Филармониюглупо. И жена опять будет жаловаться, что одиноко ей. И Дзыня говорит, что редко встречаемся...»
И тут гениальная мысль мне пришла: одним выстрелом двух зайцев убитьможет быть, даже трех!
А приходите,Дзыне говорю,завтра с Региной ко мне в гости!
Дзыня испуганно меня в сторону отвел:
А как же...?
Жена, что ли? Нормально! Скажешь, что Регина невеста твоя. Усек? Это часто среди миллиардеров практикуется,когда едет он на курорт с новой девушкой, специальный подставной человек с ними едет. «Бородка» называется. Понимаешь?
...А ты разве миллиардер?
Да нет. Не в этом же дело! Главное в «бородке»!
А!вдруг Дзыня захохотал.Понял!
Даю на следующий день жене три рубля, говорю:
Приготовь что-нибудь потрясающеевечером гости придут.
Гостиэто я люблю!жена говорит.А кто?
Дзыня,говорю,со своей девушкой.
Вечером захожу на кухню, гляжу: приготовила холодец из ушей! Решила потрясти ушами таких гостей!
Ругаться с ней некогда уже былозвонок, Дзыня с Региной пришли. Дзыня одет в какой-то незнакомый костюм, а на лице егонакладная бородка!
С кем приходится работать!
Затолкал я в ванну его, шепчу:
Ты что это, а?
Дзыня удивленно:
А что?
Зачем эту идиотскую бородку-то нацепил?
Ты ж сам велел, чтобы жена твоя меня не узнала!
Зачем это нужно-точтобы она тебя не узнала?!
А нет? Ну извини!
Стал лихорадочно бородку срывать.
Теперь-то уже,говорю,зачем ты ее срываешь?
Вышли наконец в гостиную, сели за стол, отведали ушей.
«Колоссально!думаю.Сидим вместе все, в тепле. И довольны все,особенно я! Замечательно все-таки! Какой-то я виртуоз!»
Потом Дзыня с моей женой за дополнительной выпивкой побежали, а я с Региной вдвоем остался. Быстренько оббубнил ее текстом, закружил в вихре танца, потом обнял, поцеловал.
Стал потом комнату оглядывать: не осталось ли каких следов? Вроде все шито-крыто. В зеркало заглянул, растрепавшуюся прическу поправитьи вижу вдруг с ужасом: в зеркале отражение осталось, как я Регину целую!
«Что такое?!холодный пот меня прошиб.Что еще за ненужные чудеса физики?!»
Долго тряс зеркало,отражение остается! Примерно после получасовой тряски только исчезло.
Сел я на стулноги ослабли. Вытер пот. И тут дверь заскрипела, голоса раздалисьвернулись гонцы.
Сели за стол, гляжу,Дзыня снова все путает! С жены моей глаз не сводит, непрерывно что-то на ухо ей бубнит, Регина же в полном запустении находится!
Снова выволок его на кухню, шепчу:
Регина же невеста твоя! Забыл? Скажи ей ласковое что-либо, обними!
Понял!говорит.
Подсел к Регине наконец, начали разговаривать. К концу он даже чересчур в роль вошелобнимал ее так, что косточки ее бедные трещали! Забыл, видимо, что страсть должен он только изображать!
Да, понял я. Видно, придется встречаться с нею наедине!
Договорился с нею на следующий день.
На следующий день собирался я на свидание с Региной, волновался, в зеркало смотрел... Да-а, выгляжу уже примерно как портрет Дориана Грея! Вдруг Леха являетсякак всегда, вовремя!
Извини,говорю,Леха! Тороплюсь! Хочешьвот с женой посиди!
Сели они друг против друга, и начал он рассказывать горячо о возмутительных порядках у них на Заводе Неточных Изделий. Жена слушала его как завороженная, головой качала изумленно, вздыхала. Меня она никогда так не слушала,правда, я никогда так и не рассказывал.
Встретились с Региной. Довольно холодно уже было.
В чем это ты?удивленно она меня спрашивает.В чьем?
Да это тещина шуба,говорю.
Чувствуется!Регина усмехнулась.
Такая, довольно грустная. Рассказывал мне Дзыня про нее, что год примерно назад пережила она какой-то роман, от которого чуть не померла. Разговорились, она сама сказала:
Да,говорит.И в общем неплохо, что это было. Теперь мне уже ничто не может быть страшно. Больно может быть, а страшнонет. Ну, а тебе как живется?
Была у нее такая привычка: все в сторону смотретьи глянуть вдруг прямо в душу.
Стал я ей заливать, как отчаянно я живу, как стихи гениальные пишу, которые не печатают...
Прошли по пустым улицам, вышли к реке. Вороны, нахохлившись, сидят вокруг полыньи.
О, смотри!говорю.Вороны у полыньи греются! Воздух холоднее уже, чем вода. Колоссально.
Может,пойдем погреемся?она усмехнулась.
Стал я тут говорить, чтоб не грустила она, что все будет отлично!
Зашли мы с ней погреться в какой-то подъезд. Довольно жарко там оказалось. Потом уже, не чуя ног, спустились в подвал,и так до утра оттуда не поднялись.
Потом уже светать стало, задремала она. Сидел я рядом, смотрел, как лицо ее появляется из темноты, бормотал растроганно:
...Не бойся! Все будет!
Потомона спала ещея вышел наверх.
Снег выпална газонах лежит, на трамваях. Темные фигуры идут к остановкам.
Ходил в темноте, задыхаясь холодом и восторгом, и когда обратно шелнеожиданно стих сочинил.
Посвящается Р. Н.
Все будет! Чувствуешь,я тут.
Немного дрожь уходит с кожи.
Не спи! Ведь через шесть минут
Мы снова захотим того же.
Похолоданиене чувств,
Похолодание погоды.
И ты не спишь, и я верчусь.
Уходят белые вагоны.
Все будет! Чувствуешь,я тут.
Нам от любви не отвертеться.
Пройдут и эти шесть минут.
Пройдут... Пройдут! Куда им деться?
Написал на листке из записной, перед Региной положил, чтобы сразу же увидела, как проснется... Когда я снова вернулсясо сливками, рогаликами,Регина, уже подтянутая, четкая, стояла, читала стих. Потом подошла ко мне, обняла. Потом, посадив ее на такси, я брел домой... Да, как ни тяжело, а разговора начистоту не избежать!
Открыл дверьжена нечесаная стоит в прихожей. Вдруг звоноквходит Леха с рогаликами и сливками!
...В чем дело?!задал я сакраментальный вопрос.
Леха гордо выпрямился:
Мы намерены пожениться!
Вот это да!.. Я-то, слава богу, ничего еще не сказал, так что моральная вина ложится на них! Леха протянул мне вдруг свою мухобойку.
Бей!уронив руки, сказал он.Я подлец!
Ну что ты, Леха...пробормотал я.
Едва сдерживая восторг, я выскочил, хлопнув дверью. Все вышло, как я втайне мечтал,причем сделал это не я, а другие!
Какой-то я виртуоз!
На работу еще заскочил. Все как раз в комнате сиделии тут вдруг с потолка свалился плафон. Вошел я, поймал плафон, поставил на столи под гул восхищения исчез опять.
Теперь бы, думаю, еще от композитора избавиться, чтобы все уже деньги за песни мне капали. Жадность уже душитсил нет! Что яне смогу музыку писать? Кончил, слава богу, два класса музыкальной школывполне достаточно.
Прихожу к композитору, говорю:
Родной! Нам, кажется, придется расстаться!
Почему?!композитор расстроился.
Понимаешь... я влюбился в японку!
Он так голову откинул, застонал. Потом говорит:
Ну ладно! Я тебя люблю,и я тебя прощаю! Приходи с ней.
Нет,говорю.Это невозможно!
Обнял он меня:
Ну, прощай!
И я ушел.
И Регина, кстати, тоже вскоре исчезлауехала с Дзыней, ну и с оркестром, понятно, на зарубежные гастроли по маршруту РимНью-ЙоркТокио. Перед отъездом, правда, все спрашивала:
Может, не ехать мне, а? Может, придумать что-то, остаться?
Да ты что?я ей прямо сказал.Такой шанс упустишьвсю жизнь себе потом не простишь!
В общем-то, если честно говорить, все у нас кончилось с ней. Меньше двух месяцев продолжалось, но, в общем-то, все необходимые этапы были. Просто,от прежней жизни, похожей на производственный роман средней руки, с массой ненужных осложнений, искусственных трудностей, побочных линий, пришел я, постепенно совершенствуясь, к жизни виртуозной и лаконичной, как японская «танка»:
Наша страсть пошла на убыль
На такси уж жалко рубль!
Все!
Уехала Регина, и я совсем уже с развязанными руками остался.
Ну ты даешь, Евлампий!
Что же, думаю, мне теперь такое сотворить, чтоб небу было жарко, и мне тоже? И тут гигантская мысль мне пришла: песню сделать из стиха, который я Регине посвятил!
Вскочил я в полном уже восторгебежать, с Дзыней и с композитором делиться, но вспомнил тут: ведь нет уже их, сам же сократил этих орлят, как малопродуктивных!
Снял балалайку со стеныи песню написал. Назвал «Утро».
Немножко, конечно, совесть меня мучила, что из стихов, посвященных ей, песню сделал. Тем болеедля «Романтиков»!
Крепко ругаться с ними пришлось. Видимо, общее правило: «Из песни слова не выкинешь»не распространялось на них. Не понимают,не только словобукву и ту нельзя выкидывать! Одно дело«когда я на почте служил ямщиком», другое«когда я на почте служил ящиком»!
Порвал я с «Романтиками»мелкая сошка. А эту песню мою«Утро»на стадионе на празднике песни хор исполнял. Четыре тысячи мужских голосов:
Все бу-удетчу-увствуешь, я тут!
Да-а... Немножко не тот получился подтекст. Нуничего! Затослава!
Даже уже поклонницы появились. Особенно одна. Пищит:
А я вас осенью еще видела,вы в такой замечательной шубе были!
...А сейчас что,разве я бедно одет?
Выкинул наконец свой пахучий портфель, вернее, на скамейке оставил, с запиской. Купил себе элегантный «атташе-кейс». При моих заработках, кажется, могу себе это позволить? А почему, собственно, должен я плохо жить? Можно сказать, одной ногой Гоголь!
С машиной, правда, гигантское количество оказалось хлопот: ремонт, запчасти, постройка гаража!
Еду я однажды в тяжелом раздумье, вдруг вижустарый друг мой Слава бредет. Усадил я в машину его, расспросил. Оказалось, в связи с разводом лишился он любимой своей машины. Остался только гараж,но гараж хороший.
«Колоссально!вдруг мысль мне пришла, острая как бритва.Поставлю мою машину в его гараж, пусть возится с нейон это любит».
Загнали машину к нему в гараж, потом в квартиру к нему поднялись. Он порывался все рассказать, как и почему с женой развелся, а я успокоиться все не могот радости прыгал.
Замечательно придумал я! С машиною Славка теперь мучается, с бывшей женой-дуройЛеха, с композитором... не знаю кто! А яабсолютно свободен. Какой-то я виртуоз!
Тексты за менянашелодин молоденький паренек стал писать. Врывается однажды сияющий, вдохновенный:
Скажите, а обязательно в трех экземплярах надо печатать?
Обычно,говорю,и одного экземпляра бывает много.
Потом даже выступление мое состоялось по телевизору.
В середине трансляции этойпо записивыскочил я на нервной почве в магазин. Вижу вдруг в винном отделе двух дружков: