Софи категорически не хотела иметь к этому никакого отношения. Вышло так, что до ее рассказа очередь дошла последней, и Софи решила, как бы ни сложилось, говорить поперек общего хора.
Через несколько секунд Иэн обратил на нее внимание Нахид, стоявшая впереди, лукавым, проницательным взглядом тоже предложила Софи поделиться своей историей с инструкторами и собратьями-негодниками.
Да, в общем, рассказывать нечего, произнесла она. Ехала в зоне ограничения до тридцати миль в час. Согласно уведомлению, которое мне прислали, я делала тридцать семь миль в час. Вот и все.
И почему же вы превышали скорость, как думаете? спросил Иэн. Есть ли какая-то конкретная причина?
Софи чуть замялась. Так легко было бы выкрутиться простым объяснением: думала, что может опоздать на поезд. До чего же скучно, а? Не готова она была строить из себя невинную. И, кроме того, ей хотелось как-то произвести впечатление на Иэна.
Думаю, Хаксли выразил это лучше всех, сказала она, собравшись с духом.
Иэн растерялся.
Кто?..
Олдос Хаксли, пояснила Софи. Романист и философ. Он написал О дивный новый мир.
Иэн по-прежнему не выказывал признаков узнавания этого имени.
Хорошо. И как же он выразился?
Он выразился так: ближе всего к новому наркотику наркотик скорости. Скорость, как я понимаю, обеспечивает по-настоящему современное удовольствие.
Нахид и Иэн, которые до сего момента производили впечатление людей, слыхавших, надо думать, что угодно, пока ведут эти курсы, коротко переглянулись. В их взгляде был вопрос: кто из них двоих будет разбираться с этим неожиданным выступлением? Софи поразилась быстроте взаимопонимания между Иэном и Нахид, бессловесной легкости, с какой соглашение было достигнуто.
Иэн подошел поближе и присел на край ее парты.
То есть скорость для вас как наркотик, да? спросил он, улыбаясь. Она кивнула и улыбнулась в ответ. Казалось, они оба понимают, что она говорит не всерьез. И вы ехали тридцать семь миль в час? Она вновь кивнула. Улыбка у Иэна была совершенно обезоруживающей. Ну, не то чтоб вы героином закинулись, верно? Это было б все равно что ехать восемьдесят, так? Она не ответила, он продолжил: Тридцать-то семь при ограничении в тридцать? В наркоманских понятиях это вроде как уф, не знаю, две ложки кофе на чашку вместо одной.
Класс хором разразился смешками.
Думаю, мой коллега пытается сказать, вступила Нахид, что цитата милая, но вы, вероятно, просто пытаетесь пустить нам пыль в глаза. Скорее всего, вы просто немножко торопились успеть на поезд или что-нибудь в этом роде.
Софи все еще упивалась последними мгновениями веселого, одобрительного взгляда Иэна и по-настоящему расслышала лишь конец этого замечания. Впрочем, она успела уловить в голосе Нахид тихую властность как и во всем, что Нахид говорила, пока шло занятие. Ее знания и навыки вызывали уважение, хотя некоторые мужчины в классе злились, что их на заданную тему поучает женщина женщина-азиатка, и злость эта была осязаемой. Рядом с Софи сидел багроволицый мужчина средних лет в деловом костюме, со взъерошенными седыми волосами и видом неизбывного, едва скрываемого презрения. Звали его Дереком, поймали его на езде пятьдесят три мили в час на участке с сорокамильным ограничением, потому что я тот участок дороги знаю как свои пять пальцев, и враждебность к Нахид уже, кажется, распространилась и на Софи за то, что она отвергла его неуклюжие попытки заговорщицкого юмора.
Посреди занятия, уже ближе к вечеру, объявили перерыв освежиться, Иэн и Нахид компанию им не составили, ушли куда-то к себе, после чего собравшихся разделили на две группы для просмотра видеозаписей множества различных сценариев автовождения, чтобы разобраться, в чем их опасность. Софи и Дерек оказались в одной группе, руководила ею Нахид.
Так, хорошенько вглядитесь в этот участок пригородной улицы, сказала она, ставя запись на паузу и указкой обращая внимание зрителей на отдельные детали. Посмотрите на эти знаки, посмотрите на возможные помехи и опасности. Скажите, какое тут ограничение скорости и с какой скоростью, по-вашему, тут безопасно ехать в заданных условиях.
Посовещавшись, группа Софи правильно определила ограничение скорости тридцать миль в час (хотя многие высказывали дикие и ошибочные предположения), но когда Софи заметила, что разумно было бы вести машину на двадцати милях в час, Дерек оказался непреклонен: тридцать миль в час совершенно приемлемо.
Нет, я так не считаю, отозвалась Нахид. Ваша соседка права в данном случае.
Это ваше мнение, сказал Дерек.
Да, мое, и все имеют право на свое мнение, хотя это не означает, что все мнения одинаково ценны. Чем вы, напомните, занимаетесь по работе, сэр?
Менеджер розничных продаж. В основном спортивный инвентарь.
Хорошо. Значит, в том, что касается спортинвентаря, ваше мнение ценнее моего. Но вероятно, если речь о безопасности на дороге
Я вожу машину сорок лет, перебил он, и ни разу не попал в аварию. С чего мне выслушивать поучения такой, как вы?
Краткая пауза, оторопь Нахид осознала удар, нанесенный этими тремя словами, но так стремительно, что едва заметишь, и ответила совершенно уравновешенно:
Видите вот этот знак? Разумеется, видите и знаете, что он означает: где-то на этой улице школа. Вход в школу видите? Нет, потому что вот этот фургон, оставленный на правой стороне, будет заслонять вам вид, пока вы с ним не поравняетесь. Немала вероятность, что из-за фургона, не замечая вас, выбежит маленькая девочка. От вашей скорости в двадцать миль в час она сильно пострадает. Тридцать миль в час, возможно, убьют ее. Но если проедете по этому отрезку улицы на скорости в тридцать миль в час, вы, наверное, и впрямь укоротите себе время в пути секунд на пять. Вот вам и уравнение. Эти две вещи нужно взвесить относительно друг дружки. Пять секунд вашей жизни и вся чья-то еще жизнь. Пять секунд целая жизнь. Она примолкла, глаза все еще блестели, намек на улыбку по-прежнему виднелся в уголках рта. Трудное ли это решение? По-моему, нет. А по-вашему, пожалуй, да.
Улыбка у нее теперь сделалась вызовом, оружием, направленным прямиком на Дерека. Он уставился на Нахид, но ничего не сказал.
Когда занятия завершились, Софи оказалась с ним в одном лифте. Он сухо кивнул ей, затем отвел взгляд, и мгновение ей думалось, что они доедут молча до самого первого этажа. Но Дерек сказал:
Ну что, четыре часа моей чертовой жизни я уже никогда не верну.
Софи тщательно взвесила свой ответ:
Все же лучше, чем получить штрафные на права, согласны?
Не знаю, отозвался Дерек. Думаю, лучше так в следующий раз вместо того чтобы выслушивать нотации этой самодовольной с
Софи поначалу не ответила. Просто полегчало от того, что он умолк, не договорив того слова. И лишь когда они вышла на студеный воздух Колмор-роу, где стайки конторских служащих пробирались к станциям и автобусным остановкам, к беспрестанным приливам и отливам дорожного движения, к вечернему небу, черному, как в полночь, она сказала:
Уверена, что парень сказал бы в точности то же самое. И добавила имя Иэн, непонятно зачем. Действительно излишне.
Путь домой для Дерека, где бы этот дом ни находился, был в противоположную от Софи сторону. Но прощальный выстрел он для нее приберег.
Знаете, что это было? произнес он. То, что мы наблюдали сегодня вечером? И не успела она заговорить, как он ответил на свой вопрос сам: Новый фашизм. Вскинул руку в прощальном жесте и добавил: Добро пожаловать в Британию-2010. Пока!
Безопасной дороги, ответила Софи, и они отвернулись друг от друга, двинулись каждый своим путем.
* * *
Софи прошла всего несколько ярдов и сразу нырнула в ближайший Старбакс, решив, что ведро кофе с обилием молока в точности то, что ей необходимо, прежде чем принять мытарства очередного вечера в обществе отца.
С мокко в руке она поискала себе место и увидела за столиком у окна одинокую Нахид. Софи потянулась было к ней, но затем, не желая навязываться, выбрала свободный столик рядом. Однако Нахид ее заметила, махнула рукой и кивнула, и все это Софи решила истолковать как приглашение.
Привет, произнесла Нахид, пока Софи устраивалась напротив. Думала, вы уже на трассе, жмете девяносто пять миль в час по внешней полосе, для кайфа.
Софи рассмеялась и сказала:
А я думала, вам нужно что-нибудь покрепче кофе после такого-то вечера.
Вряд ли, сказала Нахид. Я за рулем, домой ехать, а нам полагается быть прозрачными как стеклышко.
Само собой, отозвалась Софи, чувствуя, что ляпнула глупость.
Кроме того, занятие прошло неплохо, совсем неплохо. Вы, ребята, вели себя вежливо и прилично, в общем и целом.
Я вся сплошное восхищение, сказала Софи. В смысле, я и сама немного преподаю, но тут другое дело Мои студенты по доброй воле на занятия ходят, им хочется учиться большинству из них.
Мне моя работа нравится, сказала Нахид. Она стоит усилий, и у меня последнее время получается, пусть даже я сама это говорю.
Точно, согласилась Софи. Я сегодня многое узнала, хотя и не то, на что рассчитывала. Почему-то думала, что вы все из полиции.
Нахид улыбнулась.
Нет. Эти курсы ведет не полиция. Мы все в основном были инструкторами по вождению. А вы, обратилась она к Софи, вы где преподаете?
В университете. Историю искусств. Не настолько стоящее усилий, наверное. По крайней мере, то, чему я учу, спасает не многие жизни.
Незачем извиняться за то, чем занимаетесь, сказала Нахид.
На столе зажужжал ее телефон, Нахид глянула на экран, раздумывая, принять ли сообщение. Великая дилемма современного светского этикета.
Давайте-давайте, сказала Софи. Мы все так делаем.
Нахид всмотрелась в телефон.
Ну, это просто Иэн. Прочитала сообщение. Говорит, я сегодня молодцом.
Как мило с его стороны.
Он приятный парень. Повинуясь порыву, взяла телефон и набрала ответ, затем глянула на Софи с привычным уже теперь блеском в глазах. Хотите, скажу, что я написала?
Если это не личное.
Сказала, что пью кофе с наркушей на спидах.
Софи рассмеялась:
У меня уже такая кличка?
Когда перерыв на чай, мы всегда выдумываем всем вам прозвища. Полагается продумывать вторую часть занятия, но в общем, у нас это все уже от зубов отскакивает более-менее.
Скажите другие клички, попросила Софи.
По-моему, не стоит.
Вот Дерек. Который по спортинвентарю.
Мистер Злюка. Не очень оригинально, я понимаю, но ему к лицу. У нас таких один-двое всегда находятся, кстати. Одно понимаешь в этой работе точно: ох и много у людей гнева.
Вы смелая так подставляться под обстрел.
Да не то чтобы. И вопрос тут не всегда расовый. Людям нравится злиться на что угодно. Очень часто они просто ищут повод. Мне их жалко. Думаю, у многих мало что происходит в жизни. Эмоционально. То есть, может, у них брак усох или все, что они делают, стало некоей привычкой, не знаю. Но они мало что чувствуют. Никаких эмоциональных стимулов. Нам всем необходимо чувствовать, верно? Когда из-за чего-то сердишься, хоть что-то чувствуешь. Получаешь свой эмоциональный кайф.
Софи кивнула. Во всем этом был отчетливый смысл.
А вы? Вам не надо сердиться, чтобы чувствовать себя живой?
Мне повезло, сказала Нахид. У меня хороший муж и двое прелестных детишек. Они задачу выполняют. А у вас?
О, я сейчас в некотором смысле между отношениями. Софи помедлила, но пока она это произносила, у Нахид вновь зажужжал телефон.
Она покосилась на экран и невозмутимо произнесла:
Ну что ж, очень своевременное сообщение. Она глянула на Софи. Это опять Иэн. Он просит меня взять у вас номер телефона.
За всю свою жизнь Софи никогда не встречала никого с таким же пронзительным взглядом или с такой же красноречивой, застающей врасплох улыбкой. Софи показалось, что она под этим взглядом сейчас увянет.
Стоит дать?
5
Бенджамин вновь ехал из Шрусбери в Реднэл, вдоль реки Северн, через городки Крессидж, Мач-Уэнлок, Бриджнорт, Энвилл, Стаурбридж и Хэгли. Этим путем он катался туда-сюда по крайней мере дважды в неделю весь последний год. Двести поездок или даже больше. Немудрено, что ему теперь казалось, будто он знает каждый изгиб трассы, каждую черту пейзажа, каждый объезд, каждый паб, каждую автозаправку, каждый Теско Экспресс, каждый садоводческий магазин, каждую старую церковь, ныне обустроенную под жилье. Он знал, где пробки будут паршивее всего, а где есть лазейки, чтобы обогнуть особенно неудобную череду светофоров. Сегодня-то это все не требовалось. Дороги пустовали. Резкий холод, притащивший за собой в эти края снег в начале месяца, уступил облачным небесам и температурам помягче; тусклая, невыразительная погода, то, что надо, и для этой поездки, и для ее повода. Субботнее утро, как любое другое такое же. Рождество день, который Бенджамин пылко возненавидел.
К дому отца он подкатил в одиннадцать с небольшим утра. К дому, где вырос. К дому, который его родители купили в 1955 году. Краснокирпичный отдельный дом с пристройкой над гаражом, добавленной в начале 1970-х. Бенджамин знал этот дом так хорошо, что уже не видел его, уже не замечал как таковой и уже, возможно, затруднился бы описать его постороннему человеку сколько-нибудь в подробностях. Сегодня же утром он заметил одно: растения в ящике на подоконнике снаружи гостиной все перемерли и, если судить по их виду, не один месяц тому назад.
Внутри все было вроде довольно чисто и опрятно, как обычно. Бенджамин платил уборщице, чтобы приходила раз в неделю по четвергам, поскольку не верил, что отец станет следить за домом. На сушке в кухне одна тарелка, один нож, одна вилка, пивной стакан и сковородка. Со смерти жены Колин не брался ни за какие блюда сложнее тех, что готовятся на сковороде. Жарил помидоры и ел с тостом и яичницей; ну, может, еще грибы, если был в ударе. Разнообразие в питании отца возникало, когда готовил Бенджамин или когда он вывозил Колина куда-нибудь поужинать. Сегодня отец во всяком случае хорошенько поест печеного на обед.
На Колине был свитер с узорами, какие нравились знаменитым гольфистам и дневным телеведущим в 1980-е. Когда, в очередной раз посетив уборную, он спустился на первый этаж, при нем был пластиковый пакет с несколькими неловко завернутыми подарками единственная во всем доме уступка Рождеству, какую Бенджамин заметил.
Я думал, ты собирался купить елку, сказал он.
Я и купил. Она во дворе.
Бенджамин выглянул в кухонное окно и увидел елку, прислоненную к стене садового сарая, все еще запеленатую в пластиковую сетку.
Выброшенные деньги, а?
Завтра поставлю.
Завтра поздно. А игрушки? Мама всегда что-то на елку вешала.
Ой, неохота мне было доставать их с чердака. Может, на следующий год, когда буду пободрее. Собираешься и дальше меня критиковать или мы все же поедем?
Бенджамин глянул на часы. Всего десять минут двенадцатого. Чтобы добраться до Лоис, у них бездна времени.
Где твоя ночевочная сумка?
Я передумал. Можешь привезти меня после ужина обратно. Не хочу оставаться у твоей сестры, слишком хлопотно это, как ни кинь.
Бенджамин вздохнул. Перемены планов раздражали его по эгоистическим причинам.
Тогда мне придется с тобой тут остаться.
Зачем?
Нельзя же тебе быть одному в рождественскую ночь.
Почему это? В любую другую ночь я же один. Занимайся своими делами, за меня не волнуйся. Обузой я точно быть не хочу.
Унимать неоднократно выраженный отцом страх, что он станет обузой, оказалось одной из немногих настоящих обуз общения с ним. Но Бенджамин уже успел понять, что спорами ничего не добьешься. Взял пакет с подарками и повел Колина к машине.
* * *
Лоис с Кристофером, Софи, Бенджамин и Колин сидели в бумажных коронах за обеденным столом, перед ними на тарелках башнями высились индейка и овощи. Настроение граничило с похоронным.
Мы это ради папы, с нажимом говорила Лоис брату в кухне.
Ему не надо. Вся эта затея пустая трата времени.
Вот спасибо-то. Очень по делу. Лучше б я тогда дома осталась.
А это не твой дом разве? Последнее время мало кому это понятно.
Ели почти в полном молчании. Бенджамин пытался прочитать вслух шутки, написанные на хлопушках, но они показались затасканными, не искрометнее случайных цитат из какого-нибудь угрюмого фильма Ингмара Бергмана. Улыбалась одна Софи, но, как выяснилось, не шуткам, а полученному текстовому сообщению.